i'm tired of being what you want me to be

Все началось с простого «Я хочу в музыку», которое Кацуки сказал родителям в совершенно обычное раннее утро. Дело было не в том, что он возомнил себя невероятно талантливым музыкантом, хоть он и мог признать, что его умения в игре на барабанах больше, чем просто хорошие. На самом деле намного больше. Просто что-то было в том, чтобы на время перестать заботиться о тренировках, поступлении в Юэй, о его целях. Это был лучший способ расслабиться. Так что родители в тот же день навели справки о всех студиях и выбрали, по их мнению, самую лучшую, находящуюся всего в десяти минутах ходьбы от дома. Но когда Кацуки пришел туда, здание оказалось не таким, каким он видел его в своих мыслях. Он представлял себе строгое помещение, отделанное в холодных тонах, но студия оказалась трехэтажным зданием, привлекающим к себе внимание цветными стенами и красочными рисунками на них. За стойкой регистрации сидела не строгая на вид дама, а девушка-подросток с красными волосами, ярко улыбающаяся каждому человеку. — Здравствуйте! Меня зовут Цусей, — бодро сказала она, когда Кацуки подошел. — Скажите мне ваше имя, фамилию и ник. Он нахмурился. — Какой ник? Девушка улыбнулась шире, хотя Бакуго казалось, что это было просто невозможно. — Ваши личные данные будут доступны только администрации. Для удобства каждый может назваться так, как хочет, хотя многие оставляют просто свои имена, — она взяла паузу. — И так, ваше имя, фамилия и ник? Кацуки попытался сдержать раздражение — видит бог, он не хочет, чтобы его выгнали отсюда так же, как из его старой студии какое-то время назад. Это была история, которую он не хотел вспоминать и которую тем более не хотел повторять. — Кацуки Бакуго, — он на секунду задумался. — Кацуки. И на ты. — Хорошо, Кацуки, — пальцы Цусей порхали над зеленой клавиатурой компьютера, обклеенного наклейками. — У тебя группа Е. Обязательные сборы по вторникам, пятницам и воскресеньям в пять часов вечера. Комната Е находится на втором этаже, там будет висеть табличка. Твой пропуск, — она протянула ему небольшую пластиковую карточку. Кацуки взял ее. — Хорошо проведи время, — сказала Цусей и ухмыльнулась. На это он лишь слегка приподнял бровь, тут же уходя в сторону коридоров, где нашел лестницу и поднялся на второй этаж. Как ему и сказали, комната была подписана: на двери висела большая табличка с разноцветными отпечатками ладоней. — Я клянусь, этот трек — лучшее, что ты вообще можешь услышать своими странными эльфийскими ушами. — Я не буду слушать про любовь до гроба, Рейчел! — Ну, подумаешь, значение в прямом смысле, и что? И это было первым, что Кацуки услышал, когда открыл дверь, так что первое впечатление, очевидно, было не самым лучшим. Он сделал глубокий вдох и выдох, а затем смело шагнул вглубь комнаты и огляделся. Рейчел оказалась… оказался высоким парнем, одетым как подросток в фазе бунта — с цепями, черными ногтями, темной подводкой и длинными белыми волосами. Ее… его собеседником оказался еще один парень невысокого роста, на вид совершенно обычный, если не обращать внимания на слегка заостренные уши. Помимо них в комнате была девушка, сидящая на большой колонке и закинувшая ноги с каблуками на колонку пониже. Она была одета в длинную юбку и блузку, с маникюром, красивым макияжем и черным каре, и в целом производила впечатление дочки богатенького человека. Рядом с ней стоял парень в темно-серой одежде с черными волосами и очень темными глазами. В руках он держал планшет, что-то показывая девушке. Когда они, наконец, заметили Кацуки, девушка спрыгнула с колонки и неторопливым шагом подошла к нему, заглядывая в глаза. Вблизи можно было заметить едва видимые морщинки возле губ, будто она постоянно улыбалась. И правда — спустя пару секунд ее губы растянулись, а лицо потеплело. Рукой она показала знак, что все в порядке. — Темпераментный, — сказала девушка мягким голосом. — Но очень… очень хороший. — Не вежливо начинать знакомство с такого, Тейсу, — вмешался ее собеседник, подходя ближе. — Ты же наш новенький? — Да, — ответил он немного грубо и подумал, что его, в принципе, не в чем винить. На нем, видимо, только что использовали причуду, испортив и без того не особо хорошее впечатление. — Меня зовут Рейджи — сказал парень в темно-серой одежде и пояснил: — Это настоящее имя. Я вокалист в основном. Эту девушку, — он указал на ту, что подошла к нему ранее, — зовут Тейсу, она на барабанах. Рейчел… Да, та, что в фазе бунтарства… — Я не в фазе бунтарства, это стиль! Рейджи не обратил никакого внимания на чужие слова и продолжил: — У нее местоимение «она», и Рейчел басистка. И еще один парень — Саги — гитарист. Саги тоже подошел ближе и с любопытством спросил: — Ты же тоже барабанщик? А на чем-нибудь другом умеешь играть? А петь? — Не пробовал. Учился только на барабанах, — сухо ответил Бакуго. — Как тебя, кстати, называть? — спросила Рейчел. — Кацуки, — ответил вместо него Рейджи и оторвал взгляд от телефона. — Цусей только что скинула информацию. Кацуки нахмурился: — Мне сказали, что доступ только у администрации. — Это правда, — Рейджи усмехнулся, но его глаза оставались холодными. — Но это касается личной информации. Цусей скинула твой ник, позицию и стаж. — У вас уже есть барабанщик, — утвердительно сказал Бакуго. — Есть, — согласилась Тейсу. — Иногда я тоже пою, но без особого таланта — вытягиваю только засчет поставленного голоса. Но у меня не так много времени, как у остальных, так что это хорошо, что ты здесь. Кацуки начинал злиться. Он пришел сюда не для того, чтобы быть в запасе. Не для того, чтобы быть вторым. Не давая углубиться в мысли, его внимание привлек хлопок в ладоши. — Что ж, Кацуки, — сказал Рейджи и ухмыльнулся. — Посмотрим, на что ты способен. *** И с тех пор, с его первого дня в группе, которая, кстати, носила название «a mess», прошел месяц. Сначала было тяжело: Кацуки тяготили воспоминания о том, с каким шумом его выгнали из прошлой студии год назад, так что он старался сдерживаться в своих порывах. Однако группа быстро это заметила. Это случилось спустя одну долгую неделю, наполненную громкой музыкой, разговорами и весельем. Они сидели в кафе по соседству со студией, отдыхая всей группой после напряженной репетиции, на которой Бакуго играл на барабанах так, будто делал это в последний раз в жизни. — Кацуки, — позвал его Саги, и он промычал в ответ что-то вопросительное, закидывая в рот картошку фри. — Почему ты сдерживаешься? Бакуго чуть не подавился. — О чем ты вообще? — спросил он с легким раздражением. — Я никогда не сдерживаюсь. — Он не про игру. Играешь ты очень хорошо, — мягко вмешалась Тейсу. Хоть она и выглядела как маленькая богатая сучка, она была самым мягким и понимающим человеком, которого Кацуки когда-либо встречал. — А про твои эмоции. — Я тоже это заметила, — кивнула Рейчел, откусывая бургер Саги, на что тот шутливо пихнул ее. — О чем вы? — пробурчал Бакуго, не уверенный, стоит ли ему говорить о прошлом печальном опыте. — Кацуки, — вмешался Рейджи, и все посмотрели на него. По мнению самого Кацуки, он казался негласным лидером, хоть никто прямо и не говорил о том, чтобы быть главным в их группе. И также он был тем, кого Бакуго до сил пор не мог понять. Иногда складывалось впечатление, что Рейджи вполне может быть… в гораздо лучшем состоянии, но его постоянно что-то сдерживает. Как будто что-то не дает ему покоя. — Мы не изнеженные подростки, будь уверен, — продолжил Рейджи. — Так что прекрати вести себя так, будто из-за твоих эмоций мы рассыпемся на части или выгоним тебя. И Кацуки действительно перестал. Это было облегчением, и теперь группа терпела его кратковременные вспышки гнева, совершенно не злясь на него в ответ. — Ты похож на маленького громкого шпица, Кацуки, — смеялась Рейчел. И Бакуго расслаблялся. Он, возможно, не был готов это признать, но чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее он привязывался. Сначала это был лучший способ расслабиться, сейчас — лучший способ провести время. Вместе «a mess» проводили репетиции, дурачились, делились историями и мнениями. Кацуки, наверное, мог признать, что это был… интересный опыт. *** Самой старшей из группы была Тейсу — в возрасте девятнадцати лет она переходила на второй курс медицинского университета и выступала в роли старшей сестры. Она была очень красивой и очень мягкой, словно не видела в жизни ничего плохого, но ее принципы были твердыми и непоколебимыми, за что все — и Кацуки в том числе — уважали ее. Саги и Рейчел были вторыми — им обоим было почти восемнадцать, и они заканчивали старшую школу. Рейчел была очень активной и очень шумной, она любила смеяться, когда ей было весело, и плакать, когда ей было грустно. А еще Рейчел умела злиться. Тогда она выкладывалась в репетициях на всю, а потом устало улыбалась. Кацуки мог признать, что именно она являлась самой активной участницей группы, привнося в общей настрой позитивные нотки. — В этом мире возможно, наверное, все, — пожал он плечами на вопрос о том, заботит ли его самоидентификация Рейчел. — Вспомните из истории, какой шум подняли люди почти пятьдесят лет назад, когда появилась причуда, позволяющая мужчине забеременеть. Те, кто раньше говорили, что природа против, заткнулись, потому что «природа» наградила людей тем, что они считали противоестественным. Кацуки вздохнул и продолжил: — Раньше это был только один мужчина со странной причудой, а сейчас это целый род, и теперь никто не говорит, что это безобразно. Так что, нет, меня не волнует, девушка ты, парень или северный олень. Рейчел расхохоталась, а Тейсу одобрительно хлопнула его по плечу. Саги на первый взгляд казался совершенно обычным. Но какое-то время спустя, когда все они привыкли друг к другу, он рассказал Кацуки о своей причуде. Ее смысл был в том, что он мог манипулировать чужим сознанием, вкладывая в него любые эмоции и чувства. У Саги была, наверное, противоречивая предыстория, но он не стал ей делиться, и Бакуго молча принял это. Чаще всего он был веселым, но в плохие дни любил подолгу молчать, переживая все сам. В такие моменты группа всегда была готова отвлечь его чем-нибудь. Однако самым противоречивым был Рейджи. Кацуки никогда не видел его в чем-то, кроме монохромной одежды, и он, видимо, питал любовь к традиционно японскому стилю. Бакуго никогда бы не признался, какое удовольствие ему доставляли споры с ним — Рейджи был начитанным и умным. Иногда в такие моменты он казался живым и ярким. Харизматичным. А иногда в его глазах проскальзывало что-то темное и жуткое — это были мысли, о которых не знал никто. Но в присутствии Кацуки он стал понемногу расслабляться, часто на него отвлекаясь. — Ты хорошо действуешь на Рейджи, — осторожно заметила Тейсу — самая чувствительная из них, когда до начала репетиции оставалось еще двадцать минут, но никто кроме них еще не пришел. — Всмысле? — спросил Кацуки, не понимая. Девушка улыбнулась. — У него что-то случилось, — сказала она и пояснила: — Давно. Ты еще не знаешь, в чем заключается моя причуда, так что я скажу. Я могу узнать о самых ярких и продолжительных чувствах человека, посмотрев ему в глаза. — Константа, — пробормотал Кацуки, понимая и поднимая брови. — То, что не меняется. — Верно, — Тейсу кивнула. — Одно из чувств Рейджи — ярость. Это не злость и не раздражение, это что-то более глубокое и мрачное, и раньше мне казалось, что он не справляется. Но знаешь… — она на пару секунд замолчала. — Когда ты появился, ярость стала как будто чуть-чуть слабее. Она улыбнулась и сказала: — Я рада, что ты с нами, Кацуки. Бакуго почувствовал странную слабость и то, как его тело стало ватным. Ему и раньше говорили что-то подобное, но никогда в таком контексте, с такой мягкой улыбкой и теплом в глазах. Ему говорили «Хорошо, что Бакуго с его сильной причудой здесь» или «Бакуго с нами, а он самый умный». Теперь он мог признать открыто, хоть только и самому себе: Кацуки рад, что он с ними. *** Меж тем время шло, и месяц пролетел быстро. — Кацуки, — позвал его Рейджи на одной из репетиций. Бакуго поднял глаза и встретился с нечитаемым взглядом Рейчел. Саги и Тейсу смотрели на него так же, словно обнаружили что-то новое и теперь усиленно пытались свыкнуться с этим. — Что? — грубо спросил он, имея ввиду и Рейджи, и остальных. Вокалист склонил голову к плечу, отложив бумаги. — Почему ты не говорил, что умеешь петь? — спросил он. Кацуки нахмурился. — Потому что я не умею петь, — ответил он раздраженно, не понимая, что происходит. — Почему ты вообще спрашиваешь? — Ты только что напевал, — вклинилась Рейчел. Саги подошел к нему с интересом в глазах. — Конечно я напевал, — недоуменно сказал Бакуго. — Мне нужно поймать ритм. — Нет, ты не понимаешь, — гитарист подошел еще ближе. — У тебя отлично вышло! Ты вообще в курсе, что у тебя красивый голос? — Нет? — вопросительно ответил Кацуки, неуверенный, как ему реагировать. В комнате ненадолго повисла тишина, которую снова прервал Рейджи, хлопнув в ладоши. — Значит так, — сказал он. — Давай ты сейчас споешь что-нибудь, и мы проверим твои вокальные способности, — добавил он насмешливо. С этих слов все и началось. Кацуки знал, что у него хороший музыкальный слух, но он не предполагал, что его таланты заходят дальше барабанов. Оказалось немного приятным найти в себе что-то новое и получить несколько комплиментов от группы. Несмотря на их общую воодушевленность («Еще один вокалист, Саги, мы взлетим!»), Рейджи оставался невозмутимым. Ровно до тех пор, пока через месяц после присоединения Кацуки в группу не настал выбор программы для концерта в конце апреля. — Linkin park? — предложил Бакуго. — Хорошее предложение, — задумчиво кивнула Тейсу. — Подходит нашему амплуа. — А какая песня? — спросил Саги, и Кацуки начал перебирать в голове варианты. — Numb, — неожиданно твердо сказал Рейджи. Тейсу посмотрела на него обеспокоенно. — Ты уверен? — Да, — ответил он уже мягче и продолжил: — Я знаю, что вы заметили, что со мной что-то не так. Мне кажется, что пришло время рассказать миру об этом. — Рейджи… — начал Саги, но тот махнул рукой, давая понять, что не закончил говорить. — Поищите в интернете статью про про куклу Доу датой пять-шесть лет назад. Кацуки достал телефон из кармана, вбил запрос и нажал на первую же статью. «Ужасы семейной жизни! История мальчика по кличке кукла Доу!» — гласил заголовок. Бакуго начал читать, чувствуя себя странно оцепеневшим. «Пару дней назад было заведено уголовное дело на Канашими Икимоно, воспитывающую своего 11-летнего сына в одиночестве после смерти мужа пять лет назад из-за нападения злодеев. По данным, который получил наш корреспондент, женщина была уверена, что в смерти мужа виноват ее ребенок — Канашими Рейджи». По спине Кацуки пробежали мурашки, но он продолжил читать. «Она мучила своего сына, подвергая его разным идевательствам и пыткам на протяжении почти шести лет. На вопрос о том, зачем она это делала, Канашими-старшая ответила так: — В нашей жизни все было хорошо до тех пор, пока моей кукле не исполнилось четыре года. — Вашей кукле? — уточнил корреспондент, на что женщина кивнула. — Ему не позволено иметь имени, он просто беспричудная кукла Доу. Он виноват в смерти моего мужа, моего Сукуи, и я воспитывала его так, чтобы он стал прилежной игрушкой для моих будущих нормальных детей. — Что вы делали с ним? Икимоно усмехнулась, — пишет наш корреспондент, — с такой злобой в глазах, что воздух рядом с ними будто сгустился. — Я била его по спине за непослушание; по рукам и ногам, когда он улыбался, плакал или хмурился; прижигала раны, когда он говорил. Это действовало — мой мальчик становился тем, кем и должен был быть. Спустя время Канашими Рейджи удачно забрали из рук матери. На данный момент его передают под опеку дяди — родного брата его отца, и социальные службы следят за тем, чтобы мальчику оказали должную помощь и поддержку». Кацуки сглотнул и сел на стул, не чувствуя ног. Переживать за кого-то оказалось странным и отчасти неприятным открытием. Тейсу тоже оторвалась от телефона и взглянула на вокалиста. — Ты в порядке у дяди? — спросила она мягко, и Рейджи кивнул, ни капли не взволнованный атмосферой в комнате. — Я показал это, чтобы вы поняли, что для меня это не просто песня, — сказал он. — Мне не нужна жалость и разговоры об этом. — Может тебе нужны объятия? Мне вот точно нужны! — Рейчел посмотрела на него, и Саги поддержал ее. Рейджи устало вздохнул и развел руки в стороны. Рейчел влетела в его грудь, отчего он слегка пошатнулся, после чего к ним присоединились Тейсу и Саги. Все они выжидающе смотрели на Кацуки. — Ну, давай, мистер ворчун, — сказала Рейчел, дразня его. — Или ты слишком гордый для этого? — Только в этот раз, — ответил он, ухмыльнувшись, и мстительно обхватил ее руками до хруста костей, отчего девушка пискнула. — Кстати, — сказал он, когда они отпустили Рейджи. Тот отошел в сторону. Все подняли на него головы. — Я усиливаю свои тренировки из-за того, что поступаю в старшую школу. Наверное, иногда не будет получаться приходить вовремя. — А в какую школу идешь? — с любопытством спросил Саги. — В Юэй на геройский курс. — Юэй?! — Рейчел округлила глаза. — У них же самые высокие проходные баллы! — Я уверен в себе, — ответил Бакуго, ухмыльнувшись. — А что насчет твоей причуды? — спросила Тейсу. Это было хорошим вопросом. Если бы не перчатки, которые Кацуки носил в студии, он бы давно случайно что-то подпалил. Вместе с потом его причуде требовался выход, и он решил, что будет лучше, если что-то будет сдерживать его на эти пару часов. Так что в ответ на вопрос Бакуго снял одну перчатку, замечая заинтересованные взгляды. Даже Рейджи пристально смотрел на него, словно ожидая чего-то необычного, и Кацуки почувствовал, что не может его разочаровать. Как и остальных. Он все-таки решил снять и вторую перчатку, а потом достал салфетки, которыми протер руки от лишнего пота, чтобы не полыхнуть слишком сильно. Кацуки выставил обе руки вперед и создал по маленькому взрыву на каждой, а затем, соединив руки, сделал один побольше. Саги захлопал его маленькому представлению. — Взрывы? — уточнила Тейсу, и Бакуго согласился. — Как работает твоя причуда? — негромко спросил Рейджи. Кацуки усмехнулся, довольный его вниманием, и не заметил, как Рейчел и Саги с улыбками переглянулись — все его внимание было направлено на вокалиста. — Вместе с потом на руках я выделяю нитроглицерин, а потом получается взрыв. — Классная причуда. Ты будешь хорошим героем, Кацуки, — сказала Тейсу. Рейджи покачал головой: — Представляю, как трудно тебе с ней живется, — он словил непонимающие взгляды и пояснил: — Представьте, что ваш пот — бомба замедленного действия. Если пот попадет куда-нибудь, а Кацуки потом коснется, будет бум. — Точно… — Забейте, — отмахнулся Бакуго, натягивая перчатки. — Я с этим справляюсь. *** Время по-прежнему шло, и жизнь Кацуки начала неумолимо меняться. Юэй оказалась тем, что ему нужно было, но вот одноклассники… Что ж, если он и злился больше, чем обычно, никто не должен винить его в этом. Хотя бы просто потому, что Деку попал в один класс с ним, Тодороки пытался встать у него на пути, а остальные были слишком шумными и активными. Из приятного было то, что встречи с Рейджи перестали ограничиваться одной лишь студией. Все началось с вопроса по разделению текста между ними, и, поскольку в это время доступа к их комнате не было, вдвоем они решили встретиться у Бакуго. Его мать приняла это с необычайным воодушевлением. — Какой серьезный мальчик! — говорила она. А Кацуки вспоминал, какой нелепой вчера была шутливая драка между Рейджи и Рейчел за последний кусочек домашнего вишневого пирога Тейсу, и его почти брал смех. Мицуки Бакуго смотрела на сына со странным выражением лица, а потом просила Рейджи зайти еще. — Я уже думала, что этот маленький грубиян совсем очерствел, — говорит Мицуки, и ее сын гневно смотрит на нее. — Будет здорово, если ты превратишь его в обычного человека. — Я позабочусь о Кацуки, — Рейджи усмехнулся, и по спине Бакуго пошли мурашки от того, как он это сказал. — Не волнуйтесь, Мицуки-сан. Еще одним значимым моментом стало нападение на USJ, о котором долго и упорно говорили на всех новостных каналах. Когда Кацуки пришел на первую репетицию после этого случая, его засыпали вопросами, и даже хмурый Рейджи нашел в себе силы, чтобы показать свою обеспокоенность, хотя не любил любые проявления привязанности. Бакуго не нужны были заверения о том, что все будет хорошо, но видеть, как… друзья волнуются о нем, было немного приятно. Иногда его преследовали картины того, как он сам или одноклассники оказывались в опасности, и тогда Рейджи или кто-нибудь другой всегда оказывались рядом, чтобы спугнуть тяжелые мысли вопросами по делу или нелепыми шутками. Кацуки отказывался признавать свою уязвимость, но он все равно был благодарен. Их концерт — дебютный для него — был запланирован на конец апреля, почти сразу после проведения спортивного фестиваля. Репетиции шли в ускоренном темпе, и казалось, что все было больше, чем отлично. Когда Саги спросил его про спортивный фестиваль, Тейсу неожиданно сказала, что может достать для всех них билеты. — Для меня это ничего не стоит. Не беспокойтесь и думайте об этом как о подарке, — отмахнулась она на вопрос о цене. — Попрошу брата взять нам четыре билета. *** Из всех одноклассников единственный, кому удалось хоть как-то к нему приблизиться, был Киришима. Прямо сейчас он сидел рядом в комнате ожидания и весело болтал о чем-то под ухом, пока Бакуго вертел в руках телефон, ожидая звонка от кого-нибудь из группы о том, что они пришли. — Кацуки! — дверь резко распахнулась, и это заставило половину 1-А подпрыгнуть на своих местах. — Как вы его назвали? — испуганно переспросил Минета. — Кацуки, — повторила Рейчел, упрямо шагая к нему. — Он убьет тебя за такое, — сказал Каминари, готовясь к крикам, но их не последовало, и тогда он спросил: — Вы кто? — Друзья Кацуки, — ответила Тейсу, пока остальные из группы рассматривали его одноклассников. Деку поперхнулся и закашлялся. — Кто? — переспросил он с шоком. Бакуго закатил глаза и схватил Рейчел за руку. — Кто просил вас врываться сюда? — спросил он раздраженно и потянул ее к выходу. — Я, конечно, предполагал, что наш Кацуки нелюдимый пугающий подросток, но чтобы настолько, — удивленно вмешался Саги, и Бакуго тоже взял его за руку, потянув к выходу. — Ну-ну, — покачал головой Рейджи, тоже разворачиваясь. — Не всем же быть гиперактивными и шумными. Когда дверь за ними закрылась, Минета пораженно воскликнул: — Какого черта?! *** Спортивный фестиваль оказался именно тем, что заставило Кацуки по-новому взглянуть на песню, которую они готовили к концерту. Это было поражение, признанное победой, и это было тем, с чем он мириться не собирался. Подготовка шла полным холодом, и Бакуго снова чувствовал себя бомбой замедленного действия — он либо шатался по студии, проверяя, насколько «a mess» готовы, либо репетировал до потери пульса. — Мне это надоело, — решительно сказал Рейджи в конце последней репетиции перед концертом. Он схватил Кацуки за руку и потянул его к стойке с одеждой. — Какого черта ты делаешь? — спросил он. — Одевайся, — сказал он и посмотрел на Тейсу, Саги и Рейчел. — Вы тоже. Мы идем в караоке. — Зачем? — глупо спросил Бакуго, держа в руках ветровку. — Расслабляться, — вздохнул Рейджи и посмотрел на них, как на маленьких детей. — Мне надоело смотреть, как вы ищете себе пятый угол. Мы полностью готовы и волноваться не о чем, так что давайте просто отдохнем. *** В зале, где они выступали, было шумно и очень душно. Кацуки стоял рядом с Рейджи и в полумраке сцены видел только его слабые очертания. Они открывали свое выступление «Numb», после чего следовали другие каверы их группы, где Бакуго будет уже барабанщиком, а не вокалистом. Перед тем, как началось вступление, он отошел чуть подальше, почти на самый край сцены. Рейджи запел приятным голосом в легком полумраке, и Кацуки почувствовал предвкушение. — I'm tired of being what you want me to be. Feeling so faithless lost under the surface. Don't know what you're expecting of me. Put under the pressure of walking in your shoes, — его голос звучал устало, как они и репетировали. — Caught in the undertow just caught in the undertow, — вступил Кацуки, подходя ближе к Рейджи, едва не морщась от света прожектора, направленного на него при этих словах. — Every step that I take is another mistake to you, — продолжил Рейджи с большим напором, после чего снова вступил Кацуки с таким же текстом. На мгновение свет в зале полностью погас, а потом прожектора ударили по ним со всей силой. В голосе Рейджи слышалась ярость, которую он никогда не показывал, и Бакуго вкладывал в текст все эмоции, которые у него были. — I've become so numb, — начал Рейджи, и Кацуки продолжил вместе с ним: — I can't feel you there. — I've become so tired, — Бакуго ощутил злость, прежде чел продолжить эту фразу, вспоминая Деку, — so much more aware. — I'm becoming this, — он знал, что эта фраза принадлежит Рейджи, — all I want to do… — Is be more like me and be less like you. Рейджи начал следующий куплет под одобрительные крики толпы: — Can't you see that you're smothering me. Holding too tightly afraid to lose control. Cause everything that you thought I would be… — Has fallen apart right in front of you, — продолжил Кацуки, а Рейджи вступил со словами, которые ранее пел он сам: — Caught in the undertow just caught in the undertow. — Every step that I take is another mistake to you. — Caught in the undertow just caught in the undertow. — And every second I waste is more than I can take, — Кацуки вложил в эти слова намного больше смысла, чем в прошлые, имея в виду свой путь становления героем. Припев был спет по прошлой схеме, зал наполнился возбужденными криками, и группа видела, как их снимают, стараясь еще больше. Тейсу, Рейчел и Саги прикладывали двойные усилия. Начался самый эмоциональный момент, и Кацуки вышел вперед, пока Рейджи обхватил его сзади за плечи. — And I know I may end up failing too. Они поменялись местами, и Кацуки положил руки на чужие плечи, через ткань чувствуя, насколько разгоряченная у него была кожа. — But I know you were just like me with someone disappointed in you. И снова припев по той же схеме. Внезапно Кацуки почувствовал, как его взяли за руку, и повернул голову. Глаза Рейджи были дикими, его переполняли эмоции. Бакуго сжал его пальцы, готовясь к повторению припева. — I've become so numb, — начал Рейджи, и пока он тянул ноту, Кацуки пропел: — I can't feel you there. — I'm tired of being what you want me to be, — продолжил Рейджи, смотря ему в глаза. Они повторили это еще один раз, прежде чем песня закончилась.