Лето | Что было потом

Здравствуй, лето Лина едет на дачу. На заднем сидении рядом с ней пакет и два рюкзака с главными сокровищами. Она везет книги, наклейки, вырезки про «Звездные войны» и пустые тетради, чтобы писать свои истории. У нее полно идей и энтузиазма, но как-то так получается, что она постоянно переключается с одной идеи на другую. Пишет первые главы и сразу же бросает. А ведь нужно быть сосредоточенной. Как взрослые. И тогда все получится. Взрослые работают каждый день до позднего вечера, поэтому у них все получается. Лине иногда становится жутко от того, сколько у родителей обязанностей. Им нужно оплачивать счета (разные!), считать деньги, экономить, работать на работе, готовить, стирать и убирать дома. Нет, Лина тоже помогает. Она пылесосит, моет пол и посуду, протирает пыль. Папа обещал, что теперь она будет жить на втором этаже. Одна! Раньше там лежал только старый хлам, и с тех пор, как дедушка и бабушка купили дачу, никто его не разбирал. Но папа нанял строителей, чтобы они сделали летнюю кухню и вынесли все ненужное со второго этажа. Мама говорит, что ремонт там теперь даже лучше, чем на первом. Лине не терпится увидеть свою новую комнату. Ее немного укачивает в машине, но она продолжает читать. Раньше родители запрещали ей, даже ругали, но она все равно продолжала читать. Тем более, что от этого книги просто не оторваться! В городе Лена, ее лучшая подруга, дала ей самиздатовский роман «Гарри Поттер и философский камень». Это книга про школу магии Хогвартс и мальчика, который там учится. Вернее, конечно, там учится много детей, но главный герой, Гарри Поттер, до одиннадцати лет даже не знал, что он тоже маг. Лена сказала, что издательство «Росмен» перевело уже две книги о Гарри Поттере, но там просто ужасный перевод. Поэтому лучше читать самиздат с переводом Марии Спивак. Лине, наверное, все равно, какой перевод читать. Главное, читать! Можно и на английском. Но на русском, конечно, быстрее. Она жадно читает, но внезапно машина останавливается, и Лина с трепетом замирает — они на месте. Встреча Когда Лина выходит из машины, Оля тут же подбегает к ней и крепко обнимает. — Круто, что ты наконец-то ты приехала, а то я тут уже пять дней сижу одна! Я как услышала, что машина тут, так сразу такая а-а-а! — тут она замечает Лининых родителей и вежливо говорит, понизив голос: — Здравствуйте. — А я теперь буду жить на втором этаже! — выпаливает Лина. — Пойдем посмотрим. Оля с энтузиазмом кивает, они хватаются за руки и бегут в дом. На ходу Лина обнимает бабушку, от которой пахнет пирожками и куриными котлетами, и продолжает свой путь. Оля обгоняет ее, забегает на второй этаж и удивленно охает. Когда Лина тоже забирается по лестнице, то понимает Олин восторг. В комнате теперь почти так же круто, как в ее квартире в городе! Стены покрашены в светло-голубой, новенькая кровать, на окне стеклопакет, а рядом рабочий стол с ящиками и полками для книг. И балкон! И даже кресло на балконе! — Круто! — они смеются, прыгают, обнимаются. — А кто вещи будет заносить? — кричит мама снизу. Лина закатывает глаза. — Я помогу, — говорит Оля. — Ты привезла наклейки с «Сейлор Мун»? — Да! Разложу вещи и покажу. Лина понимает, что «Сейлор Мун» — это для детей. Если одноклассники узнают, что ей до сих пор такое нравится, то будут смеяться. Но они не знают, потому что она о таком не рассказывает. Однажды по глупости она сказала, что читает «Нарнию», и все начали смеяться. Оправдываться и говорить, что там много интересных идей, не было смысла. Они бы не услышали. Или нашли бы еще повод посмеяться. — А какие ты книги привезла? — с интересом спрашивает Оля. — Всякое из Стругацких, «МИФы» Асприна, «Краткую историю времени» — много чего. Как раз по пути на книжную ярмарку заехали. У меня пятерка по английскому и японскому, так что мне разрешили купить много книг! — По японскому это круто. Ты теперь аниме можешь без перевода смотреть, да? — Ну, не знаю, — смущенно отвечает Лина. Ей кажется, что может. Хотелось бы. Но она не уверена. — Вещи! — снова напоминает мама с первого этажа. Лина и Оля переглядываются — ох уж эти взрослые! — и спускаются вниз. Лето начинается. Телефон «Философский камень» закончился слишком быстро, и Лине ужасно-ужасно-ужасно хочется обсудить его с Леной. Но Лена сейчас не в городе, а тоже на даче. Поэтому Лина общается с Леной посредством пейджера. Да, у Лены есть пейджер! И Лина даже может оставлять ей сообщения, потому что в соседнем дачном сообществе прямо на стене магазина висит таксофон. Старый, обшарпанный, синий, с круглым номеронабирателем. В городах такие уже давно убрали, но на даче все еще есть этот раритет. Звонить с него можно бесплатно, только всегда надо ждать в очереди. Они с Олей иногда сидят и ждут, пока телефон освободится. И если никого за ними нет, то набирают случайные цифры и несут всякий бред. В основном звонят пожилые дамы, которые рассказывают про урожай («Зина, ты не поверишь, какие в этом году огурцы созрели!») или про то, как распустилась молодежь («расселись тут две, ждут, чтобы своим хахалям звонить!») или еще про что. Лина и Оля уже не обижаются и слушают вполуха. На самом деле даже как-то приятно, когда пожилые дамы говорят про хахалей. Лина думает, что никогда никого себе не найдет и никогда у нее не будет никакого хахаля. Как это вообще — искать кого-то? Как это так, когда два человека находят друг друга, влюбляются, проводят время вместе? Разве такое существует? Нет, конечно, существует, но где-то в параллельном мире. В последние дни Лина постоянно звонит Лене и оставляет сообщения про «Гарри Поттера». Она постоянно думает о том, как устроен магический мир, и все ее сообщения посвящены этому. «А они там учат математику или географию? Мне кажется, должны.» «А какой курс магических валют к нашим, интересно?» «А дети магов тоже в начальную ходят, как обычные дети?» «Не знаю, зачем они добавили дракона. Я про Норберта. Мне кажется, можно было бы без него.» «А есть другие школы магии? Должны же быть. Интересно, как выглядела бы школа магии в России?» Сообщения летят одно за другим сначала к оператору, а потом уже к Лене, которая сейчас далеко-далеко, на своей даче и уже, наверное, успела прочитать вторую книгу. А может, и третью. Сказать, что Лина завидует, значит, ничего не сказать. Оля пока не успела прочитать «Гарри Поттера», поэтому ее подобные вопросы, ясное дело, не интересуют. В этот раз никого за ними нет, и поэтому они набирают неизвестный номер и дожидаются ответа, толкаясь у трубки. Несколько гудков спустя они слышат усталый мужской голос: — Алло. Оля пихает трубку Лине, и та серьезно спрашивает: — Алло, это морг? А позовите Васю с третьей полки, он мне ноги для холодца обещал. — Вася спит, — отвечают с другого конца после нескольких секунд молчания. — А Коля? — И Коля спит. — А Петя? — спрашивает Лина, гордясь своей находчивостью. — И Петя спит. Они все спят. — А вы почему не спите? — А я зомби! Лина прыскает и резко кладет трубку на рычаг, потому что мимо проходят мужчины с удочками. Они хотят еще кому-нибудь позвонить, но к ним уже приближается очередная женщина. — Пойдем, — Оля, смеясь, тянет Лину оттуда. — Купим жвачки. Но вместо этого они покупают себе по мороженому в вафельном стаканчике. «Маленький принц» После «Гарри Поттера» совсем ничего не хочется читать, но Лина все же заставляет себя взяться за Рея Брэдбери. Хотя ей этого не очень хочется. Не то что Лина сильно любит Брэдбери (только «Что-то страшное грядет»), но учительница по литературе сказала, что пришел возраст почитать «Вино из одуванчиков». Лина решила ей поверить и даже купила книгу. Хотя два года назад та же учительница посоветовала ей почитать «Маленького принца». Нет ни одной книги в мире, которую бы Лина ненавидела также сильно. Нет, тут дело не в том, что сама книга плохая, а в неоправдавшихся ожиданиях. Лине обещали светлую и добрую книгу, а она получила историю о смерти и одиночестве. А еще после «Туманности Андромеды» она знает, что даже небольшая ошибка в вычислениях курса в звездном пространстве — и ты вечно будешь лететь в никуда. А Маленький принц просто летал от планеты к планете, и если бы он ошибся, то никуда бы он не прилетел. И это страшно. Очень страшно. Но Лина решила дать Брэдбери шанс. В конце концов, впереди целое лето, а до осени еще миллион дней. Тарзанка Над обрывом висит тарзанка. Крепкая ветка на длинной веревке, которая тянется от высокой-высокой ветки дерева почти до самой земли. Лина прикидывает. Кажется, тут метров десять, если не больше. Лучшая тарзанка за всю историю дачи. Она поднимает два больших пальца вверх, и Оля сияет. — А что там внизу? — спрашивает Лина, пытаясь разглядеть, есть ли что-то еще, кроме плотных кустов. — Болото. Но чтоб туда долететь, нужно сильно постараться. Они смеются, а потом Оля учит Лину летать на тарзанке правильно. Сначала нужно забраться на обрыв, подпрыгнуть, держась за веревку, закинуть ноги на ветку, чтобы сесть, и… лететь. Просто лететь. В первый раз Лина издает какие-то странные булькающие восторженные звуки. Солнечные лучи пробиваются сквозь густую крону, она ловит их все. Она улыбается солнцу. Она смеется, потому что знает — это будет лучшее лето! Кирилл Лето — удивительная пора. Уникальная. Свое отдельное время. Свой отдельный мир. Микровселенная. Карманное измерение, которое на самом деле в карман не положишь. Но есть одна вещь, которую Лина просто ненавидит. Летом она не может видеться с Кириллом. Два года назад ее угораздило влюбиться в сына репетиторши по английскому. Лина ходит к ней домой один, а иногда два раза в неделю. И часто видит его в другой комнате. Обычно он сидит за столом и делает уроки. Взъерошивает светлые волосы рукой, морщится, грызет кончик ручки. Иногда они вместе пьют чай. Втроем: Светлана Игоревна, Кирилл и она. Иногда с Линой занимается ее подруга Лена. Кирилл тогда, посмеиваясь, говорит: — Лена и Лина пришли. И она тает. От этого голоса, от этого смеха, от этой улыбки. Но, конечно, показать этого она не может, поэтому хмыкает и закатывает глаза. Но иногда, когда она собирается домой, приходит пятнадцатилетняя Кристина. Высокая, как модель (выше Лины сантиметров на десять), и такая же стройная, как Оля. У Кристины всегда обтягивающая одежда и кофточки с вырезом. Она красит губы и глаза и носит украшения. Лина тоже пару раз пыталась надевать украшения, но кожа тут же начинала чесаться, так что приходилось сразу снимать. С макияжем еще сложнее. Своей косметики у нее нет, а мамина очень дорогая и ее нельзя брать. Раньше Лена часто спрашивала, что такого особенного в Кирилле, а Лина терялась и никогда не могла ответить. В нем столько всего… столько… Он красивый. К тому же, у него в комнате на полках стоят те же книги, что читает Лина. Иногда они обмениваются книгами. Иногда — обсуждают прочитанное. А еще он слушает рок, носит кожаную куртку, а еще у него проколото ухо. Это очень смело. Лина так и не решились проколоть свои уши. Один раз уже почти согласилась, но когда к уху поднесли пистолет, то резко расхотела. Повезло, что тогда родители поняли и даже не отругали ее. Оля всегда слушает, когда Лина рассказывает о Кирилле. Слушает, кивает и улыбается. А говорит Лина часто. И часто показывает единственную совместную фотографию, на которой она, Лена, Кирилл и Светлана Игоревна. Они сидят на диване — Лина с краю, рядом Кирилл, затем Светлана Игоревна и Лена. И он явно сидит ближе к Лине, чем к Светлане Игоревне! Это может значить только одно… Хотя на самом деле это может значить все, что угодно. Но Лина не перестает надеяться, что она ему все-таки нравится. Хотя никаких доказательств у нее не нет. К тому же он старше на полтора года. В их возрасте — это критично. Вот было бы им двадцать и двадцать два, было бы совсем по-другому. Но Лина не понимает, как она вообще доживет до двадцати — это же целых семь лет. Практически бесконечность. Хотя время, конечно, относительно, и чем старше она становится, тем короче все будет ей казаться. Когда ей было пять, то год был 1/5 ее жизни. А сейчас уже 1/13. Пусть это одно и то же время, но субъективно это совсем другое. И каждый год лето будет казаться все короче и короче. Но летом Лина ужасно скучает по Кириллу, так что, может, и не плохо, если лето будет казаться короче. Но сейчас до осени еще так долго — вот и остается говорить про него и смотреть на фотографию. Обычно Лина использует ее вместо книжной закладки. Так она может смотреть на Кирилла часто-часто. Столько, сколько хочет. Но как же ей хочется смотреть на него еще чаще. Не на фотографию, а на него самого. А еще ей ужасно хочется его поцеловать. Так сильно, что губы начинает жечь. Но до осени еще целый миллион дней. Восходы и рассветы, жизнь, полная солнца и звезд. Хотя, это, наверное, и не плохо. Впереди еще так много времени. Карманная вселенная у нее в кармане. Калдиновцы Они сидят на горячих бетонных блоках и читают. Оля — детский детектив про пятерых детей и собаку, а Лина — «Поселок» Булычева. Где-то в январе Лина решила, что выросла из своих любимых книг про Алису Селезневу, потому что все новые истории стали одинаковыми. К тому же Кир Булычев в интервью сказал, что в книгах Алиса не будет взрослеть, потому что никому не интересно читать о том, как она сделала аборт от однокурсника и у нее из-за этого придатки разболелись. Да уж. Обязательно аборт, обязательно больные придатки. Еще он сказал, что Алиса не может стать взрослой, потому что она просто маска. Как Буратино, который остается куклой. Но Лина уверена, Буратино как раз стал настоящим мальчиком. Разве нет? Но иногда Лине кажется, что она тоже маска или деревянная кукла. Она что-то отвечает, что-то делает по шаблону, по стандарту, но если говорить словами Писателя из фильма «Сталкер»: — А чего же хочу я сам? После Булычева Лина решила выйти на тропу серьезной взрослой литературы. Для начала она прочитала всю космическую часть «Туманности Андромеды» Ефремова (земную не осилила), попыталась прочитать «Госпожу Бовари» и внезапно влюбилась в «Сагу о Форсайтах». Правда, только в первый том. Дальше уже начался двадцатый век во всей красе, индустриализация, научно-техническая революция, все дела. Уже не так интересно. Да и Флер ее раздражала с самого начала. И вот сейчас снова Булычев, но со взрослой повестью. Да уж, это отличается от Алисы. Но здесь есть взрослые и почти взрослые женские персонажи, и никто из них не делает абортов, а занимается своим делом. Почему тогда Алиса не может? Вокруг летают зеленые, золотистые и голубые стрекозы, такие яркие, что кажутся специально раскрашенными. Настолько огромные, что немного страшно, если такая махина сядет тебе на голое плечо. Рядом течет усталая протока. Цветущая и плохо пахнущая, но зато своя, горячо любимая. К воде ведет бетонная лестница, и иногда под вечер они моют там ноги. Правда дома все равно приходится перемывать, потому что ноги пахнут тиной и становятся слегка зелеными. А еще там лежат бетонные плиты и блоки, на которых они часто сидят и занимаются всякой фигней: рисуют, читают, пишут истории, которые придумывают на ходу. Оля недавно начала писать рассказ про девочку с астероида, а Лина ревнует, потому что Оля больше любит фэнтези и детективы, а про космос ничего не знает. Вот у Лины целых пять энциклопедий по астрономии, и ей хочется писать про космос, но она боится напортачить. Солнце палит вовсю, но их скрывают длинные ветви бледной ивы. Поначалу сложно сосредоточиться на книге, но постепенно Лина увлекается приключениями выросших на враждебной планете подростков. Да так увлекается, что не замечает, как к протоке — их протоке! — подъезжает какая-то машина, из которой раздается музыка восьмидесятых или около того. — Кто это? — спрашивает Лина. — Не знаю. Новые соседи? Они пытаются разглядеть машину. «Тойота», судя по значку на бампере. Из машины выходит загорелый мужчина в спортивном костюме. Следом за ним с пассажирского сидения — женщина с белыми волосами. Крашенными. Лина не очень хорошо разбирается в окраске волос, потому что красилась только один раз — в рыжий. Ей очень шло. Лучше, чем ее собственный цвет, который некоторые называют мышиным. — А вы здесь что делаете? — кивает мужчина на Лину и Олю. — Читаем, — отвечает Лина. — Это теперь наш участок, — говорит женщина. — Скоро мы здесь все огородим. Лина и Оля испуганно переглядываются. Протока — их любимое место. Нельзя чтобы ее огородили! — А вы здесь дом будете строить? — спрашивает Оля. — Да, — кивает женщина и с нажимом повторяет: — Теперь это наш участок. Видимо, для закрепления результата. Поворачивается к мужу и, демонстративно не замечая Олю с Линой, произносит: — Я же говорила тебе, что не надо было покупать тут. Будут шляться всякие. «Всякие». Обратно Оля и Лина идут поникшие. Как так получилось, что этот участок купили? Лина всегда думала, что он вообще ничей. А оказывается… — А мне видеомагнитофон родители на выходных привезут, — говорит Оля. — Правда? — вяло спрашивает Лина. — Будем «Сейлор Мун» записывать? — Конечно, будем! Лина кивает. Настроение не становится лучше. — Может, и эротику записать ночью, — заговорщически шепчет Оля. — Или реслинг! А вот это уже интереснее. — Пойдем купаться? — спрашивает Оля. — Пойдем, — пожимает плечами Лина. На улице как раз стало еще жарче. — А ты увидела, что у них за машина? — Тойота Калдина. — Калдиновцы, — шипит Оля. — Мы им просто так нашу протоку не отдадим. — Не отдадим, — Лина кивает. А потом они идут купаться на озеро. Река До Оли долетает слух, что вода уже достаточно прогрелась, и они начинают ходить на реку. Бабушки не пускают их одних, потому что река огромная, а течение очень сильное, поэтому Лина и Оля всегда говорят, что идут на дальнее озеро. Берут полотенца, по бутылке воды, срывают немного виктории и бегут через соседнее общество, а потом еще через одно к реке. Река такая широкая, что соседний берег почти не видно. — Я хочу переплыть реку, — говорит Оля, когда они сидят на песке после очередного заплыва и грызут яблоки. По телу ползают поденки, которых они называют просто подонками. Ну, а как еще? Подонки, они и есть подонки. — Я тоже, — вздыхает Лина и запускает огрызок в воду. Тот плюхается о поверхность, подпрыгивает, и течение моментально тащит его за собой. — Ты говорила, что сегодня к Вале идем, да? — Ага! — кивает Оля с энтузиазмом. — Он должен на шестичасовой электричке приехать. — И встречать тоже? — Не-а, — она задумчиво морщит обгоревший нос. — А то подумает, что мы ради него по лесу шлястали. Хотя можно сделать вид, что в магазин на станции ходили… Тогда и накраситься надо. И юбки можно надеть. Круто будет. Накраситься. Юбки. Круто. Будет? Лина кивает и обнимает согнутые ноги, положив подбородок на левое колено. Солнечные блики игриво скачут по водной ряби, такие яркие, что приходится щуриться. По небу плывут ленивые белоснежные облака. Вокруг люди. Взрослые, старые, молодые, дети и, конечно, такие, как она. Неоформившиеся. Что-то среднее между ребенком и подростком. Подростки тоже неоформившиеся, но по-другому. По ним уже видно, что они подростки. Хотя Оля уже давно оформилась. Вернее, осталась такой же, как и была. Почти. Она всегда была стройной, а теперь просто вытянулась. За год у нее выросла небольшая грудь. Такая же, как у Лины. Только Лина не настолько стройная, поэтому не выглядит так хорошо, как Оля. Она стесняется своих плеч и ног. Но не говорить же каждому, что почти все спринтеры именно так и выглядят! Еще у Лины дурацкий прошлогодний сдельный купальник. А Оле купили новый. Красивый, зеленый с золотым. Даже с настоящими чашечками, в которых грудь выглядит, как… ну, как грудь. Оля на год старше, так что неудивительно, что они отличаются. В прошлом году они обе были примерно одинакового телосложения, но Лина на полголовы выше. За год тренировок она набрала массу и рельеф, но выросла лишь на несколько сантиметров. Тренер постоянно говорил, что приходить в спорт надо было не в двенадцать-тринадцать лет, а еще в начальной школе. И тогда бы из Лины вышла настоящая спортсменка. А так — будет ездить на локальные соревнования и, может, когда-нибудь получит звание мастера спорта. Лина знает — не вышла бы из нее спортсменка. В детстве она занималась карате и не смогла даже выступить так, чтобы получить желтый пояс. С плаванием тоже не сложилось. На тренировках все было отлично, но снова беда — соревнования. Она не могла стартовать вовремя, не могла нормально дышать, а после на нее накатывала такая паника, что приходилось пить валерьянку. Сейчас, на тренировках по легкой атлетике, Лина уже бегает по нормативам кандидата в мастера. А как она пробежит, если на стадионе будет толпа, колодки на дорожках и этот сигнальный пистолет? От одной мысли становится не по себе. Оля доедает яблоко и тоже выкидывает огрызок. Кидает она дальше, чем Лина. И зачем, спрашивается, нужен спорт, если даже огрызок нормально не кинуть? — Ну, что? Пойдем собираться? — Оля встает, загородив солнце. Лина замечает ее тонкие длинные ноги. Будто бы это важно. У Лины тоже нормальные ноги. Только для тренировок, а не для пляжа. — Может, еще искупаемся? — улыбается она. — Хммм. Ну, давай. Только недолго. А потом пойдем Валю встречать. Лина поднимается с песка и бежит к воде. Оля бежит за ней. Берег крутой, и быстро начинается глубина. Они ныряют рыбками и, не сговариваясь, плывут вперед, к отмели. Борясь с течением и с водой, которая заливается в глаза, нос и рот. Лина добирается до места, где можно встать, и первой выбегает на мель. Воды в самом неглубоком месте — по щиколотку. — Давай играть в спасателей! — подпрыгивает Оля. — Давай! — подхватывает Лина. — Ты тонешь первая! И Оля убегает с отмели. Сначала воды ей по колено, затем по пояс. Она ныряет и скрывается под водой. А Лина бежит ее спасать. Валя Валя почти всегда одет в рубашку и брюки и выглядит, как настоящий ботан. Лине нравятся ботаны, но, по ее мнению, они делятся на два типа: 1. Привлекательные 2. Те, кого хочется пожалеть. Валя — это второй тип. Оля и Лина как раз возвращаются домой с пляжа, загорелые-перегорелые, уставшие, довольные, как вдруг видят его в огороде около парника. — Валя приехал! — Оля бежит к нему. Она совсем уже забыла, что они вроде как планировали его встретить. Если быть честной, Лина тоже забыла. Валин участок находится на той же аллее через дорогу от Олиного и Лининого, но там нет жилого дома — только баня. Дом Валины родители начали строить еще до того, как Линины дедушка с бабушкой купили тут дачу. Но потом почему-то забросили. Остался только фундамент, летний душ и баня, которую используют как дом. Ну и огород. Поскольку в бане мало места, Валя часто приезжает один. Он весь такой взрослый и серьезный, хотя ему всего пятнадцать. Это как если бы Оля сама управлялась с дачей. Даже представить сложно, хотя Лина всегда считала, что воображение у нее хорошее. Ну, это было бы смешно. Хотя нет, Оле все-таки еще четырнадцать. Валя уже учится в колледже. Так что понятно, почему он кажется таким взрослым. Лина и Оля забегают на заросший травой и крапивой участок и, не доходя до тропинки, пробираются вдоль грядок. На этот раз Валя в старой футболке и потертых джинсовых шортах. — Привет! — говорит Оля громко. — Ты надолго? — Да пока не собираюсь уезжать. Поможете полить тут? — он окидывает взглядом обширный огород. Лина замечает, как Оля хмурит брови. Конечно, им обеим не слишком нравится идея заниматься грядками, но так Валя освободится быстрее. Оля, видимо, думает также, потому что говорит: — А давай. У Вали своя колонка на участке, поэтому втроем они управляются быстро. Быстрее, чем все думали. Оля и Лина поливают грядки из лейки и из ведра, а Валя из шланга. — У нас появились враги, — говорит Оля. — Да ладно? И кто? — Валя явно не верит и обливает ее ноги водой. Оля взвизгивает и показывает ему средний палец. — У протоки дом собираются строить, — поясняет Лина. — Да ладно, — повторяет он, но теперь видно, что он серьезен. — Вот гады. Вскоре все готово, и они идут в баню, которая служит домом, чтобы выпить газировки. Валя всегда покупает газировку, когда приезжает. Тарзания На озере висит тарзанка поменьше, и они с Олей могут прыгать в воду целыми днями. Бесконечными летними днями. Тарзанка крепится к высокой иве, листья которой свешиваются к самой воде. Оля и Лина ходят на озеро утром, пока никого еще нет. Ну, как утром… Лина готова спать хоть до полудня, но Оля просыпается не позже девяти, приходит в гости около десяти и еще полчаса стоит над Линой, пока та медленно выплывает из мира снов. Потом они пьют чай, собираются и бегут на реку или на озеро. Лина, которая каждое утро мечтает спать подольше, от купания окончательно просыпается и радуется, что не провалялась в постели целый день, как хотела до этого. Они могут часами находиться в воде. Ныряют с Лининой маской, которую она сохранила со времен плавания, играют в спасателей, прыгают с тарзанки. Оказалось, что синие от воды губы — это еще самое начало. Потом они становятся зелено-серыми, а под конец белыми. Все тело коченеет и пытается впасть в анабиоз. Лина представляет иногда, как она на самом деле впадает в спячку (не в озере, конечно) и просыпается через несколько веков в новом мире. Или даже через несколько тысяч лет. Вот только сложно понять, что это будет за мир. Чаще всего она представляет себе супернавороченную машинную цивилизацию, людей-киборгов с наномашинами и чипами в мозгах. Она считает, что именно таким будущее и будет. А иногда даже понять не может, что же все-таки будет на самом деле? А кто может? Даже Лем не может. А уж история Азимова про то, что можно предсказать все на тысячу лет вперед, выглядит, как полный бред. Но все равно это что-то супертехническое. Но иногда… иногда ее разум сворачивает с гигантской магистрали автоматизированного мира, покрытого многоэтажными муравейниками, куда-то на узкие лесные тропинки, где течет совсем другая жизнь. Где главенствуют зеленые пасторальные пейзажи и хватает места всем живущим там людям. В том мире так мирно и спокойно, что даже становится страшновато. Там человечество устало от вечной гонки друг с другом и с самим собой. Там воздух свежий и вкусный, как ледяная вода с лимоном и базиликом, которую Линина бабушка делает в самые жаркие дни. Лина прыгает с тарзанки рыбкой и с даже с переворотом, правда, получается не слишком хорошо. Внезапно вспоминает, что пару дней назад они смотрели мультфильм про Тарзана по видеомагнитофону, который привезли Оле. — А знаешь, есть такая страна Танзания? — спросила тогда Лина. — Тарзания? — уточнила Оля. И сейчас, летая на тарзанке, прыгая в воду, выбираясь из воды, чтобы прыгать снова, снова и снова, Лина думает про Тарзанию. — А давай, когда прыгаем в воду, хвататься сначала за ветки ивы? — предлагает она Оле. — Как Тарзан. Та принимает идею с огромным энтузиазмом. И они начинают не просто прыгать в воду с тарзанки, а хвататься за ветки. Вскоре в воде плавает множество узких серебристых листьев, а ладони Лины и Оли в ссадинах и порезах. Но их это не останавливает. Лишь раззадоривает. — Я Тарзан! — звонко кричит Оля, летя над водой. — Из страны Тарзания! Остается только порадоваться, что рядом никого нет. Лина уже почти понимает, как это надо правильно делать. Все дело в первом толчке. Надо взять тарзанку в руки и не просто прыгнуть, а хорошенько разбежаться и оттолкнуться от земли. Тогда и полет выше, и схватиться за ветку можно удобнее. А оттуда снова прыгнуть. Пока правда получалось только съехать по ветке вниз, ободрав руки. Снова, снова и снова. Но Лина знает, что в этот раз у нее все получится. Она берет в руки палку, привязанную к веревке, разбегается, отталкивается… — Я Тарзан! — кричит она, отпускает тарзанку, хватается за ветку — крепко-крепко! — но тут слышит громкий треск и-и-и…они уходит под воду вместе с деревом. Из-за множества веток всплыть сначала невозможно, но Лина отплывает подальше и выныривает, не успев испугаться. А когда оказывается на поверхности, то слышит заливистый Олин смех. Осматривается. Оказалось, что дерево сломалось не полностью. И даже не наполовину. Сломалась только одна большая ветка, которая обычно и мешала самым крутым прыжкам. Оля смеется так громко и заразительно, что Лина и сама начинает хихикать. Они оттаскивают ветку, и Лине очень жаль, что она повредила дерево. Это уж слишком. Больше они не играют в Тарзана. Комары — Ну, как там у вас? — спрашивает Оля. — У меня сорок три. — Пятьдесят семь! — гордо провозглашает Лина. — А у тебя, Валь? Валя закатывает глаза. Он не считает укусы комаров на левой руке и всем своим видом показывает, как это глупо. — Давай теперь на правой руке, — предлагает Лина. И они считают комариные укусы, каждая на правой руке до локтя. Лина знает, что на правой руке будет меньше укусов — почему-то слева ее всегда кусают больше. Считать укусы становится все сложнее из-за надвигающихся сумерек. Они втроем сидят на остывающих бетонных плитах участка, который купили калдиновцы. Пока те приезжают только по выходным и строить еще ничего не начали, поэтому Лина и Оля стараются использовать каждый шанс, чтобы проводить время на любимой протоке. Если не купаются, конечно. Или если не летают на тарзанке. Или если никому не звонят и не сидят у Вали и смотрят телевизор. — Неужели скоро нам сюда будет нельзя? — вздыхает Оля. — Я тут почитал, — говорит Валя. — Они не могут загородить проход к протоке. Свободный вход к водным объектам должен быть открыт всем. — И нам? — Оля склоняет голову. — В том-то и дело, что всем. Поэтому они могут огородить как угодно, но к протоке каждый должен проходить свободно. Лина окидывает взглядом будущий участок. С одной стороны — другие участки, а с другой вода. Калдиновцы могут поставить забор вдоль протоки, оставив проход к лестнице в воду. У берега надо будет срезать длинную траву, крапиву и пару кустиков конопли — тогда даже можно будет ходить! — Спасибо, Валь, — улыбается Лина. Он отводит глаза и бормочет: — Не за что. — Тридцать восемь! — заключает Оля. — А у вас?