Хвосты и кости

      В день, когда Шерлок встретил их, случилось очередное убийство аристократа.       Точнее, он умер. Никаких признаков насильственной смерти, но разве труп обычно выглядит засушенной шелухой, к которой только тронься и она тут же рассыплется прахом? Возможно, это работало для древних захоронений или тех же египетских мумий, но чтобы таким стал человек, что ещё час назад в весёлой компании на балу пил вино? Нет, определённо неестественная смерть. Однако, и улик никаких.       Весь Лондон в ужасе кличет на злых духов и с тихой опаской шепчет о божьей каре за бесчеловечные грехи.       А в поместье Мориарти смерти уже случались. С десяток лет назад здесь сгорели почти все — остался лишь юный наследник Альберт, чудом спасшийся закрывшись в винном погребе отца. Но тел главы семейства, его жены и главного дворецкого тогда не нашли. Лишь пепел и сажа и ни одной целой кости. Невозможно, если только это не смерть от таинственной «кары», что до того уже убила несколько знатных лиц… И вот это вновь коснулась Мориарти, но лорд Альберт, казалось, ничуть не устрашён злым роком, а лишь пытается всеми силами подавить довольную усмешку. Почти получилось. Если бы только Шерлок не был так зол этими серийными «смертями», что он не мог раскрыть, и не заметил ликующий блеск в хвойно-зелёных глазах.       Да только разве привяжешь графа ко всем этим преступлениям из-за простой улыбки? Сколько Шерлок не отрицал версию о потусторонней силе, но человек на такое не способен. Он сам провёл сотни опытов, пытаясь выпарить из коровьих костей всю воду, но результат всегда удручал. А этот убитый аристократ мог просто досадить графу настолько, что месть даже чужими руками давала усладу. Аристократы, чтоб их. И вновь ни единой нитки в его руке, ни единого следа к истине.       Владенья графа Мориарти большие. Размышляя и раздражённо пиная камни и коряги, Шерлок не заметил, как забрёл куда-то в чащу. Туман, как это часто бывает в Англии сгустился незаметно и сильно. Но слишком сильно для места, где из воды только лужи одны. И словно в подтверждение этих мыслей, до напрягшегося Шерлока донеслись отзвуки водных всплесков. Купаться в такую погоду? Идейка из разряда безумных. Именно поэтому он решительно шагнул на этот едва слышный шум.       Чем ближе к его источнику, тем гуще, кажется, осязаемые туман. И крики птиц — заливистые, раскатистые. Лишь подойдя ближе он понимает, что это были не птицы, а существа в воде, которые вовсе не кричали, а смеялись. Всё тело Шерлока воет от животного ощущения опасности, а он только ступает на шаг вперёд. Вместо смеха теперь шёпотом прелых листьев слышен тихий, доброжелательный голос:       — Альберт, всё уже закончилось? А тот жалкий детектив, что не оставляет попыток познать, он приходил? Ты видел…       Воодушевлённая речь существа была сбита всплеском — теперь, подойдя ещё ближе к поросшему густой травой берегу, Шерлок мог разглядеть, что это был точно не человек, но очень уж подобная людям тварь. А так же разглядеть то, что тварь другая, похожая на первую словно капля воды или крови из одной ранки, сжала рот рукой.       — Это не брат Альберт, — только и сказало существо. А после они неестественным движением ушли под воду. Ни люди, ни рыбы так не ныряют. Они непременно показывают ноги, хвост, а эти видно не хотят. Интересно. Шерлок подбегает к самому краю, скользя ботинками чавкающей грязи и кричит в мутный тинный омут:       — Раз начал про жалкого детектива, так продолжай говорить мне это в лицо, эй, ты! Думаешь, я испугаюсь и не полезу в твоё болото? — жар колючим огнём от сердца расходился по лицу и ушам, он словно в лихорадке — кривая улыбка-оскал и неестественно сильный блеск глаз тому подтверждение. Но как иначе, когда после стольких неудач он, кажется, в один миг подобрался к самой сути! Шерлок яростно ударяет по воде рукой и спешит снять пиджак — чёрт знает что нырнуло туда, но если оно что-то знает…       — Не стоит совершать таких опрометчивых поступков, — холодный голос откуда-то чуть сбоку заставляет вздрогнуть и резко поднять голову.       Там, на поваленному в воду дереве притаилось второе, более смышлёное существо. Задумчиво подперев голову рукой и сверкая прищуром ярко-алых, словно ядовитых ягод, глаз, это существо верхней своей половиной лежало на подгнивающем дереве, а хвост всё ещё прятало в воде — только нервно расходящиеся по поверхности воды круги давали понять что там, во тьме, что-то бьётся в такт чьему-то сердцу. И Шерлок был уверен, что это хвост, а не ноги. Теперь, рассмотрев рыбьи раскосые уши с колкими иглами и полупрозрачными красными перепонками, резчатые жабры у шеи и тягучий градиент от торса до… Теперь не осталось ничего, кроме очевидного.       Русалки.       Шерлок помнил, как несколько лет назад тёмным вечером Майкрофт пришёл к нему и завёл на удивление не нудный разговор. Тот разговор был абсурден. В каждой фразе. Как можно не смеяться, когда твой вечно заносчивый и надоедливый брат с серьёзным лицом говорит о русалках? Просит докладывать сразу же, если Шерлок вдруг наткнётся на тех, кто говорит об их продаже или покупке. Просит бежать как можно дальше, незаметнее, если сам встретит этих мифических существ вживую. А потом немедленно доложить Майкрофту, конечно.       Тогда Шерлок не верил ни единому слову, считал всё неудавшимся розыгрышем. Теперь же ясно, что те предостережения — ещё одна грязная, мрачная и тёмная тайна Великой Британской Империи. Но убегать, встретив вживую этих существ, да ещё и зная, что они что-то знают? Шерлок мог быть немного недалёким, но уж точно не дураком.       — Правильно, — говорит своим чуть хриплым, скребущимся голосом существо на коряге, заметив, что Шерлок больше не двигается и только разглядывает его, — нечего идти в чужой дом, не зная ни что притаилось на дне, ни сколько до этого дна до поверхности, ни хозяев.       — Так представься, раз ты такой джентельмен, — нагло заявляет Холмс, убирая назад вымокшую от сырости чёлку. В дальней части мутного озера виднеется шевеление — то первое существо едва-едва показало голову, чтобы пугливо, но наблюдать за происходящим.       — Уильям, — хмыкает существо в ответ на такую дерзость и витиевато махает рукой, как мог бы сделать, если бы отвешивал поклон, — и мой младший брат, Льюис. Вы можете считать нас Джеймс Мориарти, если так будет проще для понимания.       — Значит Лиам, — тянет Шерлок, перебирая в руках отсыревшие спички, — занятно. Обо мне вы уже наслышаны, — он подмигивает Льюису в воде, отчего тот, кажется, рдеет и потому скрывается в омуте полностью, — так что я задам второй вопрос, — словно одержимый чем-то он делает несколько шагов вперёд и хищно наклоняет корпус, — неужели ты с братом и есть иссушающая «божья кара»?       — А вы разгадайте, мистер Холмс, — существо улыбается не менее плотоядно. Шерлок общается с ним всего пару минут, но его уже ведёт от осознания, что эта русалка — достойный противник, с манящей наружностью и любопытным умением играть. И прежде чем скрыться в тине, Лиам шепчет ему предупреждающе-томно, — только знайте, что ваше время родниковой водой теперь стремительно утекает сквозь пальцы.       Он ныряет более естественно, правдоподобно. Но тени, туман в этом месте так густ, а вода черна и вся поросла ряской. За брызгами Шерлок замечает только кусочек чего-то болезненно-желтоватого. Совсем не сравнимо с тёплым, чарующим оттенком волос этих необычных братьев.       Шерлок ходит в угодья Мориарти так часто, что в какой-то момент в месте, где он по обыкновению перелезал старый забор, появилась ажурная калитка и ключик с речной ракушкой на ручке. Разговаривать с этими русалками — необыкновенный опыт. Лиам умён, необычен в своих суждениях. Он может часами лежать на своём поваленном дереве и говорить о философии, математике, свободе и справедливости. Он даже показал удивительный водный пузырь, где под защитой от постоянной влаги этого места хранятся его книги и записи. Лиам удивительный. От происхождения и красоты до загадки всего его естества, которую Шерлок очень хочет раскрыть.       Льюис же привыкал к нему постепенно и не страшился шипеть, выгибая, как кошка, острый спиной плавник, который Шерлок не приметил в первый свой случайный визит. Но Льюис был любопытным и много хотел узнать о внешнем мире. О том незначительном, что не пишут в дорогих книжках. Льюис хоть и суров, но готов залечить случайные царапины, что оставляют на Шерлоке заросли кустов вокруг озера — после чего рядом с кустами появилась свежевытоптанная ветвистая, словно змея, тропинка. А пальцы его длинно-костлявые, едва обтянутые кожей и холодные, словно окоченевший труп, осторожно втирали в порезы какую-то лечебную траву. Шерлок посмеивался над этой чересчур сильной заботе о вообще-то «враге» и внимательно следил за тем, как Лиам украдкой с наслаждением вдыхал запах свежепролитой крови. И сколько бы Льюис не ругался, а Шерлок ради этого всегда сдирал корочки с новых и новых ран.       Но как бы не были интересны их отношения, убийства всё продолжались. Жестокие, бесчеловечные, циничные и не ставящие чужую жизнь ни во что. Именно такие аристократы были жертвами «божьей кары», именно они высыхали и, словно вяленные рыбёшки, пучили свои бесцветные глаза, пока кто-нибудь не обратит их в кучку праха криком ужаса.       Шерлок не знал, что и чувствовать по этому поводу. Ведь чувств к необычным братьям у него было много, а к аристократам лишь одно — отвращение.       Майкрофт на днях вновь приходил с предупреждением, но вместо насмешки Шерлок пообещал, что не даст русалкам съесть себя, если не захочет этого сам. С огромной болью, спрятанной в кривом изгибе рта, Майкрофт промолил быть осторожнее, осмотрительнее. Шерлок, наверное, впервые понял его за все эти годы, но не мог обещать ничего. Тёмный омут утягивает слишком быстро, когда с шальной улыбкой стремительно сам шагаешь туда.       И ведь его русалки действительно захотели есть. И Шерлок не смел отказать. Всё потому что кровь и плоть были платой за возможность наконец увидеть. Увидеть то, что скрывалось под толщей воды всё это время.       Хвосты.       Шерлок давно уже подобрался к истине, вот только рассказать её кому — никогда не поймут, не поверят. А значит зачем быть с теми, кто пока не готов к столь шокирующим открытиям? И в свой последний вечер на городской суше он рассказал Джону всё, что успел выяснить о русалках.Рассказал, зная, что его доверчивый друг поймёт. А после, захватив истрёпанную пачку сигарет и новенькую зажигалку, отправился на верную смерть.       Хвосты — вот последний ключ, мазок на этом вязкой грязью растёкшемся полотне возмездия.       Да и острые зубы поверх его запястий — то, что стоит желать. Братья вгрызаются в его руки аккуратно, но сильно, ведут холодными языками вверх по выглядывающим из-под алого пиршества венам. И насытив себя немного, они сладко облизываются и плывут к облюбованной коряге. Секундная задержка и обоюдный кивок. Шерлок кусает губы от раздирающей боли и предвкушения.       И вот их хвосты горделивым изяществом возвышаются над водой.       А грязная вода стекает сквозь многочисленные прорези, липнет тиной по краям, будто кружево. И теперь эти братья наконец показывают до конца свой ангельский образ смерти. И ажурные острые желтоватые кости в многочисленных трещинках, вместо блестящей чешуи и хладной плоти — определённо лучший вариант тго, что могло быть.       Единственный возможный.       Прозрачная перепонка-пояс у самой талии длинными кроваво-красными клочьями треплется по ветру, скрывая этот переход от жизни к смерти. А братья смотрят на него почти враждебно, готовые наброситься при любом намёке на отвращение. Но Шерлоку не противно. Шерлок завороженно шагает в воду, наплевав на неснятые ботинки и брюки.       Как давно хотел, но не решался. Однако хвосты — ключ ко всему.       Он чертовски сильно хочет быть съеденным, утопленным, неважно — только бы с ними. Он хочет прикоснуться, потрогать, расцеловать. Страх хладной дрожью проходит по его позвоночнику и он почти стонет от этого ощущения. Братья по-началу смотрят неверяще, а после улыбаются остро-восхищённо так. Подплывают ближе и подхватывают его как раз тогда, когда за следующим решительным шагом не следует дна. Они ласкают кожу, поочерёдно целуют, прикусывая и обкусывая губы до сладкой крови. И тянут всё ближе к центру, где глубину не измерить. Где у величественной глубины есть имя.       Шерлок знает — его не найдут. Он бы мог найти кого-нибудь, но его самого на этом дне не сыщет никто. И он чтит за честь умереть так, в их доме, а не развеяться по ветру. Однако тина вдруг не душит его лёгкие. Он всё ещё может дышать, хотя волосы тонкой паутинкой расплетаются под водой.       Он смотрит с немым вопросом, а Лиам, обнимающий его спереди, улыбается нежно-любяще и целует так же, а не жадно-голодно, как до этого.       — Ты ещё нужен нам Шерли, — шепчет он и счастливо-скрипяще смеётся, — ещё так очень нужен.       И газеты будут кричать о том, что после исчезновения знаменитого детектива надежды на спасения от «кары» нет. А Шерлок Холмс попробует кару на вкус, то щекоча древние кости отросшим ногтём, то с удовольствием сжимая их до влажных стонов выточенных коралловых губ.