Мама Молли

      Моллисент Прюэтт. Так ее назвали родители, но она не любила полную форму имени, ведь называли ее дома исключительно так и никак иначе. Живя в полной семье и имея все, чего только может пожелать душа, маленькая девочка была довольно одинока. Для старых патриархальных семей девочки не были столь уж важны – они же уйдут в род мужа и потому к ним зачастую относились более прохладно, нежели к сыновьям. У Прюэттов было именно так. Близнецам, Фабиану и Гидеону, доставалось все внимание родителей, в то время как Моллисент в лучшем случае доставалось несколько вежливых фраз за день. Мать и вовсе старалась дистанцироваться от дочери – последствие воспитания и того, что ее семья не интересовалась жизнью Лукреции. Быть может так выражалась ее обида на родителей, но переносить ее на свою дочь было несправедливо по мнению Молли. Отец был более внимателен, но он всегда был слишком занят, а близнецы, что были старше на четыре года, были вполне удовлетворены компанией друг друга и сестренку в свои игры не принимали.       Поступление в школу стало глотком свежего воздуха. У Молли появились первые друзья и жизнь изменилась. Она, оказывается, была интересным и общительным человеком. Юность была ее золотой порой. На пятом курсе на нее обратил внимание сокурсник, Артур Уизли, и закрутилось. Он ухаживал за ней упорно и внимательно, ловя каждое ее слово и желание, посвящая ей все свое свободное время… Он придумывал комплименты, стараясь не повторяться; задорно шутил и каламбурил, а если видел, что его шутка не понятна, не расстраивался, стараясь объяснить суть; звал гулять не в стандартные места для парочек, а прокладывал новые маршруты, благодаря которым они знали все окрестности школы; дарил милые мелочи… неудевительно, что Молли, которую в первое время смущало и выбивало из колеи непривычное внимание, в скором времени тоже была очарована слегка чудаковатым, заботливым юношей.       За два года ухаживаний, романтических прогулок и свиданий их чувства из легкой влюбленности оформились в крепкую привязанность, когда даже недолгая разлука становится в тяжесть. Будучи на пороге выпуска из Хогвартса они не мыслили своей дальнейшей жизни порознь. Заручившись благославлением своего отца, Артур обратился с просьбой о женитьбе к родителям Молли… и получил жесткий отказ. Слишком молод. Недостаточно богат. Из семьи с сомнительной репутацией в кругу чистокровных.       После отповеди Кеннета Прюэтта Артур впервые действительно задумался о том, что, возможно, он не лучшая пара для своей возлюбленной и попытался даже разорвать отношения. Но чувства и юношеский максимализм взяли свое и расставание, болезненное для них обоих, было недолгим. После серьезного разговора об обстоятельствах в которых они находятся, пара решила просто сбежать. Проигнорировать запрет и пожениться.       Свадьбу пытались спланировать тайно, но, как и часто бывает в магическом сообществе, о ней знали все. В утро праздника, кроме приглашенных друзей и родных жениха, прибыла Мюриэль Прюэтт. Визит тетки стал полнейшей неожиданностью для невесты, она наивно полагала, что им удалось организовать все секретно. Тетушка, привычно пробрюзжав о недостатках убранства свадебного шатра и платья девушки, закончила свое ворчание фразой о том, что хоть ее диадема прикроет это непотребство, перетянув на себя внимание. Диадема гоблинской работы была истинным сокровищем, которое Мюриэль любила и берегла, потому подобная, несвойственная этой женщине щедрость, выбила из растроганной девушки слезу радости и счастья – хоть кто-то из семьи принял ее выбор.       Мюриэль по мнению многих была сумасбродной, брюзжащей старухой. В то утро, помогая племяннице облачиться к торжеству, женщина сухо похвалила девушку за решимость, которой не хватило в свое время ей самой. Ей тоже не позволили выйти за любимого, а она в сердцах поклялась, что не выйдет ни за кого другого. И слово свое сдержала, к своим восьмидесяти так и не связав себя узами брака. Так что да, решение девушки она одобрила и выразила готовность по мере сил помогать молодым.       Вторым потрясением того утра для Молли стало появление в шатре братьев. Гидеон и Фабиан, вопреки запрету родителей, приехали поддержать младшую сестренку. Тот день стал началом их активного общения. Возможно лишь узнав о свадьбе сестры парни осознали, что она вообще-то уже взрослая девушка и с ней есть о чем поговорить… кто знает? Но в последующие десять лет они были частыми гостями в доме Уизли. В подарок на свадьбу Молли получила от братьев странные часы с двумя стрелками, подписанными именами Молли и Артур, а вместо цифр были названия различных мест. Тогда еще никто не знал, что эта безделица станет чем-то вроде семейной реликвии, а при появлении детей новые стрелки будут появляться сами…       Септимус Уизли, хоть действительно не имел достаточно накоплений, чтобы обеспечить семью сына домом, но он подарил молодоженам довольно приличный земельный участок, где Артур и Молли могли обустроить жизнь так, как того захочется им. На довольно большой площади стоял старенький обветшалый дом с разрушенной крышей, откровенно непригодный для жизни. Собрав друзей, засучив рукава и поглядывая в различные справочники с заклинаниями, они разобрали эту постройку, оставив лишь фундамент. Не снесли, а разобрали по досочке и кирпичику, чтобы не терять строительные материалы, которые чуть позднее использовали для постройки милого одноэтажного коттеджа. Всего лишь несколько комнат, но для молодых этого было более чем достаточно. Многочисленные знакомые, зная, что это временная мера и планируется постройка нового дома, уговорили супругов не закупаться новой мебелью, подарив на новоселье каждый что-то свое. Столы, тумбочки, посуду... Так и зародился уникальный стиль этого жилища, в котором с трудом можно было найти две вещи из одного набора.       Однако планы постройки большого дома пришлось отложить, Молли и Артур хотели сперва накопить денег и закрепиться на работе, но уже через год после свадьбы у них родился Билл. Молли, как и ее муж, работала на мелкой должности в министерстве, но, узнав о беременности, уволилась. Рождение ребенка прибавило хлопот. И без того, едва успевшие приспособиться к совместному самостоятельному быту родители, вновь перестраивались, учась заботиться о малыше. Первые месяцы были самыми тяжелыми. Спать получалось только по очереди, потому что ребеночка нужно было кормить каждые несколько часов и он очень часто просыпался. Но Билл покорил сердце Молли и она почувствовала словно последний недостающий кусочек ее счастья занял свое место. Именно этого она желала – семью, в которой любят ее и в которой она открыто может проявлять свою любовь к остальным.       Стоило сыну начать лепетать на своем детском языке и Артур всерьез задумался о том, что мальчику уже пора бы спать в отдельной комнате. Все же родителям тоже требуется уединение и спокойный сон, пусть и по очереди. Он потратил некоторое время на достройку на чердаке небольшой спальни. Только Артур с этим закончил и грянула весть о второй беременности. Счастливые супруги, воодушевленные пополнением, вновь отложили планы по отстройке нового дома, бросив все накопления на обустройство второй детской - заранее.       С появлением Чарли стало хлопотнее, но интереснее. Билл крутился вокруг брата и сам стал гораздо менее капризным. От мысли о возвращении на работу Молли отказалась и Артур ее в этом поддержал. Он перевелся в другой отдел, на более высокую ставку, и вполне мог обеспечивать семью. К тому же его жена проявляла чудеса бережливости и хозяйственности. В долгие дни дома Молли научилась вязанию и полюбила это дело. Она частенько посещала различные ярмарки и рынки, закупая свежие продукты и разномастные вещички для быта, с огромным удовольствием влилась в увлекательную игру по сбиванию цен и торговалась из чистого азарта, который переняла от торговцев лавочек. Так было принято и этот подход имел такое очарование, что она не устояла.       Когда чета Уизли объявила друзьям, что они ожидают третьего ребенка, Гидеон в шутку сказал, что если малыш будет таким же рыженьким, то их домик - самая настоящая лисья нора. Это название так понравилось всем, что прижилось, со временем сократившись до простого и короткого "Нора". Дети даже нарисовали табличку-обозначитель, которую с важным видом поставили во дворе, гордясь своей работой. Еще бы, Биллу тогда было всего восемь и они с Чарли управились вдвоем, пусть родители и внимательно наблюдали за процессом из окошка.       Новость о четвертой беременности вызвала равное количество удивления и шуток, лидирующей из которых было предположение о попытке собрать свою команду по квиддичу. Артур и Молли эти шутки развивали, с тем же юмором относясь к ситуации. Они уже осознали, что дети - это счастье, маленькое чудо, которое любит вас просто за то что вы есть. Это волшебное лекарство от любых печалей, что одним своим присутствием разгонит любые тяжелые мысли и поселит в душе умиротворение. Так что пополнение было лишь в радость, хоть и уже напрашивались мысли о том, как содержать четверых детей. Вот только к всеобщему удивлению их стало пять.       Близнецы. Гидеон и Фабиан, впервые увидев племянников были попросту загипнотизированы малышами. Они впервые сами вызвались стать крестными, настаивая на этом. Они к тому моменту уже вступили в Орден и очень часто стали навещать крестников, иногда попросту оставаясь в гостях на неделю-другую. Деятельность сопротивления, в самом эпицентре событий, давалась им тяжело и навещая близняшек братья откидывали все, что ждало их за стенами этого маленького неказистого домика. Их карманы всегда были полны гостинцев и забавных игрушек, они с легкостью придумывали игры и втягивали всех в милые розыгрыши. Быть может именно та атмосфера, что они создали, повлияла на становление характера и интересов Фреда и Джорджа. Помощь старших близнецов была неоценима. Двое дядюшек с удовольствием возились с детьми, давая родителям немного времени на себя, а Молли возможность не погрязнуть в готовке и стирке.       Дом всегда был полон смеха и топота детских ножек. Запахом свежей выпечки, летающими игрушками и пятнами краски в самых неожиданных местах. Во дворе расселилась колония гномов и, хоть избавиться от вредителей было легко, но они так нравились детям, что взрослые решили их оставить. В хозяйстве появились куры и вместе с ними небольшой сарайчик, куда малышня бегала каждое утро, гоняя пернатых, что имели неосторожность петушиным криком разбудить детвору. Детские метлы произвели фурор и шутки о домашней сборной стали казаться все более реальными, особенно при учете того, что всегда находились желающие тренировать будущих игроков. Вечный локальный беспорядок на самом деле был упорядочен и все всегда знали где найти нужную вещь.       Внешний лоск и порядок с самого начала семейной жизни не были важны ни для Артура, ни для Молли. Как и финансовая состоятельность. Куда важнее всегда была атмосфера. Взаимопонимание, поддержка и понимание. Не важно как выглядит дом для случайного гостя, главное, что в нем всегда уютно. Они не выделяли никого из своих детей, относясь к ним одинаково. Давали свободу учиться на ошибках и поощряли все достижения.       Гибель братьев стала полнейшим потрясением для Молли. Она несколько недель заходилась безудержным плачем натыкаясь на очередную забытую ими вещицу. В те тяжелые дни лишь поддержка мужа и детей позволили ей не сломаться. Это горе оставило на ней серьезный отпечаток из-за которого до самого конца жизни ее боггарт стал принимать обличие погибших членов семьи.        Погибли не только Гидеон с Фабианом, но и многие другие близкие друзья. Даже родители Молли и Артура не пережили тот год. Некогда полный гостей дом стал существовать в довольно сильном уединении, лишь изредка принимая посетителей, окончательно превращая Молли в домохозяйку, не интересующуюся модой и сплетнями магического мира. Но это сильнее сплотило семью. Этого нельзя было сказать вот так сразу, тем, кто плохо их знал, но когда дети подросли, каждый из них был готов пожертвовать всем, совершить поистине невозможное и безумное для своих близких, воспитав из них преданных и честных людей.       Рон родился как раз через месяц после гибели братьев Молли. Возможно именно это помогло ей быстрее примириться с трагедией, потому как в течении дня у нее попросту не было времени на лишние мысли, что, впрочем, не облегчало ночи. Годом позднее у них родилась первая девочка. Их маленькая принцесса. Лишь узнав, что ждут дочь, супруги поняли, что на самом деле всегда ее хотели. Именно после ее рождения Артур и Молли почувствовали, что их родительская потребность в пополнении семьи пока что исчерпана.       Многие считали Уизли нищей семьей, но это было далеко не так, просто богаты они были иначе. И деньги тратили на другие цели. Зачем им кому-то что-то доказывать, упуская возможность отдохнуть всей семьей. Когда Билл поступил в Хогвартс и обнаружился его талант к чарам, родители позаботились о том, чтобы мальчик имел возможности к развитию своих способностей и внесли оплату за стажировку, которая в результате дала Биллу работу в Египте.       Когда Чарли развил переписку с учеником зарубежной школы они без всяких сомнений оплачивали международную переписку. Они даже отпустили бы сына на учебу по обмену, если бы в письмах того мальчика не увидели довольно явного предубеждения к англичанину. Будь там искренняя дружба и готовность самому приехать в Британию... они бы сделали все возможное, а так... какой смысл? Но они с готовностью, хоть и не без тревоги, помогли Чарли обустроиться в Румынии, когда его потянуло туда сердце.       Перси. Быть может они сильно на него давили, но искренне им гордились. Его упорством, целеустремленностью и успехами в учебе. Едва у мальчика оформилось желание посвятить себя работе в министерстве, Артур начал брать его с собой на работу в летние каникулы, упоминал его в разговорах с коллегами и, чего уж таить, уговорил знакомого внимательнее присмотреться к нему, как к претенденту на работу. И, хоть Перси наломал дров, пойдя против мнения родителей, когда присоединился к позиции министра, но дома его всегда были готовы принять с распростертыми объятиями.       Близнецы. О, каждый день с ними был полон сюрпризов и неожиданностей. Семья так привыкла к экспериментам юных исследований, что, когда в доме в очередной раз что-то взрывалось, на это уже почти не реагировали, лишь убеждались, что никто не пострадал. Фред и Джордж во многом были похожи на своих крестных отцов, переняв их задорных характер и любовь к розыгрышам. Отчитывали их зачастую просто для порядка, чтобы не расслаблялись и не распустились сильнее, чем следует, но в тайне радовались их выходкам, с теплотой поминая дядюшек парней. Сколько бы родители не ворчали, но это было лишь из опасения, что мальчиков, попытавшихся пойти собственным, непротореным путем, будет ждать разочарование. Но, когда им удалось твердо встать на ноги, основав собственное дело, родители смогли расслабиться.       Рон, ему было во многом сложнее всех остальных мальчиков. Все дело в том, что Артур и Молли, хоть старались не выделять любимчиков, но активно хвалили успехи, поощряя подарками, полезными в жизненных целях и ставили старших в пример. У Рона сформировались комплексы на этом фоне. Будучи младше он не понимал, что это не ему досталась старая палочка Чарли, это брат лишился инструмента из-за того что тот признал нового владельца. Владельца, что еще не умел пользоваться концентратором, но таскал его всюду с собой, зачастую приспосабливая в непригодных для этого местах, даже обломав из-за этого кончик древка. Он не осознавал, что Перси купили сову не от того, что его сильнее любят, а потому что ему предстояла активная переписка и почтальон был необходим. Свой. А Рон пока что вполне мог пользоваться школьной совой. Просто тогда он был слишком мал и не думал об этом. Он не думал о том, что не важно насколько старая на тебе мантия, главное, чтобы ты был хорошим человеком и тогда твоим друзьям будет плевать на то, как ты выглядишь. На самом деле, Молли была уверена в том, что люди, неспособные рассмотреть за оберткой тряпок личность, не достойны внимания. Так и произошло. Родители искренне восторгались, узнав, что у младшего сына хватило внутренних ресурсов, чтобы, будучи самому стесненным во многих аспектах, иметь желание и силы поделиться с тем у кого имелось еще меньше. Поделиться всем, что имел и подарить свою дружбу.       Хотя нужно признать, что свои слабости и недостатки есть у всех и Молли с Артуром тоже совершали ошибки. Как тот несчастный вопиллер, о котором женщина пожалела, едва успокоившись после новостей от мужа. И ей было весьма неловко за ту мантию на святочный бал. Хотя в той ситуации она была не единственной виноватой. Она заранее договорилась с Минервой, что является Мастером трансфигурации и деканом сына, чтобы та привела мантию в приличный вид. Вот только Макгонагалл так замоталась с организацией праздника, что забыла об этом до самого момента, пока не увидела своего студента в холле...       Джинни. Их маленькое чудо, на которое они с мужем уже не надеялись. Молли подсознательно желая воплотить в ней все, чего не доставало ей самой в детстве. Девочка была всеобщей любимицей и всегда окружена вниманием. Из-за уединенной жизни, когда посторонние в доме были редкостью, она весьма стеснялась посторонних, но после первого курса в школе, попривыкнув к людям, она в полной мере проявила боевой и твердый характер. Она была лидером по своей сути, хоть с легкостью уступала первенство другим, выступая вперед, лишь когда это было необходимо.       Летом девяносто второго Молли неожиданно осознала, что у нее не семь детей, а восемь. Все началось еще годом ранее, когда маленький растрепанный воробушек подошел к ней на вокзале, стесняясь, но с необычайной для ребенка вежливостью, попросил о помощи. Маленькая Гарриет Поттер. Помня Лили и Джеймса из рассказов братьев, Молли была удивлена, узнав, чей это ребенок. Когда от Рона женщина узнала о реальной жизни девочки, ее материнское сердце не смогло принять такую несправедливость и еще тогда, пожалуй к рождеству, она уже приняла Поттер в семью, когда прислала той свой фирменный свитер, как и те, которые она неизменно дарила всем родственникам. Это же несправедливо, когда ребенка некому поздравить с праздником. Когда никто не ждет и не волнуется.       Когда следующим летом, худенькая девочка смущенно стояла на кухне ее дома, Молли не нашла в себе реальных сил злиться на сыновей, укравших ребенка от родственников, моривших малютку голодом. Тот самый звоночек, когда ей впервые захотелось назвать Гарриет дочерью, наступил уже через пару дней, когда ранним утром, неловко переминаясь у стола Поттер спросила не может ли она чем-то помочь на кухне. Джинни никогда не имела склонности к ведению быта, что неудивительно, ей было всего-то одиннадцать. Гарриет же, отчего-то это любила все это. Она обожала готовить, если ее не подгоняют. Ей нравилось прибираться, систематизировать вещи, в целом мойка и уборка приводили ее в медитативное состояние расслабления, при условии, что никто не стоит над душой. И дом Уизли ей очень нравился. Тем, что он не походил на стерильный музей, где можно смотреть, но нельзя трогать.       Каждое лето девочка проводила по нескольку недель в их доме, с удовольствием включаясь в ведение быта, перенимая от Молли ее умения и знания, что порядком грело сердце женщины. Миссис Уизли даже утайкой разрешала Гарриет колдовать, уча ее, что редко дозволяла остальным. За эту девочку, равно как и за родных детей, она переживала в равной степени, год за годом наблюдая как она растет.       Разгоревшаяся война внесла свои коррективы. Все дети уже были достаточно взрослыми и родители посчитали возможным вступить в Орден, чего не сделали в прошлый раз. Все страхи и переживания оголились, не давая супругам спокойно спать, но и не давая отступиться, ведь от исхода противостояния зависело будущее их детей... и не только их. Как бы сильно Молли не сопротивлялась, в конечном итоге, все до единого Уизли втянулись в конфликт. Единственное, что она могла теперь - поддержать их.       Тот год открытой войны супруги предпочитали не вспоминать. Это был кошмар наяву. В какой-то момент, после очередного визита егерей, проверяющих наличие Рона дома, Молли посмотрела на своего мужа и с четкостью, не посещавшей ее уже долгое время, увидела мужчину, которого полюбила. Мужчину, который спустя почти тридцать лет брака продолжал называть ее "Моллипусенька". Того, кто обожал в ней все, от пестрых вязаных платьев, до мягких боков и высокого голоса. Того, кто уступал ей главенство дома, но был решительным и жестким в стрессовых ситуациях внешнего мира, твердо стоя на своем, хоть само небо обрушься на его плечи. Его мягкость рядом с ней и уверенность в действительно важных вещах, стали тогда таким ярким контрастом, несколько позабытым, что она вспомнила мальчишку, пришедшего к ней весной шестьдесят девятого и предложившего жениться, несмотря ни на что. Того, кому было плевать на мнение других, но важно, чтобы были счастливы его близкие. В тот страшный год, Молли вновь полюбила своего мужа.       Победа, что должна была стать освобождением, несла горький оттенок потери. Число погибших, каждый из которых оставил болезненный рубец в душе, не давало возможности радоваться концу войны. Нет, облегчение, конечно было, но не было радости. Была скорбь. Скорбь не отпускавшая многие месяцы и даже годы. Это не был день победы, это был день величайшей трагедии.       Молли ревела раненным зверем на похоронах сына, не замечая чьи руки пытаются подарить ей утешение. Лишь вдохнув родной запах мужа она почувствовала, что дышит, еще может дышать и мир не остановился. Жизнь должна продолжаться и не она одна столь несчастна. Не только она потеряла сына. Ее муж тоже нуждается в поддержке. Ее дети потеряли брата. Молли смогла взять себя в руки. Не сразу, но смогла.       Когда через несколько дней эмоционального отупения, в котором она действовала по инерции, заботясь обо всех окружающих, Молли обнаружила, что ее дом полон людей. В нем собрались абсолютно все. Все ее дети и их пары. Неожиданно рядом с Джорджем обнаружилась его сокурсница Анджелина, что кружила вокруг парня, не давая ему утонуть в отчаянии. Флер и Билл руководили всем хороводом людей, организуя сложившийся хаос. Чарли разбил палатку во дворе, успев поселить в бывшем курятнике каких-то зверюшек Хагрида. Вместе с Роном осталась Гермиона, жившая в комнате Джинни, а с ним самим поселился Дин Томас, который встречался с их дочерью. Самым потерянным из жильцов Норы оказалась Гарриет, что вела себя несколько робко, словно не знала можно ли ей здесь находиться.       Сделав глубокий вдох и оценив обстановку, Молли сделала то, что умела лучше всего. Стала матерью для всех, окружив их заботой. Под ее руководством Нора быстро разрослась по количеству комнат, давая убежище всем неприкаянным, даже для имеющих свое жилье Билла и Флер теперь была отдельная комната, что всегда была готова их принять. Лишь с одним человеком пришлось провести отдельный разговор. Когда Гарриет стушевавшись сказала, что ей, вероятно, будет лучше съехать на Гриммо. Тогда Молли была в таком возмущении, что многие предпочли ретироваться с кухни. Ее экспрессивная речь была долгой, она перечислила все то же, что твердила девушке многие годы к ряду, но все было бесполезно и тогда она перешла к последнему аргументу - объяснила значение своего подарка Гарриет на ее семнадцатилетие. Часы. Часы Фабиана, которые она хранила на протяжении семнадцати лет. Дольше, чем Поттер жила. Своеобразная семейная реликвия, которую она подарила девушке, ставя точку в том, что она часть семьи. Навсегда. И Гарриет робко улыбнувшись впервые ответила фразой:       - Хорошо, мама Молли.       Ближе к осени количество людей в доме поредело. Джордж и Анджелина стали периодически ночевать в квартирке над магазином, пытаясь возобновить его работу. Билл и Флер, хоть навещали их каждый день, предпочитали обустраивать свой дом, готовясь к рождению первенца. Гермиона, Джинни и Дин собирались вернуться в Хогвартс. А Рон и Гарриет поступили в академию авроров, но неизменно каждый вечер возвращались домой.       Чарли удивил всех, спросив разрешения разбить небольшой питомник на свободной территории Хогвартса. Хотя это скорее можно было назвать ветклиникой, многие звери пострадали в том сражении и нуждались в лечении. Впоследствии это нововведение прижилось и продолжало работать даже после того, как двумя годами позднее Чарли вернулся к работе с драконами.       Вроде бы четкие и ясные планы Рона и Гарриет довольно быстро начали рушиться.       Рон быстро осознал, что аврорат на самом деле не такой, как о нем рассказывал в своих байках Муди и сбежал оттуда к Джорджу, помогая ему в магазине.       Гарриет тоже разочаровалась, война выветрила весь романтический флер этой профессии, потому девушке тяжело давалась учеба. Она возвращалась вымотанной почти после каждого учебного дня и остервенело бралась за домашние дела, очистив дом с подвала до чердака. Она еще сильнее пристрастилась к готовке и в какой-то день вытащила со стеллажа кипу книг, по которым пекла пироги. Молли отдала бы многое, чтобы хоть мельком увидеть лицо Снейпа в тот день, когда Гарри пришла к нему в палату с шарлоткой и вестью о его оправдании. Девушка до того дня не навещала его, возможно оттого, что неясный исход этого дела не давал ей покоя и возможности смело смотреть в глаза этому человеку. Но стоило суду его оправдать, как часом позднее она уже была у него. По слухам шипел он долго и витиевато.       Тогда у Гарри сформировалась привычка раз в неделю относить выпечку больному зельевару, которого продержали в Мунго до середины зимы. Она была достаточно упряма, чтобы игнорировать вполне ясное направление, в котором тот регулярно ее отправлял.       А одним январским вечером, открыв дверь гостю, Молли с удивлением увидела на пороге Снейпа.       - Добрый вечер. Насколько я знаю, Поттер живет сейчас у вас.       - Здравствуй, Северус. Да, живет. Ты проходи. Гарри еще на учебе, вернется примерно через полчаса, если не задержится. Ты подождешь?       Снейп, которого только выписали, решил лично сообщить об этом Поттер, вместе с просьбой более его не навещать. Молли же уболтала его, рассуждая о том, что девушка нуждается в том, чтобы видеться с ним и для него же не слишком обременительно уделить ей часок в неделю. Он сдался. Позволил Поттер и дальше заходить к нему, уже домой. И сам не сразу заметил, что с ее визитами его холодный дом начал оживать.       А по весне он уговорил ее бросить аврорат. Потому что там ей было не место. Гарри приняв это решение не колебалась, забрав документы из академии, но ходила по дому потерянной тенью еще с неделю, не зная, чем себя занять. А потом нанялась на полставки в кафе Фортескью, готовя различную сдобу и впервые за долгое время стала выглядеть действительно счастливой.       С каждым месяцем Молли все отчетливее замечала как меняется взгляд Гарри при разговорах о Снейпе. С каким воодушевлением она печет субботний пирог, с которым ходит к мужчине в гости. Женщина раньше самой Поттер увидела, как восхищение переросло во влюбленность. И самовольно отправила Северусу приглашение на день рождения Гарри. Молли не видела его почти полгода и он все также оставался мрачной, саркастичной летучей мышью, но и он смягчался в присутствии девушки. Ради того, чтобы увидеть это миссис Уизли его и пригласила, а убедившись в своей теории, начала действовать активнее, понимая, что если этих двоих не подталкивать, то их сближение займет годы.       Хотя и так заняло. Ненавязчиво Снейп стал участником большинства празднеств, хоть и проводил их сидя в сторонке, изображая мрачную статую. Он позволил Гарри навещать его чаще, иногда заглядывая сам, если был уверен, что дом будет практически пуст или невзначай заглядывал в кафе в то время, когда Гарри относила туда свои торты. Их первое настоящее свидание произошло уже после свадьбы Джорджа и Анджелины; и помолвки Рона с Гермионой. У Молли тогда уже родилась первая внучка - Мари-Виктуар, а эти двое только начали признавать свою взаимную симпатию. Но следует отдать должное - после произошедшего принятия Снейп взялся за ухаживания с таким энтузиазмом, что Молли умилялась каждый раз, видя мечтательную улыбку Гарри.       Полнейшей неожиданностью для Артура и Молли стало то, что просить руки Гарри Снейп в первую очередь пришел к ним. Потому что девушка сама признавала их названными мамой и папой. Свое благословление они дали.       Годы спустя, когда эхо войны жило лишь в памяти ее участников и все реже давало о себе знать, мама Молли уже давно стала бабушкой двенадцати внуков. Все ее дети нашли свое счастье в личной жизни и призвании. И Молли считала себя самой счастливой женщиной на свете.