21 DAY

Темная, без единого огня сцена. По ней движутся такие же темные тени. Длинные, словно сотканные из тумана, черные плащи, лица скрывают капюшоны. Шаги размеренные, тяжелые. Эхом раздаются на пустое помещение. Зал, в котором нет ничего, кроме пустоты. Смеешься, но смех этот отражается от стен и кажется безумным. Кружишься в танце, делаешь свои шаги. Тени вокруг тебя, и если пересчитать, то их всего четыре. Ты же замыкаешь этот круг. И в какой-то миг все исчезает. Пол под ногами, стены. Все рушится, как карточный домик неумелого мастера. И летя в пропасть, в тишине, ты слышишь только одно. Собственный крик. Подрываюсь резко, совершенно неосознанно. Гулко и быстро бьется сердце, дыхание сбивчивое и прерывистое. Прячу лицо в ладонях, сдерживая рвущийся наружу крик. Вновь тот момент. Сон, который я вижу уже который год. Один из тех, что раз от раза возвращает меня к самому началу. Пытаюсь воздвигнуть мысленный барьер, но попытки обернулись крахом. Барьер рассыпался прежде, чем пришло осознание ситуации. Сжимаю в руке складку рубашки, а сама вновь мысленно считаю от одного до десяти. Один, два, три, четыре … На цифре пять паника отпускает, а на десяти окончательно отступает. Откидываюсь на подушки, смотрю в белоснежный потолок. Как бы умело я не пряталась, прошлое никогда меня не отпустит. Не знала забот только тогда, когда была рядом с ним. С человеком, который как нуждался в поддержке, так и неосознанно защищал сам. Смаргиваю слезы и закрываю глаза. Два мира – две дороги порознь. И эти сны будут продолжать мучить меня до конца моих дней. Как тогда, четыре года назад – в Тэгу. *** - Список ваших статей впечатляет, - произносит господин Мин, просматривая принесенную ему документацию, - В течение четырех лет вы освещали политические новости Британии, в столь молодом возрасте уже стали ведущим журналистом в компании, но внезапно попросили о переводе и вернулись в Корею. В политике вы свой человек, в этом нет сомнений, но могу ли я задать вам личный вопрос? И я догадываюсь, какой именно. - Задавайте, - с уверенностью кивнула я. - Почему вы здесь, в Корее? Что заставило вас бросить все и вернуться? Непроизвольно улыбаюсь. - То чувство не объяснить словами, - говорю я. - И все же? - Просто потянуло назад. Издание Korea Times*, кабинет главного редактора. Сфера, что знакома мне не понаслышке и возвращает в свой мир и на свое место. И именно здесь, в Корее, я хочу продолжить свой путь, как журналист политической сферы. Освещать события, что далеки от мира звезд и высшего общества. Фактически, затеряться в серой массе среди людей и прочих событий. - Что ж, - редактор отложил бумаги в сторону и сложил пальцы в замок перед собой, - Ваш руководитель отзывался о вас, как о профессионале своего дела. И документы его словам полное подтверждение. Статьи и заметки интересны и читаемы, а главное - понятны аудитории … Его слова на короткий миг показались мне заученными, но искренними. Взгляд тоже не внушал плохого. Руководитель в Лондоне предупреждал, что к главному редактору здесь нужно найти свой подход. Человек неподкупный, прямой, нацелен на результативность. В какой-то степени идеалист. Попасть в команду к редактору Мин Сонг Ёнгу – это как выиграть миллион долларов в лотерею. Ведь он берет в свой отдел только лучших из лучших. Да, за меня был разговор среди руководителей, но в ожидании вердикта сжимаю в руках складку собственного рукава. - Вы знаете мои условия? – произносит Мин, - Работа для моих сотрудников превыше всего. - Да, - кивнула я, - Работа 24/7. Другого мне и не нужно. Я хочу продолжить писать в массы. На губах редактора мелькнула полуулыбка. - В этом случае, - произнес он, - Вы можете занять место одного из ведущих журналистов в политическом отделе с завтрашнего дня. Редакция начинает работу в пять утра. Ваши документы сегодня будут переданы в кадры. Пропуск заберете завтра утром на пункте охраны. - Благодарю вас, господин Мин, - поднимаюсь со своего места, и пожимаю руку руководителю, - Уверяю, вы не будете разочарованы в моей кандидатуре. - Добро пожаловать в команду, госпожа Ли, - кивнул редактор, - А по остальному будущее покажет. *** По выходу из здания редакции сразу же окунаюсь в гул сеульских улиц. Так же шумно, люди торопятся, кто куда. Под ногами белоснежными тропами лежит снег. Он же окутал деревья и крыши домов. Шагаю медленно, размеренно, вдыхаю воздух, а сама чувствую, что не могу надышаться. В голове вчерашнее мероприятие, разговор с Чимином и собственный уход. Полночь, цокот собственных каблуков по дороге, машина, что за короткое время смогла вывести меня из точки невозврата. Вспоминая разговор, соотношу две реальности. Ту, в которой живут мемберы и ту, в которой существую я. Кто-то узнал меня на мероприятии? Вряд ли. Прошло без малого больше четырех лет. Блеф? Я читала Пака по глазам и жестам. Он не лгал. Информатор? Горько усмехаюсь. Как много внимания к человеку, что просто пытается скрыть от других собственное прошлое. С чьей наводки он действовал? Не могу делать поспешных выводов, но в данный момент вариант напрашивается только один. Я бы подумала на Тэхёна. Но им был человек, что высказался вчера понятно и более, чем доступно. Информация нужна ему, чтобы держать меня на предельно большом расстоянии от мемберов. Чимин с самого начала понимал, что о давно минувшем я никому и никогда не расскажу. Шаг обдуманный, явно подготовленный. Шантаж чистой воды, но в какой-то степени нужно сказать Паку спасибо. Избавил меня от момента прощания с группой и от лишних объяснений. Но кто тот источник, что выдал меня с головой? Кто, кроме Чимина владеет информацией? Заворачиваю в первый попавшийся парк, иду по тем же заснеженным дорожкам. Мысленно перечисляю имена людей, соотношу вероятности, но в голове возникает только одно имя. Человек, что однажды уже вонзил мне в спину нож и практически заставил бежать из страны. Пальцы непроизвольно сжимаются в крепкий кулак. Если это он, нужно просчитать шаги и его мотивы. Но каким образом? На телефон приходит уведомление. Вытаскиваю тот из кармана пальто, смотрю в экран. Сообщение о ежегодном обследовании в клинике. Тяжело вздыхаю. Вот оно – очередное напоминание того злополучного события. Каждый год, в один и тот же день. Захожу на сайт Сеульского филиала клиники, просматриваю запись. Когда-то мне говорили, что у каждого из нас есть свой выбор, своя дорога. Но в моем случае этого самого выбора нет. Почему? Все просто. Тот самый выбор перечеркнули мои же стремления и мечты. *** Спустя короткую прогулку возвращаюсь домой. Небольшая студия в приличном районе Сеула, окруженная парком и минимаркетами. Ранее я жила у отца. Мы оба не любим оставаться один на один с собой и своими мыслями. А сейчас, когда ситуация с мемберами зашла за край, я вернулась в собственную квартиру, где об одиночестве и нелюдимости говорит все – от единственной чашки в полке до подушки на кровати. Оставляю обувь при входе, пальто в шкафу, а сама прохожу дальше, попутно бросая на низкий стеклянный столик ключи. Темные, почти черные стены, такая же темная мебель. Включить бы на фон телевизор, но я лишь оседаю на диван и прячу лицо в ладонях. Сложно. Настолько, что, порой, перехватывает собственное дыхание. Вчера я бежала из мира, к которому уже давно не имею никакого отношения. Бежала от человека, в запас которого, на сегодняшний день, судьба определила всего двенадцать дней. Вспоминаю улыбку, а внутри бьет настолько больно, что непроизвольно горбится собственная спина. Выполнила условия договора, но, уходя, уже тысячу раз пожалела, что пошла на поводу у Чимина. Снова противоречу сама себе же. Выпрямляюсь, смотрю в противоположную от себя стену. Пока об этом месте никто, кроме отца, не знает, есть шанс существовать в тени. Дом – работа, работа – дом. С завтрашнего дня я вернусь к своей будничной рутине и вскоре забуду о Тэхёне. Должна забыть, как о самом страшном сне. Ведь если дать волю, окажусь в очередной ловушке. Поднимаюсь с дивана, прохожу в кухню. Только нажимаю на кнопку чайника, как срабатывает телефон. Подхожу, смотрю на экран. Джин … Игнорирую звонок, и, вскоре, телефон замолкает. Наливаю чай, мысленно просчитываю собственные ходы. Не проходит и пяти минут, как телефон вновь оживает. Абонент тот же. Протягиваю руку, чтобы ответить, но в последний момент одергиваю сама же себя. Мой барьер сейчас слишком шаток. Если отвечу – он окончательно рухнет. Вызовы не заканчиваются. Ставлю телефон на беззвучный режим, а сама беру в руки фотоаппарат. Снимки вчерашнего показа. Модный дом, группа в полном составе, амбассадор бренда с финальной речью и Тэхён. В пол оборота, с улыбкой, которая на мгновение заставляет улыбнуться и меня. Смотрю на фото, а сама чувствую, как по щеке катится одинокая слеза. У каждого из нас своя история и своя дорога. Нужно лишь забыть все, что было, но смогу ли я? Как искоренить в себе то чувство, что не появлялось более четырех лет? - Соберись, - шепчу сама себе, - И забудь. Просто забудь и живи дальше … Выключаю фотоаппарат и утираю слезы. Надеюсь, он сможет понять и простить меня. Ведь каждый должен продолжить жить в своем мире, не так ли? *** POV Тэхён Здание агентства, танцевальная студия. Ровный строй, элементы давно заученного танца. Прыжки, обороты, среди которых слышен только счет от одного до четырех. Чимин и Намджун повторяют первую партию, Чонгук и Юнги вторую. Синхронность на сто из десяти, музыка играет несколько громче обычного. Эти движения, улыбки, сама атмосфера. Нахожусь среди своих, но кажется, что чего-то не хватает. Как будто вот-вот откроется дверь, и в зал войдет еще одна фигура. Девушка, что с наступлением полуночи растворилась во мраке, словно ее никогда и не было. Та, что после своего ухода не оставила ни единой зацепки, где ее в дальнейшем можно было бы отыскать. - Ви! – сквозь музыку слышу голос Чимина, - Хватит витать в облаках! До перерыва еще полчаса! - А? – отзываюсь я, - Да, я помню. Хорошо … Меняю позицию в танце, смотрю на собственное отражение в зеркале, а мысли совершенно об ином. Я ждал. Ждал ее вчера в надежде на разговор, но последнее, что видел, лишь удаляющийся силуэт в темноте. Ушла, не прощаясь. В духе человека, для которого происходящее не более, чем игра. Выполнила заключенный с Джином договор и как обещала – исчезла из наших жизней. Нужно быть более равнодушным и принять ситуацию, как должное. Но почему тогда болит душа, а в сердце поселилась тоска? Что такого с собой унесла Лу, отчего я мысленно оказался на перепутье? И почему, зайдя ночью в собственную квартиру, вместо глухой тишины хотел услышать лишь одно – звук перебираемых клавиш на клавиатуре ноутбука? Мы прожили бок о бок всего несколько дней, а сейчас, когда я вновь остался один на один с самим собой, приходит понимание, что человека тебе не хватает. Да, между нами были недомолвки и даже ссоры. Мы делили квартиру, просто потому что этого требовала ситуация. Да, после Лу, группа по-прежнему не оставляет меня одного – вчера со мной домой вернулся Чимин. Лучший друг, но он – не она. И этот ответ: ушла, потому что посчитала это правильным. Вновь меняю позицию, резко разворачиваюсь, но в один из моментов задеваю плечом Юнги. Тот удержал равновесие, но потянул за собой Чонгука. Тот, в свою очередь, при перестановке ног ухватился за Хосока. А вот последнему хвататься уже было не за кого. - Осторожно! – неосознанно кричу я. Никто быстро не среагировал. Итог – весь ряд танцоров в мгновение ока оказывается поваленным на пол. Со стороны второй части группы сразу же послышался заливистый хохот. Отступаю на шаг назад и прикрываю глаза ладонью. Не о том думаю. Не о том. - Так в понимании большинства выглядит куча мала, - смеялся Намджун, помогая подняться Хосоку. Именно ему досталось больше всех, - Ничего не сломал? - В порядке, - кивнул тот, - Тэхён, - собственное имя звучит, как гром среди ясного неба, - Ты знаешь эту хореографию, как никто другой. Прошу, сосредоточься! Помогаю подняться Юнги, а после возвращаюсь на свою позицию. - Давайте продолжим, - лишь говорю я. Репетиция возобновляется. Тот же счет такта, тот же ровный строй. Делаю два шага вперед, а сам почему-то вновь смотрю на дверь. Снова шаг. Только не влево, а вправо. Четкий размах руки, поворот и сам того не осознавая сталкиваюсь нос к носу с Чимином. Строй сразу же рушится. - Это невозможно, - Намджун заметно злится, - Такими темпами к концу репетиции кто-нибудь точно покалечится. Перерыв! Сказал, как отрезал. Ухожу в другой конец зала и съезжаю по стене на пол, попутно прикрывая глаза. Слышу, как переговариваются парни, но участвовать в разговоре не хочу. Не могу собрать мысли в кучу от слова совсем. Они сходятся на том, что нужно было быть внимательнее. Лениво открываю один глаз, смотрю на собственные руки. На указательном пальце повязана та самая алая нить. Та самая, с которой и началась наша общая история. С этой нитью я должен был поверить в то, чего в мире не существует. Во что именно? В чудо. - Ты как? – подле меня присаживается Джин. - Не знаю, - тихо отвечаю я, толком не задумываясь, - Никак не могу собраться с мыслями. Со стороны старшего послышался смешок. - Знаешь, - говорит он, - Я тоже. Тот же смешок. Только с моей стороны. - Она? – спрашиваю я. - Она … - кивает Джин. - Ты смог до нее дозвониться? - Нет. Скажу тебе больше – скорее всего Лу уже сменила номер телефона. Если она уходит и не прощается, значит, так велят ей разум и сердце. Это я уяснил еще тогда – четыре года назад. - Знаешь, почему она уехала? - Нет, Тэхён. Не знаю. Для меня это такая же тайна, как и для тебя. - Если бы я не давил с ответами, возможно, она бы не сбежала. - Лу всегда бежит. В ее понимании не поставить точку – это проявить слабость. И в этом случае я могу дать тебе только один совет – отпусти ее. - Если бы все было так просто … Вновь усмехаюсь, только более горько. А вопрос в голове только один: «Почему же ты ушла?» *** Репетиция закончилась без происшествий, но поставить удалось только начало от общего выступления. Мысли не клеились, движения выглядели заторможено и нелепо. Это было заметно настолько, что под конец лидер группы, в прямом смысле этого слова, закипел. Намджун не только провел нам получасовую лекцию по поводу важности репетиций, но и раздал подзатыльники. Только после этого он, с чувством выполненного долга, разогнал группу по домам. Полдороги от студии мы шли все вместе, но на середине пути разошлись, кто куда. Остался только Чонгук, которому, так сказать, на сегодня выпала честь делить со мной мои же квадратные метры. - Ты куда? – зайдя за мной в холл, спросил макнэ. Только сейчас я осознал, что прошел мимо лифта к лестнице. Смотрю прямо перед собой и не понимаю, почему пошел именно таким путем. Очередное воспоминание и ответ от Ми Хо в духе «секрет». - Задумался, - отмахнулся я, возвращаясь к лифтам, - Поехали. *** Собственная квартира встречает тишиной. Глухо, мрачно, в темноте вырисовываются мебельные силуэты. Пропускаю Чонгука вперед, сам же прохожу следом. Сумку с тренировки бросаю у двери, туда же отправляются и ботинки. Включаю свет и прохожу дальше. Шарф и пальто бросаю на диван в гостиной, а сам шагаю в сторону кухни. Чонгук включает телевизор, но скорее на фон, нежели для просмотра, после чего ушел в душ. Открыв шкаф, потянулся было к стакану, как в области сердца отдало болью. Грудную клетку сдавило так, что дышать стало практически невозможно. Хватаюсь за столешницу, смотрю в одну точку и жду момента, когда приступ прекратится. И он прекращается. Ослабляю хватку, еле переставляя ноги, бреду в сторону барной стойки. Сажусь на высокий стул, перевожу дыхание, а руки по наитию ищут в ящике банку с лекарствами. Две таблетки, ясность разума возвращается. И вовремя. Потому что со стороны ванной послышался звук открывающейся двери. - Как хорошо вновь почувствовать себя человеком, - говорит Чонгук, на ходу вытирая полотенцем влажные волосы, - Кстати, в ванной, на раковине, я нашел это, - он показал мне металлическую заколку с витражными крыльями бабочки, - Принадлежит скорее всего той журналистке. Выбросить? - Нет, - покачал головой в ответ и протянул руку, - Не надо. Дай сюда. - Тебе-то зачем? – усмехнулся Гук, но заколку отдал, - Неужели еще надеешься на встречу с ней? Надеюсь? Верчу в пальцах заколку, а сам непроизвольно хмурюсь. Очередное напоминание о том, что вчера в этом доме царила своя гармония. Знак свыше или наваждение? Или же зависимость? - Отдам завтра Джину, - ответил я, - Лу его друг, пусть сам решит, что делать с ее вещью. Оставляю заколку на краю стола, а сам возвращаюсь на кухню и включаю чайник. Чувствую на себе взгляд младшего, но не придаю этому никакого значения. - Слушай, - говорит Чонгук, присаживаясь на спинку дивана, - Я не знаю, что происходит, и как на это реагировать. Ты вернулся в группу, и это отлично, правда, но в такой рассеянности, как сегодня, я не видел тебя даже во времена дебюта. Мне стоит беспокоиться на этот счет? - Нет, - вновь покачал головой я, - Не стоит. Все в полном порядке. - Уверен? - Уверен. Вновь воцарилось молчание. Нарушаемое только звуками закипающего чайника. Чонгук вытащил из холодильника кимпаб и пообещал сварить рисовую лапшу. Полчаса спустя его обещание было выполнено. Кухня наполнилась ароматами, от которых у любого потекут слюни. Я же вновь вернулся к началу. Выйдя из душа, лишь налил себе стакан воды и занял место напротив друга, который уплетал лапшу за обе щеки. - Ты опять? – возмутился Чонгук. - Не хочу, - вот и весь ответ. *** За дверью, которую никто никогда не открывал, в моей квартире есть студия. Небольшая, но ее метража хватает, чтобы вместить в себя звукозаписывающую аппаратуру. Сижу в кресле, перед глазами совершенно пустой лист из нотной тетради. В пальцах карандаш. Начинаю писать, но строчки музыки получаются бессвязными. Вырываю лист и бросаю куда-то в сторону мусорной корзины. Перебиравший струны гитары Чонгук лишь усмехнулся. - Оставь надежду всяк сюда входящий, - изрек макнэ. Отрываю взгляд от нотных строчек. - К чему это? – спросил я. - К тому, - откликнулся тот, - Что нет смысла мучить и бумагу и себя. Лучше скажи, как тебе вчерашний показ? - Привычно, - ответил я, откладывая в сторону и тетрадь, и карандаш, - Этот модный дом мы посещаем каждый сезон. - Что скажешь про нового амбассадора? - Про Феликса? Нужно ли что-то говорить? Он проделал долгий путь до этой вершины. - Ты общался с его группой? - Вчера не довелось, а так да. Дебютировали не так давно, а уже наступают нам на пятки. А что? - Их лидер, Бан Чан, поведал мне одну очень интересную историю. Ты в курсе, что Феликс знаком с Лу? На миг мне показалось, что я ослышался. - Что? – не понял я, - Знаком? - Именно, - Чон по-прежнему перебирает на гитаре струны, - Пару дней назад, во время фотосессии мемберов, ситуация с численным превосходством поклонников вышла из-под контроля. И если саму группу с места проведения мероприятия охрана благополучно вывела, то Феликса эти самые поклонники загнали в торговый центр неподалеку. Там-то он журналистку и встретил. - Почему ты думаешь, что это была Ми Хо? - Потому что Феликс узнал ее. Вчера, среди прессы. Его рассказ на миг заставил меня задуматься. Можно ли подобное вновь отнести к совпадению или судьба в очередной раз решила сделать ход в свою сторону? - Лу ему помогла, - произнес я, - Не так ли? - Помогла, - кивнул Чонгук, - Но знаешь, что странно? - Что именно? - Она ничего не взяла взамен. Снова. - Человек не может оказать помощь безвозмездно? - Мы не в том мире живем, Ви. За каждое действие есть своя цена. - И то верно, но все же … Под звуки гитары скрещиваю на груди руки. Если соотнести реальность и выслушанный рассказ, получается следующее. Торговый центр, будущий амбассадор Louis Vuitton. Наш мир манит, но с другой стороны, в нем столько же опасности, сколько и великолепия. Такая встреча кажется случайностью чистой воды, но даже за такие случайности люди чаще всего назначают свою цену. Вспоминая нотации в свою сторону и те вечера, которые мы провели подле друг друга, одно я могу сказать точно. Для Ми Хо, как для человека, так и для журналиста, все люди равны. И если им нужна помощь, она ее оказывает. Джин, который так же обращался к ней с просьбой, в этом случае не исключение. - Что думаешь по этому поводу? – спрашивает макнэ. Протягиваю руку и забираю у него гитару. Под музыку ведь легче думается? Вновь вспоминаю, но только одну фразу: «человека нужно любить не за известность и богатства, а за то, какой он человек». Тогда я сказал, что она – как все, когда сейчас осознанно признаю, что был не прав. Провожу пальцами по струнам. Чонгук все еще ждет от меня ответа. И в этот раз он у меня есть: - Считаю, что все было сделано верно.