■■■
Глубокая ночь, наручные часы остановились и показывают полночь. Как раз подходящее время прогуляться. Никто не встретится по пути. Никто не заметит. Никто не будет глазеть оценивающим взглядом. Никто не толкнет в душном, забитом людьми автобусе. Никто не наступит на ногу в маленькой трясущейся маршрутке. Он любит ночь, а ночь любит его. Они как единое целое. Словно тень, он скользит по пустым улицам, проходит мимо высоких фонарей, которые освещают дорогу своим мутным желтоватым светом. Прячет голову в толстый капюшон и ускоряет шаг, иногда оборачивается и смотрит по сторонам. Дурная привычка. Стало совсем зябко. Руки в карманах сжались в кулаки, шарф, укутывающий шею, едва удерживает тепло. Город меняется на глазах. Пронизывающий холодный ветер незаметно пробирается под одежду. Погода резко меняется. Что-то пошло не так, как надо. Гнетущая темнота и устрашающая тишина поглощают всё вокруг. Город и улицы ощущаются и выглядят по-другому. Очень сильно болит голова, в груди ощущается сильное давление. Ноги становятся ватными. Страх взялся из ниоткуда и несётся в его сторону, как ураган. Быстрый шаг замедляется. Внезапная остановка. Происходит что-то очень странное. Всё выглядит в желтовато-серых тонах. Но ведь сейчас ночь. Всё похоже на пасмурный день, только намного страшнее. Город поглощают странные волны, всё вокруг плавает и перемещается перед глазами. Очень холодно. Он запутался, оказался не там, где был секундой ранее. Страшно. Голова сдавлена в тисках. Уши заложило. Сердце быстро колотится. Волнение нарастает. Ощущение дежавю окутывает и парализует. Сильный запах гари бьёт в нос. Везде дым, и ничего не видно. Углекислый газ вытесняет кислород из воздуха. Лёгкие с трудом справляются. Устрашающие металлические звуки подбираются ближе и ближе. Сквозь серый дым удаётся с трудом разглядеть, как огромные машины-роботы разрушают всё на своем пути. Удручающий визг сигнализаций настолько громкий, что кажется, барабанные перепонки вот-вот лопнут от давления. Невозможность двинуть ногами отбрасывает прочь попытки сбежать. Ступор. Полное онемение. Огромная металлическая глыба появляется из дыма и останавливается напротив. Словно киллер, красные глаза целятся прямо в грудь горящими лучами. Они выжигают загадочные узоры на одежде, прожигают её насквозь и добираются до кожи. Очень больно. Внутри все горит. Обессиленное тело падает на землю. Он всё чувствует и слышит, но не может пошевелиться. Он видит, как машина-робот движется по направлению к дому, где он живёт. Он хочет кричать, но не может. Голосовые связки парализовало от страха. Тело прошибает судорога, и он в страхе начинает ползти на локтях. Поворачивает голову и видит себя напротив. Сознание отказывается понять, что это он, только в параллельном мире, в другой реальности. Жестокой. Пугающей. Болезненной. Сбой в матрице. Раздвоение личности. Психическое расстройство. Паническая атака. Издалека доносятся крики и зовы на помощь. Вокруг всё горит адским пламенем, но ему всё также холодно и сыро. Огонь почти подобрался к ногам. Руками он судорожно отмахивается, а огонь уже поднимается вверх, к коленям. Смотрит, как яркие огненные языки беспощадно поглощают его, и ничего не чувствует. Ледяное синее пламя обволакивает всё тело. Слышно, как рушатся здания, проваливаются дороги, трещат и обламываются ветки деревьев. А он всё стоит в огне, будто отгороженный от происходящего. Вне реальности. Огонь – его спасение. Единственное безопасное укрытие. Все рухнет вдребезги, а он будет стоять, пока горит огонь. Нет. Отсюда нужно уйти. Синие вспышки перед глазами освещают узкую тропинку. Кто-то невидимый толкает в спину, направляет, шепчет на ухо, что нужно бежать отсюда со всех ног. Дежавю вновь повторяется. Он ступает на освещённую поверхность и растворяется во времени. И вот, он в другом мире, в другом измерении, видит себя прежнего, горящего в синих языках пламени. Видит себя, ползущего по развалинам. Снова тишина. Снова темнота. Лишь блики неоновых огней отдаются ярким отблеском в глазах. Он уже был здесь, видел эти мигающие ядовитым неоном вывески, одиноко стоящие скамейки и горящие мусорки. Любимый город превратился в горящий кошмар. Он снова стоит, не может двинуться. Яркая молния рассекает чёрное небо пополам. Небеса извергают зловещий рык. Сыпятся звёзды, падают у ног и медленно, мучительно угасают. Вспышки одна за другой ослепляют, пугают и гипнотизируют. Толчок в спину, и он оказывается на другой стороне улицы. Стоит напротив разбитой витрины с манекенами. Мигающая красная лампочка над неподвижными головами похожа на сигнализацию. Испуганный взгляд осматривает застывшие в ужасе тела. Красный свет на миг показался каплями крови на их обездвиженых конечностях. Его лицо заливается краской, внутреннее беспокойство перешло в гнев, ярость, безумие. Опирается вспотевшим лбом о холодное стекло витрины, липкие ладони скользят по гладкой поверхности. Совсем нет сил. Очень хочется спать, но сейчас нельзя засыпать. Нет… не сейчас…■■■
Сначала он долго смотрит на манекенов, а затем мысленно снимает с них одежду. Руки проходятся по холодному гладкому пластику, обводят изгибы и выпуклости, останавливаясь и ненадолго задерживаясь на груди в области сердца. Он пытается уловить биение, но ничего нет. Наклоняет голову набок, улыбается. Взгляд останавливается на лице и залипает. А лица нет! Вообще ничего нет! Круглые безволосые головы, вместо глаз впадины. У них нет ни носа, ни рта, ни ушей. Они ничего не слышат. Ничего не видят. Глухие. Немые. Бесполые существа. Замершие в пространстве и времени. Не живые и не мертвые. Пальцы обводят то, что должно быть лицом, и утыкаются в пустые глазницы. Надавливают и погружаются во что-то вязкое и липкое. С зияющих дыр капает вязкая кровь. Раздаются глухие крики. Но как? У них нет рта. Кто-то тихо и жалобно стонет. Это не прекращается. Кроме него, никто не слышит. Это именно то, что нужно. Никто не осудит. Никто не обзовет безчувственным подонком. Можно делать всё, и не нести никакой ответственности. Он осматривает свои пальцы, заляпанные кровью и смеётся. Можно смеяться громко. Можно орать на всю улицу. Никто не сделает замечания. Кровавые ладони обхватывают голову, сворачивают её до характерного хруста и бросают на пол. Она катится, как мяч под ногами. Он снова слышит плач, но продолжает и выкручивает тонкие руки, сначала левую, потом правую. Бросает себе под ноги. Смеётся. Тоже плачет. Снова смеётся. Смотрит на торс, стоящий на ногах. Нагибает его то влево, то вправо, поворачивает, расскачивает. Пластик противно скрипит и ломается на куски. Он переходит к ногам. Непропорционально длинные, тонкие, словно ходули, отделяются от таза и падают вниз. Осталась железная приставка, которая удерживала пластиковое существо стоя. Он осматривает остальных манекенов. Они всё так же стоят и не шевелятся. Он берёт пластиковую гладкую руку и улыбается. Неестественно тонкие пальцы, как веточки молодых деревьев, грациозно ложатся в его ладонь. Он смотрит с недоумением и ждёт, когда же они ответят взаимностью и теплом.■■■
Внезапно мозг и разум пронзает молнией. Он понимает, что они живые и молят о помощи. Он чувствует боль. Много боли. Чудовищная боль. Сравнится ли его боль с их? В немых мольбах о помощи он слышит отчаяние. Безмолвные существа хотят выжить в этом горящем аду. Он хватает одного манекена, ощущает тяжесть живого тела. Всё происходит быстро, бесконтрольно, неподвластно разуму. Нет времени думать, нужно действовать быстро и безошибочно. Вокруг всё начало обваливаться от взрывных волн. Он понимает, что кто-то обхватывает его за шею и крепко держится. Улыбнувшись, думает про себя: «Всё-таки живой! Из плоти и крови.» Быстро уносит его из опасной зоны, бережно прижимая к себе. Как можно дальше от ядерного взрыва. Этого быстро наступающего пиздеца. Сейчас он будто меж двух миров. Вылетел за пределы трёхмерности и теперь находится одновременно в двух местах. Двух паралельных реальностях. В обоих сразу, и вне их одновременно. Тащит незнакомца из последних сил в укрытие, которое интуитивно считает безопасным. Потом возвращается за вторым. Третьим. Четвертым. На большее сил уже нет. Всё вокруг охватывает ядерной вспышкой, и он чувствует, что горит. На этот раз ощущения безопасности в огне нет. Лишь страх и отражение огня в зрачках. Витрину разрывает от взрыва, стёкла и арматура вознеслись высоко в воздухе, а затем упали, врезаясь острыми осколками в землю. Часть попала в плоть, больно рассекая, вызывая кровотечения и переломы. Больше нет безопасного укрытия. Он уязвим и открыт, беззащитен и сломлен. Пластиковые тела плавятся на его глазах, а их очертания выглядят словно обугленные спички. Тоненькими струйками потекли и превратились в бесформенную жижу. Чёрную массу. Пустоту. Он чувствовал, что бежит — обманчивая болезненная иллюзия. Он снова оказался обездвиженным. Не успел выйти за пределы этого слоя реальности и теперь горит и плавится, точно как манекены, чувствуя, как ядерное пламя расщепляет его организм на мелкие частицы. Ядовитый ветер дует и сдирает слои кожи и мышц, обнажает скелет. А была ли кожа? Или эфирное тело? Чем бы оно ни было, адский огонь это разносит на молекулы, атомы, превращает в ничего. Яркая вспышка ослепляет. Он лежит в укрытии и прикрывает спасенных собой. А кого он спас? Себя? Их? В какой они реальности? Он с ужасом видит, как обгоревший скелет превращается в труху, он видит себя. Кто они такие, манекены? Образы? Оболочки? Или же реальные личности? Его сущность на мгновение меняется с садистской и безумной на конструктивную. Он больше не хочет причинять им боль, не хочет быть безумцем, сворачивать шею и вырывать конечности. Он хочет сделать хоть что-то полезное. Он ещё не до конца упал в бездну. Не потерял окончательно свою личность. Одной ногой в аду, он почти упал, но ещё может вытянуть из неё кого-то, помочь, пожертвовав собой. Силой противодействия. Как шар, летящий в лузу, ударившись о другой, отводит его в противоположную сторону. Нет. Он сгорел. Осталась оболочка, состоящая из пепла и гари. Дотронься до нее, и упадет, рассыпется. Но её сохранили. Теперь он под стеклом в каком-то странном месте, возможно, музее. Рядом появляются какие-то личности. Кто они? Он узнает знакомые очертания тел. Они смотрят с любопытством. Тыкают и обводят тонкими блестящими пальцами стекло. Склоняются, чтобы разглядеть поближе, но вместо глаз дыры, из которых стекает тёмно-красная вязкая жидкость.■■■
Он просыпается от собственного крика. Шея совсем затекла. Голова ещё никогда так сильно не болела, как сейчас. Заснул у витрины магазина, прямо на земле, уткнувшись лбом в толстое стекло. Очень холодно. Всё тело ломит. С трудом встаёт, отряхивается, как всегда, оглядывается по сторонам. На улице всё также пусто и безлюдно. Звенящая тишина. Он смотрит в упор и опирается ладонями о витрину. Красный мигающий свет сменился на нейтральный и постоянный жёлтый. Опасность миновала. Манекены там же, где и стояли. Ничего не изменилось. Рядом пустая скамейка. Урна, из которой торчит чёрный мусорный пакет. Воздух свежий и чистый. Он вдыхает полной грудью. Немножко кружится голова. Он всех спас? Или просто тронулся умом? Манекены повернуты к нему безглазыми лицами, но ощущение того, что смотрят прямо в душу. Что значит этот взгляд? На мгновение сверкнули глаза, хотя раньше их не было. Он проморгался и потёр переносицу. Посмотрел снова. Никаких глаз. Он громко выдыхает. Пора домой. Прогулки в последнее время даются тяжело.