Эрос, сторге, эрос

      Очередной долбоящер — в самом прямом смысле: чешуйчатый гад с круга Зависти — прорывается через заградительную линию и, не сделав и двух шагов, валится на землю, изрешеченный пулями. Толпа затаптывает его мгновенно, даже не заметив кроваво-мясной слякоти под ногами — неудивительно, взгляды всех в зале прикованы к Физзаролли, порхающему под потолком. Звон его робо-конечностей, оброненные с высоты смешки и хриплые звуки голоса оказывают на зрителей гипнотический эффект — чем дольше длится представление, тем больше трупов падает к подножию сцены. Похотливые уроды.       Блиц сплёвывает и поудобнее перехватывает беретту, прицеливаясь в очередного ублюдка, расталкивающего широкими плечами зрителей в попытках подобраться поближе к сцене. Спустя мгновение его голова разлетается, как спелый арбуз, зажатый между мускулистыми бёдрами какой-нибудь демоницы. Или между стройными ногами Физза, — услужливо подсказывает внутренний голос, скармливающий жадному воображению всё новые и новые образы и картинки. Будто тех, что сейчас парили в нескольких метрах над его головой, уже не хватает. Будто Блицу вообще нужны какие-то сексуальные фантазии, чтобы хотеть Физзаролли до скрипа зубов, кровавой пены на губах и рези в глазах. Чёрт возьми. Словно в ответ на его невысказанные возмущения, Физз наконец пикирует вниз, уцепившись хвостом за балку лишь у самой земли. Блиц честно не хочет смотреть — он здесь не для того, чтобы пялиться, у него есть работа (работа всегда помогает; работа — то, что приводит мысли в порядок; работа — единственная причина, по которой он до сих пор не сошёл с ума; работа, и ещё Луни) — но кто вообще может устоять перед убийственным обаянием Физзаролли?       Так что, Блиц смотрит, в глубине души надеясь, что однажды сможет содрать с подкорки мозга эти бессчётные воспоминания. Мягкий изгиб талии, полные бёдра (будь проклят Маммон с его диетами, он ничего не понимает в блядском искусстве), улыбка, огромные сияющие глаза. Грёбаный Сатана, Блиц обожал его глаза — они были единственным, что напоминало о прошлом Физзаролли.       О том Физзаролли, которого он, Блицо, искалечил своими руками.              Ёбаный трус и неудачник.       Блиц со свистом втягивает душный воздух — «У Оззи», как и всегда, воняет потом, сексом, дорогим парфюмом и дымом. Иногда в ноздри забивается запах нагретого металла — когда перед глазами маячит жизнерадостный Физз, гремящий протезами при каждом движении — и Блиц старается вообще не дышать. Слишком много воспоминаний, и знакомый аромат душит глотку, скользит вниз по пищеводу жирными мясистыми пальцами: попкорн, жареный арахис и химоза. Раньше Физз пах цирком, конечно, но ещё и немного им самим, и Блицо.       Глухое рычание вырывается из глотки, и Блиц, не целясь, сшибает с заграждения какого-то фрика в дорогих шмотках. Лёгкое удовлетворение ползёт мурашками по загривку, как и всегда при убийстве — словно труп уносит с собой в могилу часть той тоски, которая сжимает его рёбра каждый раз, когда Физз смеётся или обвивается ужом вокруг этого… Оззи. Блиц видит его огромный силуэт за сценой — когда Физзаролли закончит номер, то упадёт в его объятия, как и сотни раз до этого. После того, как эти двое объявили о чувствах всему грёбаному аду, их воркование стало окончательно невыносимым — казалось, если Физз хоть на мгновение выпустит своего… парня? папочку? любовника, блять? — из объятий, то просто сдохнет. Может, так оно и будет, кто его знает. Когда они с Физзаролли застряли в той клетке, всё, о чём он мог думать — так это об Асмодее.       Блиц перезаряжает ствол и палит с двух рук по ублюдкам, сцепившимся из-за платка, который Физз уронил со сцены в театральном жесте. Он их не убивает, хотя и очень хочется — просто стреляет по пальцам, отрывая их к херам. Легче не становится. Наверное, Блиц почувствует себя лучше, только если отстрелит все три головы Оззи. Несколько сладких мгновений он живёт в этой чудесной иллюзии, но быстро к ней остывает. Мрачное выражение возвращается в уголки глуб, растворяется в прищуренных глазах и нервно подрагивающем кончике хвоста.       Нет. Блицо никогда так не поступит — и не только потому, что нарываться на драку с Грехом подобно самоубийству. Нет, на это у него дури как раз бы хватило: подставляться под удары и купаться в крови не впервой. Просто он не может забрать у Физза того, кто собрал его по кусочкам из месива, в которое его превратил сам Блиц. Оззи же его любит, и его сторге в тысячу раз сильнее, здоровее и нужнее Физзаролли, чем никчёмный и жалкий Блицов эрос. Глаза печёт, непонятно — от нахлынувшей беспросветной тоски, или от запаха жжённого пороха. Блиц предпочитает думать, что виноват порох — о чувствах можно подумать и в другой раз, желательно, в обнимку с бутылкой. Или под крылышком у Столаса: тот почему-то продолжает терпеть все истерики Блица. Наверняка это ненадолго, но тот пользуется, пока дают. Грубо говоря, по этой же причине он и зависает иногда в этом паршивом клубе, играя роль ручного телохранителя, ищейки с пистолетом — это даёт возможность безнаказанно пялиться на Физзаролли, выделывающего в воздухе невообразимые пируэты.       А ведь когда-то он мог смотреть на него, ни от кого не скрываясь.              Пуля раскраивает висок какой-то ярой фанатке — она задирает майку, да так и умирает с оголённой грудью, заваливаясь ею на качка в переднем ряду. На мгновение его глупая морда растягивается в улыбке, но стоит парню заметить дыру в башке цыпочки, как он с паническим визгом срывается в сторону выхода. Блиц глупо хихикает, жалея, что здесь нет Милли — ей нравятся такие сцены. В плане ебанутого юмора они с ней точно сошлись. Был бы ещё и Мокс не таким тихоней…       — Она ведь не сделала ничего дурного, — раздаётся за спиной вкрадчивый голос. — А ты её подстрелил.       Блиц оборачивается не сразу. Все три лица Асмодея задумчиво разглядывают его обезображенную ожогами морду — и ни один из блядских прищуров не кажется Блицо благожелательным. Между ними с Грехом чувствуется напряжение, которое не сгладить временем и не сточить совместными усилиями — Блиц догадывается, что Асмодей всё понимает. Он ведь властелин похоти, в самом деле, должен чувствовать такие вещи за километр. И всё-таки не препятствует их с Физзом общению. Настолько понимающий и заботливый партнёр, или просто знает, что Физзаролли никогда и ни за что не посмотрит на такого, как Блиц? Оба варианта выбешивают до алой пелены перед глазами и трясущихся рук, но Блицо лишь заносчиво скалится во весь свой клыкастый рот.       Он вытягивает пальцы, сложенные пистолетом, прямо перед лицом Асмодея. Тот молча наблюдает.       — Бам! — шепчет Блицо.

      ***

      Больше он в клубе не появляется.