l'amour peut encore être

      Франция, девятнадцатый век. Столица балами живёт, а выходцы светского общества собою украшают эти балы. Лалиса к этим вечерам была довольно равнодушна, но посещать ей приходилось. И нынешний приём довольно поражал обилием гостей. Герцоги, графы, виконты, бароны — тут собрались от мала до велика. Неизвестность Лису не пугала, скорее злила, она всё норовила узнать причину появления людей высших чинов.       Ещё какое-то время назад особа с волосами цвета чёрного граната вела беспечно-радостную жизнь в Испании, сейчас же перебралась в Париж. Отец скончался, а средств оставил столько, что даже с теми тратами, осуществляемыми девушкой, те не иссякнут. Однако жизнь такая понемногу опостылела. Порой ей хочется сбежать подальше от всей этой вседневной суеты. И ведь не раз Манобан предлагали уехать: то граф какой-то, чьего имени она уже не вспомнит; то шевалье до помрачения красивый, с усами, характерными французам; то бог ещё кто знает, но всё не то казалось Лисе. Ни один мужчина не мог заставить сердце трепетать, и ни с одним она не смела скрыться от надоевшего ей социума.       Вот только к дамам её безудержно тянуло, их общество всегда ей было по душе, а потому сейчас, сидя в изысканном столь платье на золочёном стуле с орнаментированной спинкой, Лалиса в окружении трёх девушек осматривала зал. Тот полыхал богатством украшений: резные белые колонны, узорчатые золотые стены и мраморно-жемчужный пол. На небольших столах яств столько, что взор не знал, куда стремиться. От всех этих убранств порядком Лису уж тошнило. Смотреть на это каждый день давно вошло в привычку, но отвращения к приевшемуся избегнуть не удастся.       Зал был наполнен звонким смехом, бокалы бились друг о друга, и дорогие сигареты держал в руке каждый второй. Так элегантно пальцами обвив мундштук, Лалиса медленно покуривала и даже не пыталась вникнуть в суть разговора располагающихся рядом дам. Сегодня Манобан особенно безмолвна. Бал должен был уже начаться, но все чего-то ждут.       — И что за вечер нынче? Граф Бертлен, барон Гроссо и даже сеньор Дюбуа, который никогда балы не посещает, — хмурится в непонимании Лалиса.       — А вы не слышали, миледи? — машет веером одна сеньора. — Граф Ришар нынче женится, в честь этого и бал.       — Он наконец-то взял смелость остепениться? — усмехается брюнетка. — Удивительно, ведь жуткий бабник этот Ришар.       — Ах, верно-верно, — прошёлся лепет всех трёх девушек. — Но говорят, будто отец понудил Андрэ к браку. Да и невесту его никто не видел. Надеемся, что сегодня нам будет честь её узреть.       — Вот только жаль её мне, — вздыхает Лиса. — Вся Франция давно уж знает, что с Ришаром не стоит думать о любви. Одна лишь ночь, на большее он не способен.       — Не нам же осуждать её. Подробностей не знаем, стоит только поздравить молодых, — плечами пожимает леди в голубом одеянии.       Присутствующие выпивают, игнорируя закуски, и всё хотят пуститься впляс. На радость им в то же мгновенье входные двери открываются и пропускают внутрь холёного мужчину, лет тридцати, не больше. Он в чёрном выглаженном фраке, улыбка слепит ярче, чем золото в сие роскошном помещении. Манобан кривит губы от вида Ришара — он ей всегда противен был. А под руку с ним входит девушка, лет, может, девятнадцати. Она одета в кружево, и белизна её наряда так выделяется среди других, что, несомненно, все вокруг разглядывают лишь её. Но Лиса смотрит не на платье, а на печальный вид невесты, чья красота пленяет дьявольски.       Она с каким-то страхом поднимает голову, осматривая чужие лица, и взгляд её понурый встречается со взором Лисы. И сердце словно замирает. Глаза с опаловым в них блеском в момент Лалису покорили, что бал вконец ей стал неинтересен. Душою овладело любопытство узнать поближе эту даму.       — Мадемуазель, видели когда-нибудь эту особу? — интересуется всё та же леди в голубом.       — Впервые вижу, — качает головою Манобан. — Но больно уж она красива.       — Поспорить с вами не могу.       Когда Андрэ к гостям отходит, его невеста отдалённо стоит и попивает вино из хрусталя. Для Лисы это преступление — не подойти.       — Жених бестактно вас оставил, — ещё покуривая сигарету, вдруг произносит, заставляя незнакомку вздрогнуть. — Прошу прощения, не хотела напугать.       — Нет, это вы простите, я с самого утра на нервах…       — Лалиса Манобан, — протягивает она руку, а девушка с тревогой пожимает.       — Дженни Ким, невеста Ришара, как вы уже могли понять.       — Вы не отсюда, верно?       — Пришлось покинуть родину по настоянию отца. Сводя концы с концами, он вынудил меня на брак.       — Вот только Ришару какая выгода? — выпаливает Лиса. — Извините, любопытство перекрывает вежливость.       — Поверьте, к таким вопросам я была настроена. Его отец считает, что брак с такой, как я, способен изменить мнение о сыне в обществе.       — О, будьте уверены, мнение о нём уже ничто не изменит, даже такой благородный поступок, как свадьба с вами.       — Я это чувствую, — с прискорбием отвечает Дженни. — Пришлось как-то наслушаться про похождения его.       — Так любите вы графа или нет?       — Любовь здесь не играет роли, я вынуждена выйти за него.       — Вы не способны отказать отцу? — допытывает Манобан.       — Я не способна жить одна. Ни средств, ни дома, лишь незнакомая страна, уехать из которой теперь не представляется возможным…       И тут Лалиса понимает, что вот тот самый человек, с которым хочется сбежать от всей этой прескучной жизни. Деньги не станут никогда проблемой, она способна дать свободу Ким.       — Давайте мы немного отвлечёмся, я постараюсь сделать так, чтобы забыли вы о грусти, — беря бокал из нежных рук невесты и ставя тот на стол, брюнетка тянет ей ладонь. — Вы танцевали раньше?       Но Дженни лишь качает головой, чуть поджимая губы.       — Тогда позвольте мне украсть ваш первый танец.       — Но все танцуют парами с мужчиной…       — Люблю рушить устои, — губы растягиваются в улыбке, и Ким тут же застыла.       Черты лица у Лисы мягкие, её улыбка столь нежна, что ни одной подобной в жизни Дженни не видала. Она без лишнего сомнения протягивает руку той, и они выходят в центр зала.       — Я ведь невежда, совсем не знаю ничего о танцах, — неловко проговаривает Ким.       — Встаньте на ноги мои, под подолом платья всё равно не видно будет.       — А вас это не удручит?       — Нисколько, — вновь улыбается Лалиса, и Дженни почему-то верит ей.       Шатенка в танце забывается, смотря только на Манобан. Её глаза сравнимы с гиацинтом, но даже этот камень не так красив, как данный взор. У Ришара глаза холодные, их васильковый цвет дарит лишь страх, у Лисы же взгляд тёплый, ей хочется доверить даже свою жизнь…       — Мсье, ваша невеста, кажется, обзавелась подругой, — указывает в сторону сеньор Кюри.       — Пусть веселится, мне так наскучило видеть её в печали, вы бы знали.       — У вас же скоро свадьба, какая тут печаль?       — Ох, милый друг мой, она по дому уж скучает. Родные все остались там, она же здесь совсем одна.       — Но ведь как это не отрадно, что женщина ради возлюбленного готова на такие жертвы? — с улыбкой говорит барон Гроссо. — Должно быть, вам от этого очень приятно.       Андрэ чуть мешкается, ибо знает, что никакой любви и быть не может. Ни он, ни Ким не хочет брака, но что могут они против своих родителей? Вот если бы хватило духа хоть у кого-то свадьбу разорвать…       Мужчина этот не эмпат, но всю тоску своей невесты он ощущает и без слов. До чьих-то чувств ему не было дела, с девушками он всегда игрался, но Дженни жаль ему поистине. Да и себя жалеет Ришар. Не может твёрдо сказать «нет» отцу иль матери своей, всё только потакает им. Любовь познать он, без сомнений, хочет, но в браке с Ким уж точно не удастся. Не стерпится, не слюбится, лишь только сердце разобьёт обоим эта мучительная пытка. Их жизнь будет словно в темнице, откуда выхода им не найти. И неужели согласятся прожить до смерти в несчастливом браке, так и не познав всю прелесть истинной любви?       Андрэ в раздумьях весь стоит, а Дженни улыбается впервые за всё то время, что она в Париже. Уж танцевать они закончили, сейчас стоят и курят, попеременно смачивая горло алкоголем. Лиса рассказывает что-то, а Ким смеётся и смеётся, забыв о горечи и скуке.       — У вас ведь, право, получилось отвлечь меня от всех тех мыслей, — с признательностью смотрит на Лалису Дженни.       — Мне очень лестно это слышать, — кивает Манобан. — Но не сочтёте вы за дерзость моё последующее предложение?       — Я слушаю.       — Тут стало слишком скучно, не находите? Я на таких балах бывала сотню раз, если не больше, а всё одно и то же. И вот сейчас нашла того, с кем эти вечера возможно скрасить. Однако вижу в вашем взгляде, что вы со мной из-за того, что не хотите быть в компании Андрэ. Вы не желаете расспросов, вы не хотите поздравлений, вам тошно от того, что скоро неминуемая свадьба. Вы не являетесь открытой книгой, натура ваша не банальна, просто сейчас я ощущаю то, что происходит в вашем сердце.       — Так что вы от меня хотите..?       — Отсюда пять минут пешком до дома моего, давайте мы сбежим отсюда, и я вам обещаю, что вы получите комфорт, спокойствие и тишину, — не так уверенно, но с толикой надежды выговаривает Лиса.       — Вы предлагаете сбежать мне с бала, который посвящён моей же свадьбе? — Ким не скрывает удивления.       — Зачем томиться в клетке, когда есть шанс её покинуть?       Шатенка смотрит не моргая, пытается понять мотивы, но разум Манобан пока закрыт. Они сидят почти у входа, никто на них не смотрит, а значит и ухода не заметят. Андрэ спохватится, начнут искать, но до того ли будет Дженни?       — А к чёрту, я согласна.       Лалиса, этого и ожидая, хватает за руку невесту и пулей покидает зал. На улице ужасный ливень, но даже это не помеха. Они срываются на бег, и так же всё скрепив ладони, проносятся через бульвары. Они смеются и кричат, когда дождь всё разыгрывается, а затем чуть замедляются, и Лиса открывает дверь, Ким пропуская внутрь.       Оказываясь вскоре в роскошной и большой квартире, обе переводят дух и снова смехом заливаются. Манобан осознаёт, что этот вечер лучший за последний год.       — Желаешь чаю? — отбрасывая все формальности, интересуется брюнетка.       — А почему бы нет?       Та либо не заметила, либо не придала значения, либо сама хотела перейти на «ты». Они проходят в зал, садятся на диван, а экономка уж несёт горячий чай.       — Знаешь, ты сумасшедшая, — вдруг произносит Дженни.       — С чего бы это?       — Сначала позвала на танец, хотя это должен делать жених, затем и вовсе сбежать меня сподвигла.       — Заметь, я не настаивала, на всё сама ты согласилась, — коварно улыбается Лалиса.       — И всё же сумасшедшая.       Лиса опирается локтём о спинку мягкого дивана и с нескрываемою нежностью разглядывает Ким. Она красива до безумия и так же до безумия ранима. Известно только богу, что пережить пришлось ей. Манобан хочет её укрыть от всего мира, хочет сбежать с ней; сбежать так далеко, чтобы никто их не нашёл, но есть одна проблема, и имя ей Андрэ. Хотя для Лисы это не проблема, а вот для Дженни… Она боится предложить ей убежать; боится мысли свои вслух сказать.       — Спасибо, что не оставила меня одну, — шатенка опускает голову.       — Я ведь не Ришар, — с усмешкой проговаривает та.       — Что думаешь об этой свадьбе?       — Прихоть, и не более того, причём не ваша с ним. Знаешь… Давай сбежим, — осмеливается вдруг сказать Лалиса.       — Ты точно сумасшедшая. Сбежать при том, что завтра свадьба?       — Завтра? Тогда тем более бежим. Скреплённая оковами нужды, ты счастье так и не найдёшь, прошу, доверься мне…       — Я не могу…       — Ты так и не сказала о чувствах к графу.       — О чём тут говорить, если их нет?       — Так коли нет любви, давай сбежим, — с блеском надежды смотрит Лиса.       — Моя рука обещана ему.       — Да что такое обещание, если дано без твоей воли?       — И тем не менее я поклялась, что завтра на рассвете женою его стану.       — Но клятва эта не от всего сердца… Дженни, — хватает за руку Лалиса, — я скрою тебя от этого мира, со мной ты будешь в безопасности, прошу, решись.       Ким смотрит в воодушевлённые глаза, горящие иллюзией. Иллюзия, никак иначе сказать она не может.       — Я… Ты ведь осознаёшь, что это невозможно?       — Нет невозможного для человека, есть только то, чего он не желает.       Шатенка думает об этом и понимает, что ведь хочет; хочет сбежать от Ришара, из Франции, бежать туда, куда глаза глядят, но только вот… способна ли? Да может и способна, но стоит ли Лалисе доверять? А глаза той настолько чистые, что, безусловно, доверие само рождается у Ким внутри.       Манобан вперёд чуть подаётся, перебирает волосы каштановые, по телу Дженни пробегаются мурашки… Прикрыв глаза, она вдруг сознаёт, что сердце её ранее спокойствия такого не испытывало. Ей хочется остаться с Лисой навсегда, ибо так свято верит дама в белом, что с ней она отыщет счастье. И вот, в раздумья разум погружая, она вдруг ощущает невесомый поцелуй. Бледная, фарфоровая кожа в миг вспыхивает алым пламенем.       — Ты что…       Желая возмутиться, она не успевает досказать, лишь чувствует мягкие губы. Эти уста нельзя с Андрэ в сравненье ставить. И проклиная себя сотню раз, она Лалисе поддаётся, целует с тем же рвением и жаром, не думая больше о чае…       Брюнетка поднимается в момент, тянет невесту за собой, ступая в спальню. Там медленно и осторожно она освобождает Дженни от корсета, ведёт к плечам, и её руки так сладко обжигают кожу Ким. Платье спадает на пол, и Лиса, право, замерла. Великолепные изгибы её чаруют, и она, словно заворожённая, подходит ближе, целует в шею и талии касается.       Она должна спросить, должна узнать, не против ли подобных действий Дженни, но власть над ней сейчас у сердца, а мозг не подаёт сигналов. Лиса подводит девушку к кровати, откидывает на спину и нависает над столь взволнованным созданием.       — Боишься?       — Я никогда… с мужчиной не имела близости, а с женщинами уж тем более…       — Доверишься или сбежишь?       Доверие, доверие, доверие, оно мелькает перед Ким весь вечер, и доверять она желает лишь Лалисе. Как может отказать она, когда та яд, который Дженни капля за каплей испивает, ещё пока не понимая, что яд этот — наркотик, тот самый опиум, отсутствие которого ведёт к остервенению и ломке? Она себя же в искушенье вводит, сама же клятву нарушает, сейчас здесь, на одре любви, умело извиваясь под брюнеткой.       А Манобан в душе ликует, она точно осознаёт, что ни один мужчина не был под стать лишь потому, что только Ким желанна. Лиса целует, ублажает, улавливая звуки, что сладким мёдом слух ласкают. Елейным голосом она всё шепчет, что Ришар не достоин Дженни, что он не тот, с кем та должна быть. А Ким не слушает, всё доверяясь ощущениям, которые дарит Лалиса. Ей слишком хорошо сейчас, и так же хорошо когда-то вряд ли будет.       Вот Лиса уж лежит, обняв юное тело, в плечо целует невесомо, нежно, а Дженни вся в раздумьях. Довольно резко поднимаясь, она ладонью накрывает лоб. Вздыхает шумно, безнадёжно, а Манобан всё с той же верой вновь смотрит на неё.       — Убей меня, прошу, как я должна смотреть в глаза Андрэ после того, что совершила?       — Зачем смотреть в глаза пустые, в которых ни любви, ни ласки? Просто расторгни эту клятву, и мы уйдём, сбежим, уедем. Куда захочешь, милая, я обещаю.       — Ещё немного — будет полночь, а на рассвете свадьба… Не знаю, почему так рано, но время обговорено. Давай забудем то, что было..? Я постараюсь с этим жить, а ты заколоти воспоминания со мной в кусочке сердца. И растопчи этот кусок, прошу, сожги его, да так, чтоб не осталось ни следа…       — О чём ты, Дженни? Ты не слышишь! Мы были вместе этот вечер, я видела тебя счастливой. Но с графом ты такой не будешь, а я могу дать тебе счастье!       — Прости…       Шатенка молча поднимает с пола платье, вновь погрязая в кружевах, почти выходит с виноватым видом, но Лиса вдруг останавливает на мгновенье.       — Ты можешь обмануть меня, Андрэ, да и весь свет, но только не своё же сердце. Я на рассвете буду ждать у лодки, на реке. Если придёшь — я обещаю тебе всё, что только смеешь пожелать.       Ким хочет возразить, но что-то ей не позволяет. Она всё так же молча покидает спальню, затем квартиру и уж вот, сидит и тихо плачет в своей просторной комнате. Душа истерзана сомненьями, Дженни как раненый зверёк, не знающий себе спасенья, всё мечется и мечется…       Никто не знает, как так быстро ночь прошла, но вскоре показался из-за горизонта лучик света. Рассвет, а значит свадьба. Манобан стоит на берегу, лодка колышется на водной глади, а девушка выглядывает что-то в густом-густом тумане. Прошёл уж час, но так же тихо.       И вот, как показалось Лисе, вдали мелькнуло что-то смутно. Точнее кто-то. Ей делают навстречу шаг, и силуэт до боли ей знаком. Она пришла, брака не будет, но отчего-то медлит Ким.       Андрэ искал её, ругал весь свет, а сам в душе был даже счастлив, что той хватило духу сбежать от мук семейной жизни. Лалиса — опиум, шатенка убедилась, но продолжает всё стоять. Щебечут птицы, на улице морозно, но Лисе холодно не от того. Ей холодно от страха, что уже бывшая невеста графа не подойдёт и не обнимет. Она ведь говорила, что неизвестность её злит, но вот сейчас только пугает.       Мгла так же непроглядна, а между ними пара метров. Сердце колотится, что кажется, его во всей округе слышно. И Манобан лишь думает о том, шагнёт ли этот силуэт навстречу иль скроется в густом тумане, не попытав удачу, счастье и судьбу…

mais choisira-t-elle le bonheur?