аутоагрессия.

в самых неприметных углах комнаты, таятся самые сокровенные секреты и тайны. так у многих. если бы иваизуми был не той личностью, которую можно легко осудить за взгляды, что явно отличаются от зырких и необдуманно содратых под копирку других ребят ( никак иначе их назвать толком и нельзя ), то он бы уже давно заявил на всю планету, как ненавидит людей. секреты, как правило, на то и секреты, чтобы, словно дряхлый скелет, повиснуть на виселице в закромах души. однако хаджиме не считал свои мысли « секретными », скорее они были такими, которые запросто опустят положение парня из нормальных учеников в изгои не только в классе, но и в команде, казалось, среди самых близких друзей. они были фактом, доказанным самим юношей. таким же фактом являлось и отсутствие у недодрузей своей головы на плечах, но это уже не проблемы иваизуми: разбираться в чужом дерьме парень точно не любил. хотя он был бы не против объяснить всё более разумным путём, привлекая политику, экологию и каким-то чудом экономические отношения. социум давно прогнил, а это было бы гораздо лучше интернета, который не врёт, но и доказательную базу с объёмом в четыре тома « войны и мира » толстого за минут 5-10 не привёдет. иваизуми хаджиме начитанный и умный, гордый и независимый – это факт. а ещё фактом были и его чувства к такиме рин, с которой они как бы по секрету спали в однокомнатной квартире хаджиме на третьем этаже в пятиэтажке рядом с тц. такима любит литературу. это то, что привлекло, а может и притянуло иваизуми к рин. к такой тихой девчушке, тушка которой ежедневно облачена в неприметный серый оверсайз свитшот или белую помятую рубашку в сочетании с чёрными удлинёнными шортами чуть ниже колен, любящей только разговоры о довольно противоречивой личности раскольникова из романа достоевского, такого плечистого с глубокой натурой и не менее глубокими глазами хаджиме, чьи мысли и мнения подобны базарову или тому же самому маяковскому, жизненным кредом которого являлось, в мягкой форме, противостояние любви, культуре и богу, - революционное. противоположности притягиваются – тоже факт. именно поэтому у иваизуми на рин, словно мёдом намазано. ежедневная волокита, состоящая из учебы в первую смену, дополнительных занятий, способствующих эффективной подготовке к вступительным экзаменам, и тренировок в спортивном зале, куда уходит основной пыл парня, с недавнего времени, превратилась во что-то интересное, страстное и манящее. только лишь потому, что рин. такиме рин, вечно бубнящая себе под нос о символизме и акмеизме, а потом резко, менявшая ход мыслей на недавно выпущенный альбом любимого рок артиста, словно её словарный запас состоял только из этого: поочередному любованию и влечению к литературе и музыке. а у иваизуми как раз таки только из такиме рин. иваизуми всегда будет удивляться тому факту, что смог начать хотя бы такого рода общение с девушкой. ему ненавистны девчачьи визги, розовые сопли и, в буквальном смысле, любовнический фанатизм. ненавистно всё то, что было адресовано оикаве стоило тому сделать шаг в любую сторону на невидимом перекрёстке – расстрел, окружение и атака. при чём смертельная атака. и это не зависть, как можно подумать, это банальный испанский стыд, испытываемый парнем, когда он стоит рядом с лучшим другом, или те просто оказываются в его поле зрения, это до такой степени вызывало раздражение и отвращение, что иваизуми напрямую ругался с тоору, грозясь побить его за углом школы в ближайший вечер, если тот что-нибудь не предпримет и не огородит свою команду от назойливой своей же фанбазы. — ива-чан, ты бы на себя посмотрел, — оикава широко улыбается, позволяя себе закинуть руку на плечо напарника, идущего совершенно невозмутимо. на пару секунд он разворачивает корпус и на прощание машет небольшой толпе девушек, подмигивая, и вновь возвращается к другу, за шею притягивая хаджиме, что чуть ли носом не соприкасается с чужой щекой. — так что, ива-чан, как поживает малышка такиме рин? неужели всё ещё « дружите »? — выделяя последнее слово, тоору расплывается в улыбке, зная, что иваизуми точно покраснеет и запнётся, растеряясь в своих собственных мыслях. — отвали, оикава, — он выпаливает, несильно пиная кулаком в бок друга и наблюдая, как тот сгибает корпус пополам, иронизируя смертельную боль. вспыльчивости хаджиме часто нет предела: злится по пустякам и теряет контроль над собой, когда понимает, что всё идёт не по плану. всё это во вред, если переносить личные болячки и какие-либо эмоции на поле, где ты не один, где ты – команда, поэтому, казалось бы, словно послушный мальчик иваизуми придерживается советов такиме: глубоко дышит легкими и насильно, как деспот сам для себя, отвлекается от мыслей. и отвлекается, к слову, пачкой лд с вкусовым фильтром. как бы не хотелось позволить себе оригинальный табак без каких-либо вонючих примесей, юноша знал, что едкий и противный до тошноты, если цитировать рин, запах сигарет не нравится девушке. и в таком случае, непоколебимый и безрассудный иваизуми хаджиме себя ограничивал, чтобы не потерять компанию такиме. кажется, и кажется не только юноше, но и его друзьям по команде, что ограничений в жизни волейболиста стало слишком много. негодующие друзья, в том числе и киндаичи с оикавой, непонимающе смотрят на друга каждый раз, видя, как его красные от мяча ладони после каждого матча ластятся на тонкой талии рин где-то далеко, чтобы не видел никто, как его глаза горят и пылают, словно один единственный фонарь на темной улице, при виде такиме на скамье болельщиков, как он ищет её силуэт и быстро моргает пышными ресницами, тушуясь от приятного волнения. непонимающе потому, что между этими двумя ничего нет, кроме подросткового влечения: и то влечения, скорее всего, к литературе и практике эротических сцен – нежели друг к другу. постепенно все привыкли, непонятные взаимоотношения стали подшучивать и всё это прилетало именно на запутавшегося со временем иваизуми. — ива-чан, что скажет рин! — восклик оикавы пронзает все стены школьного коридора, вонзаясь в уши каждого обучающегося и привлекая внимание к себе. вот она - натура вредного тоору оикавы быть в каждой бочке затычкой и совать свой нос туда, куда не надо. иваизуми не теряется, грозно стреляя взглядом в напарника, чтобы тот моментально исправил обстановку в небольшом помещении, на что оикава, по предположениям хаджиме, сейчас не способен, но это уже не нужно: в этой школе вновь никому нет дела до других. — я скажу, что иваизуми подобен героям скандинавской поэзии – настоящий рыцарь, сид! — голос рин внезапно появляется, озвучивая поток бурных мыслей, парирующих в двух разных литературных эпохах, вгоняя своими поэтическими сравнениями иваизуми в смущение, а оикаву в ступор. она – другая.. хаджиме в любой момент своей жизни, где бы не находился, мог ненароком сравнить такиме с другими девушками, и потом миллион раз давать себе пощёчины пока на коже не появится красный след мужской, грубой ладони. в их отношениях было одно – симпатия иваизуми, переплётенная с желанием иметь только эту девушку и завоевать её целиком и полностью: от кончиков пальцев ног до самых потайных уголков души. в этом была его задача, как понимал сам юноша, и пока он с такиме находится в таких близких отношениях, достичь цели будет намного легче. — кстати, ива-кун, я думаю ты должен знать, — рин берёт под локоть хаджиме, отводя в сторону от друга, желающего узнать, что происходит. такиме улыбается, скрывая грустные глаза – и это было ещё одной, сводящей с ума юношу, чертой. иваизуми не ищет повод, чтобы легко коснуться чужой ладони, холодными пальцами провести по девчачьим, « спотыкаясь об кольца », и сомкнуть губы от жажды крепко прижаться к этой девушке, не спрашивая разрешения. так, как он делает это всегда с другими, – эгоистично – но только не с ней. - пару дней назад мне предложили встречаться, я очень долго думала и вот со вчерашнего дня у меня официально есть ромео!