Ты стал для меня всем

             Марин довольный сидит на диване дожидаясь Аркадия, который почему-то никак не выходит из душа. Но летсплейщик даже не смеет думать его торопить, пока приводит мысли в порядок расслабляясь. Всё так сказочно хорошо, что мысль о том, что они уже давно могли бы таким образом проводить время вместе, если бы только Мокану не ломал им жизнь. Даже чуть стыдно перед Аркашей, ведь тот ему душу открыл, отдался, полюбил, а он настолько долго его мучал. Интересно что он делал тут один всё это время, сидел ли так же сосредоточенно на этом диване, а может плакал, ведь оказалось он достаточно эмоционален. Пил ли, сам это делал или водил друзей, жаловался кому-то, сильно ли страдал, было ли ему страшно и больно? Как это теперь узнать? Может Марин вообще чуть его не сломал, или не погубил...              Вот Аркаша выходит из душа, чуть взмокшие волосы мило торчат в разные стороны, опуская взгляд ниже летсплейщик видит голый торс, по которому неожиданности сексуально сбегает оставшаяся вода, впитываясь в наскоро надетые спортивки. Марин будто облизывает его взглядом, бесстыдно проходясь по самым откровенным местам, он видит, парень краснеет, стараясь не подавать виду, что заметил как бесстыдно его пожирают глазами.              — Иди сюда. — по-доброму говорит Мокану.              Тот слушается, садится рядом, но всё молчит, и не потому что не знает что сказать, нет, ему просто хорошо с Мармоком. Впервые за долгое время они вот так спокойно могут посидеть друг с другом, когда нет каких-то непоняток, когда не нужно куда-то бежать, когда оба на сто процентов уверены в происходящем, когда оба желают одного и того же. Когда всё можно, стоит только Мокану захотеть обнять парня и Аркаша уже в его руках, обнимает в ответ сидя сверху, заключив и руки и ноги за спиной, всем телом прижимаясь насколько возможно ближе.              Как вдруг Марин, неожиданно ещё крепче тянет его на себя, пропускает руки под уже вздёрнутую футболку и шепчет тому что-то на ухо.              — Dacă strângi atât de tare, cu siguranță o să ți-o trag. — растягивая слова, будто смакуя каждое из них, произносит Марин и так не маленькую фразу.              У Аркадия сердце в пятки уходит, он дышать чаще начинает, втягивая воздух большими порциями, кажется не успевая ничего понять, задыхается.              Марин самодовольно смеётся, наблюдая за смешанной реакцией парня, который не знает куда деть свои руки.              — «Я ведь даже перевод не знаю, так какого хуя... а ну да, моего хуя, который блять встаёт!!! Марин!» — мечется Аркадий по дивану, безуспешно пытаясь скрыть нарастающее возбуждение.              — Аркаша. — заглядывая прямо тому в лицо продолжает Мокану. — Dacă ai ști ce-mi faci.              — Марин...! — хнычет парень, не в силах ничего сделать.              Летсплейщику сильно нравится происходящее, то как быстро он заводит Джохана всего лишь словами тешит его эго.              Кажется он сам начинает возбуждаться смотря на то как Аркаша уже изнывает от недостаточно внимания. Мармок притягивает его к себе, чувствуя как парень подрагивает, он целует его не напористо, даже скорее как-то нежно, так что Аркадий растворяется в его плавных движениях.              Марин будто знает Джохана наизусть, уверенно проходится языком по самым эрогенным местам. Спустя мгновение Аркаша уже лежит под летсплейщиком, глухо постанывая ему прямо в ухо, распаляя и так переполняющую его страсть. Марин знает что делать, знает как правильно, потому что слишком отчётливо помнит их первый раз. Он делает всё аккуратно, отвлекает поцелуями, толкая первый палец в холодном ягодном лубриканте, чувствуя, что он входит слишком легко, удивляется.              — Ты? — осеняет его почему Аркадий так долго был в душе.              Тот краснеет, прячет лицо руками.              — Ты готовился сам? — всё-таки спрашивает он, просто чтобы засмущать парня, потому что три пальца входят слишком уже легко.              — Да. — тихо шепчет он, отворачиваясь от слишком пристального взгляда Мармока.              — Умничка. — напряжение сквозит с каждой произнесённой буквой, кажется он еле сдерживает себя.              Аркаша улыбается, так по-блядски, что летсплейщику всё же срывает крышу. Он резким толчком входит сразу до предела, выбирая из парня яркий стон, он хватается за Марина, кажется царапает ему спину, но оба сейчас этого не замечают. Взгляд расфокусирован, Аркадий теряет последние мысли, он чувствует только напор летсплейщика, как тот бесконечно врывается, наполняя парня до предела, как сам глухо рычит, не может сдержать бурного порыва.              Обоих накрывает, так что Аркаша не замечает, как сам подмахивает, сильнее насаживаясь на только увеличивающийся член летсплейщика. Марин видит это, неожиданно хватает парня и как-то слишком легко переворачивает, ставя на полусогнутые к себе спиной. Берёт за бёдра, уверенно проходится по правой ягодице, замахивается и звонко бьёт по ней, чувствуя как Аркадий сжимается, почти крича имя летсплейщика. Слёзы неконтролируемо собираются в уголках глаз, член пульсирует, говоря, что уже давно на пределе. Мармока искренне забавляет происходящее, но он решает отложить оргазм Джохана, чуть замедляется.              Аркаша с облегчением выдыхает, но не долго длится вроде бы спокойствие, потому что Марин не выносит этого медленного темпа, вновь возвращаясь к бешеным толчкам. Парень не выдерживает, руки его больше не держат, он падает лицом на кровать, утыкаясь лбом в белые простыни.              В этой позе Аркадий впервые, кажется Мокану входит до предела, заполняя комнату пошлыми шлепками, смешанным с их стонами, так что у соседей должно быть вопросы к двум мужским голосам и скрепящему дивану.              Джохан демонстрирует летсплейщику удивительный изгиб спины, тому хочется бесконечно водить по ней руками вычерчивая только ему одному известные узоры, а так же широко раздвинутые ноги, почти в шпагат, Марин удивляется такой гибкости парня, чьё тело кажется ещё более худым под напором Мармока.              Аркаша стонет так высоко, сам не знал, что так умеет, сжимает простыни руками, сознавая, что держаться становится всё труднее. Мокану замечает это, наклоняется ближе, прикусывает ухо и просто говорит — Haide, iubito.              Аркаша весь сжимается, его ухо горит, его тело горит, он замирает в немом стоне, бесконечно повторяя внутри себя эту фразу, о смысле которой он кажется догадывается. Взгляд мутнеет, будто мыльные разводы покрывают последние мысли, отпуская парня в руки оргазму. Белёсая жидкость брызгает на простыни, он делает это неожиданно, опять же без рук, скатываясь под тяжестью тела летсплейщика, которой кончил ему на спину, не в силах сдержаться.              Оба тяжело дышат, пытаясь прийти в себя, послеоргазменная эйфория накрывает, стирая временные рамки.              — Ты ахуенен... блять, Аркаша, это просто нереально. — целует Мармок его в макушку, перекатываясь на спину рядом, потому что чувствует как тяжело парень под ним дышет.              Тот улыбается, ощущая тёплую руку, нежно проходящуюся по его спине, она чуть сжимает правую ягодицу, которая всё ещё отчётливо помнит неожиданный удар, что так понравился Джохану. Он глухо мычит, утопая в касаниях летсплейщика.              — Не знал что ты извращенец, встаёт лишь от голоса. — томно говорит Марин, кайфуя от реакции на свою руку, то как парень едва заметно выгибается ей навстречу.              — Тебе же это нравится. — соглашается Аркадий, зажмуривая глаза, шумно сглатывая.              — Нравится. — смеётся Марин. — Пошли мыться.              Аркаше было лениво, но он всё же заставил себя встать, потому что знал, что лучше сделать это сразу, иначе Мокану первым пойдёт и Джохану придётся самому себя мылом тереть, а сейчас так не хотелось лишний раз двигаться.              Марин включает тёплую воду, заслоняя его первые несколько секунд от холодной, только лишь когда чувствует, что температура идеальна, отходит, намыливая спину парню. Он старается, забывая себя, блуждает по телу Аркадия, прижимается к нему торсом, оправдывая себя тем, что места мало, на деле же оба знают, что он просто хочет больше контакта. Аркаша улыбается уголками губ, расслабляясь под умелыми движениями рук, ему нравится, что делать ничего не нужно, вот его уже мягко вытирают полотенцем, натягивают чистую футболку, а на штаны Марин забил, потому что футболка то была летсплейщика, она широкая на Аркадие, висела так мило, впервые Мокану осознал, почему многим нравятся партнёры в их вещах.              Наконец всё хорошо, теперь нет нужды переживать, кажется всё закончилось, но нет, всё только начинается. Впереди множество дней, которые они проведут вместе, они будут счастливы и пусть проблем не миновать, парни смогут разрешить их, потому что теперь они вместе. Со временем пережитая боль забывается, уступая место бурным чувствам Марина, который не скупясь их демонстрирует, он умеет любить, умеет отдавать себя, его чувства печатью на сердце Аркадия отразились, он не на секунду в них не сомневается, потому что знает, что любят они одинаково сильно. Аркаша улыбается при одной мысли, что всё получилось, что он смог, что дождался, всё было не зря и потраченные нервы и больная голова, потому что сейчас он может лежать в обнимку с Мармоком, который кажется никогда не устанет его целовать. Они любят друг друга, они дорожат каждым мгновением проведённым вместе, дорожат вниманием, ценят каждое простое касание, сохраняют слова глубоко в сердце.              А люди любят.                            

Конец.