lover come hold me (i'm on the run)

Логан никогда в жизни не игнорировал звонки Оскара. Они звонят друг другу так редко и никогда без предварительного предупреждения, что было бы глупо это делать. Из трёх раз, когда они звонили друг другу в этом году, Логан был тем, кто начинал. Единственными контактами в своем телефонной книжке, которые он помнил наизусть, были номера его мамы и Оскара, вот поэтому именно ему важно всегда иметь возможность связаться с ним. Так почему же он сейчас не берёт трубку? Логан наблюдает, как экран его телефона наконец становится чёрным, прежде чем снова проснуться с очередным уведомлением о пропущенном звонке. Это соответствовало всем остальным зелёным и серым пузырькам, намекающим на то, что Оскар уже некоторое время пытался с ним связаться. Логану было бы проще выключить свой телефон, но Логан мучил себя, позволяя телефону звенеть в пустой квартире, в то время как он смотрел на него и отказывался подходить к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Потому что Логан знал, что если бы он этого не делал, то уже сдался бы и взял трубку. А потом ему придётся объяснять Оскару, почему он игнорировал его сообщения в течение последних трёх дней. Это не был несчастный случай, и его телефон не был украден, так что у Логана не было причин не брать трубку, за исключением того, что он намеренно игнорировал Оскара. И как бы сильно эта мысль ни наполняла его чувством вины и ни вызывала желание отказаться от тех немногих вещей, которые он смог подавить в тот день, он не мог заставить себя перестать вести себя как ребенок и поднять трубку. Его телефон снова зазвонил, и Логан, наконец, развернулся и вернулся в свою комнату. По крайней мере, там он мог притвориться, что не слышал звонка. -- Логан боролся с тревогой большую часть своей жизни. Когда в 15 лет ему поставили диагноз генерализованного тревожного расстройства, его психотерапевт любезно предложил альтернативу его выбору карьеры, почти всё, что угодно, помимо автоспорта. Он думал об этом, но идея перестроить всю свою жизнь, чтобы найти что-то, в чём ему было бы так же комфортно, как в гонках, как на трассе, вызывала больше беспокойства, чем высокие ставки громкой карьеры гонщика Формулы-1. Поэтому он и продолжал заниматься гонками, неукоснительно принимал лекарства и старался держаться подальше от любых ситуаций, которые могли бы вывести его из себя и помешать участвовать в заездах. То, что его отца вызвали в суд, не помогло. Крах карьеры его брата в НАСКАР не помог. То, что он застрял в Формуле-3 ещё на год после того, как проиграл чемпионат своему лучшему другу из-за механического схода, определённо не помогло. Но он всё ещё был здесь. Он сделал это. Логан вернул всех спонсоров, которых он потерял, присоединился к Формуле-2 вместе с Карлином и перешёл в Формулу-1 на год раньше срока, хоть и едва набрал очки на свою суперлицензию. Тому, кто сказал, что он плохо себя чувствует под давлением, должно быть стоит обсудить это со своим психотерапевтом. Так что да. Несмотря на то, что ему приходилось принимать по 100 мг Сертралина в день, и все, кто его знал, сидели и ждали момента, когда он, наконец, сломается в последний раз, Логан выстоял. Он был гонщиком Формулы-1, он заботился о своём психическом здоровье здоровым и эффективным способом, и всё это он делал рядом со своим лучшим другом. Это было всем, о чём он думал в начале своего дебютного сезона. Теперь, в середине сезона, окруженный своим 50-фунтовым одеялом и внутренностями шкафа, Логан начал переоценивать свои прежние позиции. Изоляция не была здоровым способом справиться со своей тревогой, Логан знал это. Но он и не отменял сеансы терапии, и не увеличивал дозу лекарств вдвое, это было всем, что помогло ему пережить Бельгию. Теперь, когда наступили летние каникулы, ничто не мешало Логану прятаться в своей квартире в Майами, за океаном, от благонамеренных австралийцев или своего не совсем благонамеренного тренера по выступлениям. Он собирался пройти через это точно так же, как проходил через все остальные эпизоды депрессии, вызванной высокой тревожностью: полное избегание в течение примерно недели. Пока он, наконец, не сломался и не признал, что всё, что он делал, это вредил себе и своим шансам на успешную карьеру. К этому времени на следующей неделе он должен был объясниться со своим психотерапевтом, извиниться перед Оскаром и начать есть больше пары протеиновых коктейлей в день. Единственный сбой в его плане произошёл, когда его разбудил от полуденного сна чей-то стук в дверь. Первым побуждением Логана было свернуться калачиком и подождать, пока тому, кто бы это ни был, не надоест и он не уйдёт. Через пять минут он понял, что этого не произойдёт. В его гостиной не было плотных штор, как в спальне, поэтому первое прикосновение солнечного света за долгое время показалось раем и адом одновременно. Это почти заставило его развернуться, но кто-то продолжал стучать, так что это был не вариант. Он, спотыкаясь, пробирается к входной двери, завёрнутый в своё одеяло как в накидку. Логана не особенно волнует, как это выглядит для того, кто бы ни стоял за дверью. Он не планирует, чтобы этот кто-то задерживался здесь больше чем на пару минут. Однако вскоре выясняется, что этого и не происходит. Как только Логан едва приоткрывает дверь, человек с другой стороны врывается внутрь. Нерешительные протесты замирают на кончике языка Логана, когда он видит измученного и откровенно разъяренного Оскара Пиастри, стоящего в его прихожей. - О, - это единственное, что приходит на ум Логану, когда он позволяет двери закрыться за Оскаром. Разочарованный звук, который издает Оскар, заставляет Логана прислониться спиной к входной двери. - О? Правда, это всё, что ты можешь сказать? - Когда Логан ничего не отвечает, Оскар вскидывает руки вверх. - Полное радиомолчание в течение шести дней, и всё, что я получаю, это "о?" Логан, какого хрена? Логан открывает и закрывает рот, безмолвно умоляя хоть что-то, что угодно вырваться из его рта и стереть расстроенное выражение с лица своего лучшего друга. Комок, который всю неделю сидел в груди Логана, подступает к горлу, и всё, что вырывается наружу, - это сдавленное рыдание, прежде чем он плотно закрывает рот руками. Нет такого оправдания, которое могло бы компенсировать то, что он напугал Оскара, и на самом деле, это облегчение, что Оскар злится на него, что у него есть физическое проявление всего того, что Логан думал сам о себе. Но вместо того, чтобы по-настоящему вникнуть в это и дать Логану какое-то "отпущение грехов", лицо Оскара смягчается. Кажется, он действительно понимает, в каком состоянии находится Логан, и понимание появляется на его лице так же быстро, как и раздражение. Логан почти хочет заставить его остановиться, знает, что Оскар видит все уголки его души, которые Логан искалечил, и расстраивается за Логана, вместо того чтобы злиться на него, как он того заслуживает. Однако прежде чем он успевает что-либо из этого высказать, Оскар надвигается на него так, словно добраться до Логана равносильно тому, чтобы подняться на подиум, и обнимает Логана и тяжёлую массу его одеяла. Логан замирает, контакт с человеком настолько резко контрастирует с холодными и тяжелыми вещами, к которым он недавно прижимался, что он буквально не знает, как реагировать. Но это Оскар, и обнимать его так же привычно, как завязывать шнурки, так что проходит всего секунда, прежде чем он растворяется в тёплой силе младшего парня. После этого неизбежно, что всё то, от чего Логан так старательно прятался, обрушилось на него разом. Он начинает рыдать ещё до того, как осознает ошеломляющий всплеск эмоций. Оскар просто прижимает его к себе ещё крепче и позволяет Логану выплакаться в его плечо, промачивая рубашку насквозь. -- Логан не в состоянии различить, когда наконец приходит в себя. Они сидят в кресле, которое он специально купил для Оскара, потому что тот жаловался, что вся "слишком современная" мебель Логана такая же удобная, как голая бетонная плита. Они прижаты друг к другу с головы до ног, Логан свернулся калачиком на коленях Оскара, и одеяло укрывает их обоих. Это не было новым положением для них, но определенно тем, которое становилось всё менее распространенной по мере того, как они становились старше. Рука, о которой Логан и не подозревал, у него в волосах внезапно замирает, когда Оскар замечает, что он в более ясном сознании, чем был раньше, как бы долго это ни продолжалось. Логан напрягается, и наступает тяжёлая минута молчания, прежде чем ощущение теплых губ, прижатых к его лбу, заставляет снова прижаться к груди Оскара. - Когда всё стало так плохо? - Наконец Оскар задает этот вопрос, и на него трудно ответить, потому что Логан сам не всегда может разобраться в своих чувствах, но он делает всё возможное, потому что спрашивает именно Оскар. - В Бельгии. Вероятно, ближе к Венгрии, но определённо началось в Бельгии. Гул раздумий, а затем “Ты мне не сказал”, что - правда В этом-то и был смысл. Логан не хотел ни с кем разговаривать, ему не хотелось признаваться в том, как много он чувствует и как сильно он себя не чувствует. Но даже более того, он не хотел говорить об этом Оскару, особенно потому, что Оскар был бы слишком добр, слишком мягок, слишком нежен в этом отношении, когда всё, чего хотел Логан, - это пропустить себя через метафорический блендер и заставить себя хоть что-то почувствовать. - Мне жаль, - вот что в конце концов говорит Логан, потому что Оскар уже знает всё остальное. Вытянул это из него, когда им было по 14, и Оскар чуть не перелетел Тихий океан, потому что Логан не отвечал на его сообщения, и только обещание мамы позвонить маме Логана успокоило его. Оскар не говорит, что всё в порядке, потому что они оба знают, что это не так. Что Логан пообещал, что расскажет, если всё когда-нибудь станет так плохо. Оскар даже пригрозил включить это в свой контракт с "Формулой 1" в начале года, но Логан нарушил это обещание в ту же секунду, как стало немного сложнее. Это было жалко и несправедливо, и Оскар не должен был лететь в другую страну только для того, чтобы позаботиться о нём, потому что Логан не смог просто сказать ему. Нежные руки ложатся по обе стороны от лица Логана и заставляют его поднять глаза. Оскар смотрит на него, нахмурив брови. - Прекрати это. Я могу сказать, что ты думаешь о вещах, которые не соответствуют действительности. Оскар вытирает слезу, которую Логан не замечает, скатившуюся из его глаза. - Я не сержусь на тебя. - Так не должно быть, - хрипит Логан. - Ты должен, ты должен. Я злюсь на себя. - Не указывай мне, что я должен делать, - быстро возражает Оскар, и это заставляет Логана подавиться хриплым смехом. - Но ладно, я немного зол на тебя. Что-то сжимается в груди Логана, и он пытается отстраниться, но Оскар не отпускает его. Удерживает его прямо перед собой, так что Логану некуда смотреть, кроме как в глаза Оскару, и видеть, что он совершенно искренен. - Я злюсь на тебя за то, что ты не заботишься о себе. Я злюсь так, как разозлился бы на любого, кто причинил бы тебе боль. Но это не значит, что я ухожу, и это не значит, что ты заслуживаешь этого состояния. Это уже слишком. Этого недостаточно. Это спасение, которое Логан хотел ощутить. Жгучий гнев Оскара и вся сердечная боль от осознания того, что его самым большим врагом всегда был и всегда будет его собственный мозг. Осознание того, что рядом с ним есть люди, которые могут бороться вместе с ним, каким-то образом успокаивает его. Логан вырывается из хватки Оскара, но только потому, что он прижимается лицом к груди Оскара, вместо того чтобы отстраниться. Пальцы его друга снова поднимаются, чтобы провести по его, без сомнения, спутанным сальным волосам, и Логан позволяет себе снова погрузиться в прощения Оскара. В его любовь. -- - Чего ты боишься? - спрашивает его психотерапевт две недели спустя. Я боюсь неудачи. Я боюсь подвести людей. Я боюсь, что все мои худшие мысли - правда. - Я не думаю, что когда-либо был момент, когда я не боялся, - говорит Логан вместо этого, глядя в потолок своей лондонской квартиры, а не в слишком понимающие глаза своего психотерапевта. - Я учусь преодолевать это, а может быть только что научился. Хотя иногда это всё уже слишком. Это всё равно что пытаться пробежать милю летом во Флориде, когда воздух такой влажный, что кажется, будто ты движешься по воде. Медленно и неизбежно. Раздается шум и скрип карандаша по бумаге. - И что же ты делаешь, когда бегаешь при такой влажности? Брови Логана сходятся вместе, когда он думает об этом. - Много жидкости. Много перерывов. Иногда речь идёт просто о том, чтобы укротить свои лёгкие, понять, как их принимать и по-настоящему использовать. Скрип-скрип . - И как бы ты применил эти методы к своей тревожности? Логан глубоко выдыхает и загибает пальцы: - Я убеждаюсь, что делаю все физические упражнения, необходимые для того, чтобы оставаться в здравом уме. Отпускаю себя, когда этого становится слишком много. И учусь работать с этим вместо того, чтобы бороться с этим. Логан, наконец, снова смотрит на экран и видит, что его терапевт мягко улыбается ему, слегка кивая, что позволяет Логану расслабиться, как будто он сделал правильный выбор. - Хорошо, - говорит она, переворачивая новую страницу в своем блокноте. - Как нам научиться с этим работать? -- Логан отправляется на пробежку после сеанса терапии. Ему всегда кажется, что после долгого эпизода он начинает всё сначала, но он знает, что это не так. Работа с ментальным здоровьем - это путешествие, в котором он будет находиться всю свою жизнь. Это не значит, что всё, что он делал раньше, теперь ничего не значит, это просто означает, что он немного более восприимчив к последствиям этого. Он оказывается возле квартиры Оскара, как и в любой другой раз, когда проходит этим маршрутом. Швейцар даже не моргнул, проходя мимо него, и Логан вошёл сам, как только поднялся на этаж Оскара. Оскар стоит перед плитой и так пристально смотрит на упаковку курицы в своих руках, что Логан не может удержаться от смеха, когда видит это. Оскар поднимает голову и непринужденно улыбается при виде потного Логана Сарджента в своей прихожей. Он протягивает упаковку с едой, и Логан легко подходит, забирает её у него и сдвигает с дороги. - Иди сядь, пока ты не стал причиной пожара. Ты знал, что я приду, зачем ты вообще начинал? Оскар обижается на поддразнивания Логана, но всё равно идет садиться за стол. Даже он не смог побороть недостаток кулинарных знаний. Пара лет, которые они провели в качестве соседей по комнате в нижних формулах, прежде чем смогли позволить себе собственные квартиры, были достаточным доказательством этого. Пока Логан готовит, он рассказывает Оскару о своем сеансе терапии. Он не всегда говорит о них с Оскаром, особенно о самых серьёзных, но было приятно поговорить о своих проблемах с кем-то, кто не подвергал его психоанализу. Логан спросил, не возражает ли Оскар поговорить с ним об этом, и Оскар всегда уверял его, что всё в порядке, поэтому Логан попытался поверить ему на слово. К тому времени, как еда готова, они погружаются в непринужденное молчание. Оскар помогает накрыть на стол, и вот они уже сидят рядом, их разделяет только угол стола. Логан наблюдает за Оскаром во время еды, отчасти потому, что ему нравится видеть, как Оскар наслаждается тем, что он приготовил, а отчасти потому, что ему просто нравится видеть Оскара. В груди Логана поселилось не такое уж необычное чувство, с которым он смирился давным-давно, но старался не зацикливаться, когда они с Оскаром выросли и вступили в "другие" отношения. Он совсем не чувствовал этого, спад, в котором он находился последние пару месяцев, вытеснил это из сферы его сознательных мыслей. Но, сидя здесь, когда не нужно было готовиться к гонке, когда в голову не закрадывалась тревога, было легко вернуться в знакомое состояние влюбленности в своего лучшего друга. - Перестань пялиться на меня, - говорит Оскар, даже не поднимая глаз от своей тарелки. - Нет, - говорит Логан, но всё равно возвращается к своей еде. Он расскажет Оскару о своих чувствах. В конце концов, когда его эмоции перестанут быть такими "розовыми", эфемерными и легко ранимыми в груди. Может быть, когда Логану продлят контракт, и всё, о чем ему нужно будет беспокоиться, - это о том, чтобы снова участвовать в гонках и веселиться со своим лучшим другом. Может быть. -- Финальная гонка сезона - это нечто особенное. Теперь, когда состав команды на следующий сезон окончательно сформирован (включая продление контракта Логана, о котором было объявлено на Гран-при Лас-Вегаса), а оба чемпионата окончательно разыграны, атмосфера в паддоке спокойная и счастливая. Всем не терпится хорошо завершить сезон и начать зимние каникулы. Все немного глупее, чем обычно, более расслаблены, и тревожность, которую Логан испытывал во время летних каникул, осталась не более чем далеким воспоминанием. Они только что закончили первые свободные заезды и у них небольшой перерыв, когда Оскар находит его. Логан в наушниках, но рывок за запястье привлекает его внимание к лучшему другу. Оскар весь раскрасневшийся и взъерошенный после того, как провел время в машине - Логан уверен, что он такой же, - но он всё равно выглядит слишком красивым, чтобы быть настоящим. Логану ничего не стоит расплыться в улыбке и вытащить один из своих наушников. - Привет, в чем дело? - спрашивает он, следуя за Оскаром, когда тот уводит их подальше от гаража и от поля зрения каких-либо камер. Оскар внимательно оглядывает его, прежде чем остановиться со своей непринужденной улыбкой. - Ты ведь хорошо себя чувствуешь, верно? Никаких забот, проблем, волнений? Логан, возможно, был бы немного раздражен, если бы это исходило от кого-то другого. Но это был Оскар, так что, конечно, он просто чувствовал тепло и заботу. Он кладёт руки на плечи Оскара и одаривает его улыбкой, которая намного более дерзкая, чем та, что он надевает перед камерой. - Мне никогда не было лучше, детка. Я заряжен. - Оскар закатывает глаза при виде запатентованного Логаном “американизма”. Однако Логан не мог не заметить, что румянец, которым щеголял Оскар, потемнел при упоминании ласкового прозвища. - А как насчет тебя, как ты себя чувствуешь? - Я взволнован, - признается Оскар. - Я уже так готов покончить с этим сезоном и наконец поесть всё, что захочу Логан смеется и толкает Оскара в плечо: - Звучит как план, чувак, я с тобой согласен Они погружаются в молчание, просто улыбаются друг другу, как идиоты, и наслаждаются ощущением того, что их дебютный год подходит к концу. Затем Логана осеняет настолько потрясающая идея, что он понимает, что должен её использовать, даже если это совсем не то, как он планировал пригласить Оскара на свидание. - Давай заключим пари, - предлагает Логан. Брови Оскара приподнимаются, но он не останавливает его, поэтому Логан взволнованно продолжает: - Тот, кто наберет больше очков в воскресенье, сможет выбрать, куда мы пойдем ужинать, когда вернемся домой. Проигравший платит. - А зачем мы идём ужинать? - спрашивает Оскар, попадая в идеальную ловушку Логана. - Наше первое свидание, - говорит Логан, прежде чем немного наклониться, чтобы поцеловать Оскара в щёку. У другого парня, похоже, короткое замыкание. Он определенно покраснел ещё больше. Тишина растягивается на секунду, и Логан делает вид, что отступает на шаг. - Но если ты не хочешь... Оскар обрывает его, притягивая вперёд толчком в грудь. Мягкие губы встречаются с его губами, и, несмотря на настойчивость движения, поцелуй получается спокойным и прекрасным. Это согревает Логана, хотя зимой в Абу-Даби и близко не холодно. Когда они отстраняются друг от друга, он улыбается Оскару прямо в губы. - Это пари, - говорит Оскар, прежде чем отстраниться и запечатлеть поцелуй на лбу Логана. Тёплое чувство разливается по его щекам, и он наслаждается им, прежде чем им неизбежно приходится отстраниться. Логан нервничает из-за многих вещей. Большую часть своей жизни он боролся с тревогой. Он и Оскар? Это никогда не было чем-то таким, о чем ему приходилось беспокоиться.