«Искусство подражает природе…»
На небе не было ни облачка. Солнечный свет оседал на венчиках диких цветов и отражался от чистых вод крохотного горного озера. Юнь Цзинь скрывалась от слепящего полуденного солнца под ветвями дерева гинкго и разглядывала водную гладь, которая едва различимо колыхалась от дуновений ветра. Она была тут с самого рассвета — выдумывала строки и репетировала движения для своей новой пьесы. Как всегда, её не слишком заботило то, что могут подумать работники её же труппы, когда хватятся её. Она могла за себя постоять, ибо, как отмечают искушенные зрители, движения опытного артиста мало чем отличишь от движений настоящего воина. Да и копье, с которым тренировалась Юнь, было отнюдь не муляжом. Певица вдохнула прохладный горный воздух, оторвала взор от ряби на поверхности озера и устремила его к линии горизонта. Золотистые кроны деревьев, подобно грудам моры в Золотой Палате, рассыпались на сколько хватает глаз по холмам и пригоркам. Иногда к пышущей желтизне подмешивалась капля крови — это редкий клён издалека манил своими огненными листьями. Новое произведение должно было стать неофициальным продолжением «Созерцания богини уничтожения». Юнь Цзинь все ещё не определилась с окончательным названием, но совершенно точно представляла, что она желает поведать своей публике. Так или иначе, чтобы вжиться в роль богини, прежде всего необходимо… «Сердце очистить…» Певица прикрыла глаза и невольно представила высокую седовласую женщину. Опустившись на одно колено, она изящными пальцами подхватывает капли росы с лепестков Цинсинь и прикладывает их к своим губам. Подумать только, этому возвышенному созданию, чей облик источает неземное спокойствие, чьи движения — все без исключения — полны функционального совершенства, для поддержания жизни нужно так немного… «Нет. Так дело не пойдёт.» Юнь Цзинь слегка нахмурила брови и мысленно одернула себя. Сейчас не время предаваться фантазиям. Нужно сконцентрироваться на задаче: достигнуть умиротворения.***
Наконец, когда в разуме Юнь Цзинь не осталось ничего, кроме шуршания горного ветра и её собственного дыхания, пришло время для следующего этапа. »…зло изгнать.» Тихий вдох. Затем резкий шаг вперёд и мощный пасс руками — копьё устремилось вверх и описало ровный полукруг. Движения девушки явили впечатляющую стойку, имитирующую взлетающего журавля. От былого спокойствия не осталось и следа. Стороннему наблюдателю в тот момент могло показаться, что ещё мгновение — и Юнь в самом деле воспарит, отринув земные законы. Древко копья закружилось и легло в другую руку. Капля пота слетела со лба девушки. Нельзя сбавлять темп! Следующий шаг. Стойка поменялась: птица плавно взмахнула крыльями и начала набирать высоту. Позиции сменяли друг друга стремительно, как порывы ветра, и амплитуда движений росла до тех пор, пока не наступил тот самый момент, когда всю накопленную энергию нужно выпустить в стремительном рывке. Выпад! С дерева гинкго сорвалось несколько листьев. Юнь Цзинь выдохнула и вернулась на исходную позицию. «Как и раньше… чего-то не хватает.» Движения были идеально точны, но в них не было этой ярой и одновременно неуловимой природы, которой пропитано естество богини уничтожения. «Тяжело заглянуть в душу такого человека, как она… Неужели я так и не смогу до конца освоить эту роль?» Юнь Цзинь уже доводилось исполнять «Созерцание богини уничтожения», включив в пьесу небольшое продолжение собственного сочинения. Но в этот раз она планировала зайти дальше: показать, как не то адепт, не то смертная уживается на грани двух миров. Среди горных вершин она постигает суть медитации и разит чудовищ, а у их подножия прикасается к цивилизации, к мирскому… Однако проблемы возникли уже в первой половине пьесы. Как передать движениями силу, которую сам наблюдал лишь однажды? В раздумьях Юнь Цзинь устремила взгляд к заснеженным гребням гор. «Возможно, холод, ветер и… внезапный противник смогут пробудить во мне вдохновение? Стоит попытать удачу.» Не говоря ни слова, певица кивком поблагодарила раскидистое дерево за укрытие от солнечных лучей, после чего ступила на неприметную тропку и начала своё восхождение к высоким белоснежным пикам. О возвращении в город к обеду можно забыть…***
Но не успела Юнь Цзинь пройти и десяти шагов, как тут же, словно по велению Гео Архонта, наткнулась на Шэнь Хэ. Будто мираж, сотворенный из невесомого инея, ученица Адептов вышла из косой горной рощи неподалеку и замерла на месте. Её глаза, что неизменно хранили спокойствие, смотрели прямо на певицу. Она ждёт, когда Юнь сделает шаг навстречу? Или ожидает, что та тихо продолжит своё паломничество к вершинам? Замечает ли она вообще её присутствие? Вопросы целым роем ринулись в голову Юнь Цзинь. Не сказать, что они давно не виделись друг с другом, но встреча таких двух людей будет ощущаться почти как в первый раз. Сбитая с толку, она не решалась, как это обычно происходит, проявить инициативу при встрече. Сейчас она могла лишь безмолвно наблюдать за Шэнь Хэ, подмечая изящный стан, облаченный в облегающий тёмный шёлк, обвитый тугими красными шнурами… Если бы девушки так и продолжили стоять недвижимо, какой-нибудь прозорливый художник мог бы нарисовать прекрасную картину. Однако ученица Адептов таки решила сделать первый шаг. — Юнь Цзинь… Ты замерзла?