Желто-синее

      У духов не бывает галлюцинаций — ведь, в каком-то смысле, смерть освобождает тебя от всех иллюзий, свойственных человеческим существам. Смерть приносит полную и абсолютную трезвость во всех отношениях, поэтому духи, пожалуй, единственные видят мир таким, какой он на самом деле.        Однако, когда Экубо впервые замечает Рейгена, то думает, что его просто подвели глаза.        Он чисто случайно цепляет взглядом медового цвета пальто, одурительно синий шарф и светлые волосы какого-то прохожего, когда следует за Шигео по оживленной улице. Медленно следует, неторопливо, и ненавязчиво присматривая за своим подопечным, и праздно пялясь на рекламные вывески и магазины. Заметив пятно желто-синего, двигающееся к ним навстречу, равнодушно скользит по нему взглядом и продолжает начатый разговор. А когда что-то в его голове болезненно щелкает от запоздавшего узнавания — разворачивается, но не может выделить из толпы уже никого.        Экубо растерянно зависает в воздухе и какое-то время настойчиво говорит себе, что это все ерунда и ему показалось. В городе должно быть полно блондинов с похожими чертами лица. Его чертами лица. Экубо даже хочет спросить у Моба, видел ли тот что-нибудь странное, но не успевает: Моб совершенно обыденно окликает его, спрашивает, чего застыл посреди улицы. На мгновение Экубо мерещатся в его глазах тревога и жалость — но только лишь на мгновение, тенью, блеском, которые можно просто додумать, особенно если тебя охватили дурные предчувствия.        В тот раз у Экубо действительно получается убедить себя, что все случившееся было не более чем совпадением, — хотя ночью он еще долго парит над постелью спящего Моба, размышляя, дрожа всем своим хрупким призрачным телом. А потом он делает круг по дому, бесшумно передвигаясь по коридорам и комнатам, прислушиваясь к ровному дыханию домочадцев. Все кажется совершенно привычным, тихим, мирным, словно и не было никаких подозрительных типов в желтом и синем, — и это помогает ему самому в конце концов успокоиться и занять свое место рядом с Шигео. Головой к голове, не спать, конечно, но хранить чужой сон.        Следующие пару недель все идет как всегда, благодаря чему Экубо расслабляется и перестает думать о странной встрече — а потом замечает краем глаза Рейгена, который со всем комфортом устроился в кресле в гостиной. Моб в это время аккуратно перебирает книги в шкафу, балансируя на стуле, желая найти что-нибудь для вечернего чтения, — и в руках у Рейгена тоже книга, и на Рейгене те же пальто и шарф, по-особенному неправильные в этой теплой и уютной комнате. Он сидит нога на ногу, полностью увлеченный чтением; Экубо, который уже давно забыл, как дышать, при виде него захлебывается дыханием и не ругается вслух только потому, что не хочет пугать Шигео. Несколько резких движений тому на пользу не пойдут точно.        Впрочем, видение пропадает уже на следующий миг. Когда Экубо чуть-чуть панически сосредотачивает взгляд на кресле, оно оказывается пустым, да и книги никакой на самом деле там нет. Тем не менее, он приближается к креслу вплотную, осматривает со всех сторон так, будто оно может дать какие-нибудь ответы, касается ткани пальцами. Следов — не находит, ничего не находит. Благо, Моб так и продолжает копаться в книжных полках, не обращая внимания на его замешательство.        Теперь Экубо приходится быть честным с собой до конца.        Он ничего не рассказывает Шигео — нет, ни за что, только не ему, — но с того дня начинает сопровождать подопечного везде, куда бы тот ни пошел. В доме и на прогулках, в магазинах и в те моменты, когда Шигео отлучается в школу. Возможно, присутствия Экубо в какой-то момент становится слишком много, раз Моб удивляется такому рвению и даже в шутку просит дать ему больше свободы. Экубо отшучивается тоже — мол, какие еще дела могут быть у призрачного компаньона, кроме как преследовать своего человека, да и вообще вдвоем веселее, всегда есть, с кем перекинуться парой слов.        Он начинает замечать Рейгена почти каждый день.        Рейген — прислонился спиной к дереву в школьном дворе, наблюдает издалека, а может, думает о чем-то своем. Рейген — греет ладони о чашку с чаем на кухне, но пара над чашкой нет. Рейген — опирается руками о забор под окнами дома и, задрав голову, смотрит куда-то вверх.        Всегда — вне поле зрения Моба, всегда — со спокойным и немного отсутствующим лицом, всегда — без единого слова. Никогда — дольше мгновения. Экубо не может предсказать его появление, не может поймать его взгляд, не может посмотреть на него полноценно и прямо, в упор. Заметив краем глаза пятно желто-синего, он каждый раз срывается с места, но настигает лишь пустоту. Вскоре он начинает даже разговаривать с этой пустотой, если знает, что Шигео его не услышит и не заметит его отсутствия.        Экубо уговаривает.        Экубо торгуется.       Экубо умоляет.              ***        Лежащее в детской коляске беспомощное существо издает звуки радости и тянется вверх. Не к Мобу, который после непродолжительного знакомства отобрал его у родителей и вызвался выгулять, а — определенно — к Экубо. Тот проверяет их общую с Мобом догадку, плавно перемещаясь из стороны в сторону, и цепкие крохотные ручки продолжают тянуться к нему. Правда, заканчивается это полным обиды ревом, и Экубо предпочитает убраться подальше, пока все не успокоится.        Когда он возвращается, то находит Шигео сидящим на той же парковой скамейке и встревоженно, с заботой заглядывающим в коляску. Он жестом показывает, что опасность миновала, и подзывает Экубо ближе — тот сразу улавливает доносящееся из коляски спокойное и глубокое сопение. Экубо устраивается на спинке скамьи, и они с Мобом с полным пониманием переглядываются, озадаченные и растерянные в равной степени.        В других… случаях, тех, которые уже приходится провожать в школу, такого не было.        И прежде не было тоже — Шигео, при поддержке и помощи Экубо, всегда тщательно это проверял. До сих пор проверяет, возится все свободное время, не желая оставлять кого бы то ни было наедине с экстрасенсорными силами, помня, что силы могут проснуться в любой момент. Больше всего на свете ему не хочется, чтобы еще кто-нибудь прошел через то же, через что пришлось в свое время пройти ему. Впрочем, это не отменяет радости от встречи с кем-то похожим и близким, поэтому сейчас он больше растроган, нежели чем расстроен.        Когда Моб вздыхает и туманно произносит, что без поддержки малышке придется непросто, Экубо хочется попросить его не продолжать. Он сразу же понимает, что дальше скажет его подопечный, — как и всегда, глядя на Экубо добрыми, умными и ничуть не изменившимися глазами (глаза, да, Моба всегда можно было узнать по глазам). И действительно: он просит Экубо стать и быть этой поддержкой, сопровождать и направлять малышку так долго, как ей будет нужно. Экубо с готовностью возмущается, отбиваясь тем, что Моб и сам успеет всему обучить новоявленную родственницу, — а потом понимает, что взгляд Моба направлен не на него, а куда-то дальше.       Шигео смотрит немного сквозь Экубо, давно, наверно, так смотрит, — и Экубо оборачивается, без особого удивления, но с парализующей обреченностью натыкаясь на пятно желто-синего. Рейген тоже устроился на одной из парковых скамеек — не сел, а стоя привалился бедром, спрятав руки в карманы; полы его пальто, шарф, волосы неподвижны, несмотря на порывы ветра. Вот только в этот раз Рейген ловит взгляд Экубо и улыбается ему — молча, печально и чуточку виновато. Даже приветственно машет рукой, не привлекая внимание, но подтверждая свое присутствие.        На лице Моба — тоже улыбка и ни капли страха. Может, немного грусти, но радости от встречи и воссоединения все-таки больше. Когда Экубо пытается заметаться, думая только о том, как прикрыть, защитить, помочь, Моб придерживает его, накрывая ладонями, прижимая к себе. Сил в его руках осталось не так много, но сегодня — хватает.        — Все в порядке, Экубо. — Сердце у Шигео бьется лишь чуть взволнованно, а волосы снежно-белые — как макушка одуванчика, которую вот-вот унесет ветром. — Я тоже его вижу.