Двойное свидание

В гостиной Джемина было душно, пахло тыквенным пирогом, воском плачущих свечей, глинтвейном и дождём, который они принесли на своих волосах. – …и когда за ними закрылась дверь дешёвого номера, она разделась до костей, – вещал Джемин очередную страшилку, когда у всех остальных запас уже иссяк. – Впав в оцепенение, он мог лишь смотреть, как любовь всей его жизни превращается в чудовище, уже понимая, что никогда не выйдет из этого номера… – Джемин странный, – шепнул Джисон Ренджуну на ухо, обдав горячим, пахнущим гвоздикой и имбирём дыханием, и Ренджун прикрыл губы рукой, чтобы спрятать от Джемина улыбку. Ренджун выпил слишком много и сам не заметил, как оказался в горизонтальном положении, головой на коленях Джисона, на заботливо подложенной подушке. За окном шумел дождь, и когда Ренджун закрывал глаза, ему казалось, что комната чуть покачивается, как корабль на волнах. – …из ночи в ночь ему снилось: он падает за борт корабля, в тёмную морскую пучину, прямо в пасть монстру. Просыпаясь в холодном поту, он сбегал по лестнице и прятался в кровати брата, пока однажды, устав от бесконечного повторения, не взглянул в бездну под собой, и тогда, встретившись с чёрными глазами, он понял, что этим монстром был он сам… – Можно я приду к тебе в кровать, если мне сегодня будет страшно? – спросил Джисон, перебирая пальцами волосы Ренджуна. Закрыв глаза, Ренджун представил, как это было бы здорово – уснуть с Джисоном в обнимку – и кивнул, но потом добавил: – Лучше приходи сразу. И Джисон от радости обнял его за плечи и провёл пальцами по голове, от затылка до лба, посылая мурашки вдоль позвоночника. – …каждый вечер, спускаясь по лестнице, чтобы идти на работу в ночную смену, он встречал человека, которого там на самом деле не было. Он стоял на лестнице, в плаще и чёрной шляпе, и никуда не уходил, словно прореха в ткани реальности… Джемин рассказывал свои страшилки, прислонившись к груди Джено, и рука Джено уже давно лежала у него на плече под футболкой, поглаживая ключицу. Ренджун замечал, как они переглядываются – и как бросают многозначительные взгляды на самого Ренджуна с Джисоном. У него не было сомнений, почему пригласили именно их двоих – и почему это было так похоже на двойное свидание (потому что это оно и было). Джисон обвёл кончиком пальца ухо Ренджуна и несмело погладил шею. Ренджун блаженно улыбнулся, и комната поплыла куда-то по морю ночи… Он проснулся от скрипа кровати и ритмичных стонов за стеной. Не открывая глаз, он продолжал притворяться спящим, чувствуя, как вспотела лежащая на его шее рука Джисона. – Ты ведь не спишь? – через какое-то время шёпотом спросил Джисон. – У тебя подскочил пульс. Мотнув головой, Ренджун уткнулся пылающим лицом в подушку. – Я не могу притворяться, что ничего не слышу, – извиняющимся тоном сказал Джисон. – Это ещё более неловко. Его ладонь чуть дрожала и становилась холодной. Ренджун подумал, что нужно встать и, может быть, пойти на кухню, где, наверное, будет не так слышно, но вместо этого просто накрыл своей рукой руку Джисона. Ему было стыдно и – хорошо. За окном по-прежнему шёл дождь, а за стенкой трахались его лучшие друзья, но это не было противно, как если бы это были чужие люди. Наоборот, его охватило странное, тёплое чувство – близости, лёгкого смущения – и загорающегося возбуждения. Джемин повторял имя Джено, снова и снова, захлёбываясь в стонах и срываясь на крик. Джено рассмеялся и что-то сказал. Последовал звук смачного шлепка. Ренджуну стало тесно в штанах. Более того, он подозревал, что подушкой, на которой он лежит, Джисон уже давно прикрывает стояк. – Как ты думаешь, какова вероятность, что они притворяются? – спросил Джисон. – Нулевая, – уверенно ответил Ренджун. Джисон тихонько вздохнул. Они услышали отчётливые слова Джемина «я не могу больше» и громкий стон, похожий скорее на стон боли, чем удовольствия, но скрип кровати после этого не затих, а только ускорился. – Почему мне стыдно? – спросил Джисон шёпотом, как будто за стенкой их могли услышать. – Уверен, им не стыдно. А тебе? – Немножко, – сказал Ренджун. На самом деле, стыдно ему было от того, что хотелось чего-то такого же, хотелось заняться этим с Джисоном под звуки из-за стенки, только тихо, втайне, прислушиваясь, что происходит в той комнате, чтобы потом, когда всё стихнет, торопливо привести себя в порядок и сделать вид, что не было совсем-совсем ничего, а они сидели в тридцати сантиметрах друг от друга, скромно сведя коленочки, и пили чай (хотя чая нет, только глинтвейн). Как-то слишком погрузившись в свои мысли, Ренджун погладил колено Джисона, и тот рвано вздохнул сквозь зубы. Ренджун закусил губу. Ему тоже становилось трудно дышать ровно. За стенкой Джемин невнятно умолял Джено о чём-то. Трахать сильнее? Позволить кончить? Джено стонал вместе с ним. – Мне всё кажется, что я сейчас должен спросить у тебя что-то вроде: а ты бы хотел как они? Но это так глупо, – смущённо усмехнулся Джисон. Он неуверенно повёл рукой по плечу Ренджуна, потом – по спине, по чувствительному месту между лопаток, и вдруг, склонившись к нему, поцеловал в висок, тепло и щекотно, так что Ренджун зажмурился – и поймал Джисона за шею, не давая отстраниться. Джисон ахнул. Перевернувшись на спину, Ренджун посмотрел в его широкого открытые, блестящие от алкоголя и возбуждения глаза. На лице Джисона играл яркий румянец, и губы были бордового цвета, нервно искусанные и припухшие. Он был так близко, что Ренджун ощущал на губах его горячее дыхание, пахнущее глинтвейном. Держаться стало невозможно, да и незачем (сколько ещё будет продолжаться концерт за стенкой – и когда ещё представится случай сделать что-то, что нельзя?), и Ренджун, приподнявшись, прикоснулся губами к его приоткрытым губам, провёл по ним языком, ощущая терпкий вкус вина, и скользнул внутрь, неглубоко, чтобы не напугать. Джисон тихонько застонал, и это было восхитительно, жарче стонов за стенкой. Обняв Ренджуна, он потянулся ему навстречу, прижимаясь гораздо плотнее и целуя глубже. У Ренджуна закружилась голова, и весь мир сузился до одного сладкого, чуть пугающего ощущения поцелуя. Когда Джисон, тяжело дыша, отстранился, Ренджун приблизил губы к его уху и шепнул: – А ты? Ты бы хотел как они? Джисон издал тихий звук, что-то среднее между плачем и стоном, и снова впился в его губы.