Одно и то же

Каждый день Поминания Предков проворная Лиса, Лев и два Бессмертных Божества бродят по улицам праздничного Пекина, подслушивая увлекательные легенды про себя. Все четверо надели человеческий облик, что не позволяло распознать в них богов и двух яогуай. Обворожительный юноша, что был одет в строгие брюки и красную рубашку, расстёгнутую на три верхние пуговицы и нарушающую табу дня, а также накинул поверх пальто с украшениями, что звенели при каждом движении, звался Хуа Чэном. У него были волосы цвета вороного крыла, бледное граничащее с бледностью мертвеца лицо с аристократическими чертами и разноцветные глаза. Левый был тёмно-орехового цвета, а правый имел довольно необычный алый цвет. Часто спрашивали, где он покупал такие качественные линзы. Иногда было очень трудно удержаться, чтобы не ответить: "У генетики". Рядом с обворожительно-высокомерной персоной хули-цзиня стоял милой внешности мужчина немного ниже лиса. Одет он был в светлую водолазку, такие же штаны и ветровку. Волосы имел недлинные, а глаза привлекали внимание своим янтарным цветом и необыкновенной теплотой, подобной чашке горячего какао дома, пока за окном бушует метель. Лицо отличалось довольно милыми чертами, но слабым молодого человека назвать нельзя было однозначно. Этого прекрасного мужчину звали Се Лянь. Господин Се являлся суань-ни. У многих складывалось впечатление, что он очень ласковый и добрый молодой человек, который и мухи не обидит. Се Ляня иногда раздражала некая предвзятость по поводу внешности (несколько неприятных инцедентов отпечаталось в его памяти), но он улыбался и думал о том, что эти люди поменяли бы своё мнение, узнав, что он успел сделать за 934 года своего существования. Но это уже совсем другая история. И если парочка, состоящая из хули-цзиня и суань-ни, была гармоничной, словно они родственные души из легенд про двух бессмертных, то пара из двух божеств войны... Скорее походила на двух ненавистных противников, чем на людей, которые 413 лет находятся в браке и почти век удерживают посты богов войны Юго-Запада и Юго-Востока. Ну, или же в их случае: бъёт – значит, любит. Юго-Западный бог с длинными ухожеными волосами и обсидиановыми глазами, которые рисковали однажды увидеть череп с изнанки – это Му Цин. Этот мужчина имел красивую и привлекательную внешность, что подкупала многих, но вот характер его выдерживали два с половиной человека, хотя Му Цин не то что бы жаловался. Как бы часто он ни фыркал и ни закатывал свои прекрасные, выразительно посылающие тебя на все четыре стороны глаза, наступления праздника он очень ждал. А более всего ради тыквенного латте, который в этот день был приготовлен специально для него и как-то по-особенному. Се Лянь и Фэн Синь, конечно, делали вид, что не знают про любовь Му Цина к тыквенному латте. И они оба как бы невзначай пытались преподнести ему совершенный напиток. Кухня понесла значительные потери, но Му Цин выпил все до капли, чувствуя, как теплеет в сердце желудке. Ну и что, что ему попадались здоровые кусочки тыквы? Фэн Синь же был богом Юго-Востока со смуглой кожей и волосами короткими. Он недавно решил состричь их "по-молодёжному" и стал выглядеть только привлекательней. Генерал Наньян надел чёрные штаны и толстовку. Му Цин часто подкалывал его насчёт этой самой "молодёжности", но сам грешил кражей чужих толстовок без возврата владельцу. Фэнь Синю пришлось смириться. Разношёрстная компания продвигалась улицами, где было открыто множество лавочек и гуляли остальные жители Китая. Хуа Чэн крутился вокруг Се Ляня, смеша его, а Фэн Синь и Му Цин устроили перепалку. Снова. — Говорят, что в волосах хранятся воспоминания. Теперь понятно, почему ты такая злопамятная сука! Му Цин закатил глаза и ядовито выплюнул: — А по тебе видно, почему ты забыл, где оставил свои тупые мозги! Ой, я запамятовал: как можно оставить то, чего нет? Се Лянь мигом вывернулся из объятий хули-цзиня, встав между Му Цином и Фэн Синем: — Ребята, скоро начнутся рассказы – вы хотите это пропустить из-за того, что будете играть в идиомы? Хоть выглядел суань-ни весьма дружелюбно, но оба бога понимали, что угроза этой игрой, которая сидит у них в печенках уже, вполне исполнима. Поэтому и Фэн Синь, и Му Цин заткнулись, невзначай переплетая пальцы. Хуа Чэн фыркнул, по-лисьи ухмыляясь: — Гэгэ, ты так мастерски выдрессировал этих псов! Се Лянь несильно ткнул его в бок, взяв под руку с протяжным вздохом: "Сань Ла-а-ан!". Му Цин в долгу не остался и, злорадно ухмыляясь с Фэн Синем на пару, взял монету из кармана и кинул в спину лису, который был занят своим гэгэ. Хуа Чэн запомнил. Время приближалось к полуночи, когда на одной из улочек актёры должны начать разыгрывать сценки, основаные на мифах и легендах. На мгновение замерев, Се Лянь огляделся вокруг. Когда у них образовалась эта традиция? Он сам не знал. Просто в один момент вошло в привычку днём Поминания Предков гулять по тем самым улочкам, которые с каждой эпохой меняются – как и люди, чей век такой короткий. Признаться честно, "вечная" жизнь не такая прекрасная, как многим кажется. В какой-то момент это всё наскучивает и хочется приблизить встречу с Владыкой Царства  Мертвых. Се Лянь не раз задавал себе вопрос: если бы не Сань Лан и Фэн Синь с Му Цином, он бы осмелился совершить то, что сделали его родители? Вместо ответа он предпочитал смотреть на своего мужа и двух друзей, которые прямо сейчас снова спорили. Хуа ластился к нему, напрашиваясь на комплименты, а Фэн Синь поцеловал Му Цина. Се Лянь улыбнулся. Каждый раз одно и то же! Но, утягивая Хуа Чэна в поцелуй, он подумал, что не слишком-то и против.