Ведьминская кошка

Света искусывает губы, на которые недавно нанесли матовую бежевую помаду, за что получает не сильный щелбан по лбу, ведь «до начала праздника всё съешь». Токарова на это глаза закатывает и ждёт, когда ей на лице дорисуют образ ведьмы. В зеркале видит небольшие стрелки, которые подчеркивают её глаза, длинные красные ресницы, видимо, тушь была не из самых дорогих, потому что запах был не из самых приятных, по ощущениям самих глаз. Бледноватое лицо, с помощью светлого консилера и тональника, так говорила Диана. Пару нарисованных родинок, которые никак не портили обличье. Света довольно улыбается и благодарит за проделанный труд, ведь ожидала увидеть намного хуже. Собирается, таки натягивая на себя чёрное платье практически до щиколоток с пышными слоистыми рукавами. Токарова много крутится, рассматривает себя, находя в этом что-то особо привлекательное. По коротким волосам ладонью проходится, у неё на самых концах фиолетовый отблеск — тоже заслуга Дианы. Адаменко, в принципе, всегда всё делает на отлично, с гордостью принимая комплименты за свои заслуги. Время подходит к шести вечера, у входа в двухэтажный дом их уже ждёт несколько человек. Девочки в этот праздник решили собраться старой школьной компанией, без лишних глаз и ушей. Просто отдохнуть и по-настоящему расслабиться. В просторной гостиной всё украшено тематическими летучими мышами, пауками, тыквами и, конечно же паутиной. Свете однозначно нравится, скорее такое ей по душе. Фиолетовый свет изначально давит на глаза, но когда привыкаешь — становится не до него. Токаровой изначально было не до него, потому что белый прямоугольный стол с огромным количеством алкоголя привлёк её внимание. Она встречается взглядом с Лизой, которая общается с Дашей, и ёжится, всё-таки Макарова единственный человек, с которым они не ладили в добрые семнадцать лет. Просто не находили общий язык, перекидывались колкостями и курили после третьего урока в школьном туалете вместе со всеми остальными. Наверное, это единственное, что связывало их тогда, сейчас — ничего. Света подходит к двум девушкам и здоровается, краем глаза замечая Романову, которая приветливо машет рукой с дальнего конца, практически с кухни. Поцелуеву сразу же отвлекает Диана, с просьбой помочь прямо сейчас, потому что две неугомонные Маши точно спалят кухню, не дай Бог — дом. Они остаются один на один, глаза в глаза, не беря в силу ещё несколько человек за спиной, которые на них полного внимания не обращают, только если иногда на долю секунды. — Давно не виделись, — Макарова бёдрами упирается об стол, замечая, как Свете идёт чёрное платье с вырезом и стрелки. — Ага, соскучилась? — со смешком. Токарова ближе на шаг становится, так же изучающе смотрит только на лицо, ведь спустись она ниже, челюсть точно отпадёт от такого вида ног в клетчатых колготках, но поводок всё же замечает, сглатывая шумно. — Ты, типа, кошка? — Света и слова промолвить не даёт, потому что ушки закреплённые на волосах выглядят забавно, а ошейник с цепью, которая на плечи закинута — сексуально. — Да, нравится? — с усмешкой. Лизе с Токаровой общаться всегда было тяжело. Вечно палящие фразы, нескончаемый поток энергии и привлекательность, которая, кажется, с каждым годом только увеличивается. Света на вопрос кивает, ведь ещё как нравится. Тут простыми словами не обойтись, где-то в районе ниже живота начинает завязываться узел. Этот узел Токарова алкоголем запивает, не задумываясь, что именно она сейчас берёт со стола и пьёт. Практически залпом выпивает, и Макарова усмехается по-доброму, Света всё такой же пристрастной к алкоголю остаётся, не зная, что на такое действие подтолкнул лишь её образ на праздник. — Ты как будто на закрытую секс вечеринку пришла, — на профиль смотрит, улыбку скрывает, пытаясь остаться максимально серьёзной. — Возможно, — взглядом кивает за спину Токаровой, там уже Виолетта зажимает кого-то, а Захарова, которая видимо не успела что-то сказать, отходит добровольно в сторону. — а ты ведьма, что ли? Переключает тему, заостряя взгляд на виде Светы. — Ещё какая, — с усмешкой. Через полчаса вся еда была готова и накрыта на стол, Света от этого тоже не отказалась, просто закусывая второй напиток, который оказался тяжелее, чем она думала. Включается зарубежная музыка, Света слов не понимает, да и не знает, но после третьего стакана синей жидкости поёт без остановки, в такт качая бёдрами вместе с недавно прибывшими Кирой и Лизой Андрющенко. Все просто привыкли, что эта парочка всегда опаздывает, один только чёрт знает из-за чего. На улице совсем темнеет, в помещении становится так же темно, и фиолетовый свет придаёт другой вид, более уверенный. Токарова со всеми смеётся, иногда кидая взгляды на стоящую в углу Макарову. В этот вечер было слишком много мыслей о Лизе, что непривычно для собственного тела. Когда в организм попадает четвёртый стакан спиртного, держать себя и останавливать в том числе Света не собирается. Подходит к скучающей Лизе, облокачиваясь на стену, та лишь бровь приподнимает в немом вопросе. — Лизка, может отойдём, а? — Токарова кокетливо смотрит, медленно-заворожённо говорит и, на самом деле, соображает намного больше, чем кажется на первый взгляд. — С чего бы? — Макарова губы пересохшие облизывает, смотрит с ухмылкой, пока у самой только третий бокал идёт. — А с чего бы тебе не идти? — Токарова вплотную встает, сбрасывая цепь с характерным звуком на пол и наматывая себе на ладонь, — пойдёшь как миленькая. На себя тянет, соприкасаясь с тонкими губами. Лиза шумно выдыхает, стакан ставит рядом на подоконник, по удачной случайности оказавшийся рядом. На них пара заинтересованных глаз устремилась, от этого и уверенность, и адреналин. Лиза ладонью по талии ведёт, приподнимается чуть выше, большим пальцем затрагивая сосок, устраивая небольшое шоу. Токарова выдыхает, подбородок приподнимает, сдаваться не хочет. Смотрит выжидающе-щенячье, за поводок тянет, отчего их тела совсем близко друг к другу, а Макарова всё так же выше её на несколько сантиметров остаётся. Сердцебиение друг друга слышат, или это просто так играет алкоголь в организме Светы. Они обе направляются на второй этаж под чьи-то свисты, Света по-хозяйски цепь серебряную в руке держит, сжимает, за собой ведёт, хоть Макарова нигде не отстаёт и идёт вровень с чужими ногами. Пустую комнату занимают, и Токарова, будучи очень бдительной, закрывает дверь на щеколду. Лиза на кровать садится, ногу на ногу кладёт, себя рукой по колену гладит, поднимаясь выше к юбке, но не поднимая её, лишь поддевая край ткани. Света убеждается, что та всё такая же извращенка и непривычные вещи никак не сковывают чужие действия. На колени садится, тем самым платье, благо не в обтяжку, задирает до самых ягодиц. В губы незамедлительно впивается, пока холодные ладони по её бёдрам скользят, оглаживают, с силой и желанием сжимают. Токарова в поцелуй вязкий выдыхает, обе чувствуют привкус выпитого алкоголя, без спроса углубляет, просовывая язык. Не то чтобы Лиза когда-то была против, просто неожиданно и так резко, отчего пару секунд тупит, но потом сразу переплетает языки, ладонью ведя к спине проходясь по позвоночнику, прижимая ближе к себе. У них страсть под алкоголем растёт с огромной скоростью, и никто не знает, было бы такое на трезвый разум. Света об этом даже не задумывается, просто валит спиной на кровать, под действием руки прогибается, прижимается к телу вплотную. В открытый участок шеи кусает, целует, понимает, что ошейник таки мешает, звенящую цепь вновь на ладонь наматывает, контроль себе забирает. Лиза пока себя в моменте полностью не потеряла, смотрит на болотные зеницы, в которых искры играют и мешаются с выпитым алкоголем. Шею для удобства выставляет, ноги раздвигает и чувствует, как колено упирается куда-то в промежность, от этого почти скулит. — Кошка хочет больше? — на ухо шепчет, усмехается, оттягивает цепь, принося некий приятный дискомфорт. Мочку нежно прикусывает, по ушной раковине языком ведёт, свободной рукой футболку заправленную из-под юбки достает и под ней по животу водит. — Блять.. — единственное, на что хватает сил. Голову назад откидывает, ведь чувствительной к прикосновениям была всегда. Ей без зазрения совести наполовину кожу шеи сжимают, расслабиться не дают. Света руку тёплую ближе к топу спортивному направляет, сжимает грудь, слышит вздохи, почти упивается ими, желая большего. Не забираясь под ткань затвердевший сосок меж пальцев сжимает, прокручивает. Чувствует, как же блядски хорошо Макарова пахнет вишней, кусает почти в скулу, облизывает, пробует, с каждым разом всё сильнее надавливая на кожу. Лиза брови сводит, её ведёт, в голове туман, всё расплывчато, а ноги только шире раздвигает, ёрзая по колену, почти не выдерживая. — Интересно, ты сможешь кончить без проникновения? — у Светы в голове коварный план и на слуху усмешка. — Ты, блядь, совсем охуела? — Макарова в такие игры играть не собиралась, но в этот вечер, видимо, решают за неё. Она и не против. — Просто интересно, — невинно улыбается, прежде чем впиться в губы, прикусить нижнюю губу, оттянуть. На себя цепью всё ещё тянет, ей Лизы вблизи не хватает, а жар только больше становится, все клетки опыляет, заставляет мурашками еле заметными покрыться от контраста, который идёт из-за ветра в открытой форточке окна. Руку с полушария убирает, футболку с топом задирая, просто чтобы вид хороший был. Губами соски выцеловывает, всасывает, прикусывает, заставляет шумно выдыхать каждый раз. Ладонь оказывается на ткани трусиков, на них влага, двумя пальцами клитор оглаживает совсем медленно. Лиза бёдрами навстречу ведёт, ей мало, она сама пытается как-то ускорить процесс, чувствуя как сильно устаёт. Выгибается, губы кусает, сквозь зубы постанывает. Все действия заставляют хотеть только больше. Беспомощность в этой ситуации голову кружит, в глазах темнее делает. Тазом вскидывает, про себя проклиная Токарову, подумывая, что это своеобразная месть за школьные года. — Хочется больше, да, кошка? — тоном ниже говорит, облизывается, смотрит на забавные ушки в волосах. Приподнимается к ключицам, выцеловывает ямочку между ними, коленом сильнее давит, пальцами на клиторе чуть ускоряясь. На шею в ошейнике никак взгляд перестать кидать не может. —Да-да, — шёпотом, в бреду. Лиза прикрывает веки от всего происходящего, и от давящего поводка на шее. — Пожалуйста, Свет, ну.. — не выдерживает в конце концов такие пытки. Лиза под Токаровой выгибается, рот в немом стоне приоткрывает. — Я же говорю, мне интересно, сможешь ли ты кончить без проникновения, — ухмыляется, как мантру проговаривает спокойно. Чувствует, как у самой всё больше внутри начинает гореть, упирается промежностью об чужое бедро, ослабляя хватку цепей и ладонью упираясь о кровать, сжимая простыни — удобство позы сейчас не особо волновало, как и обстановка за их на этот вечер комнатой. В голове только тела друг друга, сбитое дыхание и мокрые поцелуи. Макарова извиваться не перестаёт, ёрзает всё сильнее, быстрее, ей грубости не хватает. И будь Света проклята. Токарова соски по очереди вылизывает, искусывает, любопытство окутывает с ног до головы, чужой организм дурманит, как и свой, собственно. — Не остановлюсь, пока не кончишь, — просто предупреждает, чмокая в губы и ёрзая по ноге. Света через пару мгновений меняет позу, Макарова руками упирается в матрас, прогибаясь и шумно выдыхая. Токарова свою любовь к поводку на Лизе не скрывает, вновь оттягивает на себя так, что чужая голова закидывается наверх. Она между ног оказывается, ягодицы в сетку оглаживает, иногда поддевая своеобразные колготки. Лизу чертовски развращают сейчас, она прикосновения всем своим телом ощущает и хнычет от нехватки действий внизу, тазом поддаваясь, почти падая корпусом на кровать. Ей безумно горячо от скользящей руки по спине, иногда переходящей на бедро. От холода уличного только ёжится, сильнее сжимая простынь. — Я представляю, как у тебя сейчас мокро, хочу даже ощутить, — шепчет на ухо и пальцами через трусы гладит половые складки, — но не могу, грустно, правда? Насмехается всем своим видом, пока чужая голова не по своей воле назад оттянута. — Я тебя ненавижу, — её заставляют хныкать и идти навстречу пальцам. Неистово выгибаться, жаждя ощущать кислород в полной его мере, а не в той, что дают. — Взаимно, — целует в висок, натягивая поводок сильнее на себя, — но ещё раз ты хоть скажешь о таком, я уйду. У Макаровой от шёпота колени подгибаются и от слов тоже. Она сглатывает и кивает, зная не понаслышке, что Токарова слова свои сдерживает. Света отстраняется, за собой тянет так, что Лизе приходится с трудом встать. Чувствует, как свободная рука касается её груди, сжимает до острой боли в теле. У неё уже ноги дрожат, а силы остаются только на послушание. — Пожалуйста, Свет, — на ухо шепчет, когда голову откидывает от вновь прислонившихся к ткани пальцев, всё же, вниз поддаётся. Токарова отрицательно головой машет, шепча почти в самые губы: — Кошка, можешь даже не пытаться, — целует с пошлым причмокиванием, от чего чужой разум ведёт. Макарова мычит, ощущая как пальцы таки ускоряются, через нижнее бельё трут. — Блять, блять.. ну, — кусает губы. Откидывается назад, выгибается, чувствует как тяжело дышит Токарова. — Давай, ты сможешь, — поддерживает в такой ситуации, усмехаясь, ведь всё по-прежнему в её руках. Давит на клитор сильнее, резче, в изгиб шеи кусает, шипение слышит, видит сгибающиеся брови к переносице, след своих зубов яркий оставляет. Целует в плечо, «трахая» свою бывшую одноклассницу, издеваясь и «морально насилуя», не давая полностью расслабиться. — Ты, блядь, реально ведьма последняя, — на пальцах извивается, ощущая после второго укуса в шею, как ноги сильнее дрожат, как всё внутри сжимается даже без проникновения.