вампир, чертёнок и вечная любовь

Здесь весело — Чонгук понимает это сразу, как входит в коттедж, украшенный тыквами, воронами, пугалами и скелетами. Его встречает множество веселящихся людей, сразу, как он входит, его тянут в сторону и радостно приветствуют, узнают, как у него дела, и только потом отпускают дальше, чтобы через минуту Чонгук вновь оказался зажатым другим человеком. Он не успевает вспоминать все имена, и он не уверен, что и его имя помнят все, кто с ним здоровается, потому что пару раз слышит неправильное произношение. Но не поправляет. Не так уж это и важно. Атмосфера ему нравится. Громко играет музыка, разливают алкоголь по бокалам, оформленным под Хэллоуин, на танцполе уже танцуют мифические существа и персонажи из фильмов. В глазах пестрит разнообразием образов, некоторые из которых кажутся совершенно незнакомыми. В кинозале, куда он заглядывает, пока изучает коттедж, проигрываются тематические хорроры с приглушённым светом и реальными спецэффектами в виде монстров, неожиданно выпрыгивающих на людей, падающих летучих мышей и громких криков на страшных моментах. Чонгук думает — ему стоило бы здесь задержаться. Он мысленно делает пометку, но всё равно спешит дальше, уверенный, что изучил ещё не всё. Бассейн с лампочками в форме рук, плавающими под водой, вызывает у него неподдельный восторг. Чонгук склоняется, касаясь довольно тёплой воды, и мысленно кивает, довольный, что захватил с собой купальник в надежде, что в коттедже будет, где искупаться. Рядом с бассейном его ждёт сауна, на входе пугающая резко возникающим перед глазами скелетом. Воздух там не горячий, какой Чонгук любит, а относительно прохладный. Наверное, чтобы пьяным гостям, по неосторожности и неосмотрительности решившим испытать собственный организм, не стало плохо от жары. И ладно. Чонгук всё равно не в сауне греться пришёл. Бильярдная оказывается не такой интересной, украшенная лишь несколькими тыквами, зато от спален Чонгук остаётся в восторге — тематическое постельное бельё, рога на стене, свисающие летучие мыши и вороны. Парочки, уже занимающиеся сексом. В некоторых спальнях Чонгук находит даже подписанные коробочки с презервативами и смазкой, и довольно кивает. Их наличие его не удивляет. Кажется, на сайте, где он подал заявку, писали, что вечеринка проходит в рейтинге для совершеннолетних, взрослых и осознанных людей, а в памятке писали, что перед вечеринкой стоит сдать анализы и прийти уже с ними. Чонгук это просто пропустил мимо ушей, заинтересованный в том, чтобы хорошо провести время за танцами, купанием и просмотром фильмов, а не сексом, хоть и оделся достаточно откровенно. Хотя наряды встречающихся людей его успокаивают — он в своей чёрной мантии до середины бедра с пришитым длинным хвостом, колготках в сетку и высоких берцах одет ещё очень близко к приличию. Впрочем, иногда его всё равно принимают за человека, желающего познакомиться ради разового секса, и Чонгук неловко улыбается, смущённо отказывая и спеша покинуть этот зал. Иногда это мешает наслаждаться. Благо, в кинозале о сексе едва ли кто-то думает, и Чонгук расслабленно опускается на кресло-мешок, наблюдая, как на экране орудует маньяк. Это оказывается даже веселее, чем он думал. Он знакомится с двумя девушками, сидящими рядом с ним, и они принимаются активно обсуждать с ним сюжет, вместе крича на неожиданных появлениях маньяка или реальных монстров. Чонгук быстро вливается. Вероятно, он, проведя пару часов в кинозале, упускает другие развлечения, но в них он, к собственному удивлению, оказывается не так заинтересован. Последние сомнения рассеиваются, когда группа энтузиастов притаскивает к ним снэки, восполняя единственное, в чём Чонгук весь фильм нуждался. Жаль, рано или поздно он устаёт сидеть, поэтому приходится встать и выйти с намерением найти что-нибудь настолько же интересное и лишённое сексуальной подоплеки. В воспоминаниях всплывает бассейн, и Чонгук спешит туда, чтобы в итоге оказаться разочарованным количеством людей — он, даже если найдёт, где переодеться, едва ли сможет проплыть хотя бы метр. Ради такого мочить купальник хочется меньше всего. Купание Чонгук решает отложить до лучших времён и направляется в сторону зала, откуда доносится громкая музыка, с намерением хотя бы оторваться на танцполе. К счастью, с этим проблем никаких не возникает. Чонгук даже принимает у официантки бокал с вином и медленно его выпивает, чувствуя разливающееся по телу тепло. Танцевать под зажигательную музыку становится ещё веселее, особенно — когда он добирается до зала с установленными шестами, темнотой и прожекторами, освещающими сцену, и забирается к свободному шесту. Его встречают женскими криками. Овации становятся ещё более громкими, когда Чонгуку удаётся вспомнить, чему именно он учился на курсах, сертификат куда ему подарила старшая сестра со словами, что гею такое точно пригодится. В шутку, конечно. Чонгук в первый раз и сходил так, в шутку, а потом влился и с последнего занятия уходил расстроенным, что продолжения у курса не будет никакого. Вскоре вообще растерял навыки за неимением шеста. А сейчас, вот, вспоминает, наслаждаясь криками и овациями, и с шеста слезает, лишь когда руки устают настолько, что отказываются держать тяжёлое тело. Сползающего со сцены Чонгука встречают комплиментами, и он благодарно кивает на каждый, смущённо отстраняясь от рук, пытающихся потрогать либо его грудь, либо его задницу, либо его член — последнее, к счастью, происходит лишь один раз. Дальше испытывать судьбу Чонгук не собирается и скрывается в следующем зале, поправляя костюм чертёнка и пытаясь привести дыхание в порядок. В целом, можно уже возвращаться к хоррорам, наверное. По крайней мере, все затёкшие конечности уже давно отошли, задница уже не ноет, а сексуальные намёки, стоит быть честным, надоели. Жаль, Чонгук не додумался повесить на себя табличку «моё сердце последние месяцев восемь мне не принадлежит, поэтому мой член встанет только на одного человека, коим вы не являетесь». Она бы очень помогла. Большинство бы точно отсеялись, а оставшимся можно было бы указать на табличку, улыбнуться и выразить сомнение, что они легко бы смогли заменить этого человека. Его, наверное, никак, ничем и никем не заменить. Чонгук пытался — не получилось. Ему теперь остаётся ждать лишь чуда и снисхождения от вселенной, пославшей невзаимную влюблённость на слишком длительный промежуток времени. Но это грустное. Чонгук в этот вечер о грустном думать не собирается, поэтому натягивает на лицо улыбку, заставляет себя выкинуть из головы грустные мысли и следует в сторону ванной комнаты в надежде, что сексом там не занимается никто. К счастью, первая же оказывается пустой, и Чонгук запирается там, опускаясь в одежде в ванну, обнимает собственный хвост и откидывает голову назад. Так хорошо. Можно даже не выходить. Его никто и не торопит. Чонгук проводит так несколько минут, прежде чем, уставший от положения, поднимается, умывается, благодаря себя из прошлого за водостойкий макияж, натянуто улыбается отражению в зеркале и выходит, тут же замирая на пороге, потому что… Он нос к носу сталкивается с Тэхёном. — О, привет! — радостно выдыхает Тэхён с облегчением, и Чонгук удивлённо поднимает брови, отходя на шаг, в дверной проём, и едва сдерживая желание захлопнуть дверь перед собой, запереться и не выходить до утра. Что Тэхён вообще здесь делает? — Как ты здесь оказался? — шокированно спрашивает Чонгук. Желание спрятаться усиливается, когда он понимает, в каком виде предстаёт перед Тэхёном. В абсолютно откровенном наряде, растрёпанный и совершенно потерянный. С оголёнными бёдрами, в мантии, едва прикрывающей задницу, в колготках в сеточку, с рожками на голове и длинным хвостом за спиной. Боже. После такого можно больше никогда не появляться ни в университете, ни в общежитии. Спасибо вселенной за худшую подставу в его жизни, как будто ему было мало влюблённости в собственного соседа по комнате и по совместительству — самого странного, но привлекательного, сексуального и абсолютно гетеросексуального парня. Он даже на Хэллоуин выбрал образ Дракулы! Нет, Чонгук не спорит, чертей тоже он даже за сегодня встретил слишком много, но это и близко не то же самое, что заезженный образ вампира. Кто вообще одевается на Хэллоуин в костюм Дракулы? И почему Тэхёну так безумно идут даже этот плащ с красной подкладкой, костюм с чёрными брюками, жилетом и белым рюшевым воротником? — Здесь — это перед дверью или на вечеринке? — воодушевлённо интересуется Тэхён. Чонгук машет рукой, показывая, что это не имеет значения. — На вечеринку просто пришёл, перед дверью оказался, потому что искал тебя. — Зачем меня искать? — Ты исчез раньше, чем я успел приблизиться, поэтому и искал. — Подожди, — вдруг выдыхает Чонгук с осознанием, когда в голове вспыхивает всё, что он делал в течение последнего часа. Только не это. Всё, что угодно, но не это. — А где ты меня видел? — На шесте, — легко бросает Тэхён, указывая пальцем в сторону зала с шестами. Чонгук сглатывает, сжимает кулаки и прикрывает глаза, протяжно выдыхая. Хуже уже, кажется, не бывает. Жаль, он не может прямо сейчас провалиться в ад — и почему к костюму чертёнка не прилагается такая возможность? — Это было реально… Вау, — продолжает Тэхён, словно и не замечает, как с каждым словом вызывает у Чонгука всё больше желания раствориться в воздухе или рассыпаться прахом к его ногам. — Почему ты никогда не говорил, что умеешь так? — Ну, у мужчин не совсем принято такое обсуждать, — единственный ответ, который паникующему Чонгуку удаётся сформулировать. — Да и шеста у нас нет. — А где ты такому научился? — Да было разок… И само получилось… Это же не сложно… Наверное. Надеюсь. Не пробуй. — Не пробовать? Чонгук отрицательно машет головой. — Это может быть опасно, не стоит так рисковать. — Ты же попробовал, — недоумённо напоминает Тэхён. Чонгук не сдерживает раздражённого вздоха и прикрывает глаза, заставляя себя собраться с силами, вернуться к самообладанию и перестать сильнее позориться перед человеком, в которого влюблён восемь чёртовых месяцев. — Ну, ладно. Я серьёзно, Чонгук-а, это было реально восхитительно. Особенно с твоим костюмом. Я и не представлял, что ты можешь так. — Пожалуйста, забудь всё, что ты видел, — не выдержав, молит Чонгук. — Ты не должен был этого видеть. И про мой костюм тоже забудь. — Ты вообще смотрел на себя со стороны? Такое забыть невозможно. У меня перед глазами до сих пор ты на шесте крутишься с этим твоим хвостом. — Боже, перестань звучать так! — со злостью срывается Чонгук, когда всего этого становится слишком много. — Хватит обсуждать меня на шесте, пока я не решил, что тебя, чёрт возьми, привлекают парни! Говори о девушках! Рядом со мной была чуть ли не голая танцовщица, давай обсудим её грудь или задницу, а не меня на шесте! — Привлекают… Парни? — шокированно повторяет Тэхён, пропуская мимо ушей все остальные слова, и Чонгук раздражённо отталкивает его, обходя и направляясь куда-нибудь, где не будет ни его позора, ни его влюблённости, ни странного Тэхёна, что будто ударился головой по дороге сюда и забыл про все свои гетеросексуальные принципы. — Что с тобой происходит? — Нет, — решительно обрывает его Чонгук и резко разворачивается, вынуждая шагающего за спиной Тэхёна по инерции налететь на него. — С тобой, — он выделяет слово, — что происходит? Что ты вообще здесь забыл? Я просто хотел один вечер побыть собой без тебя, без сжирающей изнутри уверенности, что я для тебя должен быть идеальным смешным бро, обожающим женщин, но нет — ты нашёл меня и здесь! Когда я, блять, танцевал на шесте! И теперь я должен срочно придумать, как убедить тебя, что я ни в коем случае не гей и даже не би, а просто по пьяни забрался на шест и случайно станцевал на уровне профессионала! — Я не понимаю. — Я тоже, Тэхён. — Почему ты говоришь об ориентациях? Чонгук со злостью рычит, чувствуя, как переполняют его эмоции, готовые взорваться в ту же секунду, если Тэхён не прекратит задавать глупые вопросы и не исчезнет из его жизни хотя бы на один вечер, позволив побыть собой. Но Тэхён, кажется, исчезать не собирается. Он вообще будто ждёт ответа, и Чонгуку приходится сделать глубокий вдох и сосредоточиться на вопросе, чтобы подобрать такой ответ, за который утром будет не стыдно. Хотя, может, к чёрту это всё? За восемь месяцев он действительно устал от этой влюблённости. Может, если Тэхён окажется гомофобом и на каминг-аут отреагирует отрицательно, влюблённость канет в небытие и отпустит, наконец, Чонгука? — Потому что я гей, — уверенно признаётся Чонгук, поднимая подбородок и смело встречая удивлённый взгляд Тэхёна. — Меня интересуют мужчины, а не женщины. И я устал притворяться, что всё наоборот. Я просто хочу жить нормальной жизнью и чувствовать себя в безопасности в собственном доме, даже если мы говорим про комнату в общежитии. Мне надоело делать вид, что меня возбуждает женская грудь, что мне есть дело до отношений с женщинами или что я не влюблён в тебя. О. Этого я говорить не собирался. Плевать. Давай я просто уйду куда-нибудь, а ты забудешь вообще всё, что здесь было? — Ты в меня… Что? Чонгук едва сдерживается, чтобы не удариться лбом о стену. Абсолютно безнадёжно. У Тэхёна словно есть лимит на количество информации, которую он готов воспринимать, и когда лимит заканчивается, он остальное пропускает мимо ушей. — Если ты прямо сейчас не исчезнешь до завтра, я тебя поцелую, — прибегает Чонгук к угрозам, которые, как он надеется, будут действенны. Терять ему реально нечего, а так хоть сумеет побыть в одиночестве, осознать, что наделал под действием одного бокала вина, злости и стыда за всё произошедшее, и найти способ переместиться в ад не тот, что на земле, а тот, что под ней. Тэхён, всё ещё пытаясь осознать, распахивает глаза, но исчезать не спешит. Отказываться от угрозы Чонгук не собирается и решительно делает шаг вперёд, приближаясь к ошарашенному Тэхёну, закидывает руки на плечи и оглядывает его лицо, чувствуя, как сердце от такой близости начинает сходить с ума. Конечно, это ошибка. Чонгук знает, что пожалеет об этом позже, но сейчас это последнее, что его волнует. Особенно — когда Тэхён рефлекторно придерживает его за талию и громко выдыхает, рассматривая в ответ так же, как и Чонгук. Абсолютное безумие. Безумнее только то, что Чонгук, решившись, действительно тянется и прикрывает глаза в момент, когда касается губ Тэхёна. Его не отталкивают. Тэхён, кажется, теряется на долгие мгновения, потому что не реагирует никак. Чонгук сжимает руками его плечи и в ожидании замирает в таком положении, не разрывая поцелуй — если его вообще можно так назвать. По неизвестной ему причине Тэхён позволяет ему это. Не просто позволяет, а после того, как осознание настигает его, наклоняет голову, чтобы им было удобнее, и возвращает к поцелую. Углубляет его. Сжимает Чонгука так, что перехватывает дыхание — или, может, дело в том, как именно Тэхён его целует. Медленно, настойчиво, умело. Он словно знает, как Чонгуку нравится, перехватывает контроль, напирает, прижимая Чонгука к стене, и обводит руками его талию, обжигая пальцами кожу даже через ткань мантии. В животе собирается возбуждение настолько быстро, что Чонгуку остаётся лишь смириться с таким влиянием Тэхёна. Контролировать это он не может. В голове вспыхивает паническая мысль, что Тэхён, как только почувствует, испугается, разорвёт поцелуй и сбежит, однако даже это улучшить ситуацию не помогает. Чонгук, даже когда устаёт, отстранять Тэхёна не собирается, уверенный, что больше такого не повторится. Он хочет продлить этот момент. Страдать он будет в любом случае, а так хоть успеет насладиться этими минутами и сохранить их яркой картинкой в воспоминаниях. Жаль, Тэхён всё же вскоре устаёт тоже и прерывает поцелуй, отстраняется, продолжая прижимать Чонгука к стене, и уже более осознанно оглядывает его. Отвращения Чонгук не замечает. Тэхён даже выглядит возбуждённым, но Чонгук списывает это на собственное восприятие. — Может, сексом займёмся? — выпаливает он, стоит Тэхёну открыть рот, и Тэхён глотает всё, что хотел сказать, и распахивает глаза в удивлении, не ожидавший подобного. Чонгук и сам от себя не ожидал, однако от слов отказываться не собирается и просто пожимает плечами. — Я восемь месяцев об этом мечтал, так что если у тебя нет веской причины для отказа, предлагаю покончить сразу со всем. — Ты будешь жалеть об этом утром. — Я уже буду жалеть утром, какая разница? — Есть много всего, что мы должны обсудить перед сексом, иначе это станет проблемой. — Твою гетеросексуальность? — отстранённо предполагает Чонгук и откидывает голову назад, ударяясь о стену. Если Тэхён отпирается, значит, он не возбуждён и секса не хочет. И ладно. Чонгуку для страданий о нереальном хватит и одного пьяного поцелуя, пусть от Тэхёна и вовсе не пахнет алкоголем, а Чонгук выпил всего бокал. — Мою бисексуальность, — вдруг поправляет Тэхён. Чонгук давится собственным вздохом и резко поднимает голову, распахивает глаза и напрягается, внимательно изучая Тэхёна и пытаясь понять, шутит он, издевается или всерьёз признаётся. — Я люблю женщин, ты прав, но это не означает, что я не люблю мужчин, — спокойно продолжает Тэхён. Чонгук со стоном снова ударяется о стену. — Почему ты никогда не говорил о мужчинах? — Потому что за последние годы я встретил лишь одного, которого мне бы хотелось обсудить, а обсуждать тебя с тобой же — плохая идея. Тем более, ты умело притворялся чуть ли не гомофобом! — Тэхён, ты… — начинает Чонгук и замолкает, не зная, что вообще сказать и как Тэхёна назвать. — Восемь, блять, месяцев, — шокированно выдыхает он, качая головой. — Я восемь месяцев думал, что влюблён в человека, с которым у меня ноль шансов, чтобы ты после первого же поцелуя сдался? — Что насчёт года? — Только не говори, что ты был влюблён в меня год. Тэхён слабо улыбается и пожимает плечами. Чонгук прикрывает глаза. С ума сойти. Если бы он признался в тот же день, как осознал свои чувства, они могли бы всё это время встречаться, целоваться, заниматься сексом, а не притворяться, что мужчины их не интересуют, чтобы случайно не встретить отвращение. — Ты меня сейчас же трахнешь, — не выдержав, бросает Чонгук приказом. — Или я тебя. Как хочешь. Но мы прямо сейчас найдём свободную спальню, избавимся от одежды, примем душ и займёмся сексом, иначе, я клянусь, я тебя ударю. — Чонгук-а, мы ведь не всё обсудили, — с весельем в голосе замечает Тэхён. Чонгук с рычанием отталкивает его от себя, поправляет мантию, очерчивающую полувставший член, и хватает Тэхёна за руку, направляясь к спальням в надежде, что есть хоть одна, где до них никого не было. Иначе придётся вызвать такси и доехать либо до отеля, если хоть у одного насобирается достаточно денег после того, как они всё спустили на эту вечеринку, либо до общежития. Обсудить они успеют потом. И отношения обозначить — тоже. Раздражение Чонгука усиливается, когда в течение минуты не удаётся найти ни одну свободную или чистую спальню. Он думает — всё пропало. Он обречённо останавливается посередине коридора, вынуждая Тэхёна снова налететь на него сзади, и разворачивается, признавая, что это бессмысленно. — У меня есть ключ, — вдруг бросает Тэхён и тянется к застёгнутым карманам на своей жилетке, выуживая совершенно обычный ключ на цепочке. Чонгук любопытно наклоняет голову. — Здесь есть закрытые спальни, а я хорошо знаком с организатором, так что он одолжил мне одну, когда её никто не забронировал. Чтобы я мог спокойно отдохнуть там. Ну, или привести кого-то, он мечтает меня с кем-нибудь свести. — И почему ты раньше молчал? Веди уже. — Потому что я надеялся, что ты решишь всё же поговорить, — со вздохом бормочет Тэхён, но послушно ведёт, не сопротивляясь возбуждению и нетерпению Чонгука. — Сначала оргазм, потом разговоры. — Есть кое-что, что ты должен знать до того, как согласишься на секс. — Говори тогда. — Я вампир, — озвучивает очевидное Тэхён, открывая дверь и пропуская Чонгука внутрь. Чонгук бросает на него насмешливый взгляд. — Согласен, не самый удачный выбор наряда, — фыркает он, не веря, что для Тэхёна это действительно имеет значение. — Но не волнуйся, сегодня я не буду против, если меня трахнет Дракула. Клыки не снимай. Надеюсь, они достаточно острые, чтобы оставить следы, потому что я хочу представить, что занимаюсь сексом с реальным вампиром. — Звучишь… — Кинково, я знаю, — опережает его Чонгук и притягивает ближе к себе, как только Тэхён закрывает дверь и поворачивает замок на один оборот. Тэхён рефлекторно его обнимает. — Ты никогда не думал, каково это — заниматься сексом с вампиром? — шёпотом спрашивает он, даже не пытаясь скрыть восторга в голосе. — Болезненные укусы, кровь, яд, усиливающий оргазм… Я бы душу отдал, чтобы попробовать это. — А если я реальный вампир? — Тогда можешь забирать мою душу, — сразу отзывается Чонгук. — Но только после оргазма. — Я могу укусить тебя до крови, — с сомнением предлагает Тэхён, и Чонгук мечтательно вздыхает, чувствуя, как одна его фраза в несколько раз усиливает возбуждение. — Ты хочешь быть сверху или снизу? — Я хочу, — отвечает Чонгук, сразу после обрывая фразу. Тэхён непонимающе хмурится. — Как угодно, серьёзно. Я не против, чтобы ты разложил меня на кровати и заставил забыть собственное имя, и я не против сделать то же самое с тобой. Хотя… Если ты реально будешь кусать… Решено, ты сверху, я снизу, твой член и клыки во мне. — Тебе точно ничего не подсыпали в бокал? — подозрительно спрашивает Тэхён и внимательно его оглядывает, словно старается определить признаки афродизиака. Чонгук спокойно пожимает плечами. Даже если подсыпали — он всё равно с Тэхёном, а не с незнакомцем, поэтому волноваться не о чем. Да и афродизиака сильнее влюблённости найти не удастся никому, поэтому вполне можно сказать, что Чонгук опьянён. Просто не порошком, а Тэхёном. — Кроме признания, что ты вампир, ты ничего больше не хотел сказать? — нетерпеливо интересуется Чонгук, уставший, что они продолжают оттягивать начало секса. — Чонгук, я реальный вампир, — настойчиво проговаривает Тэхён. Чонгук согласно кивает. Реальный вампир — это и хорошо, и сексуально, и возбуждающе. — И если я тебя начну кусать, ты испугаешься, потому что думаешь, что я шучу. Или вошёл в образ. Но я подобрал образ под свой вид, а не подстроился под костюм. — Я тебя умоляю, Тэхён, — тянет Чонгук. — Если ты начнёшь меня кусать, я кончу от восторга, а не испугаюсь. Расслабься. Если вдруг ты не просто вошёл в образ, спешу тебя успокоить — я верю в существование вампиров и не против, чтобы ты им был. — Ты веришь в существование вампиров? — недоумённо переспрашивает Тэхён. Чонгук пожимает плечами. — Вот так вот, да, можешь смеяться, если не боишься, что мой член тогда упадёт. Я не верю в Бога, но верю в вампиров. И оборотней. И эльфов. И в скрытую магию, о которой люди просто не догадываются или предпочитают её не замечать, потому что я не хочу жить в банальном сером мире без волшебства. — Я действительно вампир. — Это хорошо. Сколько тебе лет? — Двадцать три, — недоумённо отвечает Тэхён. — Не человеческих, — закатив глаза, отзывается Чонгук. — Вампирских. Сколько лет ты вынужден скитаться по этому миру в одиночестве и с жаждой крови? — Вампиры не считают свой возраст. Меня обратили, когда мне было двадцать три. — В каком веке это произошло? — В конце прошлого. — Значит… Тебе сейчас лет пятьдесят, да? — Где-то так, да. — Скольких людей ты убил? — Скольких.. Чего? — потерянно переспрашивает Тэхён. — Мы не убиваем людей. — Тогда как вы пьёте кровь? — Вырубаем раньше, чем человек нас замечает, кусаем, делаем несколько глотков и убеждаемся, что человек в безопасности. Он приходит в сознание через несколько минут. Рана за это время затягивается, потеря крови не так существенна, чтобы её заметить, и человек списывает обморок на что угодно, но не на вампиров. Никто не умирает. Это было бы глупо и опасно. Тем более, если об убийстве станет известно Высшим, убийце устроят ад наяву. — Очень интересно, — искренне отзывается Чонгук и, не выдержав, чуть толкается бёдрами, потираясь членом о Тэхёна. Громкий выдох срывается с губ. — Давай, реальный вампир, возьми уже всё в свои руки. Историю твоей жизни я послушаю потом. — Какой же ты всё-таки нетерпеливый. — Именно так. — Но я и пальцем не трону твою кожу, пока ты не согласишься со мной встречаться, — уверенно заявляет Тэхён и в момент, когда Чонгук раздражённо дёргается, чтобы прижать его к стене, напрягается и даже не шевелится. Чонгук удивлённо поднимает брови, снова пытаясь хотя бы выпутаться из объятий. Безуспешно. Охуеть. — Мы же уже обсудили, что я вампир, нет? Или ты не знал, насколько вампиры сильны? Охуеть, как возбуждающе. — Кровать нам не нужна, трахнешь на весу. — Нет, наш первый раз будет хотя бы на кровати. Если будет. — Что значит если? — Ты всё ещё не согласился на отношения. Никакого секса вне отношений. — Тэхён, очевидно, что я согласен с тобой встречаться, — закатив глаза, бормочет Чонгук, едва сдерживая собственную радость, что заполняет сердце сразу после того, как Чонгук осознаёт, о чём говорит Тэхён, и соглашается. Он словно не верит. Он не реагирует в полной мере именно из-за того, что всё происходящее ощущается слишком нереально, но завтра, он уверен — он сойдёт с ума. — И если ты хочешь, чтобы я не расплакался от облегчения, а отложил слёзы до утра, отвлеки меня хоть чем-нибудь. Потому что я точно заплачу, когда пойму, что мы теперь реально встречаемся. И сексуальным это не будет. — Уязвимый, но требовательный, — с восторгом шепчет Тэхён. Чонгук уверенно кивает. — Я рад, что мы встречаемся, — признаётся Тэхён. — Я тоже, честно, — тихо отвечает Чонгук, на мгновение позволив эмоциям завладеть сознанием, и машет головой. — Поцелуешь меня? — спрашивает он вместо того, чтобы первым поцеловать. Тэхён громко выдыхает, решительно кивает и толкает Чонгука к стене, сразу вовлекая в глубокий поцелуй, совсем не такой медленный, как первый. Страсть вспыхивает словно по щелчку пальцев. Чонгук ударяется спиной о стену, но совершенно не обращает на это внимания, сжимает пальцами плечи Тэхёна, собирает в кулак его плащ, пытаясь разобраться, как его снять. Тэхён не спешит ему помочь. Тэхёна больше занимают его губы, а после — шея, куда он постепенно спускается с поцелуями, чуть прикусывая клыками кожу. Чонгук громко стонет и облегчённо откидывает плащ, дрожащими руками принимаясь за воротник. Его сорвать намного легче, однако Чонгук слишком затягивает. Не по своей воле — Тэхён продолжает прикусывать его кожу, и это становится невыносимым, когда ему удаётся найти самое чувствительное место. Чонгук и не думал, что это будет ощущаться так. И Чонгук искренне благодарен Тэхёну за то, с какой силой он прижимает его к стене, потому что ноги под влиянием этого безумия уже давно отказались его держать. Когда Чонгук, наконец, находит застёжку на жилете и резко тянет её вниз, Тэхён не даёт времени насладиться оголённой кожей — быстро сдёргивает мантию, оставляя Чонгука в одних лишь колготках, с лёгкостью подкидывает его вверх, перехватывая под бёдра и вынуждая обхватить его талию ногами, и снова прижимает к стене, опускаясь с поцелуями ещё ниже. К груди. Он слишком быстро выясняет, насколько она у Чонгука чувствительна даже тогда, когда он не касается сосков. Или, может быть, дело в искусственных клыках, которыми Тэхён оставляет царапины на голой коже. Чонгук взрывается в момент, когда клыки обхватывают один из его сосков и ощутимо прикусывают. Тэхён с любопытством поднимает на него взгляд, прислушиваясь к громким стонам, и сжимает клыки вновь. Чонгук едва не кончает в то же мгновение. А он мог бы — и даже не счёл бы это собственным позором, потому что то, как хорошо Тэхён и смотрится, и ощущается, и держит на весу, не способен вынести ни один человек. Чонгук — не исключение. Он, скорее, задаёт правило. — К чёрту всё, — вдруг бросает Тэхён, когда отстраняется, и неожиданно перехватывает Чонгука одной рукой, а второй тянется к зубам, вынимает клыки и улыбается, позволяя увидеть, как на месте искусственных реальные постепенно удлиняются. Чонгук со стоном откидывает голову назад. Вот теперь он точно кончит, как только Тэхён его коснётся. — Если я сейчас кончу, ты всё равно должен будешь меня трахнуть, — едва собравшись с силами, выдыхает он единственное осознанное предложение. — Ты собираешься кончить? — в голосе Тэхёна проскальзывает удивление. Чонгук, задумавшись, уверенно кивает. Его это даже не смущает. Ему плевать, как выглядит то, насколько быстро и легко Тэхёну удалось довести его до оргазма одной лишь силой и клыками, потому что у него, на самом деле, секса не было больше года, а о сексе с Тэхёном он мечтал столько, что и считать страшно. — Кончай, — звучит приказом. После Тэхён вновь накрывает уже второй сосок, едва касаясь клыками. Реальными. Острыми. Царапающими до ощутимой боли, но без крови. Тэхён вновь освобождает руку, удерживая лишь одной, и неожиданно сквозь чёрные боксеры с силой сжимает член Чонгука. Чонгук громко стонет, кончая в то же мгновение. Возбуждение, кажется, от этого оргазма даже не спадает — только отступает в тень, чтобы Чонгук мог вернуть себе самообладание и относительную трезвость мыслей. Чонгук чувствует себя странно. Но ему безумно нравится, как это всё ощущается, особенно когда Тэхён коротко лижет оба соска и царапины на них затягиваются, оставляя после себя тянущее ощущение. — Нам надо в душ, — на выдохе напоминает Чонгук. Он готовится к тому, что Тэхён поставит его на пол. Тэхён, однако, лишь с лёгкостью отстраняет его от стены, чуть подкидывает, вынуждая крепче сжать ногами талию, и следует так до ванной комнаты, где усаживает на стиральную машину. Чонгук с восторгом закатывает глаза. В нём на мгновение вспыхивает сожаление, что окончательно разделся Тэхён сам, однако оно быстро гаснет, когда Чонгук замечает, как много голой кожи оказывается перед ним. Он несколько раз видел Тэхёна раздетым, но тогда это и близко не ощущалось так. Тэхён красив. Идеально сложен. Полностью лишён волос, в отличие от Чонгука, не готового, на самом деле, сейчас заниматься сексом с эстетической точки зрения. Но — плевать. Отказываться от секса из-за волос на лобке он не собирается. Тем более, от секса с Тэхёном. Особенно — от секса с чёртовым вампиром с восхитительным телом и безумно красивым членом, таким же бледным, как и вся кожа Тэхёна, из-за чего вены слишком заметны. У него идеальный размер. Такой, какой Чонгук любит, — достаточно большой, чтобы задевать простату и подарить чувство наполненности, но не слишком, чтобы Чонгук не чувствовал, будто насаживается на кол. Охуенно. Чонгук и сам не замечает, как облизывается, с трудом сдерживая желание сползти на колени и попробовать. Взгляд от члена он отрывает лишь тогда, когда Тэхён, включив душ, приближается к нему, помогает встать на ноги и снимает сначала берцы, потом с аккуратностью колготки, а после — боксеры. Последние он сразу закидывает в раковину. Рожки так и остаются на голове. Тэхён притягивает его для поцелуя, упираясь вставшим членом в мягкий и слишком чувствительный Чонгука, что от прикосновения тихо хнычет. — Как же ты хорош, — неверяще стонет Чонгук. Тэхён усмехается с довольством и тянет его за собой, помогая переступить бортик ванны. Чонгук не опускается, лишь становится под душ, стараясь не мочить ни волосы, ни рожки на волосах, и смывает с себя следы спермы. Тэхён нетерпеливо прижимается к нему сзади, обнимая талию, уложив ладони на живот и устроив подбородок на плече. Чонгук разворачивается, чтобы вручить ему лейку. — Быстро ополоснись и уходи, я подготовлюсь. — Сколько времени тебе нужно? — Да не так много. Это больше для моей уверенности. — А мне можно остаться? — Точно нет, — фыркает Чонгук, качая головой. Тэхён обиженно надувает губы и притягивает его ближе, чтобы провести пальцами между ягодиц. Чонгук закатывает глаза. — Дай мне хотя бы пять минут, чтобы настроиться на секс. Я больше года не был снизу. Глаза Тэхёна вспыхивают после его слов. — Не растягивай себя, — с рычанием просит он. — Тебя можно будет вылизать? — Если с риммингом, то мне понадобится, по меньшей мере, полчаса. Тэхён удивлённо моргает, задумываясь на мгновение, чтобы после покачать головой и пообещать вылизать в следующий раз, потому что сегодня его терпения хватит исключительно на пять минут. Чонгук провожает его со смехом, уверенный, что Тэхён, едва выходит, сразу засекает время. Так и происходит — ровно через пять минут дверь перед вытирающимся Чонгуком распахивается. Тэхён заглядывает, готовый уже поторопить, и довольно кивает, когда Чонгук разводит руками, позволяя полотенцу упасть к ногам и показывая, что он полностью готов. И даже снова возбуждён. Его вновь подхватывают на руки, и Чонгук прижимается к Тэхёну. Он с трудом сдерживает восторг. Его впервые носят на руках, тем более, во время секса, и это оказывается настолько возбуждающим, что у Чонгука не остаётся сомнений — не возбуди он себя мыслями, он бы возбудился в эту же секунду. — Если ты окажешься не вампиром, тебе придётся очень долго объяснять, где ты такими мышцами обзавёлся, — шёпотом предупреждает Чонгук, задевая губами ухо Тэхёна. — А если ты всё-таки вампир, будешь таскать меня всю оставшуюся жизнь. — Вампиры бессмертны, — усмехается Тэхён. — Именно, — довольно отзывается Чонгук. — И я уже знаю, чем мы будем заниматься всю оставшуюся вечность. — Да? И чем же? — Тэхён выглядит действительно заинтересованным, когда заботливо опускает Чонгука на кровать и нависает сверху, надавливая пальцами на талию. Чонгук не сдерживает яркой улыбки. — Узнаешь, как только обратишь меня, — с хитростью бросает он и откидывается на кровать, довольно глядя на Тэхёна. Он закатывает глаза. — И верни клыки, куда ты их опять спрятал? — Когда я проявляю клыки, просыпается жажда. Я не могу их долго держать. — Тэхён, — устало проговаривает Чонгук и показательно разводит руками. — Под тобой лежит живой человек с настоящей кровью, а ты говоришь о жажде? Ты серьёзно? — Чонгук-а, ты же в курсе, что предлагаешь хищнику стать его жертвой? — Посмотрим, кто из нас в итоге окажется жертвой, — в ответ мычит Чонгук. Тэхён поднимает брови. — Кстати, — вдруг, вспомнив, тянет Чонгук настороженно, — я же при тебе пару раз терял сознание. Это случайно не по твоей вине было? — Это ты про неделю сессии, когда ты несколько дней не спал, не ел и не слушал меня? — Не уходи от ответа! Ты уже пробовал мою кровь? Тэхён неверяще вздыхает и обречённо качает головой. Чонгук не обращает на это внимания — ему нужно услышать ответ, чтобы понять, пользовался ли Тэхён их близостью. — Нет, Чонгук, я не пробовал твою кровь. — Слава богу, — Чонгук не сдерживает облегчения. — Я бы очень расстроился, если бы наш первый раз произошёл гораздо раньше и я его не помнил. Но теперь я запомню его во всех подробностях. Давай. Надеюсь, ты уже нашёл смазку и презервативы, потому что отпускать тебя я больше не собираюсь. — Клянусь, ты ещё невыносимее, чем обычно. — Не нравится? — напряжённо спрашивает Чонгук. Это ему действительно важно. — Я в восторге, — со всей искренностью признаётся Тэхён и склоняется, чтобы, наконец, прервать их глупый разговор и увлечь полным страсти и обожания поцелуем. Чонгук податливо выгибается навстречу его прикосновениям. Ему до безумия хорошо и от всего, что Тэхён делает, как придавливает телом к кровати, как изучает пальцами его кожу, и от осознания, что это всё — Тэхён. Его целует Тэхён. Его касается Тэхён. Его слабо прикусывает Тэхён. Он в кровати с Тэхёном, и они, Чонгук и Тэхён, занимаются сексом. По-настоящему. С Тэхёном, в которого Чонгук влюблён уже восемь месяцев. С Тэхёном, который влюблён в Чонгука чёртов год. Наверное, поэтому всё происходит слишком хаотично и стремительно — Тэхён не собирается тянуть, а Чонгук не хочет просить его продлить прелюдию. Он, наоборот, благодарно растекается по кровати, когда Тэхён вскоре выливает смазку на пальцы и сразу проникает пальцем на всю длину, возмущённо выдыхая, что Чонгук всё же себя растягивал. Чонгук не сдерживает смешка, тут же срываясь на стон, когда следом за первым Тэхён проникает и вторым пальцем. — Так уже лучше, — довольно бормочет он. Чонгук устало закатывает глаза, тихо подсказывая Тэхёну, как найти простату. Много времени поиск не занимает — Тэхён довольно умело сгибает пальцы и сразу её касается, чтобы после улыбнуться и поднять на замершего в предвкушении Чонгука взгляд. Чонгук тихо выдыхает. — Неужели у тебя соски чувствительнее простаты? — недоумённо и чуть издевательски спрашивает Тэхён. Чонгук раздражённо толкает его в грудь. — У тебя на пальцах нет клыков, — напоминает он, приподняв бровь, и тут же расслабляется, забывая и про Тэхёна, и про его издевательства, стоит простате отозваться на стимуляцию. Тэхён на его стон понятливо кивает и больше, к счастью, ни о чём не говорит, увлечённо следя за реакцией Чонгука на различное давление. Потому что простата у Чонгука, на самом деле, гораздо чувствительнее сосков. И он искренне благодарен всему миру, что у Тэхёна совершенно обычные мужские пальцы, ведь он даже простыми прикосновениями вскоре начинает сводить с ума. Он слишком быстро понимает, какие прикосновения Чонгуку нравятся. Он пользуется этим, подводя Чонгука к грани одновременной стимуляцией и простаты, и груди и обрывая оргазм либо добавлением пальца, либо поцелуем. Когда он тянется, чтобы поцеловать, его пальцы замирают. Чонгук уверен — он делает это специально. Чонгук поэтому на следующем поцелуе, когда внутри уже четыре пальца, раздражённо рычит и угрожает, что если Тэхён перестанет двигаться, он точно станет жертвой разозлённого хищника. Тэхён смиренно кивает и целует, уже не останавливаясь. Чонгук его почти хвалит. Но не успевает, потому что Тэхён после того, как отстраняется, вовсе вынимает пальцы и вытирает их о бедро Чонгука, не слушая его возмущений из-за вновь отсроченного оргазма. — Ты не хочешь, чтобы я вошёл в тебя? — снова издевается Тэхён. — Ты бездействуешь, а не входишь. — Потому что ты меня отвлекаешь. — Больше не отвлекаю, — громко фыркает Чонгук и откидывается на кровать, раскидывает руки в стороны и с увлечением рассматривает потолок, нарочно не интересуясь ничем, что Тэхён делает. Пусть и до безумия хочется посмотреть, как он раскатывает презерватив по члену, Чонгук сдерживается. Он не шевелится, даже когда Тэхён разводит его бёдра и устраивается между ними. Он лишь вздыхает, когда Тэхён проводит головкой по расщелине. Он прикладывает все силы, чтобы продолжать Тэхёна игнорировать, как бы тяжело это ни было, и не сдерживает довольной улыбки, стоит Тэхёну требовательно его позвать в попытке обратить на себя внимание. Чонгук не сдаётся даже тогда. И вся его воля рассыпается пеплом в момент, когда Тэхён, осознав, что Чонгук так просто не покажет своей заинтересованности в происходящем, вдруг склоняется к члену и разом насаживается до основания. Слишком легко. Слишком быстро. Слишком неожиданно. Чонгук не успевает даже понять, а после его разрывает множеством новых ощущений, что накатывают в одно мгновение. Тэхён втягивает щёки, создавая вакуум. Тэхён расслабляет горло, чтобы насадиться ещё ниже и вобрать в себя больше. Тэхён не слушает его мольбу прекратить и усиливает стимуляцию, сжимая губы. Чонгук в тот момент напряжённо замирает, потому что вспоминает о клыках. Тэхён о них, кажется, вспоминает тоже, но уже когда начинает подниматься — Чонгук тогда расслабляется, уверенный, что ничего не будет. А Тэхён клыками мажет по головке. На мгновение. Чонгук в первую секунду даже не понимает, что произошло, пока до него не доходит и осознание, и боль, и восторг. Чонгук уверен, что он кончает в это же мгновение, однако — когда ему удаётся хоть немного прийти в себя и вспомнить, как дышать и думать, он замечает всё ещё напряжённый член, готовый кончить, кажется, от малейшего касания. И слишком довольно улыбающегося Тэхёна. Чонгук со стоном прикрывает глаза. С Тэхёном во время секса играть в отрешённость точно не стоит. — Вот теперь я могу войти, — с весельем в голосе говорит Тэхён. Чонгук обессиленно машет рукой, не препятствуя. Надолго его после такого минета точно не хватит. Спасибо всем богам за то, что до простаты клыками достать Тэхён не сможет при всём желании — иначе от Чонгука не осталось бы ничего. Ни тела, ни способности мыслить, ни личности. Успокаивает только осознание, что и Тэхён, кажется, настолько же близок к грани, насколько и Чонгук, пусть и сам он в течение всей прелюдии не получал никакой стимуляции. Чонгук был слишком поглощён удовольствием. Тэхён о себе напомнить даже не пытался — хотя, конечно, если бы он попросил хоть словом, хоть действием, Чонгук бы дал ему всё на грани собственных возможностей. Он не привык единолично получать удовольствие. Но, наверное, с клыками Тэхёна придётся привыкать, ведь Чонгук после такой стимуляции едва ли реагирует даже на проникновение слитным толчком — только стонет тихо от удовольствия и приятного чувства наполненности. Зато Тэхён, что после толчка низко наклоняется, прижимая телом Чонгука, оглушает громким стоном, полным облегчения и наслаждения, возле уха. Чонгук машинально зарывается руками в его волосы и прижимает к себе, не давая отстраниться. Тэхён и не собирается. Он чуть выходит, чтобы толкнуться вновь, привыкая. Чонгук касается пальцами его подбородка и разворачивает голову к себе, мягко целуя. Его наполняет нежность, и он едва ли оказывается способен её сдерживать, лишь бессильно чувствуя, как глаза наполняются слезами, а сердце щемит осознанием, что его влюблённость взаимна. Что они с Тэхёном действительно вместе. Что безумие между ними никуда не рассеется, как только они кончат, а останется ещё на несколько дней, недель, месяцев, лет. Может, на целую вечность. Дольше, чем Чонгук может себе представить. Тэхён отвлекается от поцелуя, лишь чтобы ласково собрать губами его слёзы. — Всё хорошо? — с беспокойством спрашивает он. Чонгук слабо кивает. — Момент осознания, — на грани слышимости объясняет он в надежде, что Тэхёну такого объяснения будет достаточно. Тэхён, к счастью, понятливо мычит и нежно ведёт носом по его щеке. — Скажи снова, что влюблён в меня, — не сдерживается Чонгук, смешивая просьбу с мольбой. — Я люблю тебя, — легко отзывается Тэхён, не раздумывая и вновь слабо толкаясь так, чтобы пройтись по простате с давлением, идеальным для Чонгука. Они стонут в унисон. Тэхён не ждёт ответного признания и не даёт возможности его даже произнести — он ускоряется сразу, подбирая нужный темп. Чонгук может лишь метаться по кровати. Тэхён угадывает его желания настолько легко, что для Чонгука это всё вскоре становится слишком. Слишком много, слишком приятно и слишком идеально. Тэхён постепенно набирает скорость, но на каждом толчке продолжает проходиться по простате и входить так глубоко, выбивая из Чонгука громкие стоны. Оргазм вновь приближается очень быстро. Чонгук чувствует, как его от оргазма сдерживает лишь тонкая грань, за которую Тэхён умело не выходит. Он хочет для начала извести Чонгука, и Чонгук не может даже этому воспротивиться. Он не уверен, что может хоть что-нибудь. Его с каждым толчком размазывает по кровати. Он даже не отслеживает момент, когда начинает уже умолять, лишь ловит себя на этом и пытается хоть немного сдерживаться. Ему, конечно же, не удаётся. — Чонгук, — единственное, на чём получается сконцентрироваться, и Чонгук тихо мычит, чтобы дать понять, что сквозь пелену удовольствия Тэхёна слышит. Не совсем понимает и точно не способен анализировать его слова, но слышит. — Если я сейчас тебя укушу… — начинает он. — Кусай, — обрывает его Чонгук на выдохе. Тэхён слабо качает головой. — Послушай меня, — просит он и даже останавливается, вынуждая Чонгука действительно прислушаться. — Будет больно. Если слишком, ты должен будешь меня остановить. И если тебе станет плохо — тоже. И ты можешь прямо сейчас отказаться, потому что будет реально больнее, чем ты можешь себе представить. — Давай уже, — со стоном молит Чонгук. — Пообещай, что остановишь меня. — Обещаю, что я, если во время оргазма смогу понять, что мне слишком больно, остановлю тебя. Кусай. Но для начала вернись к тому темпу, я реально хочу кончить. — Ты точно веришь, что я вампир? — Тэхён всё продолжает оттягивает момент, о котором Чонгук уже начинает мечтать. — Я сейчас во что угодно готов поверить, Тэхён, — с долей раздражения заверяет его Чонгук. Такой ответ Тэхёна, кажется, не устраивает. — Да верю я, верю. Тут трудно не поверить. Не волнуйся, я не испугаюсь ни сейчас, ни потом. Но конкретно сейчас я начинаю злиться, потому что ты снова не даёшь мне оргазм. У меня уже член взрывается. Будь хоть немного снисходителен и начни, пожалуйста, двигаться, хватит меня испытывать. Я же твой парень, чёрт возьми! — завершение фразы тонет в громком стоне, потому что Тэхён, наконец, прислушивается к его мольбам и действительно возвращается к прежнему темпу, резко, неожиданно и так правильно. Чонгук довольно расплывается по кровати. Оргазм, отложенный разговором, снова собирается в животе так быстро, словно его и не пытались отсрочить — не проходит и нескольких секунд, как Чонгук снова начинает стонать, метаться и цепляться то за одеяло, то за Тэхёна. Ему слишком хорошо. И он чувствует облегчение от понимания, что Тэхён его прерывать не собирается. Тэхён, наоборот, делает всё, чтобы подвести к оргазму, и Чонгук нетерпеливо затихает, когда понимает, зачем он склоняется к его шее. Мгновение словно замедляется. Чонгук прислушивается к себе, к равномерным толчкам Тэхёна, к его языку, ведущему по напряжённой шее. К его клыкам, что на пробу царапают. К осознанию, что именно должно сейчас произойти. Оргазм настигает его в ту же секунду, как клыки, наконец, проникают глубоко в кожу — Чонгук вскрикивает от боли, а после срывается на протяжный стон, смешивая в нём имя Тэхёна и проклятия в его сторону. Боль, кажется, только усиливает оргазм. Чонгук её действительно чувствует, но на границе сознания, там, где стирается реальность. Толчки кончающего Тэхёна и его глотки, когда он медленно пьёт кровь, толкают Чонгука за все мыслимые и немыслимые грани, так далеко, что Чонгук начинает бояться, что обратно вовсе не вернётся. Однако, к собственному облегчению, возвращается он достаточно быстро, выныривая из пелены оргазма, словно из-под толщи воды, и резкими вдохами заглатывая воздух. Тэхён успокаивающе гладит его часто вздымающуюся грудь. Чонгук гораздо больше времени тратит, чтобы успокоиться и прийти в себя. Когда он открывает глаза, реальность перед ним плывёт ещё долгие секунды, пока Тэхён не приподнимает его и не подносит к губам бутылку, требуя сделать несколько глотков. Чонгук пьёт больше потому, что ему приказывают, чем от осознания, как именно ему поможет вода. Но становится легче. Комната, по крайней мере, прекращает плыть. К нему возвращается возможность говорить. — Охуеть, — первое, что произносит он. Со всей искренностью. Тэхён тихо смеётся. Чонгук бросает на него взгляд, замечая капли крови, и тут же подрывается, спеша в ванную, к единственному зеркалу, чтобы успеть увидеть рану до того, как она затягивается и бесследно исчезает. Словно её и не было. О ней напоминает лишь кровь, размазанная по шее и плечам, и Чонгук трёт пальцами капли, пытаясь осознать и принять, что Тэхён — действительно вампир. С реальными клыками. С вампирской силой. С бессмертием. — Охуеть, — второй раз выдыхает Чонгук, через зеркало встречая взгляд наблюдающего за ним Тэхёна. — Я реально, что ли, в вампира влюбился? — Ты согласился с ним встречаться, — напоминает Тэхён. Чонгук с восторгом выдыхает, вновь возвращая внимание к следам крови. — А ты можешь меня снова укусить? — просит он. Тэхён удивлённо поднимает брови. — Я хочу посмотреть, как рана будет заживать, — с энтузиазмом объясняет Чонгук. — Ты кричал от боли пять минут назад. — Это было от удовольствия! — Не буду я тебя кусать, ты и так немало крови потерял. — А ты не пей, а просто укуси. — Чонгук, нет, — упрямо отказывается Тэхён, качает головой и складывает руки на груди. Чонгук обиженно фыркает и отворачивается от него. — В следующий раз, когда я проголодаюсь, я укушу тебя перед зеркалом. Но не сейчас. Твой организм истощён. — Не знаю, я чувствую себя даже лучше, чем обычно. — Когда действие яда закончится, ты свалишься в обморок. И это будет очень скоро. — Так у вас всё-таки есть яд?! — воодушевившись, переспрашивает Чонгук, разом забывая про собственную обиду на отказ Тэхёна, и делает шаг к нему, готовый прямо сейчас попросить рассказать всё, что известно о яде. Его ноги подкашиваются, как только он делает шаг. Тэхён чудом успевает его поймать и прижимает к себе, качая головой. Чонгук не сдерживает тихого хныканья от того, как разом меняется его самочувствие, стремясь подтвердить слова Тэхёна. Он искренне молится, чтобы не потерять сознание. Тэхён с обречённым вздохом поднимает его на руки, прижимая к себе, и Чонгук слабо обвивает его шею. Голову он устраивает у него на плече. Хорошо. Идеально. Жаль, кровать не так далеко, как хотелось бы, поэтому вскоре Тэхён опускает его на кровать и устраивается рядом, накрывая их одеялом. Чонгук жмётся к нему, чувствуя, как сон начинает завладевать сознанием, не оставляя выбора. Чонгук даже не хочет засыпать. Они должны столько всего обсудить — он не может просто вырубиться после секса. Только его никто и не спрашивает. — Не исчезай утром, ладно? — единственное, на что его хватает, и он искренне надеется, что звучит достаточно связно, чтобы Тэхён мог его понять. И Тэхён, к счастью, понимает. Он обещает, что больше никогда Чонгука не оставит, и это единственное, что имеет значение для Чонгука. После он, наконец, сдаётся и проваливается во тьму с уверенностью, что своё обещание Тэхён будет исполнять всю ближайшую вечность. Он ведь вампир. Вампиры слов на ветер не бросают — по крайней мере, не Тэхён. Потому что Тэхён действительно не исчезает. Ни утром, когда они обсуждают всё произошедшее, ни спустя столетия, которые они проводят вместе, осуществляя все мечты Чонгука. Включая главную — быть счастливым с человеком, которого он искренне любит и который любит его в ответ. Тэхён, правда, не человек. Но так даже лучше, потому что Тэхён разделяет с Чонгуком не короткую человеческую жизнь, а длинную вампирскую, конец которой они вольны выбирать сами. Или не выбирать вовсе. Всё равно вечность долгая, а вселенная огромная, поэтому они никогда не увидят достаточно, чтобы согласиться отказаться от жизни, в которой они вместе, вдвоём, в окружении любви, счастья и множества миров.