Океан

      Внутри стен бушевал океан. Отовсюду лилась вода, постепенно затапливая всё больше и больше пространства, одежда промокла насквозь. Волосы чёлки липли к лицу. Однако Фёдора это ни капли не волновало. Началась буря. Настоящая катастрофа. Бедствие, способное раз и навсегда всё разрушить.       Фёдор знал, что так будет. Он сам устроил эту бурю. Находился в центре воронки урагана, заранее создав лазейку. Океан чувств, сожалений, отчаянных попыток спастись, однако среди всего этого не было ни единой частички самого Достоевского. Другого на его месте эти десятивальные валы бы потопили, он же искусно направлял их движение, сидя прямо посередине и играя на виолончели. Он прошёлся смычком по струне — напарник погрузился под воду, захлёбываясь не то в ней, не то в своём затуманенном сознании. Перешёл на другую — ситуация стала критической. Под угрозой теперь его собственная жизнь. Времени осталось лишь на последний аккорд, завершающую ноту. И Фёдор безошибочно находит нужную струну и терпеливо долго задерживается на ней. Это сигнал для Чуи. У них своя частота.       Наверное, нечестно погружаться в свой выдуманный мир, когда в теле циркулирует яд, а помещение заполняется тяжёлой водой. Фёдору же нравилось представлять себя повелителем бури. Такие спокойствие и расчётливость — козырь? Нет. Настоящий козырь сейчас активирует способность, находясь в бессознательном состоянии, не будучи способным даже знать, что делает. Впрочём, в этом не было нужды. Фёдор знал всё за всех одарённых.       Актёрская игра Достоевского не сравнится с внешней маской его оппонента. Дазай маскируется, а Фёдор собирает сцену самостоятельно. Пусть и в голове, пока его тело исполняет приказы из внутреннего центра управления. Разум сделал из собственной плоти марионетку. Жалкая цена за возможность уничтожить эсперов. Дазаю не победить.       Внутри стен бушевал океан. Внутри сознания Фёдора разворачивалась чудесная сцена падения ангела. Внутри его души лежала брошенная виолончель.