Я бы хотел, чтобы папа был здесь

— Я бы хотел, чтобы папа был здесь. Паук не заметил, как Норм заметно напрягся от этих слов, но предположил, что это произошло из-за смерти папы. Он слышал, что когда он был маленьким, было много смертей. — …но у тебя есть Нэш и Мэри, верно? — Да, но… — блондин потянула его за пальцы и, глядя в пол,продолжил. — они всегда заняты. Я вижу их только ночью. Кири, Ло'ак и Тейам постоянно видят своих родителей! — Затем ребенок поднял голову, его большие глаза наполнились плохо скрываемой ревностью. — Я знаю, я… прости, малыш. — заговорил мужчина, потеряв дар речи. Половина его чувствовала, что ему нужно поднять малыша и держать его, но он также не был отцом Паука. — К сожалению, некоторым из нас не так повезло, как Салли. Хотя это не твоя вина. — поспешил успокоить он, к замешательству Паука. Тот вздохнул и оставил эту тему, покинув стерильную лабораторию, но не раньше, чем остановился у входа и оглянулся на своего дядю. — …ты… ты уверен, что у тебя нет его фотографий? — …нет. Прости, Спайди. Малыш кивнул и исчез за стальной дверью. Норм выдохнул, хотя и не знал, что задержал дыхание. *** — Макс? — Хм? — учёный ответил, не поворачиваясь к семилетнему мальчику, так как был слишком занят уборкой мусора в пыльных коробках. — Кто этот мужчина? Перед его лицом появилась фотография, и, когда он поправил очки, живот Пателла опустился так низко, что, казалось, прошел сквозь всю Пандору. На фотографии были двое мужчин, но только один из них был полностью в кадре. Человек с безошибочно могучим ростом и пронзительным голубым взглядом. Макс искренне подумывал соврать, но как он мог, когда Паук повернул голову в его сторону, демонстрируя восхитительное любопытство? Они все согласились продержаться, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы вынести правду, а Спайди, конечно, еще не был таким. Но он никогда не простит Максу ложь, когда тот в конце концов узнает. — …о-о! Ух ты, не знал, что у нас действительно есть его фотографии! — воскликнул он, стараясь звучать, как можно более правдоподобно. — Кто это?? — снова спросил ребенок. — Это… это твой отец! Между ними повисла мгновенная тишина, когда шестеренки в голове Сокорро закрутились, и он с трепетом уставился на фотографию, рассматривая каждую ее черту. А потом появилась улыбка. Яркая, сияющая, ослепительная улыбка. — ЭТО ПАПА!?! — голос Паука стал таким высоким, что превратился от радости в визг, и Макс вздрогнул. — Д-да… — Н-НО ТЫ СКАЗАЛ — ОМИГОШШШ!!! — он снова восторженно пискнул, прижимая изображение к груди и прыгая по комнате, хихикая, прежде чем снова взглянуть на него. — Он такой классный!! — ухмыльнулся паук. — Посмотри на его мускулы! И его боевой шрам! — он повернулся к Максу, указывая на него, в то время как мужчина кивнул. Пот стекал по его лбу. — Ой чувак, я должен показать всем! Тей-Тей, Кири, Ло'аку, Миссис мистеру Салли! — НЕТ! Малыш вздрогнул. — Я… я имею в виду… они сегодня заняты, помнишь? Подготовка к фестивалю и все такое. — Ах да, ладно, тогда я им завтра покажу! Макс улыбнулся, но это казалось странно искренним. Впрочем, это не имело значения: мальчик находился слишком высоко в облаках, чтобы особо задумываться об этом, выбегая из комнаты. Остаток дня Сокорро практически летел, в блаженном неведении о том, насколько напряжены окружающие его взрослые. Куда бы он ни пошел, он не мог перестать видеть лицо своего отца, представляя себе приятные разговоры, которых никогда не будет. Он представил, как Майлз говорит о своей маме, восхищается ее красотой или играет с ним, смеется над выходками мальчика так, как не удосужился ни один взрослый А когда наступила ночь и звезды засияли над вратами ада, ребёнок лег к себе в постель, вешая фотографию на потолок, рядом с Паз. Засыпая, хотя и едва, но, как ему казалось, он почти почувствовал, как сильные, теплые руки Куорича обняли его, укутали в одеяло и притянули к себе. Он улыбнулся, когда его мощное воображение вызвало ощущение тёплых губ, прижимающихся к его лбу, и тихий, нежный голос, шепчащий ему, чтобы он крепко заснул, называя его глупым земным прозвищем, которое он слышал в старом фильме. «Спокойной ночи, тигр…» *** — …подожди, ты еще не спишь? Паук резко повернул голову в сторону рекома, сидевшего рядом с ним на светящемся мху. — Что? — Опять не можешь заснуть? — Нет, нет, я… думаю, нет. Бровь Куоритча удивленно поползла вверх. Он не привык, чтобы Паук отвечал искренне. Обычно, каждое его предложение было пронизано сарказмом или ехидным комментарием. Возможно, ребенок просто слишком устал, чтобы обдумывать эту идею. Куоритч подвинулся и лег рядом со своим пленным сыном. Их плечи почти соприкоснулись. Почти. И хотя Сокорро поначалу чувствовал себя неуютно, он не предпринял попыток ускользнуть. Полковник внутренне радовался этой маленькой победе. Они занимались этим более двух месяцев, поэтому было приятно видеть, что стены междуним и Пауком рушатся, хотя и медленно. — Что у тебя на уме? — Ничего. Ничего. — Уверен? — Ага, да. Небо красивое. Майлз мог сказать, что ребенок лжет, но ни один из них не был силен в разговорах о чувствах, поэтому он оставил это без внимания и закрыл глаза, просто довольный тем, что ребенок, которого он встретил всего несколько недель назад, но втайне так сильно дорожил, был в безопасности, расположился рядом с ним. — …спокойной ночи, — прошептал ребёнок. Он ухмыльнулся. — Еще раз спокойной ночи, тигр.