Смерть друга способна доводить до попыток суицида

Вертолёт, на котором должен был улететь его друг, взорвался прямо на глазах. Как такое могло произойти, Николай не понимал. Точно также он не понимал, откуда в груди появилось странное ощущение, которое было уж точно не похоже на свободу, а скорее говорило об обратном. Рука - это всё, что осталось от его друга. Хотя нет, было ещё кое-что. Вот только Коленька так и не понял, что это такое. В тот злосчастный вечер, Николая сломила смерть Фёдора Михайловича Достоевского. Единственный человек, что был способен его понять, которого он считал другом, не смотря на обещание убить его, умер на глазах Николая, и, как считал сам Гоголь, самой недостойной смертью! В тот день Коля очень долго бродил по улицам, пытаясь понять увиденное, поэтому в квартиру на краю Йокогамы вернулся только под утро. Зайдя в неё, Коля тут же дал волю своим эмоциям. Нет, он не кричал, но было больно. И не только духовно, но и физически из-за того, что Николай задыхался от собственных слез, которые даже не собирались останавливаться. Этим утром, Николай поселился на долгое время в квартире, что гласила о долгом одиночестве. Гоголь не желал, чтобы кто-то увидел его в таком состоянии, поэтому он решил не выходить из квартиры, пока не отпустит смерть Фёдора. Первый день Коля перебывал в своих мыслях. Их поток был бесконечным от "почему именно Фёдор" до "А что я мог сделать, чтобы спасти его?". Приступ истерики, сменялся ненавистью к себе и всему живому. Особенно гневался он на Дазая, который посмел отобрать жизнь его единственного родного человека, но вскоре эта ненависть сменилась полным отвращением к своей личности и осознанием, что Дазай делал всё для своего спасения и спасения этого мира. Иногда Николай прерывался на записи в дневник, который специально хранил для подобной ситуации. Хотя раньше он и не думал, что будет пользоваться им, но сейчас он помогал окончательно не сойти с ума. Второй день Николай переводил всё также в своих мыслях, только вот на этот раз тот думал о том, какие вообще чувства он испытывает по отношению к Фёдору. Это была ни дружба, ни ненависть. Это была влюблённость. Он проклинал это чувство, что заставиляло его сейчас быть в клетке собственных эмоций. Но увы и ах. В этом он винил лишь себя. Винил за то, что повёлся на доброту, хоть и сомнительную, но доброту, на эти прекрасные черты лица, на эти бездонные аметистовые глаза. Как бы грустно то ни было, он сам виноват в том, что не смог держать свои эмоции и чувства в себе. Как и то, что сейчас в его голову приходили крайне сомнительные мысли и желания... Третий день. Николай винит во всём себя. Не будь этой игры, Фёдор бы остался жив. Зачем? Зачем он хотел убить друга? Зачем он это и сделал? Уже где-то вечером его стала мучать бессонница, сны сменялись снами и везде был Фёдор, который винил того в своей смерти. Николай каждый раз просыпался. На десятый раз, он принял решение. Завтра он совершит самоубийство и освободиться от этого бренного мира. Не зря же ему вчера приходили мысли о том, чтобы воссоединенится с дорогим ему человеком..? День четвёртый. Николай сидел в ванной поджав ноги к себе. Одну руку он держал перед собой, пока во второй руке держал нож. Гоголь написал прощальное письмо, которое навряд ли найдут в ближайшее время, но если и найдут, то оно будет уничтожено. Он был в этом уверен. Николай уже надавил на руку ножом, боль быстро возросла, казалось бы, наконец свобода но... Внезапно он убрал нож. Острый предмет не успел задеть вену, но оставил давольно глубокий порез на руке. Николай понял - он не сможет это сделать. На лице появилась кривая улыбка и, пока кровь сбегала по запястьям, раздался смех в перемешку со слезами. Истерика... День пятый. Николай потерял в этот день все свои счастливые эмоции. В нём остались лишь вина, сожаление, ненависть к себе и любовь. Он снова сидел в ванной и пытался довести дело до конца. Но он опять не смог, опять он будет мучиться. На руке осталась вторая красная полоска от ножа. Николай тяжело вздохнул и убрал нож на полку рядом с зеркалом. Он долго смотрел в него, а после ударил его кулаком, не желая видеть себя и своё отражение. Николай сразу отправился в кровать, мечтая о том, чтобы пришёл Фёдор и убил его. День шестой. Николай не помнит этот день. Знает только то, что он был похож на предыдущий. Он запомнил лишь одно: интуиция внутри подсказывала, что завтра его ждёт необычный день. День седьмой... Вся неделя прошла незаметно. От «клоуна для всех» он превратился в «жалкое подобие одной из маски Дазая». Только вот, в отличие от Осаму, он действительно желал покончить с собой. Сейчас было раннее утро. Живот выл из-за отсутствия пищи, но Николай не обращал на это внимания. Он смотрел в потолок своими грустными глазками разного цвета. Где-то далеко в шкафу был спрятан всеми известный костюм Гоголя с картой. Сейчас же он был в обычной чёрной футболке и такого же цвета штанах. -Может попробовать новый способ самоубийства? Например таблетки выпить, также у меня где-то был пистолет. Нет, сначала попробую по старому. Хоть какое-то удовольствие. Николай поднялся с кровати и поплёлся к выходу из комнаты. Он прошёл в нужную комнату. Набрав воды в ванную, он взял в руки нож и еле как залез в неё. Одежда, которая с прошлого раза не особо то и просохла, тут же намокла вновь. Николай надавил на свою руку ножом... Нет, он снова не может. Слишком больно. По щекам Николая потекли горячие слезы. Нет, он просто так не оставит это. Он вылез из ванной и ломанулся на кухню, бросив нож куда-то на пол в ванной. Зайдя на кухню он посмотрел немного рассеяно, но нашёл взглядом нужный ящик и подошёл к нему. Налив в стакан воды, он взял из ящика целую пачку аспирина и запил её водой, сразу всю пачку. Было больно и отвратительно всё это глотать. Всё проглоченное так и наровилось выйти снова тем же путём. Коля медленно поплелся в гостинную, сев там на диван. Он закрыл глаза в надежде на то, что вот-вот и всё это закончится. Но он быстро открыл глазки из-за звука открытия входной двери. Ни у кого не была ключа, кроме как Феди. -Николай,- раздался знакомый голос в коридоре.- Надеюсь ты готов к своему дню смерти! Глаза Николая округлились. Неужели ему показалось? Но вот на пороге показалась знакомая фигура. Бледная кожа, изящные черты лица, пронзительные аметистовые глаза, которые смотрели прямиком в глаза Николая... "Кажется, он стал выглядеть более худым, чем раньше",- неожиданно для самого себя, подметил в мыслях Фёдор. И ведь правда, черты лица Коли стали более острыми. Неожиданно для Фёдора, Николай рассмеялся. Это был нервный смех и слезы потекли по его щекам. -Да я, видно, совсем свихнулся! Вижу мёртвых! А может это знак, может уже наконец пора закончить начатое? Отправится в вечное блуждание меж миров или горению в адском пепелище!- неожиданно Николай с какой-то горечью посмотрел на Фёдора.- Ах если бы ты был настоящим, я был бы рад умереть от твоей руки. И я просил бы в последний миг прощения за причинённые неудобства с того самого момента моего появления в твоей жизни. Монолог резко прервался отвратительной жидкостью, вылившейся изо рта Николая. Кажется его организм наконец начал избавляться от ранее проглоченных таблеток. -Конец ли это?- Николай, впервые за долгое время, искренне улыбнулся.- Надеюсь да... Глаза блондина стали по-тихоньку закрываться, но он слышал чётко, как брюнет выкрикнул его имя... --- Николай смог открыть глаза. Первой мыслей его была: "Я что, жив?" -Наконец-то очнулся, горе луковое. Страх и непонимание появились на лице Николая, он посмотрел на того, кто сказал это и не мог поверить своим глазам. Пристальный взгляд аметистовых глаз в которых читался упрёк и некое подобие беспокойства. "Нет. Быть того не может,- подумал Николай.- Это всё мои фантазии. Я же видел его смерть!" Неожиданно руки Коли коснулись, выводя его из мыслей. Фёдор пристально смотрел в гетерохромные глаза своего Николая. -Во-первых,-голос Фёдора звучал необычайно строго,- как можно было довести себя до такого состояния? Во-вторых,-а сейчас пошли нотки отвращения,- твоя попытка убить меня была отвратительна, поэтому больше так не делай! В-третьих,- неожиданно для Николая, Федя смягчился,- ты голоден? Гетерохромные глаза застыли на таком знаком лице. Нет. Ему это точно не кажется... Но Коля всё равно не понимает, почему он жив. Разве Фёдор не хотел его убить? -Федя?- Николай остановился. Почему его голос такой слабый? -Да Коля? -Что произошло? --- Давайте вернёмся немного назад. Фёдор во всё время пылкого и безумно эмоционального монолога, перебывал в крайнем шоке. Тогда-то он заметил три пореза на руке. Нет, вы не подумайте, это самый бессердечный демон, которого вы можете только встретить, но только вот именно в этот момент Фёдор испытал искренний страх за человека, сидевшего на диване... Человека, которого он собирался убить, но который сам справлялся с этим. Фёдор размышлял над тем, а стоит вообще убивать этого человека. Но именно сейчас, когда он ломанулся к Николаю, попутно размышляя над тем облегчить ли его страдания и применить способность или же промыть желудок и затем отчитать как следует, Фёдор решил для себя всё. Он сел перед почти упавшим на пол телом, не смотря на всю свою брезгливость, поднял его и потащил в ванную со словами мольбы. Дав тому лёгкую пощёчину, чем смог привести хоть и в смутное, но сознание беловолосого, Федя сунул два пальца в рот, чем вызвал рвотный рефлекс у Николая. Фёдор просто терпеливо ждал, когда желудок его очистится, а учитывая то, что сейчас Николай не был в состоянии понимать происходящее, Гоголь находился под полным контролем Достоевского. Поэтому Фёдор знал точно, сейчас Николай никак себе не навредит. И так уже достаточно навредил здоровью, куда хуже то? Сейчас Достоевский мог хорошенько разглядеть Гоголя и понять его состояние здоровья. Тело Коленьки, которое было и так худым, стало напоминать скелета в коже. Кости очень хорошо чувствовались на этой бледной коже. Под глазами образовались синяки, ножевые ранения, которые были достаточно глубокими... Федя тяжело вздохнул и попытался вспомнить, где беловолосый хранил аптечку, попутно осматриваю ванную комнату. Зеркало было разбито, на полу валялся нож с свежей кровью, до самой двери были небольшие лужицы воды вперемешку с кровью. Заглянув в ванную, Федя спустил в ней воду. "Видимо не смог. И не первый день"-сразу же пронеслось в голове Фёдора. Фёдор внимательно смотрел на это полуживое тело. Кажется того отпустило и вот-вот он снова провалится в беспамятство. Поэтому, взяв Николая так, чтобы тот не упал, Федя потащил Колю в его спальню. Справившись с этим простым делом, Фёдор направился на кухню за аптечкой. На удивление он увидел чистую кухню, хотя обычно хоть какая-то посуда, на столе или около раковины, у беловолосого была. Брови автоматически свелись друг к другу и Федя обыскал все ящики в поисках пищи. Не было практически ничего, кроме никогда не кончающийся соды и нескольких упаковок лапши быстрого приготовления. Хотя обычно Николай готовил что-нибудь вкусное. Достоевский отбросил временно эти мысли и наконец взял аптечку и воду, отправляясь обратно к своему горю луковому. Придя в комнату, Федя тут же сел на край кровати осматривая руку Коли. По запястью медленно стекала кровь. Похоже рана открылась. Достав перекись водорода и ватку, Фёдор начал обрабатывать раны и останавливать кровь. Бинт ему очень пригодился, ведь когда кровь перестала течь, Федя забинтовал руку беловолосого. После чего Фёдор достал чудом сохранившийся полисорб и развел его в принесённой воде, затем аккуратно взял подбородок Николая и стал вливать в него эту жидкость, слегка приоткрыв его губы. "Будь мы обычными людьми, я бы уже давно вызвал скорую. Но уж прости Коленька, тебе придётся потерпеть и попытаться выжить без вмешательства врачей."- подумалось Фёдору, пока он заканчивал вливать полисорб в Колю. Блондин практически не реагировал на действия черноволосого. Хотя оно и логично, при отравлении медикаментами нервная система человека либо перевозбуждается, либо тормозит не по-детски. К тому же сейчас он безумно слаб, а на лбу выступили капельки пота. Такой беззащитный. Но он, хоть и сбито, дышит, и это главное. Иногда дыхания совсем может не быть. Губы его слегка посинели, хотя аллергической реакции не наблюдается. Это уже хорошо. Фёдор выдохнул, значит он сможет вынести блондина из этого состояния. Потребуется лишь время. --- И это время прошло. Николай внимательно выслушал Фёдора, смотря тому прямо в глаза. Неожиданно черноволосый добавил с несвойственным ему беспокойством. -Вчера ты практически весь день провёл в неком бреду и мне даже показалось, что у тебя поднялась температура. Но, как видишь, ты жив и даже находишься в сознании. -Федь,- Фёдор внимательно слушал его, но от следущих слов он несколько смутился.- Почему ты это сделал? Почему ты спас мою жизнь? -Оказывается осознавать то, что ты сейчас потеряешь единственного дорого человека больно. Я не думал, что умею испытывать нечто такое человеческое, но мне это даже нравится. -Нравится? Но я ведь... -Хотел убить? Похоже я переступил через свои принципы. Что только не сделаешь ради любви. Кажется теперь я ещё больший грешник, раз влюбился в человека своего пола. Фёдор лёг на кровать смотря устало в потолок. Николай же перебывает в неком смущении, а щеки его покрываются лёгким румянцем. -Коля,- Фёдор внимательно смотрит на беловолосого, снова садясь.- Коль всё хорошо? -Дос-кун, это правда? -Хм,- на лице Феди появилась спокойная улыбка.- Разве похоже на ложь? -Тогда я тоже грешник. -И ещё какой,- горько усмехнулся Фёдор. Коля отвёл взгляд в сторону, он смог слегка улыбнуться, пока его щеки пылали от смущения. Но улыбка быстро сошла на нет, когда Николай почувствовал неприятную тошноту. Фёдор был на готове, поэтому тазик был уже в руках Коли. После того, как Колю отпустило, Фёдор начал давольно серьёзно. -Нужно вылечить тебя,- говорил Федя, разводя в воде полисорб.- Состояние у тебя отвратительное. -Угу,- выдавил из себя Коля, с отвращением смотря на эту жидкость. -Выпей,- Фёдор протянул стакан другу возлюбленному, но уже в следующую секунду помогал тому выпить стакан полностью. -Отвратительно. -Как и способ самоубийства, который ты выбрал. Хотя спасибо, что не пистолет. Тогда бы ни я, ни кто-либо другой тебя бы уже не спас. -А я ведь думал о нем. -Теперь даже думать о нём не смей, особенно об использовании в таких целях. -Ты как мамочка,- с улыбкой заметил Николай.- Такой же строгий, но заботливый. -Не знаю, не знаю,- с некой хитрой усмешкой проговорил Федя. -Нет ну правда! Разве это не так, Федя? -Хорошо, ты прав,- Фёдор аккуратно провёл рукой по его голове.- Не хочешь отдохнуть? -Подожди. Разве твою руку не... Блондин не смог договорить, на глазах появились маленькие прозрачные кристаллики. Фёдор лишь слегка улыбнулся, пока в голове пронеслось: "Только заметил?", но после проговорил в слух. -Не переживай, у меня протез. В остальном я не так сильно пострадал, ведь думал о том, что Дазай всё таки найдёт способ меня убить снаружи. Единственное, я не думал что он осуществит его так скоро. Поэтому слегка пострадал. Но разве это так важно? -Да! А вдруг я что-то не то сделаю и... -Не сделаешь,- Фёдор накрыл его губы одним из своих пальцев.- Я уверен в этом. Беловолосый слегка улыбнулся. Кажется, ему было наконец спокойно. -А теперь тебе нужно отдохнуть. Неожиданно для Достоевского, на него накинулись с объятиями. Они были слабее, чем обычно, но оно было и понятно. -Люблю тебя всём сердцем, Феденька! -Взаимно, Коленька...