Лучшее лекарство

Бруно Буччеллати был человеком многих талантов. Он был умён и тактичен, с добрым сердцем, которым восхищались все в Неаполе. Он знал о тонкостях рыбной ловли больше, чем даже некоторые из самых опытных моряков в близлежащих водах, в том числе о том, как эффективно потрошить морского окуня(что, естественно, было очень полезно и при общении с людьми). Однако его единственной ахиллесовой пятой¹ было полное и абсолютное неумение готовить. По сути, это была не его вина. В детстве он помогал матери на кухне всего несколько раз, да и то с простыми задачами, такими как наливание заранее отмеренной жидкости в миски и аккуратное доставание яиц из холодильника. Когда она ушла, Бруно понял, что Паоло Буччеллати был далеко не таким хорошим шеф-поваром, как рыбаком. Блюда часто подгорали или заказывались на вынос. А затем, после того, как Бруно присоединился к Пассионе… Ему не приходилось особо беспокоиться о приготовлении пищи благодаря влиянию Польпо в таких изысканных заведениях, как Libeccio. Нет, у Буччеллати практически не было опыта работы на кухне, и почти все его кулинарные начинания неизбежно заканчивались катастрофой. Но это не помешало ему постараться ради своего партнера. В середине особенно прохладной и дождливой недели Абаккио проснулся с насморком, першением в горле и небольшой температурой. Ничего страшного, беспокоиться было не о чем — обычная простуда. Но погода была такой унылой, что Буччеллати принял смелое решение. – Я приготовлю тебе немного супа. Абаккио усмехнулся над ним со своего места на диване. – Конечно, – саркастически проворчал он, из-за болезни его голос был даже ниже обычного. – Да, – настойчиво повторил Буччеллати, – я собираюсь приготовить тебе минестроне². Он заметил, как глаза его партнера на долю секунды расширились от надежды при упоминании классической комфортной еды, прежде чем он опустился на свое место. – Я правда в порядке. Конечно, то, что это заявление сопровождалось громким чиханием, не помогло его делу. Буччеллати наклонился и поцеловал Абаккио в лоб. – Возвращайся в постель. Твой суп будет готов к обеду. Раздраженно проворчав что-то, Абаккио поднялся с дивана и, пошатываясь, направился к лестнице. У Буччеллати защемило сердце при виде своего возлюбленного в таком жалком состоянии, но это означало лишь то, что его суп должен быть превосходным. Другого выхода не было. Когда Буччеллати вошел на кухню, он обнаружил Мисту сидящим за стойкой, где он и его стенд завтракали. Не обращая на него внимания, Буччеллати начал открывать шкафчики в поисках большой кастрюли. Конечно, то, что ему нечего было сказать Мисте, не означало, что и у Мисты не нашлось бы словечка. – Что ты делаешь? – А по мне не видно что ли? – возразил Буччеллати, – я готовлю минестроне. – Ты знаешь, как приготовить минестроне? Буччеллати почувствовал, что хмурится. Ему не понравился тон этого вопроса. – Это не так уж и сложно. Всего лишь макароны в бульоне. – Он не ответил на вопрос... – отметил один из пистолсов. – Я думаю, это означает, что он не знает... – добавил другой. – Ты уверен, что это хорошая идея? – вмешался Миста. Прежде чем Буччеллати успел ответить, раздался другой голос. – Какая хорошая идея? Буччеллати оглянулся через плечо и увидел, что Наранча и Фуго входят в кухню, причем последний вел разговор. – Буччеллати готовит, – театрально прошептал Миста. – Вы хотите, чтобы я вызвал пожарную машину? – спросил Наранча, даже не удосужившись говорить потише. – Нам не нужна пожарная машина. Буччеллати вздохнул с облегчением, когда Джорно вошел в комнату. Если и был кто-то, кто верил в него, помимо Абаккио, то это был Джорно. Но затем он полностью предал Бруно, добавив: – Под раковиной есть вполне хороший огнетушитель. Глаз Буччеллати дернулся. – Если ни у кого из вас нет ничего конструктивного, чтобы сказать, тогда вы можете уйти. Я знаю, что у всех вас есть дела, которые нужно сделать сегодня. Миста поднял руки, защищаясь, и поднялся со своего места, в то время как остальные тихонько вышли. – Извини нас, Буччеллати, – один из пистолсов быстро пробормотал, прежде чем все шестеро исчезли из виду. Теперь, оставшись в одиночестве, Буччеллати глубоко вздохнул и просмотрел на все, что у него имелось. У него была кастрюля, которая определенно была подходящим инструментом в данном случае, в отличие от того раза, когда он использовал блендер для замешивания теста для торта(в его защиту, в рецепте говорилось, что нужно перемешивать до тех пор, пока «хорошо не смешается»). У него также был небольшой пакет макарон в форме звёздочек и упаковка готового овощного бульона. И, насколько он знал, это было все, что ему было нужно. Минестроне стало классическим, потому что было очень простым. Это то, что готовила для него мама, когда он болел в детстве, и это то, что ее мама готовила для своих детей. Минестроне – это проверенный итальянский метод помощи при простуде. Лучше, чем лекарство, могут возразить некоторые нонны. И теперь он собирался приготовить это для своего партнера. Буччеллати осторожно поставил кастрюлю на плиту, словно ожидая, что прибор нападёт на него. Как только он остался доволен тем, как все разложено, то налил бульон и включил газ. Пока что он оставил его на низком уровне, просто чтобы иметь возможность внимательно следить за тем, как идут дела. За исключением того, что дело вперед не продвигалось. Буччеллати стоял, терпеливо ожидая, пока его бульон закипит, добрых 30 минут, прежде чем решил, что, вероятно, что-то не так. Он начинал жалеть, что выгнал своих младших товарищей по команде из кухни. Буччеллати осторожно окунул палец в жидкость и обнаружил, что она почти не нагрелась. Нахмурившись, он увеличил температуру до максимальной. Если бы варка бульона занимала так много времени, то к обеду суп Абаккио был бы готов. Пока жидкость нагревалась, Буччеллати решил, что он может максимально использовать свое время, помыв посуду. Казалось, у него было достаточно времени. Может быть, ему удастся опустошить всю раковину до того, как бульон будет готов. Через несколько минут, когда Бруно был по локоть в воде для мытья посуды, он услышал шипение. Буччеллати нерешительно взглянул на плиту, но затем, увидев, что кастрюля закипает, немедленно приступил к делу. – Нет, нет, нет, нет! Когда он потянулся, чтобы снять кастрюлю с конфорки, рука Буччеллати наткнулась на пакет с макаронами, отчего тот упал на бок, а крошечные кусочки макарон в форме звездочек разлетелись повсюду. – Черт... «Это может подождать» – решил он. Бруно схватил кастрюлю за ручки и со стуком поставил ее на столешницу подальше от плиты. Затем он вспомнил кое-что важное – подставку. Он практически мог слышать в своих мыслях, как Фуго ругает Наранчу за то, что тот не поставил на стойку подставку для горячих блюд. Он знал, что где-то видел такую, но где? Обыскивая кухню в поисках подставки, Буччеллати совершенно забыл о макаронах. То есть он забыл об этом вплоть до того момента, пока не почувствовал запах чего-то горящего. Он резко повернул голову и увидел языки пламени на плите. Часть макарон попала на конфорку и стала такой горячей, что загорелась. – Дерьмо! Недолго думая, Буччеллати бросился через кухню и быстро осознал, что некоторое количество макарон упало и на пол. Как будто все было недостаточно плохо, теперь он падал. – Sticky Fingers! – Бруно хотел проклясть себя за то, что его голос отчаянно надломился, когда он призывал свой стенд, но, по крайней мере, он был один, если не считать Абаккио, спящего наверху. В одно мгновение мускулистый стенд оказался перед Буччеллати, поймав его прежде, чем он успел упасть на пол. Затем Бруно схватил кастрюлю с еще горячим овощным бульоном и выплеснул ее в огонь, мгновенно потушив его. Наконец выключив плиту, Буччеллати некоторое время молча стоял, обозревая происходящее. Плита и прилегающее пространство были мокрыми, повсюду валялись крошечные макароны, и теперь вся кухня пахла дымом. Прерывисто вздохнув, Буччеллати сунул руку в карман и достал сотовый телефон, прежде чем набрать номер, который знал наизусть. – Ресторан Libeccio, чем я могу вам помочь? – Это Буччеллати. Мне нужно оформить заказ на вынос. С помощью Sticky Fingers Буччеллати сумел довольно хорошо навести порядок на кухне, прежде чем отправиться в ресторан, чтобы забрать заказанную минестроне. Конечно, на обратном пути снова пошел дождь. Дождь шел всю неделю, и сегодняшний день уже был настоящей катастрофой. Почему бы не добавить промокание до нитки к списку вещей, которые пошли не так? Буччеллати вздрогнул, когда вернулся домой. Ему нужно было быстро переодеться в новую одежду, пока он не заболел, как Абаккио. Но тут он услышал странный шум, доносившийся из кухни. – Дерьмо! Буччеллати нахмурил брови. Остальные должны были все еще выполнять задания. Даже если бы они вернулись пораньше, он не смог бы услышать свой собственный голос, доносящийся из дома. Тихо крадясь на цыпочках по коридору, он услышал звук открывающихся и закрывающихся ящиков, издававших точно такие же звуки, как раньше, когда он отчаянно искал подставку. Когда он переступил порог кухни, то увидел Абаккио, стоящего посреди всего этого и наблюдающего за точной копией Буччеллати с цифрами на лбу, отчаянно бегающего по кухне. – Sticky Fingers! Повтор надрывающегося голоса заставил Абаккио поднести руку ко рту и хихикнуть, но Буччеллати совсем не находил это смешным. Примерно в тот же момент, когда воспроизведённая версия его самого выплеснула бульон на огонь, Буччеллати откашлялся, чтобы дать своей самой дорогой любви понять, что тот не один. Абаккио медленно обернулся. Его рот уже растянулся в ухмылке, но когда он увидел Бруно, то начал хихикать. Буччеллати хотел убить его. Он так сильно старался сделать что-нибудь приятное своему партнеру, и вот какую благодарность он получил? Ему потребовалась бы всего секунда, чтобы отстегнуть голову от туловища и пнуть ее по коридору, как футболист. Но потом он понял, как, должно быть, выглядит. Полностью мокрый, с челкой, практически прилипшей ко лбу, отчаянно сжимающий насквозь промокший бумажный пакет с контейнером супа внутри, и все это с таким хмурым видом, который, он был почти уверен, мог бы убить более слабого человека. Если бы он увидел Абаккио в подобном состоянии, то, вероятно, тоже рассмеялся бы. Затем Буччеллати посмотрел на приостановленное воспроизведение. Абсолютно нелестное выражение лица, которое он скорчил. Абсурдность ситуации. Да. Он определенно рассмеялся бы. Абаккио все еще смеялся, когда обходил кухонный островок. Буччеллати поставил пакет с супом на стол, прежде чем его заключили в крепкие объятия. Закрыв глаза, он спокойно слушал смех своего партнёра, хриплый от простуды, но все же теплый и искренний. Это было приятное звучание, тем более что Абаккио не часто находил что-то особенно смешным. Нет, Буччеллати не стал его убивать. По крайней мере, не в этот раз. Он просто позволил ему посмеяться. В конце концов, смех – лучшее лекарство.