Засада.
Все, что понимала Лу - это все было спланировано, об этом визите знали только приближенные, значит, предатель среди них. Несколько мужчин с автоматами, прячась за колонны, выцеливали Кея. Он, в свою очередь, прикрывал Приора, помогая ему покинуть здание. Лу была отрезана от них, даже если бы и хотела добраться - без пулевого не вышло бы. — Дерьмо. Сука. Сука. Думай! — пронеслось в её голове. — Тех двух я точно не смогу обезвредить, вся надежда на Кея, этого я пси смогу сбить с ног, где-то ещё прячутся трое, а может четверо. По звукам выстрела — не меньше. Может больше. Умирать я тут не собираюсь, мне ещё Йонаса прикрывать с его степенью пси. Не лучшее время для воспоминаний, но в голове всплыл их диалог. Это было несколько месяцев назад, он напросился переночевать у неё, ибо Термитник был в оцеплении и ему не хотелось по несколько раз проходить блокпосты. Лу всегда была только рада Йонасу и не считала хилера навязчивым. Разговор завязался после совместного принятия душа. Опять разногласия из-за работы, ему она не нравилась. Лу служба тоже не особо приносила счастье - ее радовала только зарплата. Ей же не нравилась его степень пси, третья - ещё куда не шло, но граничащая со второй - проблема и очень большая. Если верхушка узнает об этом, заставит плясать под их дудку, они выжмут из хилера все, оставят лишь оболочку. Впрочем их перепалки всегда заканчивались одним: им не нравилось, но они уважали выборы друг друга. — Бесишь.. — прошептал хилер, притягивая Лу за руку к себе. — А ты типа вдохновляешь.. — она улыбнулась и поцеловала его в краешек губ. Йонас перехватил её губы и поцеловал настойчиво, но нежно. Это была своего рода фраза примирения. Их маленькие перепалки, какие-то конфликты всегда заканчивались так. — Прости, Лу. — прошептал в поцелуй он. — И ты.. — псионичка улыбнулась, взяла за руку, переплела их пальцы и повела в сторону кровати. Йонас устроился поудобнее, Лу, как кошка, прижалась к его груди. Он крепче прижал её, она слушала биение его сердца. Лу вдруг уверенно выдала: — Я всего лишь хочу сказать, что если кто-то попытается тебе навредить, я убью его. Единый, я убью его. — На минуту Йонас замолчал. Обдумывал. Крепче прижал её к себе. — Если когда-то, — он запнулся. Сглотнул. — Если когда-то ты будешь умирать у меня на руках.. — пауза — Я сдохну, но спасу тебя. — Лу перестала дышать. Йонас всегда за неё заступался. В приюте. После выпуска. Вытягивал её из передряг. Лечил. Был рядом, когда она нуждалась в нем. Просто был. И сейчас он есть, такой родной, такой её. Она уснула первой, хилер ещё долго лежал, перебирая пальцами её пряди волос. Он знал, что его друзья всегда встрянут за него, как и он за них. Но она — это другое. Лу другое. — Я люблю тебя, безбашенная моя. — прошептал он в надежде, что может она все же услышит, и ему не нужно будет подбирать момент для признания. Псионичка дернула щекой. Первая цель в виде невысокого мужчины появилась на горизонте. Она вскинула руку, и столовые приборы, которые были нетронутыми, взмыли вверх. Она до белизны костяшек сжала пальцы и дернула рукой в сторону мужчины. Приборы пулей полетели в него. — Сейчас! — крикнула Лу что есть мочи, давая напарнику знак, что она прикроет. Нужно уводить Иво отсюда. Кей понял её моментально, навел ультиматум на других двух, и, прикрывая Приора, быстрым шагом повел его в сторону выхода. Готово. Они покинули комнату. Осталось покинуть это здание и ей. Прикусив щеку, она махнула рукой в другого, уже более крупного мужчину. Разжав пальцы, она напрягла их, как струны гитары, и силой вытолкала диван в его сторону. Тут же почувствовала тепло, потекло из носа. — Сука— снова пронеслось у неё в голове, — этого ещё не хватало! Ещё пару раз, и пойдут кровавые слезы. Тыльной стороной руки она стерла с лица кровь. Всего на несколько секунд она была дезориентирована, но этого хватило. Она услышала два выстрела, и острая боль охватила её бок. Лу успела увидеть Кея, который выстрелил в того, кто уже пустил пулю в неё. Поморщилась. Голову будто заполняло свинцом, в ушах зазвенело, в глазах потемнело. —Йонас,— сорвалось у неё с губ, прежде чем она, потеряв сознание, упала на бетонный пол. Это была обычная ночная смена, Йонас сидел в кабинете, заполняя очередные бумаги. Вон драка. Тут плечо вправлял. Там обычная операция. Одна из дежурных врачей влетела в кабинет. — Бэр, быстрее в операционную, там тяжелый пациент. Огнестрел. Потерял много крови. Раздроблены ребра, повреждены внутренние органы. — она тараторила без умолку. Йонас поднялся, быстро стал натягивать халат. — личная охрана месье Приора. — его сердце пропустило удар, — Пси — телекинез, — добавила она, и мир хилера в эту же секунду рухнул. Он не слышал, что она ему говорила, не понимал, как так быстро добрался до операционной, ведь она находилась в другом крыле. Стоило ему открыть дверь, как его взгляд тут же упал на безжизненное тело его Лу. Она была белая, белее листа бумаги, по лицу размазана кровь, кисти рук посинели от потери крови. Приборы, которые мониторили её показатели, показывали — она критически слаба. — Нужен хилер, Йонас, она не выкарабкается. — еще удар, в ушах звенит, он преодолевает это расстояние между ними. — С дороги, просто, блять, отойдите. — тараторит хилер. Ему не нужно было время, чтобы подготовиться, ведь на кону стояла жизнь его безбашенной Лу. Он столько раз повторял эти действия, что сейчас делал все рефлекторно. — Нужно просто остановить кровотечение, дальше мы сами. Показатели критические, она бы просто не перенесла операцию. — хрена с два, она умирает практически у него на руках, чхать он хотел на их указания. Его берет мелкая дрожь, грудь пронзает резкая боль, когда он проводит рукой в районе её груди. Пошатнулся, но остался твердо стоять на ногах. Дышать становится тяжелее, он продолжает, спускаясь рукой вниз, к животу. Очередная волна боли пронзает его тело. Кардиомонитор выдает пронзительный писк. Сердце уходит в пятки. — Нихрена, Лу. Нихрена, ты не умрешь. — он сжимает руку в районе раны. В глазах темнеет. Все тело напрягается, натягивается, словно струна. Йонас опускает руки и отшатывается от безжизненного тела Лу. Его под руки подхватывает один из врачей. Помогает опереться спиной о стену. Голова трещит по швам, бросает то в жар, то в холод, память будто отшибло. — Бэр, у тебя, мать его, получилось! — констатирует другой врач. В ушах хилера звенит, в глазах темнеет, что-то теплое заполняет их и скатывается по щекам. —Сука, кровь,— проносится у него в голове. Последнее, что он помнит, это то, что кардиомонитор перестает издавать пронзительный острый писк, начиная работать в нормальном режиме. Сердце псионички запустилось, и у него действительно, мать его, получилось. Йонас выдавливает из себя улыбку, скатываясь по стене вниз, в голове блондина проносится фраза, которую он когда-то сказал на аргументы своей Лу: Если ты когда-то будешь умирать у меня на руках. Я сдохну, спасая тебя. Сердце хилера остановилось, взамен на жизнь его настоящей и единственной любви.Он сдержал обещание.
Он выиграл.
Похороны перенесли, младшая Бэр настояла на том, чтобы провести их после выписки Лу. По началу Лу не понимала, почему к ней не приходит Йонас, ведь её доставили к нему в больницу. Но через несколько дней, после того как её перевели в обычную палату, пришла Ирма. На девушке не было лица, глаза опухшие от слез, синяки под глазами, тремор рук. Рид моргнула, губа задрожала, глаза наполнились слезами. — Рада, что тебе лучше, — Бэр улыбнулась краешками губ, села на койку рядом с Лу. Они никогда не были очень близки, но всегда оставались подругами. Ирма взяла её за руку, крепко, на сколько позволяло её состояние, сжала пальцы. — Я хочу сказать, что я знаю брата, — она запнулась, голос задрожал, — знала брата, и знала, как сильно он любил тебя, и сделал бы это для тебя снова. — по щекам Лу потекли слезы, она догадывалась, почему он не приходит, но до последнего верила, что он просто злится, что было свойственно Йонасу. Но так же она знала, что он бы не покидал её ни на секунду, до тех пор, пока она бы не открыла глаза, не увидела близкого человека, не поняла, что жива. — Ирма, — голос дрожал, — прости меня, Ирма. — всхлипы сами вырвались наружу. Девушка лишь горько улыбнулась, и, придвинувшись ближе, обняла подругу. За что извинилась псионичка? За то, что из-за своей упрямости сестра потеряла брата, коллеги потеряли единственного хилера в больнице, группа потеряла верного друга? Она - любимого человека. Лу больше не могла сдерживать свои эмоции, разрыдалась. Горько. Бэр просто обнимала подругу, она не плакала, слез не было. Больше не было. Неизвестно сколько они так просидели. На следующий день к ней пришел Кей, напарница не проронила ни слова. Эмпатику было свойственно чувствовать окружающих, и передать границы боли Лу он не мог. Как только он покинул палату, Лу начала громить её. Надрывно кричала в перемешку с плачем. Она не ела. Не пила. Ни с кем не общалась, даже не смотрела на тех, кто приходил. Не было сил. Не было желания. Спустя полторы недели её выписали. Истощенная, бледная, с опухшими от слез глазами, она брела по кладбищу, к той самой могиле, в которую через несколько минут опустят его. Людей было много. Очень много. Ведь у Йонаса было много знакомых. Друзей. Коллег. Пришли даже те, кто с ним не пересекался от слова совсем, такие как Иво и Даниэль, несколько приближенных из Корпуса. Кей. Вся их группа. Все провожали Лу удручающим взглядом. Рид подошла к нему, и, о Единый, если бы она не знала всей картины, которую через мольбы рассказал один из врачей, она бы думала, что это злая шутка. Но нет. Вот её Йонас лежит. Безжизненный. Дрожа всем телом, она наклонилась и поцеловала его в лоб. Долго. Медленно. С желанием запомнить каждый сантиметр его тела. Это неправильно. И так нельзя. Но кто и что мог ей сказать, а тем более запретить. — Я тоже тебя люблю, — прошептала она. Лу тогда не ответила, конечно она не спала и все слышала. Просто в тот момент потеряла дар речи, и ответить не могла. Стеклянным взглядом она смотрела на Йонаса. Когда-то ворчливого, со своими тараканами и заботами, но живого. Ей хотелось выть. Залезть к нему. Похоронить себя рядом. Нет, прямо с ним. Она не хотела жить. Любить. Видеть. Дышать. Стоять. Она просто хотела быть рядом. Она хотела к нему. Выпрямившись, она, все так же шепотом, сказала: — Не будет всегда, как захочешь, — это были его последние слова, который он произнес, это были последние его слова, которые она слышала тогда, в больнице, сквозь полумрак.