Грязнокровка

— Даниэль! — девушка обернулась и увидела однокурсницу Авалину, которая подходила к ней, протягивая какой-то сверток, — ты оставила в классе книгу из библиотеки. "Слава богу, мадам Подмор точно прикончила бы меня, если бы я опять потеряла одну из её драгоценных книг", — промелькнуло в голове у Даниэль и она благодарно подняла глаза на Авалину. Добрые чувства тут же разлетелись без следа. Выражение на лице Авалины было настолько презрительным, как будто её заставили прикоснуться к навозной мухе. "Надменная крыса, чем ты можешь похвастаться, кроме благородного происхождения? Чем ты лучше меня?" — промелькнуло в голове у Даниэль, пока она разглядывала однокурсницу. По крайней мере, внешностью, по её мнению, они точно не могли друг с другом сравниться — короткие, жидкие белокурые волосы, стянутые на затылке, светлые водянистые глазки с неприязненным выражением и короткий нос, напоминавший поросячий пятачок. Да она же полная противоположность самой Даниэль, с её темными, волнистыми волосами до середины спины, большими, томными глазами и греческим профилем. "Пускай ты из чистокровной семьи, да только я выгляжу намного более благородно, чем ты, хрюшка", — подумала Даниэль, не решившись высказать мысли вслух. — Так ты берёшь это или нет? — Авалина подняла светлые, почти отсутствующие брови. А затем, не дожидаясь ответа, просто разжала руку и пошла дальше с гордо поднятой головой. Старинная книга, которую Даниэль бережно обернула в свой шарф, чтобы ничем не запачкать в своей сумке, с глухим грохотом упала к её ногам. Пятеро парней с их курса, которые шли следом, загоготали и наперебой начали выкрикивать обзывательства Даниэль, которая застыла перед лежащей у ног книгой. Девушка не желала наклоняться и поднимать её, пока мимо идёт эта шайка дебилов, не желала преклонить перед ними своей головы. "Вы никогда не поймёте, как трудно учиться в Слизерине девочке из семьи магглов", — с болью подумала она. Даниэль вздохнула, картинно закатила глаза и уже хотела было отвернуться, как её взгляд, скользнув по улюлюкающей компании, зацепился за фигуру, которая вела их впереди — Том Реддл. Он не присоединился к веселью друзей и шёл перед ними с каменным лицом. Рядом с друзьями он вообще выглядел инородно, как принц среди троллей. Стройный парень, высокий для своих 16 лет, с чёрными, чуть вьющимися волосами и пронзительными изумрудными глазами, которые всегда смотрели куда-то вдаль, поверх голов. Зато когда они все же опускались и встречались с твоими — появлялось ощущение, что он видит тебя насквозь. Даниэль провожала его взглядом. Том мимолётно посмотрел на неё в ответ, и уголок его губ дрогнул, как будто он хотел улыбнуться, но сдержался. Это было всего одно мгновение, но оно так её взволновало, что она немедленно почувствовала, как сердце забилось сильнее, а к щекам прилил жар и румянец. "Том понимает меня", — с надеждой подумала Даниэль. Она не знала, кем были родители Реддла, и, догадывалась, что никто не знал. Она только слышала, что на летние каникулы он каждый год возвращается в маггловский приют. Если уж он туда попал и провёл там всю жизнь вплоть до попадания в Хогвартс, то как минимум один из его родителей был магглом. Она была уверена, что, будь у него хоть один родственник волшебник, он бы захотел взять под опеку такого умного, красивого и талантливого парня. Его волшебные силы огромны, это почти что физически ощущалось на практических занятиях. Любой взмах его палочки выдавал удивительный результат. Конечно, ему не с первого раза удавались все заклинания, но очень часто требовалась только минимальная шлифовка умения. Как в тот раз, когда они отрабатывали заклинание исчезновения, Реддл с первого раза смог заставить исчезнуть не только мышь, но и все остальные предметы со стола. Профессор Дамблдор, преподаватель трансфигурации, тогда только одарил его внимательным взглядом: — Немного перестарались, мистер Реддл. Реддл улыбнулся в ответ, вежливо, но холодно. А его сосед по парте, верзила Лестрейндж, заёрзал на стуле и покраснел от досады, так как только что бесследно исчез его учебник по трансфигурации и свиток с домашним заданием. С задних парт было слышно сдавленное хихиканье остальных из их шайки. Даниэль вообще ненавидела эту компанию — их появление в коридоре вселяло такой ужас, что многие, даже более старшие ребята, старались отойти в сторону, вжаться в стену. Компания Реддла вела себя так, как будто со школьной скамьи они планировали отправиться прямиком в Азкабан. Подножки, плевки, подожженные рюкзаки были только малой частью их деяний. Многие до сих пор вспоминают, как у Абигейл, девочки из Пуффендуя, пропала сова, после того, как она нажаловалась на них Диппету. Потом сову нашли в ужасном состоянии, но доказательств, кто это сделал, ни у кого не было. Как им всё сходит с рук, Даниэль догадывалась — Эйвери, их тощий однокурсник, имел достаточно связей как в Министерстве, так и среди преподавателей Хогвартса. Его имя бежало впереди него и делало ему репутацию, попутно отмазывая от наказаний и снимая подозрения. Как только дело начинало пахнуть жареным — его безмозглые дружки, тоже сплошь чистокровные, но ничем не выдающиеся, прятались за его фамилию. Для Даниэль оставалось полной загадкой, как Том мог оказаться в такой малоприятной компании. Безупречно вежливый, сдержанный, молчаливый и умный — он выделялся среди них, как Борзая среди дворняжек. Вечный отличник, он бы был идеальным объектом для травли, но остальные в компании относились к нему с подчеркнутым уважением, затихали, когда он говорил, и всегда принимали его слово за окончательное решение. Более того, они никогда и никак не вспоминали его явно маггловское происхождение. Даниэль очень много размышляла о том, что за странные отношения у Реддла с его приятелями, и решила, что они дружат с ним ради того, чтобы было у кого списывать. А Реддл, видимо, благоразумно решил, что таких отбитых негодяев лучше иметь в союзниках, чем в противниках. Что ж, кто-кто, а Даниэль его за это осуждать не собиралась — не каждый вытерпит постоянные насмешки. Она на своей шкуре прочувствовала, как это тяжело. В Слизерин по статистике попадает очень мало магглорождённых волшебников, и их дальнейшая судьба на этом факультете незавидна. В лучшем случае с ними стараются не дружить и избегают, а в худшем могут подвергать постоянным издевательствам и нападениям, в том числе физическим. Даниэль в каком-то смысле повезло — большинство однокурсников просто вели себя с ней немного отстранённо. Несколько человек с действительно знатными фамилиями смотрели на девушку как на существо второго сорта, но на этом их неприязнь заканчивалась. Иногда Даниэль думала, что могла бы подружиться с кем-то с факультета, если бы на их курсе не было шайки Реддла. Эти пять горилл, как она их называла про себя, ежедневно старались испортить ей репутацию. Постоянными издевками, дебильными шутками они как бы выделяли её среди других, и в результате остальные ребята начали сторониться Даниэль, как будто близость к ней могла и их поставить под удар. Никто не хотел вставать на пути у компании Реддла. Так их и называли — "компания Реддла". Даниэль не была уверена, что он их лидер. Он в большинстве случаев не принимал участие в мерзких развлечениях своих друзей. Но такое название родилось, потому что Том безусловно источал авторитет и запоминался всем с первого взгляда. Тонкий, прямой нос, точёные скулы, густые, угольного цвета брови вразлёт, большие светло-зеленые глаза с кольцом изумрудного цвета вокруг зрачка под длинными чёрными ресницами — на него нельзя было не любоваться, хотя бы украдкой. Самой Даниэль больше всего нравились его губы — они не были тонкими, но смотрелись изящно и ярко, контрастируя с бледной, почти белоснежной кожей. С первого взгляда даже можно было подумать, что он подкрасил губы помадой, но вблизи становилось понятно, что они просто налиты естественным цветом. Так как у Тома почти всегда было непроницаемое выражение лица, понять его настроение можно было только по губам, если внимательно наблюдать. Когда он сердился, они были поджаты, почти исчезая, в зависимости от степени его гнева. Когда он был доволен, то они аккуратно складывались в усмешку, которая придавала ему странно самодовольный вид. Когда он был взволнован, то губы приоткрывались, и тогда Том становился наиболее прекрасным в глазах Даниэль. Так как на своём курсе они были двумя единственными учениками, пришедшими из маггловского мира, она сразу же почувствовала, что они внутренне близки и похожи друг на друга, хоть они никогда толком и не общались. За все шесть лет обучения количество фраз, которыми они обменялись, пожалуй, можно было пересчитать на пальцах одной руки. И всё же Даниэль подсознательно ощущала, что, если бы они с Томом пообщались, то стали бы близкими друзьями или даже чем-то большим. Но, чем старше они становились, тем он вёл себя с ней всё более и более отстранённо. Подчёркнуто отстранённо. Она не верила и не хотела верить, что это из-за её положения. Такой благородный и умный парень, как Том, не мог быть мотивирован столь низкими позывами. Да, он общается с самыми чистокровными мальчиками на факультете, но из этого вовсе не следует, что к остальным он относится плохо. Скорее всего, Том выделил Даниэль из общей толпы по какой-то другой причине. Ей очень хотелось бы, чтобы этой причиной оказалось то, что он так же сильно влюблён в неё, как она влюблена в него. Хотелось верить, что он сторонится её, так как боится выдать свои нежные чувства. Однажды, на пятом курсе, она стала свидетельницей того, как две безмозглые девочки-третьекурсницы с визгом выскочили из-за угла на Тома. Они явно хотели напугать кого-то другого и не ожидали увидеть мрачного красавчика Реддла. Бедняжки встали как вкопанные, раскрыв рты в ужасе. А Том стал ещё бледнее, чем обычно, чуть ли не позеленел и закричал ледяным голосом: — Пошли вон отсюда! Его голос к тому времени уже сломался, но остался довольно высоким и обычно звучал ласково и мелодично, как у лирического тенора. Но в тот момент его тон преобразился и стал таким страшным и пронзительным, что Даниэль сразу же усвоила — она никогда больше не хочет увидеть, каков Том в настоящем гневе. Через несколько месяцев после того случая наступила пора сдачи экзаменов СОВ. Лето в том году выдалось очень жарким, гриффиндорцы и когтевранцы спасались от духоты башен на улице, а пуффендуйцы и слизеринцы прятались в прохладных гостиных. Почти все скидывали мантии и раздевались до рубашек, чтобы хоть как-то уберечься от перегрева. Даниэль тоже сидела в подземелье с однокурсниками, заняв кресло в углу и тщетно пытаясь уместить в голове максимальный объем знаний по истории магии, которую она только вполуха слушала на занятиях Биннса. Информация никак не хотела усваиваться, и Даниэль поймала себя на мысли, что перечитывает один и тот же абзац уже пятый раз. Она посмотрела на часы — экзамен начинался только через 2 часа, можно было попробовать вздремнуть, чтобы хоть немного компенсировать бессонную ночь, проведённую за зубрёжкой. С твердым намерением проснуться ровно через час, она откинулась в кресле, прикрыла глаза и почти сразу провалилась в глубокий сон. Проснулась она от хихиканья младшекурсников за спиной, резко вскочила и вновь глянула на часы. Голова закружилась от страха — экзамен шёл вот уже 30 минут. Даниэль сорвалась с места и бросилась из гостиной наверх. Она бежала по лестницам, перескакивая через 2 ступеньки и молясь, чтобы экзаменаторы её впустили. Когда ей оставалось только завернуть в восточное крыло и пересечь последний коридор, она со всего размаха налетела на вышедшего из-за угла Реддла. Даниэль чудом удержалась на ногах, инстинктивно схватившись за его плечи, и похолодела от ужаса. Она мгновенно вспомнила, какой гнев у Тома вызвала подобная ситуация несколько месяцев назад. Но Реддл только тихонько охнул от неожиданности прямо ей в лицо. Реддл, как и остальные, не стал сегодня надевать мантию, и был одет в рубашку, расстёгнутую до середины груди. Даниэль как завороженная смотрела на его изящные ключицы, которые не были даже тронуты загаром, и ждала дальнейшей реакции, боясь поднять глаза. Однако никакой реакции не последовало. Она робко подняла голову и пропищала: — Я очень сильно извиняюсь, тебе не больно? В этот же момент Даниэль догадалась выпустить его из своих рук, заметив про себя, какие каменные его мышцы на ощупь. Она впервые стояла к Тому так близко и даже с такого расстояния он был идеален. Ровная, матово-бледная кожа резко контрастировала с чернотой бровей и пушистых ресниц, а яркие глаза блуждали взглядом по лицу Даниэль. Пролетело только несколько секунд, но ей показалось, что они глядели друг на друга целую вечность, когда он наконец ответил: — Не больно, все хорошо. Голос прозвучал так тепло и ласково, что её сердце растаяло. Она легонько кивнула и побежала дальше. Том не улыбнулся ей, но проводил жадным взглядом, горящим изумрудной зеленью. Экзамен по истории магии она провалила, но именно с того момента её интерес к Тому Реддлу перерос в настоящую влюблённость. Она верила, что он относится к ней не так, как к другим, может быть, даже тоже влюблён. Но на то, чтобы подойти и начать с ним разговор, у неё ни за что не хватило бы смелости, поэтому с тех пор Даниэль стала просто внимательно наблюдать за Реддлом. Когда Том был неподвижен, например, сидел в кресле гостиной или ждал в коридоре начало занятия, привалившись к стене, казалось, что он очень спокоен, даже флегматичен. Однако, когда он приходил в движение, это впечатление исчезало, выдавая в нём большую внутреннюю силу, сдерживаемую, но рвущуюся наружу. Он всегда двигался быстро и резко, но с плавной грацией, напоминая Даниэль большую дикую кошку. Или, скорее, змею… Чьё спокойствие в выжидательной позиции может ввести в заблуждение жертву, дать ложное чувство безопасности и всё только для того, чтобы в нужный момент змея могла в мгновение ока настичь и пронзить тебя укусом. Такое он производил впечатление, хотя и не был за 6 лет замечен ни в чем противозаконном. А это и не требовалось ему, чтобы пугать, остальные и так обходили его стороной. Все, кроме неё, кроме Даниэль. Её только завораживала сила, с которой Том всё делал: как стремительно выхватывал палочку, как ходил по коридорам пружинистым шагом, иногда случайно хлестая других полами мантии. Как он выверенными движениями нарезал ингредиенты на уроках зелий — так точно, как будто делал это всю жизнь. Как он, сидя со своей компанией во дворе, поигрывал кинжалом со змеёй на рукояти — длинные тонкие и бледные пальцы двигались так быстро, что сложно было отследить, как ему удаётся ловко вертеть и подкидывать такой опасный предмет. Завораживало, действительно завораживало и немного щекотало нервы. Однако, вся его ловкость и непринуждённость пропадала, когда Даниэль с Томом оказывались поблизости друг от друга. Ей казалось, что между ними идёт какая-то тайная игра. Когда Даниэль проходила мимо, Том становился совершенно неподвижен, как каменная статуя, даже его взгляд замирал. Иногда Реддл, наоборот, резко отворачивался, неловко и демонстративно начинал смотреть в другую сторону и щёки его в этот момент покрывались слабым румянцем. Это было так мило, что Даниэль не могла сдержать улыбки. Она прекрасно знала, что у неё эффектная внешность, кто бы что ни говорил. Однажды после урока зельеварения все громко обсуждали в гостиной, какой запах им почудился у амортенции, и Даниэль услышала, как Том сказал: — Мне показалось, что у зелья почти совсем нет запаха. Я только почувствовал лёгкий холодный аромат, что-то среднее между сандалом и ладаном. Но я не уверен, что он шёл от зелья, может кто-то в нашем классе просто облился духами, как в последний раз. Далее последовал взрыв смеха его дружков. Голос Реддла, хоть и был тихим, но разносился по всему помещению, так что Даниэль чётко услышала каждое слово. Конечно, на следующий день она заказала в "Ведьминых штучках" все духи, у которых в ингредиентах были сандал или ладан. Когда Даниэль в первый раз надушилась теми, которые понравились ей больше всего, она постаралась специально пройти мимо Реддла, чтобы наблюдать реакцию. Ей показалось, что, когда она поравнялась с Томом, он резко вдохнул и задержал дыхание. Даниэль обернулась и встретилась с ним глазами. Впервые с пятого курса они оказались так близко друг к другу, его зрачки расширились, отчего глаза казались темнее, чем обычно, а красивые губы были приоткрыты. Даниэль не ожидала такого прямого зрительного контакта, она ускорила шаг, добежала до ближайшей дамской комнаты и простояла там ещё минут пять, пытаясь успокоить колотящееся сердце и унять дрожь в коленях. Весь следующий месяц, каждый день она пыталась вновь поймать взгляд Тома. За завтраками, обедами и ужинами, Даниэль то и дело посматривала в его сторону. Она садилась поближе, красиво раскладывала ножки и часто поправляла перед Томом густые локоны. Бывало, что она чувствовала взгляд Реддла на себе, но, когда поднимала голову, то оказывалось, что он отвернулся. А тем временем его дружки продолжали донимать Даниэль дурацкими шуточками, проходились оскорблениями и по её ножкам, и по локонам, заставляя краснеть от обиды. Девушке очень хотелось, чтобы Том хоть раз прервал их, защитил её, но он всегда хранил молчание. Даниэль мечтала о том, чтобы его друзья куда-то делись, оставили её в покое и дали им с Реддлом хоть раз побыть наедине. Дни шли, близилось Рождество и вместе с ним день рождения Тома. Ей было не с кем поговорить о своих чувствах. В родном Слизерине её конечно все сторонились, зато Даниэль хорошо общалась с несколькими девочками из Когтеврана. Но и их дружба была не настолько близкой, чтобы она могла рассказать им про свою тайную влюблённость, поделиться переживаниями. Ситуацию не облегчало ещё и то, что как минимум двое из этих девочек так же неровно дышали к Реддлу. Родители Даниэль довольно строго реагировали на любые её стремления быть привлекательнее. Отец любил читать длинные нотации о вреде распущенного образа жизни, что совсем не располагало к откровенности. Конечно, у неё еще есть брат-маггл, но с ним тоже не поговоришь о школьной любви, ведь ему всего 7 лет. Когда Даниэль была помладше, она обязательно уезжала из Хогвартса домой на рождественские каникулы, так как в школе постоянно чувствовала себя одиноко. Проводить праздник среди тех, кто тебя недолюбливает — не очень привлекательная перспектива. А дома её ждала семья, пусть строгая, но зато любящая. В этом же году ситуация поменялась. На одном из завтраков она услышала через стол, как компания Реддла переговаривалась о том, кто поедет на Рождество домой. — В этом году родители пригласили несколько семей на званый рождественский ужин, конечно, будут и Блэки, и Трэверсы, и Урхарт, может даже Министр заглянет, — самодовольно вещал Эйвери, — а ты, Фин? Родители опять улетят к твоему брату во Францию, оставят тебя куковать в школе? — Не оставят! — взвился Фин, — пошёл ты, Эйвери. В гробу я видал рождество в Хогвартсе. В прошлом году была скукотища. На этих словах Фин, видимо, понял, что хватанул лишнего, и бросил быстрый испуганный взгляд на Реддла, с которым они вдвоём оставались в школе в прошлом году. Все знали, что Том никогда не ездит в приют на каникулы. Реддл никак не отреагировал на слова Фина, но Даниэль увидела, как сжались губы Тома. Вот это новости. Том Реддл остаётся один на каникулы, без своих ущербных друзей. Это же меняет всё! Уж один-то год она может провести Рождество без нудящих отца с матерью и мелкого братца. Зато наконец появится такой желанный шанс сблизиться с объектом своих мечтаний. Такую возможность упустить нельзя, нужно всё продумать, и начать с подарка. Придя после занятий в общую гостиную, Даниэль первым делом быстро нацарапала письмо родителям, что в этом году останется на каникулы в школе, а затем собрала ворох рекламных свитков с журнального стола и понесла к себе в спальню, разглядывать предлагаемые товары и гадать, что бы Том был рад получить в качестве подарка. "Серебряный котел?.. Слишком дорого. Набор по уходу за метлой?.. Ну нет. Том, конечно, умеет летать, но по нему не скажешь, что это его любимое занятие. Он больше сидит за учебниками, скромный и прилежный." Даниэль вспомнила, как видела Тома в библиотеке, склонившегося над огромным фолиантом в запретной секции. Он был глубоко погружен в чтение, не замечая ничего вокруг, и сидел, запустив ладонь в небрежные вьющиеся чёрные пряди, которые обычно старался аккуратно зачёсывать. Даниэль подумала, что, когда он чем-то занят, он выглядит так... сексуально... Девушка почувствовала, как от этого воспоминания у неё сладко заныло внизу живота и закрыла глаза, непроизвольно прижимая к вздымающейся груди свёрток, который был у неё в руках в этот момент. В последнее время, думая о Томе, она чувствовала возбуждение всё чаще и чаще, и сейчас это чувство усилилось от предвкушения момента, когда они останутся с ним наедине. Разумом она понимала, что у неё вряд ли хватит смелости на то, чтобы сделать шаг ему навстречу, но в сердце поселилось радостное ожидание непонятно чего. Она откинула прочь свиток с товарами для квиддича и взяла следующий, на котором было указано "Товары для деловых магов". Развернула и ахнула — вот это шик! В свитке громоздились рисунки с описанием, все товары сплошь чёрно-серебряных цветов, по внешнему виду напоминавшие стилистику их факультета, и каждый предмет так и кричал о статусности. Платиновые часы, окаймлённые змейкой, которая делала круг по ободку часов каждый час; длинная чёрная трость, наконечник которой был сделан из когтя гиппогрифа; ремень из кожи дракона с чехлом для волшебной палочки и серебрянной бляшкой с узорами. Всё было очень красиво и всё бы очень понравилось Тому. Но... Даниэль опустила взгляд на цены и похолодела. Да ей и за год не накопить такую сумму! Она с разочарованием пробежала весь список и остановилась в самом конце, где были письменные принадлежности. Нет, чернильницу, вырезанную из рога единорога она конечно не сможет купить, а вот ежедневник... Она прочитала описание: "Универсальный ежедневник с лаконичным дизайном, обложка выполнена из кожи нюхлера, 20 галлеонов". Даниэль вздохнула и скрестила руки на груди. Да, это всё ещё очень дорого, но цена уже более-менее подъёмная. Если она попросит родителей не дарить ей в этом году подарков, а просто прислать деньги, то она сможет обменять их на галлеоны, зато не ударит в грязь лицом перед Томом. Какое-то время она ещё походила туда-сюда по спальне, а затем решилась. Она дополнила записку родителям, которую наскоро набросала ранее, и отправилась в совятню. Через неделю, когда некоторым ученикам пришла пора собираться домой, у Даниэль под подушкой уже лежал новенький ежедневник с обложкой из кожи нюхлера. Простой, чёрный, но очень качественно сделанный — Том, который никогда не носил ничего вычурного, точно должен оценить. Когда Даниэль листала дневник, она не удержалась и нарисовала маленькое сердечко в углу на 69 странице и захихикала своей озорной выходке. Даже если Том обнаружит его, то это произойдёт нескоро. Она аккуратно упаковала подарок в толстую обёрточную бумагу и положила дожидаться праздничного часа. Даниэль решила, что у неё не хватит терпения ждать дня рождения Реддла и она преподнесёт подарок ему на Рождество. В первый день каникул она проснулась в радостном настроении. Сегодня первый день, когда в той части стола, где всегда сидит шестой курс, будут сидеть только они вдвоём с Реддлом. Даниэль прихорошилась, одела тёмно-зелёную мантию, подчёркивающую все выгодные стороны фигуры, и надушилась сандаловыми духами с ног до головы. Когда девушка спускалась в Большой Зал, то прокручивала в голове варианты того, как завести с Томом разговор. Однако, когда она прибыла к их столу, то нигде не увидела Реддла. Она в замешательстве оглядела зал. Может, он подсел к кому-то из знакомых за другой стол? Нет, среди немногочисленных оставшихся учеников его не было. Она уселась за своё обычное место и стала терпеливо ждать, нарочно очень медленно поедая кашу и игнорируя сальные взгляды семикурсников. Что ж, по крайней мере, тут нет её обычных обидчиков, и эта мысль поднимала ей настроение совсем чуть-чуть. Она оставалась за столом дольше всех, до момента, пока еда не исчезла со столов, а Том так и не появился. В голову пришла паническая мысль, что Тома позвал на каникулы кто-то из их компании. Даниэль оглядела преподавательский стол и заметила Слизнорта, своего декана, который всегда покидал стол позже остальных учителей, и сейчас уже направлялся к выходу. Он точно должен знать, остался Том или уехал. Она вскочила и с криком "Профессор!" побежала его догонять. Слизнорт вздрогнул от её крика и обернулся. — Что случилось, милая? — Извините, профессор, я только хотела узнать, остался ли Том Реддл в этом году в школе на каникулы? При этих словах взгляд Слизнорта потеплел и погрустнел. — Да, остался, как и всегда, моя дорогая. Бедный ребёнок! Такой одинокий, но такой старательный ученик... Сердце Даниэль подпрыгнуло от радости, и она прервала дальнейшие излияния профессора: — А вы не знаете, где он? За завтраком его не было. — В библиотеке! Представляете? Когда все ребята уже расслабляются дома, наш Том продолжает учиться. Помяните моё слово, в следующем году он получит максимальные оценки по всем предметам на ЖАБА... Но Даниэль уже не слушала, она вежливо покивала профессору, а потом торопливо попрощалась и пошла в направлении библиотеки. Через полчаса, после того, как обошла почти всю библиотеку, Даниэль начала чувствовать себя полной дурой. Она опять нигде не увидела Реддла, и с каждым пройденным проходом между книжными шкафами всё отчётливее понимала, что она его так и не увидит сегодня. Она даже забыла, что хотела придумать повод для беседы. Она не знала, что сказала бы ему, если бы сейчас встретила, ей просто хотелось его увидеть. Дойдя до читальных мест, Даниэль схватила первую попавшуюся книгу и с грустным вздохом уселась за первый стол. По иронии судьбы, книга, которую она выхватила, оказалась посвящена истории магии. Она усмехнулась и начала листать страницы, и, когда дошла до истории основания Хогвартса, услышала какой-то скрип из запретной секции. Точно! И как она могла забыть, что Том так много времени проводил там? Даниэль сделала вид, что её заинтересовали книги в шкафу рядом с запретной секцией и подошла поближе. Заглянула внутрь и увидела Реддла. Он сидел в самом дальнем углу у окна, держа перед собой тот же фолиант, с которым она его уже видела здесь. Но смотрел Том не в книгу, а прямо ей в глаза без всякого выражения на лице. Даниэль отпрянула, почему-то почувствовав, как будто он застукал её за чем-то нехорошим. Она спустилась обратно в гостиную Слизерина и решила, что будет сидеть здесь, а если увидит Тома, возвращающегося из библиотеки, то подойдёт и извинится, что помешала ему в библиотеке. Но, чем дольше она думала о том, что скажет, тем больше понимала, что лучше не говорить ничего. Стало грустно и обидно. Она посидела у камина с томиком маггловского детектива, который ей прислали родители, затем сходила на обед, а после вернулась в гостиную и хотела было снова забраться в кресло у камина, как услышала голос семикурсника Хиггса: — Дэнни, крошка, ты так скучаешь весь день... У меня есть кое-что, что может тебя развеселить... Внутри Даниэль мгновенно загорелась злость. Хиггс, здоровяк с волосами соломенного цвета, мог бы считаться симпатичным, если бы на его лице не было отпечатка тупости. Она резко обернулась и зашипела в его глупо ухмыляющуюся рожу: — В тебе нет ничего, что могло бы заставить меня хотя бы улыбнуться, Хиггс! — после этих слов она развернулась и отправилась в спальню девочек, чтобы больше не напороться на какую-то грубость Хиггса. А тот в это время продолжал тянуть ей вслед: — Ишь, какая ты сучка! Зачем тогда крутила здесь бёдрами всё утро? "Вот гад", — подумала Даниэль, повернулась было ответить и увидела, что в кресле у камина, в которое она намеревалась опять сесть, прямо сейчас сидел Том Реддл и внимательно прислушивался к их перебранке. Девушка сразу забыла, что хотела сказать Хиггсу, и убежала к себе в спальню. Какой стыд! Опять это чувство, как будто Том застукал её на чём-то нехорошем. Должно быть, он вернулся в гостиную, когда все сидели на обеде, а она и не заметила. Девушка со стоном разочарования повалилась на свою кровать и накрыла голову руками. До самого вечера она сидела в пустынной девчачьей спальне, дочитывая детектив без особого интереса. Появилось поганое чувство, что день прошёл абсолютно впустую. Ей было так обидно, что её ожидания не совпали с реальностью, что она уже не очень хотела видеть Реддла завтра. Она была уверена, что он тоже все эти месяцы ждал момента, когда они с ним останутся вдвоём, а Реддл вёл себя так, как будто наоборот хотел спрятаться. "Небось, завтра продолжит прятаться в библиотеке, ну и фиг с ним", — сказала она себе. Даниэль не пошла на ужин, перекусив кексами, которые были припасены у неё в тумбочке. Перед сном она написала на клочке пергамента "Тому Реддлу, спальня мальчиков, анонимно", прикрепила к упакованному ежедневнику и положила у изголовья. Ночью домашние эльфы должны будут его забрать и доставить получателю подарка, но Даниэль больше не чувствовала особого трепета от этой мысли. В тот вечер Даниэль рано уснула, но очень плохо спала, всё время просыпаясь. Ей снился Салазар Слизерин, у которого почему-то было лицо Тома Реддла, он хватал её за талию и куда-то тащил с леденящим хохотом, а у неё никак не получалось вырваться и убежать. Лишь под утро ей удалось нормально заснуть без снов. А когда на следующий день она проснулась, то поняла, что проспала весь завтрак. После выполнения утреннего ритуала ухода за собой, она без особой радости просмотрела все подарки, оставленные у изголовья. Подруги из Когтеврана прислали ей гребень для волос и карманное зеркало, а родители, хоть ранее и отправили ей деньги, видимо, не смогли оставить её совсем без подарка и прислали ещё одну книгу маггловского автора... Даниэль улыбнулась только глядя на рисунок кота с цветами от брата. В животе заурчало от голода. Решив, что на одних кексах она долго не протянет, девушка натянула обычный свитер поверх пижамы и пошла наверх, к потайному входу на кухню. Слух о том, как туда проникнуть, гулял у них по всему факультету, и она сама уже не раз туда наведывалась. Благо, это было не особо сложно. В тёплой и уютной кухне её напоили, накормили и надавали столько еды, что она набила ею все имеющиеся карманы. Она почувствовала себя веселее и улыбнулась кланяющимся вслед эльфам. Даниэль вышла из кухни и почувствовала, что не хочет возвращаться в холодное подземелье, не хочет снова сидеть там в печальном одиночестве. В морозное рождественское утро ей хотелось куда-то, где тепло, где в конце концов есть люди, которые на неё не кидаются. Даниэль поразмыслила и решила, что опять заглянет в библиотеку. В читальном зале, в секции с периодическими изданиями должен быть хоть кто-то. На самом деле, она втайне снова надеялась встретить там Тома, надеялась, что хотя бы на Рождество он поведёт себя более дружелюбно. Но она не стала признаваться в этом даже себе самой. В библиотеке и правда оказалось несколько человек в читальной секции. Двое когтевранцев играли в шахматы, и трое девочек из Гриффиндора о чём-то шёпотом спорили у окна. Даниэль почувствовала облегчение. Она сказала строгой миссис Подмор, что хочет почитать последние выпуски "Ведьминого досуга" и села со стопкой журналов в середине зала. Она не знала, сколько точно прошло времени, час, а может быть и два, но её опять начало клонить в сон. "Дааа... Не думала я, что мои каникулы будут проходить так тоскливо", — печально подумала Даниэль и невольно вспомнила слова Фина, который пожаловался, что испытывал смертельную скуку, оставшись на Рождество в школе с Реддлом в прошлом году. Не в силах больше бороться с дремотой, Даниэль встала и поняла, что джем из булочек, которые ей дали с собой эльфы, всё это время вытекал из кармана ей на пижамные штаны. Тихо выругавшись, она небрежно бросила взятые журналы в общую стопку и поспешила в ближайшую дамскую комнату. На пути ей попался туалет, в котором она ни разу до этого не была. Тут было чисто, но почему-то у всего был подзаброшенный вид: тусклые раковины, одно из зеркал разбито, одного смесителя и вовсе нет. Даниэль вытряхнула остатки смятых булочек в мусорное ведро и попробовала открыть кран. После нескольких попыток она наконец поняла причину, по которой туалет не использовался — тут совсем не было воды. Она ещё раз тихо выругалась и посмотрела на себя в уцелевшее зеркало. Оттуда глянула очень красивая, но очень грустная девушка. На глаза навернулись слёзы. Но, не успела она даже всхлипнуть, как за спиной послышались стремительные шаги, а затем грохот пинком открытой двери. Даниэль смертельно перепугалась и оглянулась. На пороге стоял Том Реддл со злобным выражением лица. Не оборачиваясь, он захлопнул дверь и подошёл к Даниэль на несколько шагов, отчего та невольно попятилась к раковинам. Он был зол по-настоящему. Либо он перестал скрывать это, либо что-то вывело его настолько, что он был больше не в силах контролировать себя. Чёрные брови грозно собрались у переносицы, взгляд светлых глаз исподлобья буравил Даниэль, обещая скорую расправу, крылья точёного носа подрагивали, а всегда бледные щёки покрывал румянец. — Даниэль, — начал он тихим, ласковым голосом и внезапно улыбнулся, отчего почему-то стало только страшнее, — ты что, не поняла, что я хочу, чтобы ты оставила меня в покое? Повисла зловещая тишина, и Даниэль в страхе пыталась сообразить, что должна на это ответить. Сердце билось где-то в горле, и было полное ощущение нереальности происходящего, а Реддл продолжал: — Ты опять преследовала меня, опять караулила меня в библиотеке? Ты думала я не понял, от кого это? В этот момент, к ужасу Даниэль, он выудил из кармана мантии подаренный ею ежедневник и бросил в ближайшую раковину. Сердце защемило от обиды. — Да он провонял тобой, твоим запахом! Ты не понимаешь по-хорошему, ты не поняла, что я не хочу иметь ничего общего с отпрыском из маггловской семейки? — Но ты... Ты тоже... — вырвалось у Даниэль прежде, чем она успела сдержаться. — Тоже? Я тоже? Я тоже что? — глаза Тома округлились и он приобрёл совсем маниакальный вид. Не дождавшись ответа, он повысил голос, — Тоже что?! — Из магглов... Даниэль не договорила, так как Том подскочил к ней и зажал рот рукой, как будто не желая слышать продолжение фразы. Реддл часто и порывисто дышал, Даниэль чувствовала, что он дрожал всем телом, что выдавало в нём огромное волнение. Тем не менее, его руки держали её очень крепко. Одной он прикрывал ей рот, прижимая её голову к зеркалу между раковин, а другой держал за плечо в опасной близости от шеи девушки. Она боялась двинуться и так же тихо трепетала, только от ужаса. Том приблизился к ней почти вплотную, слегка сощурившись, отчего его зрачки стремительно расширились и глаза потемнели. Он торопливо зашептал: — Я совсем не то же, что и ты, маггловское отребье, мы с тобой далеко не одно и то же. Настолько, что ты и не представляешь. Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей родословной. Да моя родословная такая, что я могу считать этот замок своим родовым поместьем, представляешь? А ты? Ты никто. Я видел, как ты таскаешь из библиотеки книги со списками знаменитых волшебников. Бесполезно, ты не найдёшь там ни одной фамилии, связанной с тобой или твоими родственниками, потому что ты поганая грязнокровка... На этих словах из Даниэль вырвалось злобное сдавленное рычание, она мотнула головой и со всей силы впилась зубами в ладонь Реддла, которая прикрывала ей рот. Он с ошарашенным видом отступил, уставившись на ладонь. От вида крови и от стального привкуса во рту Даниэль пришла в себя и испугалась того, что натворила. Реддл продолжал стоять и смотреть на ладонь, а затем произошло то, что она ожидала меньше всего. Он перевёл на неё потемневший взгляд, ухмыльнулся, поднёс укушенную руку ко рту, высунул язык и медленно слизнул выступившую кровь. Его язык был таким же красивым, как и всё остальное у Тома Реддла. Длинный и гибкий, он скользнул по ребру ладони. Это было такое похабное, такое развратное зрелище, что Даниэль почувствовала, как против воли возбуждается, как внизу живота начало нарастать сладостное напряжение. — Я знаю, что ты хочешь меня, — процедил Том через ухмылку, — я видел, как ты смотришь каждый день... Он ещё несколько секунд стоял, переводя взгляд с её глаз на губы и обратно, и она видела, как внутри него рушится последняя преграда рвущемуся наружу желанию. Он быстро подступил и поцеловал её, обхватив лицо ладонями, прижимаясь к ней всем телом. Даниэль даже через мантию почувствовала, что его член уже давно в возбуждённом состоянии. Вопреки всем ожиданиям, поцелуй получился нежным. Негодование Даниэль сменилось удивлением, а затем желанием близости. Сначала он поцеловал её, просто прижимая сухие горячие губы, а затем мягко раздвинул ей рот расслабленным языком и неторопливо провёл им по внутренней стороне её нижней губы от одного уголка до другого, как бы слизывая остатки крови. — М-м... — вырвалось у Даниэль от удовольствия, и поцелуй Тома стал настойчивее. Он сильнее прижался к её губам, глубже проникая языком. Попутно он начал расстёгивать мантию. Пара секунд — и она улетела куда-то под раковину. Том отстранился и ловким движением стянул с себя жилет формы, что тоже заняло у него не дольше трёх секунд. Левой рукой он потянул галстук, а правой рванул рубашку. От этого движения половина пуговиц оторвались, разлетаясь и тихо звеня по кафельному полу. Том не обратил на это внимания и скинул рубашку следом. Даниэль не смогла сдержать восхищённого вздоха. На бледном, идеально ровного цвета торсе яркими пятнами темнели соски, такие же контрастные, какими были губы на его лице. У него почти не было жира, отчего напряжённая мускулатура пресса выглядела рельефно. Нет, он не был качком, он был стройным и изящным. Тому очень повезло с телосложением — у него были от природы широкие плечи, но тонкие кости. Мышцы на руках также выделялись, крепкие, как канаты, они не были объёмными. Зато через тонкую кожу на них проступали вены, сигнализируя о том, что их обладатель умеет работать физически. Волосы его совсем растрепались и свободно легли по сторонам от порозовевших щёк. Видимо, у Даниэль было всё написано на лице, потому что Том самодовольно улыбнулся её реакции и запустил в свою шевелюру длинные тонкие пальцы, напрягая грудные мышцы. — Нравится? Даниэль нравилось, очень нравилось, но возмущение и обида на грубые слова никуда не ушли. Она не знала, что хочет больше — дать ему сейчас пощёчину или покрыть эти скулы и длинную шею поцелуями. И то, и другое ей хотелось сделать одинаково сильно. — Ты сволочь, Реддл, — прошептала она, но не двинулась с места. От этих слов он прикрыл глаза и так счастливо заулыбался, как будто это был самый лестный комплимент. "Ему что, нравится, когда я его ругаю, делаю больно? Значит, он просто отрицал свои чувства ко мне, всю эту страсть?" Продолжая улыбаться, он медленно обвил её руками, а потом одним рывком поднял на уровень талии, придерживая за попу так, как будто в ней совсем не было веса. Даниэль, чтобы сохранить равновесие, инстинктивно обняла Тома за плечи. Его кожа горела, как будто в лихорадке. Том тихо рассмеялся и Даниэль почувствовала его щекочущее дыхание на своей шее. — Так ты у нас строптивая? — весёлым шёпотом спросил он, — сейчас исправим. Он посадил её на край массивной каменной раковины и со спины потянул вниз резинку её пижамных штанов вместе с трусами. Помогая ему, Даниэль приподнялась, опираясь на руки. — Это тебе больше не понадобится, — ещё один рывок, и он стянул их их совсем, роняя с её ступней домашнюю обувь. Он скомкал штаны и перекинул их куда-то за спину. Даниэль почувствовала, что стала совершенно беззащитна. Том положил свои горячие ладони ей на прохладные широкие бёдра и начал ласково гладить их. Он начал подходить ближе, и из-за этого её ноги медленно раздвигались перед ним, открывая то, что было между ними. Когда Том совсем близко прижался к ней, она обхватила его ногами, как будто закрывая все пути к отступлению для них обоих. Даниэль чувствовала его горячее дыхание на своих губах и не сдержалась: — У тебя что, температура? Реддл залился переливчатым смехом. — Какая ты дурочка. Он впился в неё жадным поцелуем, делая глубокий вдох. Переместил руки с бёдер на талию, а дальше — под свитер, нащупывая округлые груди. Обхватив их, он замычал от удовольствия прямо в губы Даниэль и начал нетерпеливо тереться пахом, вжимаясь в её промежность. Его член был просто каменным от возбуждения. — Мне нравится, что ты без лифчика… Хотела кого-то соблазнить? Даниэль отрицательно замотала головой. Реддл прищурился. — Врёшь… — протянул он, и с силой сжал её соски. Девушка ахнула от боли и вскричала: — Я не вру! Реддл звонко шлёпнул её по бедру и прошипел: — Будь потише, ты же не хочешь, чтобы нас застукали? — Даниэль обиженно засопела и смолкла, а Том успокоился, склонил голову к её уху и прошептал примирительным тоном, — Ну-ну… Сейчас тебе будет хорошо… Он притянул её за талию и поставил на холодный пол. Развернул как куклу и, обняв одной рукой плечи, прижал к своей груди. — Смотри, — приказал Том, и она перевела взгляд на зеркало напротив, где увидела себя до талии, такую растерянную и всклокоченную, с приоткрытыми розовыми губами, а за ней — бледный, как призрак, улыбающийся Реддл, выше на полголовы, обнимающий её ключицы мускулистой рукой. Рука опустилась и задрала свитер, открывая грудь. Даниэль хотела запротестовать, но Том отрезал, — Тихо. Он начал нежно массировать её сосок, и девушка отметила, что на нём после щипка стали остро чувствоваться любые прикосновения, даже такие лёгкие, почти воздушные, как те, что сейчас совершали пальцы Тома. Вторая его ладонь тем временем поползла по животу вниз, заставляя её сжиматься то ли от страха, то ли от предвкушения. Ладонь миновала её небольшой, слегка круглый животик, затем островок совсем недавно начавших расти волос, и погрузилась вниз, проникая между её набухших половых губ. — Какая ты уже мокрая… — Прошептал Том, и Даниэль увидела в отражении, что его слегка прищуренный взгляд окончательно затуманился, рот приоткрылся. Длинные пальцы нырнули во влажную тесноту влагалища, набирая смазку, отчего девушка ахнула, а потом медленно поскользили выше. Ощущения стали ещё острее, и Даниэль казалось, что там, внизу, у неё оголённые нервные окончания. Том нащупал клитор девушки и слегка зажал между средним и указательным пальцем. Она почувствовала, что в этот момент её колени начали слабеть. Пальцы же принялись неторопливо скользить вверх и вниз. Том начал покрывать её шею горячими поцелуями. — Мне нравится то, что я вижу, — его слова заставили Даниэль открыть глаза. Она увидела, как откинула голову на плечо Тома, её руки хватались, ища опоры, за его твёрдые бёдра сзади, а соски призывно торчали вперёд. Реддл поддерживал её под грудью свободной рукой, прижимая губы к шее возле мочки уха, и смотрел через зеркало в её глаза. Не было видно, что делает вторая рука, но зато девушка могла наблюдать, как сокращаются его плечевые мускулы в такт движениям пальцев. — Какие мы… сексуальные… — только и смогла выдохнуть Даниэль, Реддл ухмыльнулся. — О, да… Она закрыла глаза, погружаясь обратно в ощущения. Ей хотелось, чтобы он немного ускорил темп, но в то же время в этом медленном ритме была какая-то сладость. Она вспомнила, как много раз на уроках любовалась его аристократическими запястьями, покрытыми тонкой сетью вен и изящными ладонями. От мысли, что эти ладони сейчас делают с ней, вся её чувствительность собралась там, внизу живота, заставляя прочувствовать каждое движение вверх и вниз. Она застонала от удовольствия, больше не сдерживаясь. — Да, Даниэль, да… — шёпот Реддла обжигал её где-то в районе виска. Возбуждение всё приливало и приливало, как будто распирая её изнутри, колени дрожали, — Хорошая девочка. — Том… — Я запрещаю тебе так называть меня. — А как?.. Как ты хочешь?.. — слабеющим голосом спросила Даниэль. — Мой Лорд. — Мой Лорд… — простонала она и почувствовала, что достигла пика возбуждения. Она услышала, как за её спиной зазвенела пряжка его ремня. — Смотри на меня, — сказал Реддл тоном, которому хотелось подчиниться. Она подняла ресницы и встретилась с его прекрасными изумрудными глазами в отражении. Через секунду мир поплыл и низ живота взорвался ощущениями. Это можно было сравнить с фейерверком, от которого по всему телу растекаются волны наслаждения. В этот же момент она почувствовала, как Реддл рывками вгоняет свой пульсирующий член в жаркий плен её начавшего сокращаться влагалища. — Как я ждал… Аааах… — прошептал Том и, обрывая незаконченную фразу, застонал. Он наклонил её вперёд, к раковине, обхватил талию и начал размашисто насаживать на член, явно наслаждаясь видом её колышущихся грудей в отражении. Реддл не обладал выдающимися размерами, но всё же, даже после того, как волны оргазма прекратились, Даниэль чувствовала, как он растягивает своим достоинством её набухшие стенки влагалища. Это ощущение, и то, как он ударялся в момент, когда заходил на полную длину, заставили её вновь стонать, наваливаясь всем телом на руки, упирающиеся в прохладную каменную поверхность. — У вас что-то было с Хиггсом? — неожиданный вопрос вернул её в реальность. Том остановил движение и Даниэль чувствовала, как внутри неё подрагивает его член. Она удивлённо подняла глаза. Реддл стоял за её спиной, такой нереально красивый, но недовольный. — Ты что? Ничего, конечно… Что у меня может быть с ним общего? — Он так смотрел… Неважно. Он вновь начал движение, но уже медленнее. — Запомни, ты принадлежишь только мне. — Да, мой Лорд, — покорно прошептала Даниэль. Она чувствовала внутреннее ликование от того, как он хочет быть с ней, как он ею дорожит и ревнует. Том зарычал от удовольствия, навалился на её спину, сминая ладонями полную грудь. Он ещё пару раз вошёл на всю длину члена и начал кончать. Даниэль чувствовала, как он обильно изливается внутри. Ещё минуту или две они молчали, тяжело дыша и не шевелясь, и она чувствовала, как с него стекает пот ей на спину. — Сегодня ты кончила на моём члене, глядя в мои глаза, с моим именем на устах, — тихо и довольно проговорил Том, — для тебя теперь нет пути назад. Он отстранился и заметил на своём животе, что её смазка перемешивалась со следами крови. Он рассмеялся. — Ты что, была ещё девственницей? — Да… — Даниэль не без труда повернулась к нему на ватных ногах. — Это же ещё прекраснее! Твоё тело — такой замечательный инструмент, и он весь только мой, был и будет. Жаль, конечно, что внутри тебя течёт грязная кровь, но… Он не договорил, так как Даниэль замахнулась дать ему пощёчину. Он молниеносно поймал её за запястье. Хватка была такой крепкой, что девушка не смогла двинуть своей рукой ни в одном из направлений. — Ты что, опять за своё? Я запрещаю тебе поднимать руку на своего Лорда, а иначе… Лицо Реддла исказилось от злобы, и внутри глаз внезапно сверкнул красный блеск. Даниэль оглянулась в поисках источника красного света, который отразился в изумрудном взгляде, но ничего не увидела. Её пробрал ужас, и она отступила назад. Реддл отпустил руку. Дрожа всем телом, она быстро подняла из-под его ног пижамные штаны, попыталась надеть их, но никак получалось из-за не слушающихся рук. А Том наклонился и начал ощупывать мантию, как будто в поисках своей волшебной палочки. Натянув, наконец, штаны, она одёрнула вниз задранный свитер и пулей выскочила в коридор. Так быстро, как сейчас, она, пожалуй, не бегала никогда в жизни. Пока она неслась, у неё было ощущение, что если она остановится, то сзади ей в спину начнут лететь заклятия Реддла. “Он монстр, настоящий монстр”, — эта мысль пульсировала в голове, подгоняя вперёд. Скорее, в безопасность, скорее, в спальню девочек. Ей очень повезло, что он скинул с себя мантию вместе с палочкой, иначе он среагировал бы быстрее и тогда… Бог знает что могло случиться! Добежав до конца коридора в подземелье, она выкрикнула пароль: — Глаз василиска! Глаз василиска! Откройся, ну пожалуйста! За те несколько долгих секунд, что стена отъезжала вбок, Даниэль постоянно оглядывалась и пыталась расслышать топот преследовавших её ног, но вокруг была тишина. Преодолев полупустую гостиную, она забежала в свою спальню и рухнула на постель. Из неё вырывалось судорожное рыдание, слёзы бесконтрольно хлынули из глаз. Она ревела от всей души, всё равно никто не услышит её сейчас и не пристанет с расспросами. Только сейчас, когда она лежала у себя, она поняла, что оставила свою обувь в том туалете и преодолела весь путь оттуда босиком. Вместе с этим пришла мысль, что внутри неё всё ещё сперма Реддла. Она взвыла ещё сильнее и поползла в девчачью ванную. Девушка открыла краны, залезла под тёплые струи воды и начала оттирать себя везде, где он её прикасался. “Как я могла быть такой идиоткой? Я ведь отдалась ему по своей воле… До последнего не могла поверить, что у него внутри столько злобы… ” Даниэль никак не могла успокоиться. Том, её любимый Том оказался моральным уродом, который отнёсся к ней, как к дефектной вещи. Его чувства к ней заканчивались на желании обладать и распоряжаться. Он ещё всерьёз решил, что она теперь принадлежит ему. Непонятно, что он дальше выкинет — расскажет всей школе о том, что произошло? Начнёт её преследовать? Будет как-то шантажировать? Мысли скакали одна за другой, мучая и пугая Даниэль, а она всё плакала и плакала. Она не знала, сколько конкретно времени прошло, но в конце концов даже её диафрагма устала от постоянных всхлипываний. Девушка обернулась в огромное полотенце и поковыляла к постели. Она упала в неё, как была, в полотенце, с копной мокрых волос, накрыла себя одеялом и почувствовала, что её бьёт крупная дрожь, как от озноба. Низ живота начало саднить. “Я отдала свою невинность этому ненормальному”, — от такой мысли выступило ещё несколько слёз и она почувствовала, что у неё больше нет никаких сил. Как будто всю имеющуюся в теле энергию она потратила на побег и рыдания. Ноги и руки не хотели подниматься, и Даниэль, пролежав ещё с полчаса, наконец, уснула глубоко, без сновидений.