—Станция «Иватодай». При выходе, не забывайте свои вещи!
Я нехотя открыла глаза... Людей в вагоне почти не осталось. На самом деле, неудивительно: 11 вечера на улице, все адекватные или не гуляющие люди уже давным давно дома, а не приезжают куда-то... Рядом со мной сидит такой же сонный, как и я сама, мужчина лет 22-23, с седыми волосами, в весьма элегантном, но при этом неопрятном костюме. К счастью, удалось хотя бы его выцепить из привычного круговорота учёбы и работы... —Акихико-семпай, мы приехали... Вставайте, — легонько сказала я мужчине, после чего начала немного толкать его в плечо... Ноль реакции. Что ж, ожидаемо, я тоже, на самом деле, хочу спать... Но оставлять это так нельзя, иначе мы проедем нужную станцию, —Аки-семпай, мы на месте, просыпайтесь. Даже более суровый голос и более резкие толчки не могут разбудить этого богатыря. Удивительно, как они были похожи... Так, Фука, сейчас не до этого — поезд же скоро отчалит! —Акихико-семпай! — кричу я, отчего парень наконец-то вздрагивает в кресле и быстро открывает глаза. —А?! Кто здесь?!. — сонным и усталым голосом кряхтит он. —Мы на месте, поезд сейчас поедет дальше! Давайте побыстрее, пожалуйста! —Фука... Могла бы и пораньше разбудить. И не так резко... — медленно, словно маленькая черепашка, парень встал с места, но услышав уведомление о скором отправлении, быстро ухватился за свой чемодан, взял меня за руку, и потащил к выходу. Слава богам, я хотя бы успела зацепить свои вещи! —Это вы мне ещё про резко говорить будете, Аки-семпай?! — возразила я, —Я думала, вы мне руку оторвёте! —Ямагиши, во-первых, давай, пожалуйста, на ты, а во-вторых, прости, да, погорячился. Но мы хотя бы успели. Резонно. Не потащил бы он меня так сильно, мы бы точно попали под закрывающиеся двери состава. А это, между прочим, не самое приятное чувство в жизни. —Фу-ух... Но соглашусь, это... Было неожиданно. Давно я так быстро... Не подрывался. Ненавижу... Бегать, —парень переводит дух, молчит, немного ухватившись за правый бок, —Кстати, наверное стоит сказать «добро пожаловать домой»? — с крайне неуверенной интонацией произносит он, и замечает, что здесь вообще ничего не поменялось, —Узнаёшь хоть «родные» края? Сколько времени почти никто из нас тут не был?.. —Больше 2 лет... — тихо ответила я, застыв от то ли ужаса за оставленную в вагоне вещичку, то ли от осознания того, что станция за много лет никак не поменялась, —Боги, Аки-семпай, я карту в вагоне оставила! —Карту? Города что ли? Брось! Напряги память! Не думаю, что за такой короткий срок город сильно поменялся. —Может и так, но я старалась её найти в Токио, семпай. А в итоге она едет куда-то вдаль... И даже непонятно куда, — обида хотя и была скорее наигранной, но всё же неприятно, что стоящая целых 1000 йен вещица теперь едет далеко-далеко жить своей жизнью. —О боги, Фука, время тебя испортило. Раньше ты была такой стойкой и застенчивой, спокойной и жизнерадостной, а сейчас даже из-за мелочи начинаешь вести себя как капризный ребёнок, — слова Акихико на удивление звучали весьма справедливо, —Или это ты такой всегда была, и Нацуки была права?.. —Пожалуй предпочту умолчать, — парировала я, —Л-ладно, хватит уже шутить, а то ещё случится что... Да и мы, всё-таки, не где-то, а на станции. —Ага. И времечко малость не детское. Пойдём, пока нас тут не закрыли. Я достаю из кармана телефон. Дата на экране — 3 марта 2015 года, время — 23:47. Если я правильно помню, впервые ОН приехал в Иватодай примерно в то же время, хотя и много-много лет назад... Что за милое и одновременно грустное совпадение... Пролистав десяток уведомлений, нахожу иконку приложения карт. Вижу, что город действительно почти не изменился: даже как-то неуютно оказаться здесь снова спустя столько лет... Хотя, если бы я была одна, то тогда, возможно, всё было бы иначе. Но я человек вроде не глупый, и понимаю, что далеко не только я хочу повидаться с кое-кем в этом городе... Да и далеко не только с одним человеком. Кен, всё-таки, всё ещё учится здесь, и было бы весьма приятно навестить его и погладить Коромару. От одной мысли на лице появляется та самая будто детская, милая улыбка, из-за которой многие меня и запомнили. —Вот теперь я узнаю ту самую Фуку Ямагиши, — издав небольшой смешок, Акихико забирает мою сумку с вещами, а другой рукой набирает номер такси. —Может пешком? Всё равно нас двое, да и погода не самая ужасная... Да и сэкономим. —А, теперь понятно, почему ты так отнеслась к утрате этой чертовой бумаги... Не думал, что студентам в Токио так мало платят... Но как знаешь. Только учти, юный инженер, если мы попадём в неприятность, отделываться нам придётся вместе. —Аки-семпай, мне кажется, что после вашего курса тренировок по борьбе, мне ничего не страшно. Да и у вас от боёв в Тартаре явно опыт ещё никуда не делся. —«Ты», Фука. «Ты», не «Вы». Я немного краснею, мы на пару начинаем смеяться. Давно этого чувства облегчения не испытывала. Давно не смеялась, ни над собой, ни в принципе из-за чего-то, все мысли были забиты учёбой, работой, обязанностями, планами тренировок... Да и было бы наш чем или с кем смеяться. —Тебе стоит чаще отдыхать, Фука. Не думай постоянно о работе или учёбе. Тогда, гляди, может найдёшь себе спутника жизни. Будь собой, не закрывайся маской «злой и ужасной работяги-бибизяки». —Ой, не вам меня учить, отвергавший всех дам кавалер Санада! — решаю немного пошутить над боксёром, но в то же мгновение понимаю, что с ним стоит вести себя нормально, —У вас хоть с Мицуру-сан всё в норме? А то давно ведь сборов не было, как и работы «Теневым оперативником»... Вдруг за этим кроются какие-то личные причины. —Да, пока всё в пределах нормы. И не бойся, как только что-то появится на горизонте, мы обязательно тебя позовём, как и остальных... —Спасибо за проявленную доброту, хи-хи! За разговорами я и не заметила, как мы покинули станцию и уже шли по знакомым улицам... Даже больше... Мы шли у общежития. Того места, где наша команда провела столько дней и ночей вместе, обсуждая планы, тактики по борьбе с тенями, чувства друг к другу... К моему удивлению, в окнах горел свет. Кажется, Мицуру-сан была права, говоря о том, что после нас общежитие продолжат использовать по его прямому назначению. —Акихико-семпай, смотрите, а общежитие действительно работает! Интересно, кто там сейчас живёт? —Наверняка старшеклассники из Геккукана. Может, даже и Кен. Как только Акихико закончил свою мысль, одно из окошек открылось, и оттуда вылез никто иной, как сам Амада собственной персоной. —А можно потише, господа болтуны снизу? Я понимаю, что!.. Постойте-ка. Фука-сан? Акихико-семпай?! А вы что тут делаете?! —О как, узнал-таки. Как жизнь, парень? — Акихико даже махнул рукой, призывая юношу к разговору не из окна. —Сейчас, подождите, дайте спущусь... Из окна вылетел длинный канат, прикреплённый к чему-то в его собственной комнате, которая, видать, сохранилась за ним ещё с поры существования SEES. По тому, как Амада быстро спустился, можно понять, что он часто такое практикует... Странно. —Прошу прощения за такой неожиданный формат прибытия, но не пропадать же такой добротной штуке? И да, узнал я вас конечно! Как вас не узнать-то? Почти ни капли не изменились! Кен-кун всецело прав — не узнать седоволосого юношу и девушку с серо-бирюзово-зелёными (как меня учила Юкари-чан) волосами, заплетёнными в косу, крайне трудно, а то и вовсе невозможно. В отличие же от нас, сам Амада был уже такой взрослый: детское лицо возмужало, причёска приобрела ухоженную и красивую форму, одежда с спортивной сменилась на весьма красивую голубую рубашку, которая при лунном свете казалась ещё ярче, и фирменный костюм школы Геккукан. Да и ростом он... Чёрт возьми, Кен, ты был ниже меня всего на полголовы, а сейчас я по сравнению с тобой подобна гному в сосновой роще! —А ты неплохо вытянулся! Неужели тренировки дали результат? — спросил Акихико, подмечая, что для своих лет, Кен был ростом под 180 сантиметров, что весьма солидно, особенно для Японии. —Тренировки я давным давно забросил... Ну, точнее как... Забросил, но с недавних пор вновь в деле. Всё-таки, надо отдать должное Мицуру-сан и её письму с предложением вступить в «Теневых оперативников». Уже третье за последние два года... —Так ты теперь тоже будешь с нами, как и тогда? Вау!.. Я тобой горжусь! Буду ждать с нетерпением твоего возвращения! —Спасибо, Фука-сан. Я и сам рад, что вновь буду рядом со своими лучшими друзьями... Повисла неловкая тишина. На слове «друзья» у меня немного кольнуло в сердце... Речь сейчас явно пойдёт о нашей с Акихико-семпаем причине приезда сюда за пару дней до ТОЙ САМОЙ проклятой даты... —Говоря о друзьях... — Кен мешкается, ведь он знает, что подобные вопросы вызовут вполне ожидаемую реакцию в лице непреодолимой грусти по давно ушедшему прошлому, —В-вы приехали к нему, да?.. Всё-таки скоро пятое число. —Всё верно, — немного понуро сказал Акихико, —Если хочешь, можешь пойти с нами вместе послезавтра. Заодно расскажешь побольше о себе и о жизни здесь. Идёт? —Вы ещё спрашиваете! Конечно идёт! И да, Фука-сан, пожалуйста, возьмите вот это. Недавно мне пришло вот это с подписью «При встрече, передай Ф. Ямагиши»... Ну-ну вот, собственно говоря... Кен вложил мне в руку весьма знакомый текстильный мешочек с чем-то не особо тяжёлым внутри, но при этом весьма объёмным. Сейчас у меня не было желания узнавать, что это, потому, я просто кивнула, стёрла подступившую к глазу из-за упоминания одного синеволосого «лидера» слезинку, и положила этот подарок внутрь своей сумки. —Ой-ой, уже полночь! Мне срочно надо внутрь! Нас ведь теперь ночью проверяют! Прошу прощения, но мне пора спать! Спокойной ночи! — быстро и при этом тихо сказал Кен, после чего начал быстро карабкаться по канату, дабы как можно быстрее оказаться в своей комнате. —Интересно-о-о, зачем ему канат? — задала я вполне ожидаемый вопрос. —Если честно, я даже не знаю. Может, он из тех, кто тренируется таким образом? — Санада был в своём репертуаре. Его ответ был очевиден, но что-то внутри подсказывает мне, что это не просто так, —Или же нарушает правила общежития... Ну, свидания ведь запрещены, верно? —Вот как! А ведь... Вполне ожидаемо. И романтично. Представьте, что вы вот так ночью спускаетесь, чтобы поговорить с Мицуру-сан... Вокруг тишь да благода-... —Ожидаемо от парня его возраста, да. Но не от Кена, — прерывает он меня, чувствуя, в какую степь идёт разговор, —Хе, видать, время меняет людей... Хотя, что видать — так оно и есть. Уже второй пример за сегодня вижу, —достает из кармана пачку сигарет и начинает курить... —Хи-хи, и ведь даже не поспорить. И Аки-семпай, бросайте уже. Это ведь убийство себя самого!.. —Держать эмоции в себе на протяжении пяти лет тоже не особо полезно, замечу. Ладно, пойдём уже. От общежития до квартирки, которую мы временно арендовали, идти было не так долго, потому, мы просто молча шли, застряв в своих мыслях. Не ясно, о чём думал Акихико, но явно о чём-то серьёзном, ведь его лицо сразу после наступления тишины преобразилось в весьма суровое и задумчивое. Ну а я думала о приближающейся дате, слушая весьма забавную мелодию... От неё веяло добрыми воспоминаниями... Каждый раз, прослушая эти знакомые ноты, одна и та же картина всплывала перед глазами. Картина, которую нельзя забыть.***
Это было зимой, до нового года. Он стоял на крыше, школа тогда уже кончилась... Позвал меня что-то обсудить, как у нас нередко было... Сквозь тёмно-серые снежные тучи еле пробивалось холодные лучики солнца, да и на улице не было особо тепло, оттого было удивительно услышать, что наша встреча будет на крыше. Он задумчиво смотрел вдаль, видимо, глядел на остановившиеся ветрогенераторы, лопости которых не двигались из-за ремонта. С этим задумчивым лицом он казался куда старше своих лет: скорее уж повидавший всякого мужчина 25 лет, чем семнадцатилетний старшеклассник второго года. Я тихонько подошла к нему, забыв взять с собой куртку: вышла прямо так, в форме с длинными ботинками, и с шарфом, который всё-таки помещался в сумку. Он же стоял в своём темном пальто, которое никогда не отличалось хорошей теплоотдачей своему носителю... Удивительно, что он ни разу не заболел, ходя зимой в нём. —П-привет, — легонько сказала я, обхватив его руку своей. Сначала он не обратил внимания, но повернувшись ко мне и заметив, что я без куртки, наконец-то заговорил: —Фука, заболеешь ведь. Возьми, — он снял своё пальто и отдал его мне. К моему удивлению, оно было таким тёплым... —А к-как же ты?.. Я ещё ладно, я-я ведь... —Я переживу. Я хотел тебе кое-что предложить сегодня, но, боюсь, из-за того, что в городе всё закрыто, мне тебя даже порадовать нечем... Поэтому подумал, может хоть здесь можно будет поговорить... — говорил он тихо, но уверенно, хотя иногда и прерываясь дабы чётко сформировать свою мысль. —Можно было так сильно не напрягаться ради нашей встречи... Макото. Тогда я впервые назвала его так. Не «лидер», не «ты», не «Макото-сан»... Было так непривычно, но нельзя же вечно было называть того, с кем ты связан узами чего-то большего, чем дружба, так почтительно! —В общем... Сегодня такой хороший день... 22 декабря. И кто-то явно забыл, что у неё сегодня день рождения. Поэтому держи. Он передал мне две небольшие коробочки, одна — тёмно-синяя с синей ленточкой, другая — цвета морской волны с бирюзовой ленточкой. Одна была узкой, но длинной, а другая больше походила на кубик. 22 декабря... Я тогда и забыла из-за всех этих ужасов о своём дне рождении. А он был первым, кто поздравил меня, и единственным, кто подарил хоть что-то. На самом же деле, это далеко не «что-то»... Я тогда буквально искрилась от счастья. Когда была маленькой, всегда хотела, чтобы в моём окружении был тот человек, который будет готов напомнить мне о моём празднике, даже если я сама забыла об этом. Именно тогда я в полной мере осознала, какое счастье пришло в мою жизнь вместе с ним... Ним: моим «лидером», моей опорой. Моим Макото Юки. —Что ещё более удивительно, не только у тебя сегодня день рождения. Вот и хотел тебя сводить куда-нибудь, да некуда... — как-то грустно продолжил он, —И в силу этих непредвиденных обстоятельств, давай отпразднуем твой праздник в общежитии. Заодно подарок внимательнее рассмотришь. Хе, да и по кошельку так сильно не ударит. —О-о-ой! С-спасибо большое, Макото! Я как-то и забы-... П-подожди минутку. Ты сказал «не только у тебя»?.. А у кого?.. — наивно спросила я, причём серьезно не имея ни малейшего представления, о ком идёт речь. Какая же я была глупышка... —Не знаю. Есть какой-то странно выглядящий паренёк, зовут его по-глупому. Очень любим некой Фукой Ямагиши, и очень не дальновиден, ведь считает, что выходить на улицу зимой в одном костюме, даже без шарфа — это хорошая идея. Тогда меня осенило. Он ведь никогда и никому ничего не говорил про себя! «Нет, ну не может же быть, что и у него сегодня праздник?! Это какое-то слишком серьёзное совпадение!» — думала я тогда. Что ж, признаю, ошибалась — вполне всё может. И да, только тогда, спустя почти полгода с начала наших отношений, я поняла, что наша с ним жизнь буквально была соткана из этих милых совпадений. Общие интересы, любимые фильмы и мелодии, не любимые предметы, закрытость ото всех, скованность духа, молчаливость... —П-подожди, Макото! Так ты тоже?.. — тихо спросила я, но он видимо из-за своей скромности или стеснительности решил не отвечать, и лишь пошёл в сторону двери, —Э-эй, Макото! Куда же ты?.. —В-внутрь и обратно «д-домой». И тебе советую. Хотя бы кур-ртку свою заберёшь, а не будешь мёрзнуть в-в моём пальто. Б-буду ждать на выходе, — по нему было видно, что даже стойкости духа недостаточно, чтобы не страдать от холода. Потому, как только он закончил, дверь быстро открылась, и он оказался внутри, оставив меня наедине со странными мыслями и недосказанным поздравлением. —... Как же мне повезло с ним... — тихо сказала я, положив руки на перила крыши, —С днём рождения, Макото-сан.***
Мы были слишком похожи. В этом было наше счастье. И эта мелодия, что сейчас играет у меня в наушниках спустя 5 лет, играла тогда в плеере, который он мне подарил. Как он говорил, он сам лично попросил записать эту мелодию на студии, отдал за неё огромное количество сил, денег и нервов, ведь играл он не один, а с Джунпеем и Акихико, но... Это был просто идеальный подарок. Как и он сам был идеалом для меня. И, потому, зная, что уже столько времени прошло с его «ухода», мне становится грустно на душе, а на лице с милой и детской улыбкой проскакивает слезинка.«Я скучаю, Макото... Очень сильно. До сих пор...»
***
5/3, утро
Просыпаюсь. Мало чего вижу, взор ещё не привык после пробуждения смотреть на реальный мир, а не на какие-то крайне смешные и не очень изображения, созданные сознанием. Вижу натяжной потолок — он весьма хорошо отражает свет, исходящий из единственного малюсенького окошка. Тянусь рукой к тумбочке, беру телефон. Онемевшие после ночи пальцы еле набирают нужный цифровой код пароля. Времени — 7:28, дата — проклятая. Об этом я понимаю из-за уведомления из календаря:«Навести его», — коротко, но со смыслом, который даже спросонья понятен.
Поворачиваюсь на другую сторону кровати. Санады здесь нет. Всё-таки он человек честный: если сказал, что сделает что угодно, лишь бы не смутить меня, то действительно сделает... Мицуру-сан очень повезло с ним... Вот, кстати, и запропастившийся боксёр: сидит в кресле, читает какую-то книгу на английском. Когда ложилась спать, он был ровно в той же позе... Видимо, это часть его тренировки по развитию усидчивости. —Д-доброе утро, — сонно и не особо весело протягиваю я, на что получаю короткое и тоже не особо весёлое: —И тебе не хворать, Ямагиши. Надеюсь, я тебе не помешал ночью. —Нет. Ни капли. Спасибо, что держишь своё слово, — я была действительно благодарна. Спать в одной кровати с человеком, который тебе лишь друг, да и тот намерен в скором сойтись в браке с другой женщиной — это... Мерзко, противно, ужасно, адски смущает и оставляет отпечаток на совести, —Ты хоть на минуту смыкал глаза?.. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя плохо из-за меня. —Всё в порядке. Всё равно не спится уже который день... — вздыхает Акихико, закрывая свою книгу и несильно зевает, —Ладно, давай я завтрак сделаю. —Нет нужды, спасибо. Я где-нибудь в городе поем... Да или сама... —Не надо себя травить, Фука. Он это бы не оценил. Да и в округе особо и поесть негде... Максимум в магазине что-нибудь взять, — Санада открыл холодильник и достал оттуда пару яиц, —Устроит? —Д-да. С-спасибо большое. —Не за что. —... Даже не будешь говорить об их пользе, Аки-семпай? — задаю я весьма странный, но не для него, вопрос. Удивительно, чтобы он, сам Акихико Санада, прозванный среди «Теневых оперативников» мистером Протеином, не рассказал о важности использовать яйца в своём рационе из-за наличия каких-то там витаминов и микроэлементов. —Нет. Надоело уже такое поведение со своей стороны, — заключает мужчина, разбивая яйца о сковородку, —Будет готово минут через 5-6. Приведи себя в порядок перед тем, как идти к нему, хорошо? —Я понимаю и помню, но спасибо за совет, семпай. Сажусь на край кровати. Потягиваюсь... О боги, какое приятное чувство спокойствия в теле. Даже дышится проще! Оборачиваюсь и смотрю в окно. Открыто. Кажется, вот и причина этой свежести. Подхожу к нему и вижу, что на подоконнике собралась целая кучка листьев только-только начавшей цвести сакуры... Очередное напоминание от судьбы, какой сегодня день. —Он кстати любил сакуру, знала? — говорит парень, становясь чуть позади меня, —Хотя, думаю, конечно знала. —... Нет. Не знала. Он никогда почти не говорил о себе... —Вот как? Типичный Макото. Решит любую проблему других людей, пожертвует чем угодно своим ради всех, выслушает каждого, а о себе ни позаботиться, ни рассказать — никогда... Ощущаю тепло руки на своём плече. Странное ощущение, но приятное. —Знай, Фука, он ценил тебя превыше всего. Плохой, конечно, момент говорить об этом, но это правда. Когда группа только-только встала перед выбором, стоит ли брать тебя в SEES, он единственный сказал, что тебе нельзя оставаться в стороне... Ты ведь уже на тот момент была с ним знакома, не так ли? —Да, — тихо говорю я, —Он всегда оказывался там и тогда, когда я попадала в беду с Нацуки... Судьба кажется с самого начала сделала так, чтобы нас свести вместе... И потом также быстро разорвать нас друг от друга... —Может ты уже слышала об этом, но не забывай: жизнь конечна, память недолговечна, а узы — вечны, — голос вдруг резко стал мягче, а тепло руки исчезло, оставив лишь напоминание в лице какого-то холода на коже. После этого я резко обернулась и увидела, что Акихико, которого я рассчитывала тут увидеть, здесь и не было, как и в принципе никого: боксёр стоит на кухне и готовит яичницу, и кажется у него даже в мыслях не было подойти к окну прямо сейчас... Но тогда... Кто это был?.. Кто говорил всё это? Сейчас ответа на эти вопросы у меня нет, поэтому я просто потрясла головой, протёрла глаза, собрала листики сакуры и развеяла их по ветру. Вам ещё кружить и кружить... —Фука, завтрак готов! — донеслось с кухни, и теперь я точно поняла, что этот голос, с которым я говорила, не принадлежал Санаде: даже его пронзительный баритон был еле слышен из-за дуновений ветра и шумов квартиры. —Ага! Уже иду! Быстро заправив кровать и поправив свою прическу и лицо, иду есть. Завтрак не самый сытный, всего лишь яичница, пара кусков хлеба и, что удивительно, какая-то колбаска, но в приготовлении Санады даже эти простые блюда кажутся куда вкуснее и куда более питательнее, чем все мои попытки приготовить хоть что-то! «Боги, я не сдержала обещание... Так и не научилась готовить... Прости меня, Макото», — проносится у меня в голове, пока я складываю руки для молитвы, после чего приступаю к еде. —Съедобно хоть? — спрашивает беловолосый парень, который даже не притронулся к еде, а лишь сидит, скрестив руки и всматриваясь в свою тарелку. —Это... Б-божественно! Будто от шеф-повара! —Хе, не растерял значит талант... А, и да, кстати. Сегодня Кена не будет, он приболел вчера. Так что сходи к нему одна... Не думаю, что будет особо приятно, если я прерву твоё личное время с ним, — голос парня был каким-то нездоровым, а также грустным. Да, я была права — далеко не только я скучаю по Макото. —С-спасибо... Но мне и с ва-... Ой, то есть, с тобой тоже будет в порядке. Не только же мне хочется с ним снова встретиться. —Ты уверена?.. У тебя с ним явно больше причин поговорить... Крайне личных причин, которые я и в жизни не должен слышать... —Нет-нет-нет, что ты, семпай! Д-да, может мне и надо будет уделить этому чуть больше времени, но... Не одна же я по нему скучаю... Он ведь был и твоим товарищем. —... Да. Был. Что ж, тогда я буду ждать на улице. Заодно, может, найду велосипеды. Или ты пешком? —Нет, велотранспорт будет предпочтительнее, хи-хи!.. И ещё раз спасибо за завтрак! — вдогонку уходящему Санаде говорю я, после чего быстро доедаю оставшиеся кусочки хлеба и как пуля устремляюсь в ванную чтобы сделать генеральную уборку себя... Не могу же я прийти к нему в виде заспанной дурочки?.. —Можешь. Я не буду зол, — вновь раздается голос сзади, отчего я роняю расчёску и резко оборачиваюсь назад. Снова никого... —Э-эй... Кто здесь? Не надо меня так пугать, пожалуйста... —Прости, просто я не могу позволить тебе меня увидеть. По крайней мере, сейчас, — вновь доносится из-за спины, и я, честно говоря, ни малейшего представления о том, с кем я говорю... —П-призрак?! И что значит «не могу позволить тебе меня увидеть»? Откуда ты меня знаешь?.. —Хм... Ладно. Когда ты придёшь к нужному месту, я обо всём расскажу. И от себя добавлю, ты прекрасна даже так... Можешь не беспокоится по этому поводу. Он будет рад тебя видеть в любом случае. —Л-ладно?.. Но кто ты?.. — с крайне сильным сомнением спрашиваю я, и при этом не получаю ответа... Неприятное ощущение, но всё-таки надо заканчивать. Заплетаю косу. Надеваю платье. Серенькое и весьма красивое. Юкари-чан умеет разглядеть среди целой кучи всего именно то, что нравится и другим, и тому, кому это носить... Выхожу из ванной, надеваю свои ботинки, вешаю кулон и милые часы на правую руку. Беретка, тонкий шарфик, сумочка, и вот, наконец, на улицу... И понимаю, что не зря беру с собой сумочку: жарко настолько, что шарф и беретку кладу внутрь, дабы не свариться. У двери стоит Акихико в чёрных брюках, серо-коричневой рубашке с красным галстуком и чёрным пиджаком в руках. Как он только в этом не зажарился, словно рыба в печке — не понимаю. Но выглядит весьма элегантно, как и подобает будущему офицеру полиции. —О-ого-о!.. Ничего себе... А Такеба умеет подбирать одежду под стиль клиента, ха-ха-ха! Думаю, Юки бы понравилось, — замечает Акихико, отчего даже роняет свою сигарету. После непродолжительного смеха, Санада ведёт меня к стоянке велосипедов: как правильно заметил и он, и я, будет очень приятно прокатиться и почувствовать прохладный ветерок и вместе с тем сдуть всё сейчас не нужное этим бризом. —Юкари-чан просто гений, когда дело доходит до внешнего образа, это уж точно. Даже Мицуру-сан позавидовала бы такому навыку, хи-хи!.. —Ну, ей приходилось полагаться на выбор стилиста почти 18 лет подряд, поэтому можно её понять. Зато вот сейчас... — последнее предложение было протянуто с чувством приятного удивления. —Сейчас Мицуру-сан выглядит прекрасно. Как не погляжу на её выступления перед публикой, так становится радостно, что теперь будущее Kirijo-Group в надёжных руках. От неё будто сами изящество и сила излучаются... Думаю, для многих удивительно, что она выбрала именно вас в качестве своего будущего мужа. —Хах, это уж точно... Мне даже интересно, как много писем с угрозами мне придётся ежедневно читать, — немного усмехается он, однако тут же умолкает, ведь видит крайне странную картину... Юкари, Джунпей, Кен с Коромару, Айгис и Мицуру. Ровно у той же велостоянки, куда изначально шли только мы двое, разбирают средства передвижения. —А?.. А-а п-подожди-ка, Акихико-семпай! А разве они не говорили, что не смогу-?!. —Честно говоря, я сам в шоке... Э-эй, народ! — кричит он и быстро идёт в сторону группы. Я же бегом иду за ним, ведь впервые за долгое время вижу всех своих друзей в сборе. —Вы только посмотрите кто это тут. Фука Ямагиши и Акихико Санада... А мы уж думали, что не пересечёмся с вами, — Юкари решила первая вставить свои пять копеек в разговор. —Йо, Фука-чан, и здравия, Акихико-семпай, — Джунпей снимает кепку в знак уважения, —А вы неплохо так выглядите оба... Ну же, колитесь, у вас что-то было между вами? —Ступей, харе с ничего спрашивать такие вопросы! — топнув ногой, Юкари берёт Джунпея за воротник и начинает очень сильно трясти. —Хи-хи, они всё ещё ведут себя как дети? — спрашиваю я, не желая сдерживать свою радость встречи с группой, —Видать, Акихико-семпай, вы были не правы: не всегда время меняет людей. И да, привет всем, особенно Кену! Мне сказали, что ты болен... Выздоравливай! —Немного, Фука-сан, и спасибо за слова поддержки. Но это всё пустяки. Мы не можем пропустить такую встречу. Верно ведь, Коро? —Варф! — громко гавкает уже немолодой Коромару, но всё ещё полный сил и энергии. —Он говорит «Да, наша цель куда важнее в данный момент», — говорит Айгис, которую очень сложно узнать... —Подождите, э-это Айгис? — задал вопрос Акихико, —Ого-го... Неплохо тебя так модернизировали... И вправду, Айгис выглядит изумительно: чем дальше по жизни, тем меньше она похожа на робота... Кажется, она теперь выглядит просто как обычная девушка... «Наушников», что были частью её охлаждающей системы, нет и в помине, ступни приобрели человеческую форму, да и одеяние... —Юкари-сан, Мицуру-сан, спасибо за ваши консультации по внешнему виду, — Айгис несильно поклонилась всё ещё дурачящейся Юкари и неузнаваемой, крайне взрослой Мицуру. По моим предположениям, это создано для своего рода маскировки... и видать она очень хороша... —Ладно уже, хватит, Такеба. Иори уже достаточно получил за свои слова, — наконец-то говорит Кириджо, до этого просто с улыбкой смотревшая на своих друзей, вновь воссоединившихся, —Получается, мы все идём к нему, да? —Конечно. Пора навестить Дверца-куна и помолиться за него! — говорит Джунпей, поправляя свой костюм, который, кажется, ни капли не изменился со школы, разве что пиджака ученика Геккукан теперь нет. Все садятся на велосипеды и едут к храму Наганаки... Именно там их ждёт он — лидер SEES, спаситель мира... «Потерпи ещё немного, Фука. Да, будут слёзы, но нужно просто подождать...» — говорю я про себя, концентрируясь наконец на дороге. Пока надо просто отдохнуть и не думать об этом... Просто... Не думать. И пока я собиралась с мыслями, заметила в тени дерева крайне знакомый, но при этом таинственный силуэт в тяжёлом верхнем одеянии... Я не могла вспомнить, кто это, но сама мысль...***
Кладбища. До чего я их не люблю...
Здесь смертельная грусть наваливается сразу переходя арку. Здесь слёзы — это норма. Здесь смерть — обыденность... Здесь память, о которой многие забывают. И это чётко видно по состоянию этих обелисков из чёрного или коричневатого камня: многие уже посерели от старости, где-то они покосились, где-то вовсе упали на землю... А местами просто видны следы вандализма или естественной коррозии. Страшно. Рано или поздно на подобных кладбищах окажутся все, но как же это страшно понимать и осознавать... Он был первым и единственным человеком в моей жизни, который не боялся смерти. Мой милый Макото... За что ты так?.. Его «надгробие» единственное на всём участке ухоженное: будто вчера его и поставили, хотя это не так... Пять мучительно долгих лет прошло с тех пор. Обелиск чист, хорошо отполирован, никаких скосов, повреждений или коррозии не видно... А иероглифы «Юки Макото», написанные сверху вниз золотым цветом, все также хорошо блестят на солнышке... Иногда кажется, что это и правда часть небесного светила в камне, а не отражение света... Рядом с могилой же пусто, из нас здесь никто не был уже 2 года: та же я в последний раз тут была я прямо перед тем, как вновь уехать в Токио на учёбу... О каких-то подарках или внимании Макото мечтать видимо и не мог, и одно лишь время будто уважительно относиться к его судьбе и бережёт память о его непоколебимой вере в жизнь и бесстрашии по отношению к встрече со смертью лицом к лицу. Подойдя к обелиску, лицо каждого превратилось из радостного в грустное: одно дело встреча с живым другом, а другое — с... Тем, кого точно нет. Первыми подошли к нему Юкари и Джунпей. Видно, что им тяжело — для него, эти двое были первыми друзьями здесь, в Иватодае, и они прекрасно помнят все пережитые радости и печали, взлёты и падения... Им настолько горестно, что Джунпей снимает свою кепку, а Юкари сильно склоняет свою голову. Их речь почти не слышно, ведь вся остальная группа стоит на отдалении, чтобы дать каждому своего рода уединение... По возвращению к остальным, я понимаю масштаб трагедии: у Юкари разводы от слёз, а Джунпей же хотя и не проронил и слезинки, тоже стоит с грустной миной, полной сожаления. Сожаления за то, что не помог своему лучшему другу, что не прикрыл его спину когда надо...«Вы делали всё, что было в ваших силах, ребята. Без вас троих, мы бы никогда не пересеклись... Спасибо вам за ваш вклад в его жизнь!.. Спасибо!»
Следующими к нему пошли Мицуру и Акихико. Они не пробыли там так долго, как Такеба и Иори, но смотря на них со стороны, я тоже замечаю, что и им не особо приятно знать, что он ушёл... Им стыдно. Ведь тогда, много лет назад, они возложили огромную ответственность на человека, которого почти не знали. А в итоге, он пожертвовал своей жизнью, чтобы исправить их ошибки... Особенно — ошибки семьи Мицуру-сан.«Но ведь если бы дед Мицуру не совершил этих ошибок, мы бы никогда не встретились бы вместе... Никто из нас... Интересно, как бы повернулись наши судьбы в этом случае?..»
Далее к нему пошли Кен и Коро-чан. Коромару смирно сидел, и вилял хвостом, будто чувствовал не только горе утраты, но и что-то позитивное... Что — одному Коромару и известно. Кен же весьма спокоен: он не очень сильно знал Макото, но всё же скучает по нему, ведь он стал ему не только лидером, но и наставником... В какой-то малой степени заменил ему фигуру отца, который поможет в любой, даже безвыходной ситуации; того, кто дал надежду и скоро ушёл куда-то далеко, давая тоскливое ощущение одиночества, но при этом надежду на дальнейшую жизнь.«Кен... Он было для тебя как отец, я понимаю. И я думаю, он гордится тобой. Гордится как за родного сына... Ты молодец. Большой молодец.»
А вот Айгис... Боги, будь она человеком, она, наверное, испытала бы такое горе... Благодаря Макото, она обрела смысл жизни. Да, теперь ей видна на жизнь с нового угла, что даже в плохом она всегда находит хорошее... Но потерять своего единственного действительно понимающего друга, даже для, казалось бы, робота, было очень больно... Настолько, что она даже решается прикоснуться к обелиску в знак бесконечного уважения. Она сдержала своё слово — она не покинула его. Весь его последний путь в этом мире она прошла вместе с ним. Она доказала, что каждый живой и неживой может найти ответ на вопрос жизни.«Ты больше не робот, Айгис. Ты теперь одна из нас. Не бойся чувствовать сожаление... Ты можешь. Теперь можешь...»
Ну а теперь настала моя очередь... И мне очень не хочется оставаться с ним наедине, когда остальные стоят недалеко... Санада-семпай был прав, лучше бы я пошла одна, ведь я знаю, что будет море слёз, как это обычно и происходит пятого марта каждого года... Одна только мысль о том, что он не вернётся, уже выводит меня из себя, заставляет глаза выделять эти маленькие капельки, схожие на жемчужинки... Он никогда не любил, когда я плакала и рыдала, но боги, я не могу сдержать себя, зная, что его больше нет! —Ребята... Вы можете меня не ждать, честно, — говорю я. Все понимают, о чём идёт речь. —Хорошо. Не торопись, это... Правда не то дело, где нужно спешить... Мы не будем вам двоим мешать. Так ведь, «Теневые оперативники»? — спрашивает Мицуру, и все молча соглашаются: они всё прекрасно знают и понимают, что между нами было и что между нами есть. —С-спасибо... Спасибо большое, ребята! — я низко кланяюсь, после чего группа разворачивается и уходит прочь... Неприятно просить их уйти, но я не могу вот так просто разрыдаться на их глазах. Я — их помощник, боец поддержки, один из немногих. И видеть такой они меня не должны... Какая же я «поддержка», если сама себя не могу ни сдержать, ни поддержать в нормальном состоянии?.. Подхожу к обелиску. Достаю из сумочки небольшую веточку персика с цветочком, что нашла у обочины... Цветочек был на грани гибели, листики начали сохнуть, поэтому я надеялась, что дам ему хорошее последнее пристанище вместе с ним... Складываю руки. Медленно закрываю глаза. Ровно дышу... По крайней мере, стараюсь. К глазам, даже закрытым, подступают слёзы. —Много воды утекло с последней встречи здесь... Да, Макото?.. Два года... Я уже скоро окончу колледж, начну взрослую, полноценную жизнь... Хотя, какая она полноценная без тебя?.. Перед глазами как назло появляются те короткие обрывеи воспоминаний, где мы вместе. Первая встреча, его силуэт во тьме Тартара, когда он спас меня, его скривившееся от вкуса моих первых онигири и бенто лицо, его дельные советы во всём... —Прости меня. Пожалуйста, прости за всё. За всё, что я плохого тебе сделала, за то, что позволяю себе плакать, когда ты это не любишь, за то, что не сдержала обещание научиться готовить... Даже за то, что не смогла тебя сохранить, что забыла тогда... — я открыла глаза, дала свободу слёзам, которые уже не могу держать, —Прости... Пожалуйста, прости. Я не могу жить спокойно, зная, что за мной столько непрощённых вещей... Не могу!.. Прикасаюсь к обелиску. Он холодный, как и подобает камню. Слёзы падают на землю, на ней же покоится эта бедная веточка... Да. Всё плохо. Ровно так, как я и рассчитывала. Море слёз, из-за горя мысли не складываются в слова... —Я-я... Я-я пытаюсь жить... Жить, держа память о тебе в сердце, н-но... Это слишком... Слишком больно, знать, что ты не вернёшься... Больно слышать твой голос на записях... Смотреть на твоё фото дома... Видеть эти подарки, что ты оставил мне в тот день... Как назло, они были сейчас со мной. И колечко, что сверкает на левом безымянном пальце, и плеер, что ждёт своего часа покинуть этот дивный мир и уйти в «рай для машин»... —Т-ты знал меня насквозь... А я, дурёха, не могла зачастую даже... *хнык* П-понять тебя!.. Понять твои мысли, слова, поступки!.. Тут же я почувствовала это эфемерное тепло. Снова эта рука обхватила моё плечо... Так приятно... Но теперь мне кажется, что я уже ощущала это тепло когда-то... Это было очень давно... Даже не помню, когда я впервые почувствовала это блаженство... Но это было так... Элегантно. Красиво. Приятно...«Когда ты придёшь к нужному месту, я обо всём расскажу», — так этот дух говорил?
Выйдя из бурного потока крайне северных мыслей, я быстро отхожу от могилы и резко оборачиваюсь. И вижу того, кого не должна, ведь это... Противоестественно. —Привет, Фука... — раздаётся этот до ужаса знакомый голос, полный сожаления, исходящий от парня в форме школьника и с синими, как морское дно, неопрятными волосами, —Ты не должна ни за что извиняться... Ты делала ровно то, что было в твоих силах. Да и не стоит думать, что я гневаюсь из-за слёз: мне самому грустно и одиноко без тебя. Честно. И если бы я мог, то, думаю, тоже бы пустил слёзы от этого, — он прерывается, на его лице проскакивает слабая горькая улыбка, —Каким бы холодным я впервые тебе не показался, я просто не мог сказать всё сразу... То, что ты покорила меня своей невиновностью, детской улыбкой, этой поддержкой, застенчивостью, умом. И поверь... Ты дождешься. Ты обретёшь то, что желаешь. —Я не могу! Как?!. Как я могу обрести всё это?.. Я ведь предам... Предам всё то, что было между нами!.. Как я могу?!. —... Ты и не предашь никого. Тебе придётся принять прошлое, и то, что оно ушло... Я не буду зол, если ты обретёшь счастье. Нет, вовсе не буду. Наоборот, смогу обрести покой, ведь мой труд не окажется напрасным...—... Нет. Нет... Н-не... М-могу!.. — будто сквозь боль шепчу я себе, —Н-не... Могу!..
—Тебе нужно иногда помогать не только другим, но и самой себе... Нет ничего плохого в том, что-...—Есть. Я вижу своё будущее только с одним человеком... И его больше нет. Нет его... Он... М-мёртв. А я говорю лишь с своей фантазией!.. С тем, чего нет! С тем, что убивает меня!..
Дух передо мной исчезает. Неужели разгневала его?! Мою душу впервые за столько лет заполняет злоба. Злоба на то, чего нет, и что заполнило мою голову до отказа. Но при этом, это «что-то» настолько глубоко в моём сердце, что как только он исчез... Я не в силах не растеряться. Вдруг это действительно был он?!—М-Макото?!. Где ты?.. Не уходи прямо сейчас, нет, пожалуйста!.. П-прости!.. — начинаю я кричать. Думаю, будь бы здесь люди, меня бы посчитали за сумасшедшую... Хотя... По-моему, я уже давно сошла с ума.
Падаю на колени. Вновь поворачиваюсь к обелиску. Прикасаюсь рукой к веточке и понимаю, что она будто ожила: цветочек такой мягкий, запах персика щекочет нос... Кажется, если бы сейчас была ночь, в моих руках находилось бы настоящее искрящиеся теплом и мягким золотым светом сокровище природы. —П-прости... Макото. Я просто не могу отпустить тебя. И, боюсь, никогда не смогу. Даже если в моей жизни появится кто-то другой, с кем мне будет суждено жить до конца дней, я же правда предам тебя!.. — голос успокаивается, глаза постепенно приходят в норму, и, кажется, я хотя бы не надолго, но успокоилась, —Это ведь нечестно, несправедливо... Наступает тишина. Всеобъемлющая; даже ветерок стих, а птицы умолкли, ожидая чего-то важного. Я уверена, что сейчас мне нужно принять решение: жить дальше новой жизнью и предать, или же остаться такой, какая я есть сейчас, но остаться верной своей незавидной участи. —Я... М-Макото. Пожалуйста, помоги мне определиться... Пожалуйста! В последний раз! —Я буду очень рад тебе помочь... Фука... И далеко не в последний раз, — раздается словно гром голос, что звучал не так давно; он сильно изменился, отчего я вновь поворачиваюсь в сторону аллеи и вижу то, что, является последним гвоздём в крышку гроба моей больной психики. Он... ЖИВОЙ. Стоит прямо здесь, передо мной. Повзрослевший, исхудалый, но с той же улыбкой, что была на его лице каждый раз, когда мы были вместе, с потемневшими волосами, своими родными серыми, почти стальными глазами... Но главное — ЖИВОЙ! Он не просвечивает насквозь, как дух или призрак, он — не тень... Это... —М-Макото?!. — рука рефлекторно тянется ко рту, который из-за удивления немного раскрылся, —Н-не может... Э-этого... Б-быть... Н-неужели, п-правда ты?! —Negatio... В жизни иногда есть место и чуду... — словно истинный ловелас замечает он, отчего в мою голову закрадываются сомнения. Он бы точно НЕ сказал такое спустя столько лет! —Нет!.. Нет, я не верю! — начала кричать я, —Я!.. Не!.. Верю! Ты кто угодно, но не Макото Юки! Нет, это невозможно! Ты умер! 5 лет назад, с пятого на шестое марта 2010 года! Ты, как человек, не можешь просто так вернуться из-за гробовой доски! И настоящий Макото не стал бы заигрывать со мной! Никогда! —... Фука... — шепчет Макото, прекрасно понимая состояние юной мадам. —Не смей меня так звать! Для тебя я Ямагиши Фука, никакая не просто «Фука»! — срываюсь я, —Ты всего лишь розыгрыш! Очень плохой и болезненный розыгрыш! Не может это быть правдой! Каждое твоё слово — ложь! Он тихо и болезненно вздыхает. Улыбка сходит с лица... Теперь там то, что я действительно видела именно у Макото — будто каменное, безжизненное лицо, запечатлевшее многолетнюю боль, кошмары, но не желавшее высвободить этот бурный поток негатива в этот прекрасный мир. —Ira. Видать мои надежды оправдались... Ты ни капли не изменилась, Ямагиши. Вновь тишина, крайне болезненная для нас обоих. Мы не должны молчать, не сейчас! Но он слишком хорошо понимает меня: знает, что когда я злюсь, меня не надо тревожить... Возможно, я всё-таки действительно свидетель настоящего «чуда»? —... Я понимаю, что ты не веришь. Я бы и сам не верил, скажу честно. Но... Я могу помочь тебе понять, что правда, а что — нет. —Что? Подробнее, п-пожалуйста! —Pactus. Вспомни, как мы узнавали друг друга. Задавали какие-то вопросы. Если я знаю правильный ответ, то, значит я тот человек, которого ты ищешь... Может, тебе стоит сделать так же? —Х-хм... С-странно слушать советы в такой ситуации, н-но... Хорошо. Начну с... П-простого. Что случилось 22 декабря 1992 года? —... Много чего произошло. Ты родилась, например... Да и я тоже, — легко ответил Макото. Полагаю, это он помнит прекрасно. Тогда встряхну его память чем-то более конкретным: —А что случилось 22 декабря 2009 года?.. —Тск, а можно что-нибудь более конкретное?.. Ведь опять же, много всего тогда было... —Отметь самое важное, по крайней мере, на твой взгляд!.. Пожалуйста! Я-я ведь пытаюсь п-понять... —... Ладно, прости, видимо это было слишком грубо... Хм... — он прикладывает руку к лицу, явно задумывается, —Опять же, много всего, сложно описать только парой слов. —Тогда... Расскажи о том, что произошло после общей вечеринки. —Хе, другое дело. Ну что ж, тогда готовься вспоминать, мой юный навигатор... — с долей уверенности говорит он.***
Перед глазами всплывают воспоминания о том дне. Я слышу голос Макото, который будто ведёт меня сквозь этот день... —Тогда был ужасный день... Было тоскливо, а погода — гнусной: холодно, дул сильный ветер. Людей на улицах было мало, всё из-за синдрома апатии и скорого конца света, а адекватные горожане же в такую погоду не выходили... В окнах соседних зданий почти не горел свет. Да. Погода тогда была действительно холодная: неспроста я тогда на крыше замёрзла... Людей тоже было мало: я за весь день увидела дай боги пару больных прохожих помимо других немногочисленных школьников. —После основной части вечеринки, для которой мы вместе испекли торт, ты сказала мне ждать у себя и поднялась к себе на третий этаж, чтобы что-то сделать... Что именно — я до сих пор не знаю. Кстати говоря, а что за дело это было? —Ну надо же мне было привести себя в порядок после всех обнимашек, залпов конфетти и в принципе вечеринки, — с небольшим смешком говорю я, удивляясь, что всегда чуткий Макото в действительности до сих пор не знает таких вещей. —Вот оно что... Скажу честно, может и прозвучит странно, но ты прекрасна и так... —Кхм-кхм. Что было дальше?.. — понимая, куда идёт разговор, я возвращаюсь к изначальной теме сеанса воспоминаний. —Ох, да. Ну, мне особо нечего рассказать... Ты пришла в своём красивом одеянии, мы общались на разные темы, слушали музыку, что ты нашла в том музыкальном магазине в Паулонии... Потом предложила потанцевать, — чётко отвечает Макото. Да, кажется, это действительно он... —С-с-стоп! Т-танцевать?.. Я-я правда?.. Это не был сон?.. —Хах, да, ты в тот момент уже была очень сонной и уставшей... У меня было сильное желание дать тебе прилечь, но я понимал, что если ты уснёшь, то мне придётся оставить тебя у себя в комнате... —Хм... Вот оно как... А я даже не помню это... Тогда скажи мне, чем всё закончилось? —Tristitia. Ты сквозь сон попросила остаться в моей комнате. И уснула, на этот раз вплоть до самого утра. Мне пришлось спать на полу... Вспоминая ту ночь, хочу отметить, что он был очень холодным, но тревожить тебя я хотел куда меньше, чем спать, — с недовольством вздыхает Макото, после чего замолкает, и продолжает лишь спустя какое-то время...***
—Это был... И правда интересный день. Впервые за столько лет я... Почувствовал себя человеком в полной мере. Утром, конечно, ты была вся красная, как помидор... Но... Какая ты не есть, ты всегда милая. —... С-спасибо... Макото. —Хм?.. «Макото»?.. — спрашивает он, —Неужели ты убедилась? —... Честно говоря... Я всё ещё сомневаюсь. Это не кажется правдой. Будто это всё — сон... Большой, реалистичный сон, в которых ты часто появлялся в последнее время... Но пожалуйста, Макото... Не покидай меня, даже если это сон. Мне без тебя очень тяжело. Нести этот груз в одиночку очень... Страшно. Да. Вновь подступают эти гадкие слёзы. Это уже не грусть. Нет, теперь там есть и что-то хорошее. Макото же стоит на месте, задумавшись о том, что произошло недавно в его жизни «исполином с сознанием». —Не бойся, не покину. Теперь точно нет. Я живу лишь благодаря помощи извне, и я не хочу, чтобы моя жизнь здесь продолжилась впустую... Спасибо тебе, Элизабет... Нечеловеческое спасибо. Лишь благодаря тебе я теперь здесь. —Элизабет?.. Та дама из Бархатной комнаты?.. — спросила я, припоминая данное забавное имя. —Да. Она сделала свой выбор и принесла себя в жертву, чтобы я продолжил жить... Я пытался её уговорить, но она, как и всегда, была непреклонна и непоколебима в своём желании. Чем-то напоминает мне тебя... —... Макото. Ответь мне на ещё один вопрос, чтобы я точно была уверена, — продолжила я, чтобы окончательно поставить точку в своих сомнениях, —Были ли у тебя родственники? —... «Ну же!.. Ответь! Пусть это будет правдой!..» — кричу я про себя. Его лицо из доброго превращается в нейтральное... Он закрывает глаза, засовывает руки в карманы брюк, как всегда делал в сложные моменты, и, собравшись с мыслями, наконец-то произносит: —Acceptatio. Были. И есть. —Были... Неужели?! Неужели ты правда не сон... Не бред моей головы? То, что ты здесь сейчас — это... Наяву?.. —Ха-ха-ха-ха! Ты здоровее некуда, мой юный техник, — подходит ко мне ближе, —И если ты не веришь, можешь ущипнуть меня и себя... Я никогда не пробовал, но, говорят, если больно — то ты не во сне. —... У меня есть более проверенный метод, — забывая обо всём, говорю я, после чего встаю на цыпочки и делаю то, чего ждала так долго... Поцелуй. Чётко в его щёку. Когда я делала в своих снах подобное, мне всегда казалось, что это не поцелуй в щёку, а будто соприкосновение губ с чем-то очень холодным. Здесь же... Я чувствую тепло. То же тепло, что чувствовала утром и пару минут назад, когда его рука касалась моего плеча. Это. Он. Я в этом уверена. Мой «лидер», мой «герой», что вернулся из-за той стороны этого чёрного обелиска. Мой Макото Юки, к которому я взывала столько лет своими слезами, ради которого я продолжала жить, даже зная, что не встречу его больше никогда. Сейчас он здесь — уже не тот синеволосый и иногда холодный, а повзрослевший, настоящий Макото, умеющий любить, ценить всё, что вокруг него, сильный, стойкий... —С возвращением, Макото-сан, — я обнимаю его. Не могу больше держаться... Счастье наконец-то вернулось, и я не могу не радоваться этому. Кажется, мои щёки стали багровыми, но мне всё равно: пока он тут, я могу выглядеть как угодно. Он поймёт... Он поможет. И он уже понял и помог. И не только я сейчас безмерно рада происходящему, ведь он тоже обнимает меня в ответ и целует в макушку... Как неожиданно и приятно чувствовать себя вновь не одинокой...—Я наконец-то дома, Фука... И теперь я с тобой точно до самого конца.