♤♤♤
«И тихо капает из крана
И жизнь растрёпана, как блядь
Выходит как бы из тумана
И видит: тумбочка, кровать
И я пытаюсь приподняться
Хочу в глаза ей поглядеть
Взглянуть в глаза и разрыдаться
И никогда не умереть»
♤♤♤
Быстрой походкой прохожу сквозь летящую на меня стену из ледяного ветра, и острых, как лезвия, снежинок. Густо заснеженные улицы города превратились в ледяное белоснежное одеяло, красивое и яркое. Обманчиво холодное белое солнце отсвечивает и ослепляет. Не знаю точно, сколько я иду. Может, час, может, больше. Теряюсь во времени. Прячу подбородок и раскрасневшийся от холода нос в шерстяной шарф, обмотанный вокруг шеи, смотрю себе под ноги. Так я прячусь от любопытных взглядов, которые, будто иглы, вонзаются в плоть, сдирают куски, обнажая нутро. Кажется каждый раз когда со мной такое происходит я ловлю паничку, а мое сердце бешенно колотится. С каждым разом все больнее и чудовищнее. Невыносимо видеть насмехающиеся лица людей, слышать и ощущать их рядом. Прохожие, как стая голодных гиен, кружат вокруг, хихикают и пугают злобными мордами. Кажется, весь мир видит меня насквозь. Читает, как раскрытую книгу. Ненавижу всех. Не хочу никого видеть. Хочу спрятаться. До дома осталось совсем недолго. Раньше дом был моим укрытием. Спасением. Сейчас все стало по-другому. Но на данный момент мне некуда деться, и приходится успокаивать себя мыслями, что там, дома все по-прежнему. Хорошо и уютно. Дома, наедине с собой, я могу успокоится. По-другому мне нельзя думать. Я все еще иду. Город потихоньку пустеет. Назойливых глаз становится меньше. Вижу свой район вдалеке. Но от этого не становится легче. Почему незнаю. Последние лучи солнца скрываются за белоснежным горизонтом, рисуя на снегу бледно-алые полосы. Становится не по себе. Стремно. Жутко. Не люблю красный. От него мне дурно. Чувство, что кто-то преследует, не оставляет ни на секунду. Ускоряюсь и иду дальше. Ебанная паника никуда не исчезла. Наоборот, меня накрывает ещё сильнее. Все вокруг кажется знакомым, будто я был здесь сотни раз, но, остановившись, понимаю, что я тут впервые.«Где же мой район?
Где мой дом?»
Больное воображение рисует то, чего нет на самом деле. Воспаленный мозг генерирует воспоминания, но они тут же разлетаются на мелкие осколки, оставляя меня ни с чем. Снова пустота. Она везде. Она во мне. Уже поздний вечер, стало еще холоднее. Перед глазами все плывет от усталости. Я до чёртиков замерз. Я смертельно устал. Устал от самого себя. Нижняя челюсть дрожит так, что приходится придерживать рукой. Блять! Какой же я жалкий урод. Ненавижу себя. Кто-то держит меня за рукав и тянет. Маленький мальчик в цветной куртке и ярко-зеленой шапке тараторит и испуганно смотрит на меня. Детский наивный взгляд вызывает умиление. Ему не понять моей боли. Его мама наматывает круги рядом, суетится, зовет на помощь. Вокруг никого. Я не понимаю, что произошло. Она склоняется надо мной, машет руками перед носом. Губы, намазаные розовой помадой, противно шевелятся. Наверное, она что-то спрашивает, я отмалчиваюсь, как идиот. Она вынимает из кармана мобилу и куда-то звонит. Меня жестко накрыло от страха, и я тихо отвечаю:«Женщина, я в порядке. Не нужно никуда звонить».
В голове мелькают жуткие мысли, я не перестаю повторять:«Я туда больше не вернусь, ни за что не вернусь. Будь проклято это место».
Смотрю на ее руку и с ужасом жду, пока она отключит телефон. Надоедливый детский голос неустанно трещит над головой:«Дяденька, вставай, холодно, вставай».
С трудом отрываю занемевшее тело от промерзшей земли и на подкашивающихся ногах удаляюсь прочь. Через пару шагов меня встречает серый обледенелый переулок перед поворотом к дому. Какая-то парочка малолеток зажимается у стены и смеется. Смазливая девчонка строит глазки, извивается, как змея, и показушно лезет пацану в штаны. Тот поначалу мнется, стремается, но потом догоняет, что таких, как она, нужно выебать прямо здесь. Сейчас. Стоя у стены, спустив штаны до коленей. Вытрахать и оставить. Выбросить, как использованую резинку. И забыть. Меня передергивает от увиденного. От этих малолетних прошмандовок, которые встречаются на каждом углу, как только стемнеет. Ведь они ищут в буквальном смысле приключений на жопу. А пацаны попадают в их капканы. Кто же из них жертва? Малолетняя шлюха или безмозглый пацан? Я слишком гружу себя ненужными мыслями. Меня все бесит. Бесит пацан. Бесит девка. Они как охотницы за головами. Работают под прикрытием тьмы. Быстро прохожу, делая вид, что не заметил. Пройдя пару шагов, слышу, как она наигранно стонет. Слышу его причитания и мат, который льется из его рта как помои из ведра. Эти двое точно стоят друг друга. Сплевываю и продолжаю свой путь. Открывается вид на старые панельные постройки, они завораживают и пугают своей громоздкой отреченностью. Карканье ворон разбавляет тишину. Темные окна. Пустые квартиры. Обшарпаные стены. Побитые автомобили, которые покрасили не в тон. На стенах цветное граффити. Непонятные мне каракули. Интересно, что они означают? Кажется, вот-вот древние панельки сомкнутся вокруг. Раздавят меня, и я исчезну. Провалюсь сквозь землю туда, где сыро и морозно. Где-то я уже это видел. Будто кадры из старого фильма мелькают перед глазами яркими болезненными вспышками. Темный двор. Разбитые фонари. Лысые ветки тянутся с деревьев, словно костлявые руки. Нужно бежать прочь. Пустое все. Пустой и я. Меня нет. Ничего нет. Иду дальше. Ночь сменяется рассветом. А может, и закатом. Разницы нет. Все одно и то же. Наконец стою перед дверью в свой подъезд. Слышу возню и голоса. Какая-то женщина открывает ее, держит, пока мужик выносит мешки и сумки. За ней грузчики в рабочей робе тащат огромный, обернутый в простыни диван.«Черт, мне очень нужно домой».
Протискиваюсь через потных, вонючих грузчиков в темном обшарпанном подъезде и наконец нажимаю кнопку лифта. Лампочка мигает и действует на нервы. Стискиваю зубы, нервы пиздец как шалят. Внутри разгорается пожар. Продолжаю тревожно тыкать кнопку ледяным пальцем. Из ниоткуда появляется соседская бабуля и заявляет, что лифт не работает уже неделю.«Надо же, я и не помнил».
Далее смутно слышу ее голос и с трудом разбираю остальные слова. В груди давит, а сердце бешено колотится. Нужно подняться на шестой этаж. Ноги еле шевелятся и тянутся словно резиновые. Неохотно волокут тело вверх по лестнице. На площадках между этажами грязно и накурено, дым заволок все пространство. Пацаны в спортивках с белыми полосками на боках и куртках-пуховиках стоят в лестничном пролете. Матерятся. Смеются. Включают магнитолу еще громче. Один из них натягивает ярко-красную шапку на глаза и начинает танцевать под тошнотворные звуки музыки 80-х которые льются из старых колонок. Загораживает проход. Так и хочется разъебашить придурку кривую обкуреную харю, уложить всех этих долбоебов. Разбить эти разбросаные пустые бутылки дешмансково пиваса об их тупые бошки. Но не хочу марать руки. В другой раз, может, так и сделаю. Но не сейчас. Протискиваюсь между ними, а они, кажись, и вовсе меня не замечают. Крики проклятых грузчиков внизу сильно раздражают. Нервная женщина подливает масла в огонь и своим противным писклявым голосом вопит, чтобы не задели входную дверь после ремонта.«Черт… еще пару этажей, и я дома».
Изматывающее путешествие по ебучим этажам продолжается вечность. Спотыкаюсь о разбитую стеклянную тару. Паршивый сосед-алкаш снова вмазался и уснул возле дверей. Этаж провонял блевотиной и мочой, рвотные позывы тут как тут. Желудок пустой, по-любому проблеваться будет нечем. Это даже хорошо. Иногда даже я умею радоваться мелочам. В ушах заложило, голова начинает кружиться, и все вокруг тоже, как карусель, с которой я неудачно ебнулся в детстве. Чертова карусель, я до сих пор помню ее, и ногу в гипсе после тоже помню. Радость мигом сменилась злостью. Наконец добрался до своего этажа. Тупо смотрю на нарисованную на стене цифру шесть. Сканирую взглядом, чтобы удостовериться, что тут никого нет. Смотрю на дверь: вроде добрался. Ободранный дерматин, из-под которого вылезает пожелтевший поролон, не вызывает улыбку на лице. Чувство тревоги — да.«Какого хуя я стою и не вхожу внутрь?»
Темная прихожая пустой квартиры встречает без особой радости. Вешаю куртку и шарф на торчащий из облупленой стены крючок. Ловлю отражение в заляпаном зеркале. Он снова явился. Он никуда и не исчезал. Он следит за каждым моим движением. Внимательно всматриваюсь в зеркальную гладь. По мозгам стучит глухой голос, как из-под воды. Наглец посмел поинтересоваться или я не забыл принять сегодняшнюю дозу. Хочу вырвать его из зазеркалья и растоптать, как вонючего таракана. Хочу размазать отражение к чертям. Выдавить его глаза из орбит. Вырвать глотку, чтобы он заткнулся навечно. И я делаю это каждый раз. А он появляется снова. Я его убиваю, а он возрождается. Как птица феникс. Но на этот раз я не вижу его лица. Тень. Это все, что осталось. Тень сводит меня с ума. Он сделан из ничего. А «ничего» нельзя убить. Заебал своими вопросами. Изо дня в день он появляется из ниоткуда, задает один и тоже вопрос.«Нет! Нет, черт побери, не принял.
Это дерьмо мне уже не помогает.
Если бы помогало, я б не видел это ебучее отражение, не слышал этот голос».
Я снова сорвался. Глубоко вдыхаю спертый воздух неубраной квартиры. Кожей ощущаю его присутствие. Он как воздух. Везде. Повсюду. Мелкая дрожь по позвоночнику, холодок по спине. До чертиков знакомое состояние. Пытаюсь уловить отражение, хочу взглянуть в лицо, но вижу себя. Опухшая от недосыпа небритая рожа. Мешки под глазами. Глубокие морщины на лбу и в уголках рта.«Это не я. Это он».
Зловещий голос засел в измученном кошмарами подсознании. Разрушенный лекарствами мозг давно превратился в вязкую жижу. Я не способен отличить реальность от галлюцинаций. Я не могу выгнать его из головы. Квартира похожа на засранное, совершенно незнакомое пространство. Все разбросано по полу. Не знаю, с чего начать. Судорожными движениями вожу руками по липкому столу.«Где же этот проклятая аптечка с лекарствами?».
Ебать! Ее нигде нет. Утопаю средь гор квартирного мусора и ищу дальше. Меня кто-то отвлекает и я слышу голоса. Резко оборачиваюсь. Лицо неумолкающего мальчика, и его мама, звонящая по телефону, болезненно преследуют. Закрываю лицо руками и кричу:«Перестань звонить!
Умоляю, не нужно».
Руки онемели, и ноги тоже. Падаю на колени и шепчу себе под нос непонятные фразы. Не могу пошевелится. Они были лишь видением, очередной ебучей иллюзией. Продолжаю искать. Вспоминаю что в аптечке нет моих лекарств. Там валялись прогорклые сердечные капли, валерьянка, а ещё бинты, пластеры и перекись водорода. Все для обработки ран. Но сейчас кровоточат не порезы, а душа. Для этого есть другое лекарство. Никак не получается вспомнить где оно. Наконец я вывалил мусор с ведра прямо на пол. Упаковка с таблетками выглядит грязной и заляпаной, помятой и порванной. Она валяется среди гниющего мусора. Вспоминаю что решил завязать с этим дерьмом и попытаться жить без лекарств. Понял что не получится. Хватаю и выдавливаю сразу несколько таблеток. Кладу на язык и ощущаю знакомую горечь. Успокаивает лишь одно — после горечи наступит сладкая тишина. Запиваю холодным настоявшимся черным чаем. Не знаю, сколько дней пакетик провел в кружке. Он такой же горький. Осталось еще пару таблеток. Это хорошо. Потихоньку отпускает. Сижу на полу на ковре и держу в руках дневник. Сжимаю что есть силы. Зачем? Я что, хочу разорвать его на куски? Тогда как смогу выговориться, рассказать о своих страхах и сомнениях? Часто задаюсь вопросом, почему так сложно быть обычным человеком. Почему приходится скрывать страхи и растворятся в собственной тени? Эти ужасные приступы паники чертовски осложняют жизнь, превращая ее в ад. В эти моменты кажется, что время останавливается. Будто весь мир замирает, чтобы сыграть со мной коварную шутку. Вместо понимания и поддержки я вижу недоумение и разочарование на окружающих меня лицах близких. Они молчат и насмехаются. Отсылают к психологу. Некоторые — к психиатру. Молчание для меня громче любых слов. В определенный момент пришло понимание, что мой внутренний мир сейчас здесь не приветствуют. С тех пор я начал скрывать страхи, облачая себя в маску, которую показываю миру. Все было предельно сложно — постоянно бороться с самим собой, со своими тараканами в голове, выдумывать истории о том, как мне хорошо и как настроение прекрасно, какой весь мир розовый и пушистый. Будто живу в параллельной реальности. Но в таком обществе, какое мы создали, мне пришлось подчиниться нормам и стереотипам. А то сочтут невменяемым и сошлют в психушку. Нет. Туда я больше не вернусь. Моя параллельная реальность рухнула, как карточный домик. Я сорвался и больше не могу держать себя в руках. Все началось снова. Все идет по кругу. Но сейчас я сижу на полу, в одиночестве, обнажаясь перед листом бумаги. Здесь можно быть самим собой, писать о своих ощущениях и боли, которую испытываю. Здесь переживания живут своей жизнью и находят свои выражения, даже если они остаются скрытыми в повседневности. Смотрю в окно и вижу, как снежинки танцуют под ветром. Сейчас, через стекло, они кажутся совсем не острыми, наоборот нежными и мягкими. Возможно, и я не смогу танцевать так же свободно и легко, как они, но здесь, в своем уютном и одиноком мире, я могу быть свободным. Хоть этот мир и временный. Пока действуют лекарства, я в безопасности. Но сегодня я принял двойную или даже тройную дозу. А помогло совсем малость. И пусть эти слова никогда не найдут своего читателя, я продолжу писать их, исправлять, уничтожать и восстанавливать, чтобы открыть дверь своего внутреннего мира, который был заперт на замок. Внутри меня есть целая вселенная, достойная любви и понимания, и я не собираюсь прятаться под маской вечно. Но пока, в ближайшем будущем, все останется без изменений. Эти слова — мое освобождение, а этот дневник — мое укрытие. Эти слезы смоют все плохое — листы впитают боль и ужас. Все останется как прежде. Я точно знаю. В квартире пусто, окна заперты и закрыты плотными темными шторами. Настольная лампа как всегда мигает и отбрасывает грязно-оранжевый свет на все вокруг. Завтра приберусь в квартире, помою полы, выкину мусор. Все будет завтра. Или не будет. Здесь только я и моя тень. Сегодня я хочу уснуть и вдоволь выспаться. Хочу забыться. Отдохнуть от себя. Этих таблеток мне явно не хватит. Отправляю в рот остальные. Этого должно хватать наверняка. Унылый оранжевый свет настольной лампы действует на нервы. Выключаю. Погружаюсь в пустоту. Там, где темно и тихо. А завтра все будет по-другому.