Парадокс Тесея

«Если все составные части исходного объекта были заменены, остаётся ли объект тем же объектом?» Наверное, Рагата недозволительно часто задается таким вопросом: в часы когда луна господствует над цирком, лёжа в кровати, не имея возможности благополучно уснуть. «Кто я теперь?» «Почему так?» Обои с пестрыми цветами, это были большущие такие, тревожные, вроде, тюльпаны, которые, казалось, вот-вот прорастут из стены, яркие сугробы скомканной бумаги на ковре — она любила рисовать и писать стихи, но всегда была недовольной результатами, как это обычно и бывает — пустые кружки из-под приторного чая — все вышеперечисленное составляло не более причудливую, чем у остальных товарищей, картину комнаты куклы, где сейчас отдыхали хозяйка и её друг. Рагата, осоловело взлежавшая на широкой кровати с высоким изголовьем, начиная, вздыхает: «Ты слышал когда-нибудь про парадокс Тесея?» Джакс, незаметно читающий одно из её нелепых скомканных стихотворений, смял его обратно и выбросил подальше, чтобы не быть уличенным; немного удивившись вопросом, доселе не допуская мысли, что Рагата могла бы начать разговор про это, и что она вообще мыслит о вещах из этой оперы. В ответ лицо его принимает притворно-задумчивый вид, однако на секунды, для того что бы засим вернуться к насмешливому, перманентному выражению. «Нет, кукла, — хмыкнул сидящий на полу, — я всё же не разбираюсь в старческих штуках, а в столь древних — особенно». Женщина, вздыхая, закатывает глаза, складывает руки на животе и поворачивает головку в сторону сидящего рядом Джекса, убирая свои вечно мешающие глазу волосы. Было душно. В цифровом мире всегда было душно. Всегда. Это ощущение духоты и как бы неснимаемого костюма чувствовали, кажется, все вокруг, хоть и старались о нём благополучно позабыть и не упоминать. Единственное, что не мог увидеть и проконтролировать Кейн — их разум и мысли, иногда разговоры в комнатах. До всего остального его всевидящее око, несомненно, дотянется, если захочет. «Вот смотри: — объясняла Рагата, — я потеряла память, выгляжу совсем по-другому, делаю скорее всего совсем другие вещи, чем делала до этого, и даже если некоторые знания остались при мне, из чего можно выдвинуть догадку о моем роде деятельности, то весь прошлый эмпирический опыт в реальном мире просто заблокирован в моей памяти, даже моё имя, черт возьми, — голос её был спокоен, но что-то могло выдать в нем некоторую, тихую пусть, тревогу, — …продолжаю ли я быть от этого собой? Или я уже другой, — язык не поворачивался сказать «человек», — другая личность?» Он на это усмехается, издевательски треплет её по волосам, от чего густая копна становится ещё более спутанной. Хотя она ещё старается выглядеть опрятной: выглаженное платье, оборки, чистые туфли, но всегда спутанные волосы и теряется бант. Как иронично. Он глумится: «Получается да, иначе сей вопрос бы не встал, философиня, — усмешка: Джекс находил феминитивы смешными и непритягательными слуху, — Другое было дело если б мы остались при своём теле или при своей памяти: одно из двух — тогда можно было бы что-то затирать про суть или ещё че. Но были заменены не только все части, но и сама суть, эмоционально мы другие. Поэтому можешь смело фантазировать про то, что твоя жизнь до цирка была менее ничтожной, вперед! Хотя наверняка ты была обыкновенной, неприметной никем муравушкой… Пусть и Гэнгл ты в этом не переплюнешь». — Ровно как и ты, я хотя бы что-то умею. Но не только материальная причина, она ведь не так уж важна; я имею ввиду если… Она не закончит мысль: Джексу, видите ли, пришла идея, он вальяжно кладет ей руку на плечо и азартно восклицает: — К черту разговоры, не желаешь как следует повеселиться?! — не успела возразить, как тут же была нагло, нагло перебита! Привычка перебивать — самый главный недостаток Джекса из нескончаемого списка недостатков. — Запрем в темной комнате Королёра и Гэнгл, а потом будем слушать как они всего пугаются?! Он улыбается во все тридцать два желтых. Повода для веселья отнюдь не было. Но от нее недалеко, ненадолго уползает тревога, неожиданно сменяясь редким азартом в кукольных глазах. — Спрашиваешь?! Потом отправим Зубл в пустоту? — приподнято заявляла Рагата, пружинкой спрыгивая с кровати. — Отличная идея, кукла! Пусть знает, как хамить мне! — опять только им и нужно. Опять забывалась этой последней важностью, влекомая волнами азарта. Ничего не осталось кроме голограммы веселья. Они крепко берутся за руки, быстро, пулею выбегают из комнаты искать постылую Гэнгли напрочь забывая закрыть дверь. «Какая разница кто я теперь?» — проносится в мыслях Рагаты, когда она со всех ног несётся по коридору цирка. В цифровом мире время от времени бывает не так душно.