На рассвете мы возродимся

Брат ушел несколько минут назад, а присутствие его все еще ощущалось кожей. Брат. Такое простое слово, вот только оно не вызывало у нее тех трепетных чувств, что возникали при мысли об Элиасе. Добром, заботливом Элиасе, который оказался намного мудрее, чем о нем думали окружающие. А каким был Эртур? Он был таким, каким его опишут книги истории, или же это очередная ложь, придуманная двуличными мейстерами, чтобы возвеличить одних и оклеветать других? Эшара прикрыла глаза, подставляя лицо прохладному ночному ветру, приносящему запах моря. В Дорне таких ветров не бывает. Там ветра сухие и горячие, из-за чего кожа постоянно высыхает, и ее приходится протирать особыми маслами. Она прибыла в Королевскую Гавань около полудня, а волнение до сих пор не покидало ее, и девушка повторяла про себя ставшую уже привычной за годы мантру, приносящую ей успокоение. — Я Эшара Дейн. Рожденная в Звездопаде. Я та, кого призвали пески. Дома эти слова с годами приходилось повторять все реже, но здесь, в далеком Красном Замке, ею вновь овладело смятение. Раньше неизбежное будущее виделось далеким, как мираж в пустыне. Неспешная жизнь в Звездопаде, его умиротворяющая тишь дарили ее душе покой и обманчивое ощущение защищенности. Она могла бы прожить в этом замке, окруженном благоухающими деревьями и кустами всю жизнь, приняв насмешку судьбы и научившись с ней жить. Лишь бы только боги, сотворившие ее, не вспоминали больше о ней. Но боги, играющие в свою собственную кайвассу, ни о ком не забывают. Эшара всмотрелась вдаль, туда, где терялся горизонт, вспоминая. Прошлое на то и прошлое, чтобы быть похороненным. Но глуп тот, кто его забывает. Семь лет назад. Лицо было в огне. Сухо, боги, как же сухо во рту! Горячий ветер, дувший в лицо, не приносил облегчения, скорее наоборот, лишал ее тело остатков влаги. Во рту, в ушах, в ноздрях — повсюду был песок. Она с трудом открыла глаза, щурясь от яркого солнца. Ей потребовалось время, чтобы привыкнуть к свету. Она осторожно приподнялась на локтях и огляделась. Она… в пустыне?! Вокруг, куда не глянь, бесконечное желто-золотое море с длинными цепями барханов. Мир потерял все цвета, кроме желто-коричневого и ярко-голубого. Как она здесь оказалась? Вопросов было миллион, но ответов — ни одного. Как же хочется пить! Стоп! Собраться, нужно собраться. Необходимо было для начала вспомнить, как она сюда попала. Она напрягла память, и в ужасе застыла. А кто, собственно, она такая?.. Сухой, безжалостный ветер гнал пески, заметая ее следы. А она все продолжала идти, все дальше и дальше. Не имея ни малейшего понятия, куда держит путь. Просто она где-то слышала, что нужно идти по хребту барханов и ни в коем случае не стоять на месте. Иначе пустыня рано или поздно сожрет тебя. Но скорее рано, чем поздно. Ей было неизвестно, являются ли данные пески зыбучими, но проверять ей совсем не хотелось. Больше всего она боялась увязнуть в них, не имея возможности даже позвать на помощь. Каково это проснуться однажды посреди пустыни и не помнить ничего, даже собственного имени? Ей было страшно, очень страшно. Вместо памяти кто-то оставил ей чистый лист. Вместо помощи ее поместили в проклятую пустыню. Люди говорят (хотя откуда она знает, что говорят люди?), что пустыня мертва. Но это было не так. Пустыня жила. Просто чтобы понять это, нужно однажды оказаться в ней. Пустыня перемещалась, дышала, поглощала… Стоило упасть вниз по склону бархана, и ты уже не сможешь подняться без посторонней помощи — пустыня поглотит тебя в своем чреве. А еще пустыня говорит. Ей казалось, что она слышит шепот пустыни в завывании ветра, в собственных шагах. Казалось призраки сгинувших здесь людей следят за ней своими пустыми глазницами, взывают к ней, предупреждают, дают советы… а может, завлекают к себе, стремясь пополнить свои ряды. Сколько она уже шла? Час, два, день? Ей хватило ума додуматься обвязать свое лицо и голову шалью, чтобы удержать хотя бы немного влаги в теле, а заодно не дать палящему солнцу убить ее раньше обезвоживания. И все равно тело горело, стопы наверняка покрылись мозолями. Песок… проклятый песок был повсюду: в волосах, в одежде, на коже, во рту и ноздрях, и даже в горящих глазах. Ей казалось, что еще немного и она умрет. Ноги уже не слушались. Боги, дайте ей сил продержаться еще немного. Помогите, кто-нибудь! Помогите… Она не хочет умирать вот так, посреди песков, в одиночестве! Какой страшный грех она совершила, что боги прокляли ее на такую страшную смерть? Но если так, в чем смысл такого наказания, если она даже не может покаяться? Она поднялась по склону, еле передвигая ногами. И вдруг — о, боги! — она увидела внизу деревья! И людей! Там был оазис! Только бы это не оказался очередной мираж, каких было уже три! — Помогите, — прохрипела она, делая неверный шаг вперед. — Помогите, прошу… То ли ноги подвели свою хозяйку, то ли пустыня не желала ее отпускать, но она вдруг споткнулась и полетела вниз по склону. Последнее, что она видела, это стремительно вращающийся мир и размытое желто-голубое пятно. — Открой глаза, дочь Звезды… — Открой глаза и узри… — Ты избрана для… — Дом звезды нуждается в тебе… Она вновь открывает глаза и оглядывается. В теле ощущается небывалая легкость, будто не оно было налито свинцовой тяжестью совсем недавно. Она поднимается на ноги и пораженно смотрит по сторонам. Она все еще в пустыне. Только эта пустыня больше не настроена враждебно, она кружится вокруг нее, пески танцуют в воздухе, но не причиняют ей вреда. Она окружена этим песчаным покрывалом. Со всех сторон к ней обращаются голоса, привлекая ее внимание. Они велят ей слушать, смотреть и не отвлекаться. И она смотрит. Пески танцуют, складываясь в изящные кружевные узоры, а узоры создают картинки. И она, как завороженная, смотрит историю, что ей показывают. Вот небо с миллионами звезд. Вот одна из них падает к земле, а следом за ней бежит человек. И когда он ее настигает, упавшая звезда у его ног начинает расти. Она прорастает, словно деревце — но, нет! Она вырастает в красивую девушку и, когда человек заключает ее в свои властные объятия, она дарит ему поцелуй и протягивает меч. Затем мужчина и женщина сливаются воедино. Картина меняется. Вот девушка превращается в старуху, потом в мужчину, ребенка и, наконец в юную девушку. — Дочь Звезды родится вновь… — Не дай мечу сломаться… — И звезде угаснуть… Шепот становится все тише и тише, пока окончательно не смолкает. Она вынырнула из видения с резким вздохом и несколько минут бездумно смотрела в каменный потолок над головой, терпеливо ожидая, когда мир прекратит вращаться. Как тихо… Ей было страшно осматриваться. В голове стояла звонкая пустота и отсутствие связных мыслей. Ей казалось, что она видела вязкий, мутный сон. Пробуждаясь после таких снов, ты никогда не жалеешь об их окончании, и лишь липкий осадок продолжает преследовать тебя еще полдня. Но как бы ей не хотелось в это поверить, она интуитивно ощущала, что это не было сновидением. Потому что она до сих пор не могла вспомнить хоть что-то из своего прошлого. Слева скрипнула дверь, и в комнату вошла высокая, худая женщина лет сорока с подносом в руках. При виде пробудившийся девушки, женщина радостно запричитала на незнакомом языке. Это точно был чуждый ей язык, но она его понимала! Более того, чем больше женщина говорила, тем более понятной становилась ее речь. Она прислушалась: женщина спрашивала, как её зовут и как она оказалась в пустыне. Из какого она дома и сколько ей лет. Последний вопрос внезапно нашёл отклик в её разуме. — Мне семнадцать, — проскрипела она, поражаясь, одновременно тому, что так легко говорит на чужом языке, и тому, откуда знает свой возраст. Женщина странно на нее поглядела. — Ты не простолюдинка, слишком ухоженный и холеный у тебя вид, — задумчиво сделала вывод женщина. — Из какого ты дома? "Из какого дома"? Да что это вообще значит?! Ей оставалось только беспомощно покачать головой. Женщина, наконец, оставила её в покое, поняв, что ситуация намного серьёзнее. Оставшись одна, она горько заплакала. Кто же она такая?.. Из старенького зеркала, обнаруженного в комнате, на нее взирала незнакомка. Теперь было ясно, отчего хозяйка лачуги так удивилась — она выглядела куда моложе семнадцати лет. Красивая, подобно нераспустившемуся бутону, девочка не старше одиннадцати-двенадцати лет. С темно-каштановыми, почти черными волосами и фиолетовыми глазами. Разве бывают глаза такого необычного оттенка? Но девушка была совершенно ей не знакома. Быть может, спасшая ее женщина прольет свет на правду? Женщину звали Сиера. У неё был муж и двое маленьких детей. Это были хорошие люди, которые выхаживали её, как могли. Не давили, не торопили, только смотрели с жалостью. А она вскоре начала что-то вспоминать. Если, конечно, эти сны можно было назвать воспоминанием. Они были неточными, размытыми, как поверхность воды, прошедшая рябью, или стекло, покрытое инеем. Но они были единственным, за что она могла ухватиться. Попроси её кто рассказать их, она бы не смогла связать и пары вразумительных предложений. Да что там! Она даже имени своего не вспомнила. Но она помнила мир. Непохожий на этот. Там было много зелени, много, очень много людей, и мало песка. В нем у неё были близкие люди, их лица были размытыми, но она помнила, что любила их. Иногда в её снах вспыхивали картинки из её прошлого, какие-то ничего не значащие фразы, только она не успевала за них ухватиться. Но одна картинка вспыхивала чаще остальных и была ярче. Она отчетливо видела серую рябь озера и сизые облака, предвещавшие дождь, слышала громкий оклик, только не могла разобрать слов. А потом был шаг в пустоту и недолгий полет. Невесомость и долгожданное облегчение. Правда, следом за этим у неё перехватывало дыхание, как при погружении в воду, и она неизменно пробуждалась в холодном поту. Это было странное ощущение, но ей было не жаль той, потерянной жизни. Напротив, она чувствовала нутром, что там она была несчастна. В той, другой жизни все было окутано мраком безнадежности и обреченности, безотчетной тоски… и желания поскорее освободиться. Но потом случилось нечто ещё более странное и не поддающееся никакому объяснению. Она всегда прислушивалась к разговорам хозяев за столом в надежде уловить хотя бы крохи информации. Сиера и ее муж почти всегда обсуждали насущные проблемы, вроде скота или молока. Но однажды они произнесли слово «Мартелл», и она зацепилась за эту фамилию. Они говорили о Семи Королевствах и Дорне, о Драконьем Камне и принцессе, живущей там. И все это было ей знакомо! Она знала обо всем этом! О домах Вестероса и Рейгаре Таргариене, и… о драконах. Откуда? Было ли это ее прошлое? Или будущее? Или она прочитала об этом из летописей? — Принцесса Элия жива? — неуверенно спросила она, и ответом ей было четыре пары изумленных глаз. — С чего же ей умирать? — пробормотал мужчина, во все глаза глядя на нее. Тогда-то она и прозрела. Все, что происходило с ней с момента пробуждения в пустыне, все видения и сны, все это не было бредом. Некто или нечто отняло у нее память о самой себе, даровав знание, недоступное другим — знание грядущего. Прошло около двух недель, прежде чем ее нашли. Оказывается, ее искали. Не ее, а девушку, чье место она заняла. К тому времени, она окончательно убедилась, что не принадлежит этому месту, хоть и знает о нем многое. Но есть неуловимые признаки, по которым ты всегда можешь обнаружить чужеродность — свою или чужую. Явившиеся за ней мужчины возносили молитвы богам и задавали слишком много вопросов. Зато и ответы давать не скупились. Каково же было ее изумление, когда выяснилось, что ее имя Эшара Дейн. Та самая сестра знаменитого Эртура Дейна?! Следом за изумлением пришло осознание, а за ним тошнотворный страх. Судьба девушки по имени Эшара Дейн была ей слишком хорошо известна. Пески вложили это знание в ее разум вместе со всем остальным. Новоиспеченная семья, состоявшая из двух братьев и младшей сестры, отнеслись к ее состоянию со всей возможной чуткостью, списав странности в ее поведении на потерю памяти. Эртур Дейн уехал, толком и не пообщавшись с ней. Зато оставались Элиас и Аллирия. И она была им благодарна за бесконечное терпение и заботу, за молчаливую поддержку. Старший брат, он же глава их дома, не терял надежды на излечение сестры и, прислушиваясь к советам мейстеров, ограждал ее от любых волнений. А еще было решено держать случившееся с ней в строжайшей тайне, дабы злые языки на растрезвонили на весь Дорн, что сестра лорда Дейна лишилась рассудка. А ведь именно так решили бы люди, прознав, что леди Эшара не узнает собственную семью. Сама она благоразумно решила не травмировать Дейнов еще больше, огорошив их правдой. Если судьба или боги, или пески привели ее в это место, тому была причина. И она собиралась понять, какая. Она перерыла всю библиотеку, но так и не нашла ответов на мучавшие ее вопросы. Пока однажды смерть не постучалась в дом Дейнов. Септа Кирра, пожилая старушка, что, судя по всему, воспитывала сестер Дейн с детства, слегла с болезнью, и мейстеры лишь трагично качали головами, говоря, что время женщины пришло. Но перед смертью умирающая пожелала говорить с ней наедине. — Я знаю, что ты не Эшара, — прохрипела септа, с тяжело вздымающейся грудью. Разоблаченная, она инстинктивно хотела возразить, но женщина властным движением прервала ее. — Не спорь. Я знаю побольше твоего, так что слушай меня внимательно. Род Дейнов древнее таких домов, как Старки или Мартеллы. Знаешь, почему? — Тусклые глаза женщины воззрились на нее. — В семье Дейнов издавна раз в несколько поколений рождаются они — дочери Звезды. Мне не ведомо, откуда ты пришла, и кем ты была, но помни, ты — Дейн. В тебе текла кровь Дейнов и оттого, когда Пески призвали тебя, твоя душа сумела пройти сквозь года, возможно, даже века и пространство, чтобы явиться на их зов. Женщина закашлялась и умолкла ненадолго. — Эшары больше нет, она умерла в той пустыне. Отныне ты — Эшара. Придет время, и ты поймешь, для чего к тебе воззвали Пески, но до тех пор храни свою тайну. Храни тайну. В тот день септы Кирры не стало, однако предсмертные слова женщины сумели вернуть покой в потерянную душу. С того момента для нее началась новая жизнь. Она заново училась жить. Под чужой личиной, под чужим именем — она училась быть Эшарой Дейн. Она научилась ловко обманывать родных, притворяясь, будто память к ней возвращается. Она дурачила знакомых и слуг. И только менять свой характер в угоду той, кого больше не было среди живых, она не собиралась. Семейству Дейн пришлось принять новую Эшару, более сдержанную и уравновешенную, менее буйную и капризную. Мейстеры, сами того не ведая, стали ее союзниками, объясняя, что пережитое потрясение навсегда изменило ее нрав. Она стала Эшарой Дейн. Пусть она не была ею с рождения, но такова была высшая воля — создать новую Эшару Дейн. И она ею стала. И наступил миг, когда ей начало казаться, что Пески были благосклонны к ней, ведь если не помнишь прошлого, то и сожалеть не о чем. Оставалось только придумать способ выжить самой и защитить семью в предстоящей войне. Ведь для этого ее призвали Пески, не так ли? Эшара вынырнула из воспоминаний. Почему ее вдруг потянуло в прошлое? Хотя, нет ничего удивительного: человеку свойственно возвращаться мыслями к истокам своего пути, когда течение его жизни становится слишком бурным. Последние семь лет она жила подобно одному из тех пионов, которые, по слухам, так любила их мать — мирно и безмятежно, позволяя лелеять себя и любить. Элиас не скупился на ласку и заботу для сестер. Аллирия оказалась милейшим созданием, опекать которое было только в радость. Ларра, молодая красавица, которую Элиас избрал в жены, относилась к девочкам с равной степенью доброты и отчуждения, не вмешиваясь в их жизнь больше необходимого и сумев тем самым создать атмосферу дружелюбия и легкости. И казалось бы, чего еще может желать та, кто предпочла смерть в своей прежней жизни? Но Эшара всегда знала, что этот день придет. День, когда ее призовут с столицу, чтобы стать фрейлиной будущей королевы. И это событие станет первым в цепочке трагедий, что положат конец дому дракона и будущему ее собственного. Знала, что, когда этот день настанет, она должна будет выполнить свой долг. Вот только чего она не знала, так это как ей предстоит его выполнять. Она не собиралась играть в игры престолов и плести интриги вокруг железного трона. К тому времени она успела стать Дейн настолько, чтобы быть готовой бороться за свой дом и за саму себя. Пусть Таргариены, Старки и Баратеоны убивают друг друга, пусть Ланнистеры наживаются на обломках некогда великой династии. Ее все это не касалось. Но она позаботится, чтобы ее дом выжил в этой войне. У нее было много времени продумать все возможные ходы и выходы. Но все упиралось в злосчастный турнир. Там вспыхнут первые искры будущего пожара, и там она должна будет позаботиться, чтобы ее брата и ее саму эти искры не коснулись. Она должна не дать мечу сломаться и звезде угаснуть. Этого от нее хотели Пески. Мысли снова устремились к Эртуру. Ее брат сделал то, что до него сумели лишь двое из их предков — удостоился титула Меч Зари. Об этом ей поведал Элиас. Брат рассказывал, что легендарный Рассвет, хранится в их семье не одно поколение. Он сделан не из валирийской стали, а по легенде был выкован из сердца упавшей звезды десять тысяч лет назад. Оттого он так прочен и остер, словно бритва. Оттого и необычный молочный цвет его стали. Рассвет в отличие от других фамильных мечей не передавался по праву наследования, право носить его нужно было заслужить. А заслуживший его получал титул Меч Зари. Множество мальчишек мечтают родиться в Звездопаде с именем Дейн, представляя, как заявляют права на Рассвет. Но фамильный меч большую часть существования их дома хранится в замке, ожидая достойного. Лишь двое владели этим мечом: Давос Дейн, третий муж королевы Нимерии, и Ульрик Дейн, уступавший мастерством только Деймону Блэкфайру. И теперь этот меч носил за спиной Эртур, ее брат. Отправляясь в Красный Замок, она безумно волновалась, не в последнюю очередь из-за необходимости встретиться с ним — с Эртуром Дейном. Ведь для нее он не был старшим братом, для нее он был ожившей легендой. И эта легенда стояла рядом с ней, усталая, с отросшей щетиной и выглядела такой же взволнованной встречей, как и она сама. Эшара невольно улыбнулась, вспоминая, как ее брат мучительно пытался придумать тему для разговора и не мог. За последние годы Элиас, Аллирия и даже слуги прожужжали ей все уши, рассказывая, какой ее брат великий воин, что он прославит их дом на века. И потому она нисколько не покривила душой, говоря ему, что гордится им. Разве можно было не испытывать гордость при взгляде на этого статного, красивого молодого человека, с отпечатком благородства на лице? Человека, что в будущем совершит бесчестный поступок, последовав за лишённым совести другом. Эшара вновь устало вздохнула. На сегодня было достаточно мыслей, она и так слишком сильно устала, пока пересекла полстраны, чтобы добраться до этого места. Она успеет подумать обо всем, но завтра её ждёт тяжёлый день. Королева желала лично отбирать фрейлин для принцессы. Потому любая девушка, прежде чем быть быть удостоенной чести стать фрейлиной будущей королевы, должна была еще убедить королеву действующую в том, что достойна. Завтра ей предстояло первое испытание — знакомство с королевой Рейллой, а до следующей луны она должна будет приложить все силы, чтобы не ударить в грязь лицом перед королевским двором. Дорнийка уже собиралась отступить от балюстрады, как краем глаза заметила быструю тень, мелькнувшую внизу, возле деревянных дверей в амбар. Она присмотрелась, но никого больше не заметила. Однако девушка была уверена, что зрение не подвело её. Кто-то пробежал, укрывшись тенью стены. Эшара еще с минуту простояла, вглядываясь в темноту, и в конце концов пришла к выводу, что ищет загадки там, где их нет. Это мог быть кто-то из стражников или слуга, отправленный за поручением. Вот только что делать слуге или стражнику в амбаре в час совы? Разве что у него было свидание с хорошенькой прачкой или служанкой. Эшара тряхнула головой, возвращаясь в покои. Завтра ей предстоит предстать перед королевой, познакомиться с множеством мужчин и женщин, разобраться в перипетиях и подводных камнях дворцовых отношений и не наломать при этом дров. *** Зрение и интуиция не обманули Эшару. Невысокая фигурка, юркнувшая в тень, принадлежала одной из пташек Вариса, мастера над шептунами. Её обязанностью этой ночью было следить, чтобы никакие излишне любопытные уши или глаза не заметили, как её хозяин тайно покидал свои покои и скрывался в одном из амбаров замка. Лорд Варис проскользнул к дверям амбара, не замеченный больше никем. Выждав несколько мгновений для верности, а затем бесшумно отворив замок и зайдя в неиспользуемое хранилище, он огляделся. В этом ничем не примечательном помещении была деталь, делавшая его для обитателей замка одновременно и невероятно важным, и чрезвычайно опасным. Дальняя стена амбара, перед которой стоял высокий шкаф, открывала проход, соединявший амбар с выходом на побережье Черноводной. Примерно в то же время другая фигура — высокая и укутанная в тёмный плащ с низким капюшоном, спрыгнула с лодки возле дикого причала, которым нередко пользовались местные контрабандисты. Вместе со своим сообщником человек потянул лодку к самой кромке воды и привязал. Бросив короткий приказ ждать его здесь, мужчина направился к скалам. Пройдя по знакомой ему тропинке, он очутился возле ничем не примечательной скалы, покрытой толстым слоем мха. Некоторое время он водил рукой по мху, пока не нашёл то, что искал, а именно небольшой рычаг, на который тут же с силой надавил. То, что сторонний наблюдатель принял бы за камень, оказалось входом в тайный проход, ведущий прямиком в Красный замок. Когда-то Мейгор Жестокий приказал архитекторам создать множество тайных путей в замке, и они выполнили его приказ безукоризненно, не догадываясь, что он станет их лебединой песней. И хотя это превращало Красный замок в невероятное произведение искусств, всегда существовала незримая опасность, что враги прознают о его тайнах. К счастью, человек, проникший сюда, не считал себя врагом державы. Не без труда ему удалось отодвинуть тяжелую дверь. Пусть и не сразу, но та поддалась упрямству непрошенного гостя. Человек прислушался к звукам, доносящимся изнутри и, не услышав ничего подозрительного юркнул в темноту тайного хода. Идти долго ему не пришлось, ибо за вторым поворотом его уже ждали. Высокий, полный мужчина, чья лысина блестела в свете факелов, облаченный в просторную шелковую тунику, выступил вперед. — Я опоздал? — без лишних приветствий поинтересовался незнакомец в капюшоне. — Ни в коем случае, — мягко произнес Варис с улыбкой. — Это я решил встретить вас здесь, чтобы вам не пришлось проходить весь путь до самого замка. — Весьма любезно с твоей стороны, — иронично отозвался его собеседник, откидывая капюшон. — Надеюсь, твои пташки не преувеличивали, и дело на самом деле столь важное, что ты посмел вызвать меня сюда с самого Драконьего Камня. — Поверьте, мой принц, я бы не просил вас приехать, если бы не обстоятельства. Это был один из тех редких случаев, когда Рейгар Таргариен, а это был именно он, слышал голос Вариса, звучавшим без его привычной вкрадчивости. А значит, он не зря проделал этот путь. — Рассказывай.