***
Спустя пару дней долг Сэма за учебу погашен, а на душе скребут кошки каждый раз, когда Сэм смотрит на синяки брата. Дину все еще тяжело… буквально существовать: спина повредилась при последнем падении, но Дин все еще геройствует и шуточно брыкается при попытках брата ему помочь. Также глаз полузакрыт из-за отека, и Сэм боится за его ребра, потому что вдох-выдох выходит у старшего таким аккуратным, что даже смотреть просто больно. — Все нормально. «Все нормально, Сэмми», — эта фраза стала жизненным кредо Дина Винчестера с ранних лет, как их отец уходил охотиться друзьями куда-то далеко, оставляя младшего на такого же ребенка, только старше на четыре года. Сэма берет злость каждый раз, стоит только вспомнить Джона. Он давным-давно своим всем считал Дина: братом, отцом, другом и соратником. Они — сила против всего мира, и оба считали только так все свои двадцать с хвостиками. Сэм узнал о том, что брат участвует в подпольных боях, совсем недавно, до этого искренне не понимая исток постоянных ран и гематом. Стоило проследить один раз за ним, и кровь в жилах младшего застыла — Дин как раз получил удар ногой в правый бок и накренился всем телом, падая на колени. Его противник воспользовался преимуществом: захватил шею и начал душить, пока Дин старался не то отцепить от себя, не то дать сдачи куда может. Дин проиграл тот бой и после не выходил на ринг месяц, держа с Сэмом дистанцию и играя в молчанку. Сэм, бывало, сам порывался выйти на ринг, если проблема была в его обучении и деньгах, но старший агрессивно отстаивал музыкальное обучение Сэма. Последняя фраза звучала в ушах до сих пор: — Ты пианист, дурак! Ты должен беречь руки. Я не ради себя зарабатываю, Сэмми. В боях без правил было правило — помимо всего прочего — не бить в пах. Так вот, Дин всегда умудрялся бить под дых Сэма своими поступками изумительного старшего брата. В свободное время всеми силами Сэм стремился попасть в конкурсную группу своего университета. Не ради известности на конкурсе уровня страны, нет, он мечтал наконец добиться того, чтобы его брат никогда больше не надевал перчаток и не выходил на ринг. Каждый раз мог стать последним, и младшему не хотелось увидеть того навсегда калекой в инвалидном кресле или же и вовсе быть на похоронах в качестве единственного оставшегося в живых Винчестера. Пальцы болели, пока он судорожно репетировал каждый момент выбранной мелодии. А позади него неизменно стоял Дин, опираясь на дверной косяк, наблюдающий за братом. Музыка из нежной становилась тревожной, а затем вновь переходила в нежную — песня вроде их, Винчестеров, жизни. Бок ныл, и Дин понимал, что на ринг он выйдет только через месяц, если судьба будет на его стороне, а Мэг не будет сучиться — денег из-за нее хватило впритык оплатить обучение и счета, а зарплата будет только через неделю. Дину не хотелось напрягать Бобби и просить авансы: в автомастерской только начали идти дела в гору, он наоборот помогал всем их с Сэмом — по праву — второму отцу. — Большего и просить не стоит, — качает головой Дин, улыбаясь, насколько позволяет разбитая губа. Он скрывается на кухне, продолжая оттуда слушать репетиции Сэма.***
Кастиэлю безумно не хватало аккомпанемента в виде фортепиано — мысль, с которой он просыпался и засыпал, писал список покупок в магазине и там же продолжал укладывать в голове репетируемые симфонии одна за другой. Он жил музыкой, кажется, всегда. С тех самых пор, как родилась его младшая сестра Анна, а мать-музыкантка умерла из-за сердечной недостаточности немногим спустя. Ее нежные колыбельные помогали Кастиэлю жить все тридцать лет. Наверное, именно это повлияло на выбор его инструмента — скрипки, потому что его мама была скрипачкой. Скрипачкой, муж которой когда-то разбил ее инструмент в порыве ярости, будто разом обрывая крылья ангелу. Перед глазами Кастиэля до сих пор фрагменты памяти: вот, рука матери опускается со смычком в ней, на лице выражение глубокого горя, будто мужчина перед ней убил еще одно — третье — ее дитя. — Главное не забыть купить мёд, — шепчет себе под нос Кастиэль, толкая магазинную тележку дальше. Он так сосредоточен, что не замечает, как кого-то толкает локтем в бок. Парень судорожно дышит, согнувшись в три погибели, а перед ним — выпущенный из рук блок пива в банках. Они так гремят, что Кастиэль жмурит глаза от грохота. — Что с вами? Вам плохо? Незнакомец поднимает нахмуренный взгляд на Кастиэля, бурча что-то под нос, но в одно мгновение замирает, сглатывая. Он чертыхается, поднимает банки с пола и уходит за ближайший стеллаж, оставляя растерянного Кастиэля в одиночестве посреди зала. Уже на парковке возле своего старого, но тем не менее самого любимого, Линкольна Континентала Кастиэль решает позвонить своему другу Бальтазару и спросить, готовы ли струны на его скрипке и когда он сможет их забрать. Он включает магнитолу с диском классической музыки, выкручивая громкость на среднюю. — Бальт, привет, — заговаривает Кастиэль, садясь в машину. Он поправляет зеркало заднего вида. — Да, я поэтому и звоню. Когда можно будет забрать… А, ты сейчас в мастерской? Я думал, у тебя выходной. Нет, мне удобно, буду у тебя через… Дай подумать. — Кастиэль вставляет ключ зажигания, зажимает сцепление, про себя перебирая примерное время прибытия к другу. Он выворачивает руль, выезжая с парковки супермаркета. — Бальт, я буду к трем дня возле твоих дверей. Внезапно прямо перед Линкольном пробегает человек, и Кастиэль с бешеной скоростью жмет на педаль тормоза, практически налетая на руль. Он со страхом понимает, что нехило зацепил капотом — кажется — парня. — Касси? Касси! Ответь, что случилось? Я услышал визг шин даже через телефон. Кастиэль бросается к двери, а затем к сбитому парню. Тот лежит на боку и держится за локоть, задушено кашляя и беззвучно воя от боли. Кастиэль присаживается рядом, плюя на то, что его бежевый плащ только-только из химчистки. — Срочно, ответь, сколько пальцев видишь? — говорит он, поднимая парня за плечи и вглядываясь в красивое и почему-то знакомое лицо. И резко он вспоминает, что это тот же незнакомец ранее, в магазине. — Боже, это же ты. Те же слова читаются и в зеленых глазах напротив, почему-то там помимо боли искрятся смешинки. И вдруг он заговаривает невероятно низким голосом: — Не могу поверить, — смеется парень под непонимающим взглядом Кастиэля. — Ты сбил меня под блядскую сонату! — Вообще-то, это симфония, — звучит обиженно в ответ. — Два. — Что «два»? — Ты показывал два пальца, ковбой. Кастиэль аккуратно помогает острому на язык незнакомцу подняться, и безмолвно проводит его в салон машины. Парень, на удивление, не гневается — хотя, вероятно, стоило бы, его же сбили — Кастиэль делает музыку в машине тише и поднимает телефон, где до сих пор ждал ответа Бальтазар. Он отвечает лаконичным: — Бальт, я в заднице.***
Бальтазар встречает растерянного Кастиэля в коридоре ближайшего травмпункта: нервно вышагивающего около кабинета дежурного травматолога и кажется постаревшего на вид лет на пять. — Хэй, старик, не переживай. — А вдруг он получил травму головы? Я видел синяки. Что, если из-за меня он… — Кастиэль поднимает глаза на друга. Тот отрицательно машет головой и присаживается на длинную скамью, похлопывая на место рядом. — Касси, сейчас мы можем только надеяться, что парниша не из робкого десятка. — Да, — кивает с горестным лицом тот, — ты совершенно прав. Когда врач выходит из кабинета, он обнадеживающе похлопывает пострадавшего парня по плечу и кричит что-то медсестре. Незнакомец с тоской во взгляде смотрит на свою загипсованную кисть и вопросительно кивает Кастиэлю: — Почему пострадал я, а лица нет на тебе? Не переживай, я не возьму с тебя денег. У меня есть страховка и… Эй, я что-то не то сказал? Кастиэль внезапно бросается с объятиями, удивляя этим друга и парня, он шепчет что-то вроде «слава богу, ты в порядке». Незнакомец слишком много смеется, хотя сейчас скорее нервно — он не встречался еще с кем-то таким же тактильным, как его брат. И тут до Кастиэля доходит, что он только что сделал и он отскакивает на три шага назад. — Меня зовут Дин, — говорит обладатель самых красивых зеленых глаз из тех, что когда-либо видел Кастиэль Новак. — Кастиэль.***
Кастиэль не просто так вызвал Бальтазара: сейчас он недостаточно в себе, чтобы вести машину, а у Дина повреждена кисть правой руки. Потому единогласно решено отдать все в руки друга, который и забрал старенький Континентал с места происшествия. Дин только горестно вздыхал все повторяя про какую-то детку. Кастиэль решил думать, что внезапный знакомый вспоминает свою девушку, может, даже жену. Про сумасшествие на фоне аварии думать не хотелось вовсе. Дин продиктовал адрес своего дома и, пока Бальтазар вбивал в поиск название улицы и номер дома, придвинулся ближе к Кастиэлю, сидящему рядом. Дин заинтересованно дернул бровью и улыбнулся на замешательство: — Скажи мне, ты всех новых друзей сбиваешь с ног? — Нет, я… Прости меня, пожалуйста. Дин кивает, смотря вперед, из-за плеча Бальтазара наблюдая за меняющимся пейзажем домов, деревьев, разметки на дороге, знаками для пешеходов и водителей — обычно за рулем по этой дороге был он, Сэм предпочитает объездную, что стало уже их негласным правилом с переезда в этот дом. Смотреть на это все с заднего сиденья Линкольна было интересным и расслабляющим опытом. Дин забыл позвонить Сэму, тот его явно убьет, смотреть в телефон не нужно, чтобы быть уверенным в двадцати пропущенных от брата. Иногда тот был слишком беспокойным. — Я забыл позвонить брату, — вслух рассуждает он. Кастиэль — до чего же длинное имя у парня — поворачивает голову в направлении него с невысказанным вопросом. Дин звучит насмешливо: — Вообще-то, Кас, — прозвище непривычно растекается по языку, — я кормилец семьи, будешь знать, как сбивать таких красавчиков. Мой брат бы остался один-одинешенек. — Да-да, от скромности не умрешь, — потешается с реплики Дина Бальт с водительского сидения. Он смотрит в зеркало заднего вида, а Дин показывает язык. Кастиэлю кажется, что они знакомы больше двух часов — два месяца. Или даже все два года. Веснушчатое лицо с зелеными глазами заставляло отдать ему душу. Сердце. Все, что только возможно когда-либо отдать в этой жизни и последующих. — Все, останавливай здесь, я могу дойти до дома. Оттуда сложно выезжать на машине без умения маневрировать. — Ты, — опасно начинает Бальтазар, приподнимая подбородок, — сомневаешься в моих талантах маневрировать? — Дин, зря ты это сказал… — пугается Кас. Он мысленно сочувствует своему любимому Континенталу, который не переживет подобную поездку Бальта — у того была навороченная модель спорткара, Линкольну ни за что с ней не сравниться. — Бальт, не надо! Всё, уходите оба, выходите. Мой Линкольн вам не игрушка, мальчики-переростки! — Ладно, — кивают они оба. Дин выходит, прощаясь с Кастиэлем — Касом — и Бальтазаром, когда второй лишь насмешливо фыркает. Кас машет руками до тех пор, пока Дин не скрывается за поворотом. Бальтазар низко свистит, а Кастиэль возвращается в машину на переднее сиденье и показывает ему не совсем приличный жест рукой. — Касси, — говорит нежно друг и перехватывает палец. — Признай, что парниша в твоем вкусе. Я бы теперь боялся за жизни всех зеленоглазых шатенов штата, не передавишь ли ты их. Я обязан сказать об этому Габу. — Боже, заткнись, прошу. И НЕ ЗВОНИ ГАБРИЭЛЮ! Бальтазар выкручивает руль, выезжая на главную дорогу.***
Когда на следующий день Дин открывает дверь и видит перед собой Каса с полными руками пакетов, он слишком удивлен. Настолько, что развисает только тогда, когда Кастиэль под весом пакетов опасно накренивается — и подхватывает левой ближайшую к нему ношу. Правая ноет нещадно, но Дин привык не показывать слабости. Когда Сэм спросил, что случилось, а старший ответил, что упал, конечно тот не поверил. Своим любимым жестком приподнял бровь, мол, «ты за придурка меня принимаешь, братишка?». Дину слишком хочется ответить положительно, а после как обычно получить дружеский подзатыльник. — Здравствуй, Дин, и прости, что без предупреждения. — Проходи, Кас. Дин провожает внезапного гостя до кухни, помогает расставить аккуратно пакеты и начинает заглядывать в каждый вроде любопытного щеночка. — Тут всё тебе, — говорит Кастиэль и улыбается. — Я честно не знал, что ты любишь, поэтому взял всё полезное — витамины, одним словом, тут много фруктов. Извини, если не угадал. — Ты угадал с предпочтениями моего младшего брата, знаешь, — смеется тот. Он замирает, вспомнив, что сегодня суббота и Сэм еще наверху, в своей комнате. Может в любой момент спуститься, а он еще не в курсе их неприятного инцидента. — Кас, у меня к тебе одна просьба… — Всё, что угодно, ты же вчера так пострад— Дин налетает штормовым ветром и накрывает рот Каса ладонью, вглядываясь в широко распахнутые голубые глаза. На какую-то секунду он позволяет себе насладиться ощущением губ под рукой, нежным, едва-едва заметным румянцем на щеках, тяжелым глотком и движением кадыка (Дин непроизвольно повторяет движение). Странно ощущать такое притяжение к парню, с которым знаком меньше суток, да и с тем, кто тебя еще вчера сбил на своей машине. Да-а, не совсем типичное у них романтическое знакомство. Это заставляет Дина усмехнуться. — Кас, я… — Дин? Кажется, Дин еще никогда так быстро не двигался. Сэм стоит — растрепанный и сонный — прямо в дверях кухни, чешет голову, не понимая происходящее перед ним. Его глаза округляются, стоит только заметить незнакомца в плаще, которому только что его брат зажимал рот и стоял близко-близко. — Кастиэль, — кивает первым смущенный Кас, подходя к парню и протягивая руку. — Сэм, — отвечает тот. Он переводит взгляд на старшего, который нашел свою двухгодичную чашку с нарисованным Бэтменом безумно интересной в данный момент. И который практически выпускает ее из рук при звуке своего имени: — Дин. — Да? — Мог бы и предупредить, что к нам придут гости, — звучит упрек. Кас прячет глаза в пол, а Дин хлопает по столу и улыбается дружелюбно — но на самом деле это улыбка «не позорь меня, Сэмми». И ее Сэм прекрасно знает, потому позорить брата хочется еще сильнее прежнего, чувствуя интерес старшего к этому мужчине. — Я узнал пятнадцать минут назад, братишка. Итак, спустя еще час Кас узнал о том, что разница между братьями составляет четыре года, у них нет обоих родителей и то, что Сэм прекрасный музыкант. Пианист, — вспоминает его подсознание. Выиграв конкурс и став известным, он мог бы отдать дань почившей матери, таким образом прославить и ее имя тоже. Кастиэль отпивает кофе, глубоко погружаясь в свои мысли. — Кас, тебе нравится фортепиано? — Я скрипач, но да, мне нравится. Дин кидает задумчивый взгляд на руки Кастиэля, представив их со смычком. Почему эта сцена кажется ему возбуждающей, он не знает сам. Остается только позорно прокашляться и со словами «я за водой», скрыться на пару минут на кухне. Пока не отпустит. К слову, даже через двадцать минут, когда он сидел рядом с Касом на диване, его не отпустило, а все стало в разы хуже. «Руки музыкантов так элегантны, обычно нежны и в меру настойчивы», — напоминает подсознание ехидно. Кастиэль делится тем, что у него есть младшая сестра и неблагополучный отец, который появлялся в их жизни только затем, чтобы добить в нужный момент. «Мы стали его обузой, напоминанием о матери. Он считал ее птицей слишком высокого полета.» В ответ звучал напряженный голос Дина: «Разве это не хорошо? То, что у тебя мать была хорошим и воспитанным человеком». Кастиэль только отпил пива из банки (то самое, которое он выбил из рук Дина прошлым днем), чуть покачивая головой. В конечном итоге, Дин слышит слабое: — Возможно, ты и прав. И не может скрыть нежной улыбки.***
Дин не видел крови на своих руках два месяца прежде, чем синяки и кисть правой руки нормально зажили. Когда новый куратор его боев (Мэг благополучно была послана в пешее эротическое к своему бойфренду или куда там, Дин не интересовался аспектами ее жизни) установил число на седьмое октября, его кровожадная часть была рада возвращению на ринг. Меркантильную часть же соблазнил сам куратор, установивший цену за выигрыш на два нуля больше обычной суммы. Сэма это настораживало. — Разве это не означает, что противник будет сильнее обычных? — Я не хочу об этом думать, Сэмми, — подмигивает ему Дин, круто разворачивая руль и выезжая с парковки того места, где обычно проходили бои. Это было помещение, оборудованное на первом этаже под обычный непримечательный ничем ночной бар, а на минус первом — с большим рингом и местами для зрителей с толстыми кошельками, обклеенный всякими звукоизоляционными штуками, чтобы ничего не выдавало происходящего. Вход — по пропускам. Дина привел сюда впервые тогдашний рефери Бенджамин Лаффит: он же бармен первого этажа, он же его друг и клиент автомастерской Бобби — Бенни. Круг знакомств позволил узнать организатора этого боя и владельца самого бара — Локи. И этот Локи является новым куратором боев Дина. — Не нравится он мне, — передергивает плечами Сэм. Дин поднимает брови, отвлекаясь от дороги на пару секунд. — Это потому, что бросил на тебя пару гейских взглядов? Брось, Сэмми! — Просто предчувствие, что это выйдет нам боком. Дин просто пожимает плечами, переключая передачу. С наступлением седьмого числа, Дина одолевает до этого невиданный мандраж всем телом. Его будто морозит, кажется, только за шесть часов до боя он полностью осознавал слова Сэма про сумму и возможного непобедимого противника. Два нолика лишними не будут, это однозначно плюс. Дин нервно поправляет кожанку в шкафчике. Медленно накручивает бинты обычным ритуалом перед тем, как наденет перчатки и начнет очередной бой. Капа находится уже во рту и он нервно ее прикусывает, своеобразно проверяя прочность. Есть у него ощущение, что сегодня проверить все подготовки не будет лишним. — Дин! — зовет его запыхавшийся Сэм. Он поднимает какую-то бумажку и мельтешит ей перед глазами Дина. — Я так боялся чего-то подобного! Твой противник сегодня — Азазель. — И что? Мне его имя должно что-то дать? — Он — абсолютный чемпион всех боев, из его арсенала около десяти — нокаутом! Дин, соображай быстрее! Локи тебя подставил, Мэг бы никогда не выставила тебя против такого врага. — Мэг была меркантильной сукой, Сэм. Тот факт, что ты тёк по ней, не дает тебе права осуждать мой выбор послать ее нахуй. Сэм морщится на брань брата и его слова про Мэг и него, якобы Сэм мог… Да нет же. Никогда. Младший захлопывает дверь шкафчика с грохотом и отбирает боксерские перчатки. — Я не пущу тебя сегодня туда. — А я тебя не спрашиваю, Сэм. Отдай перчатки. Иначе я их заберу силой. — Дин! — не сдается тот. — Сэм. Я должен уплатить неустойку, если откажусь от боя за полчаса до него. Прошу, дай сюда перчатки. Младший уверенно отрицательно машет головой и старший тяжело выдыхает. — Мы оплатим ее. — Там сумма больше моей выигрышной. — Мне всё равно. Внезапно за спиной Сэма появляется Локи, как всегда улыбчивый, он кладет руку на плечи обоих Винчестеров. — Готовы, мальчики? — нежно вопрошает. Дин зыркает на Сэма, тот — в сторону. — Дин, это твое, — Локи протягивает боксерские перчатки старшему из братьев, по-мальчишески показывая язык удивленному Сэму (он был уверен, что держал их в руках!). — Удачи с Азазелем. Я уверен, она тебе понадобится, Рыцарь Ада. Дин агрессивно застегивает липучки, проходя мимо брата и Локи. Снаружи уже слышна толпа зевак, которая пришла сюда за зрелищами. Вероятно, они их сегодня получат: кто-то один выберется из сегодняшней битвы. Либо он, либо Азазель. Крови сегодня будут реки, храни его, атеиста, Господь. Когда Дин восходит на ринг, резко открывая калитку, Азазель уже стоит в противоположном углу и плотоядно ухмыляется. Рядом с ним его куратор, что-то говорит, но тот даже не делает видимость, что внимательно слушает. Дин сильнее сжимает челюсть, чувствуя пластик капы, стучит кулаками в перчатках. Но правда в том, что такого противника подобными действиями не запугать: Азазель спокоен, будто он тут волк на охоте, а Дин — его кролик на десерт. — О Черный Рыцарь Ада, ты всерьез думаешь тягаться с Азазелем? — кричит кто-то из толпы. Ему вторят другие голоса, но те, кто поставил свои деньги на Дина этой ночью, предпочитают пока отмалчиваться. Оба они — хорошие бойцы, кто выйдет победителем недостоверно. Дин проигрывал пару раз из десятка боев, поэтому у него также есть все шансы сегодня выстоять. И, он надеется, выиграть. Все тут были простыми самоучками — кто-то больше, а кто-то меньше.«Кас, я скину тебе адрес, подъедь по нему в ближайшее время. Не задавай вопросов, это срочно. Мне кажется, это дело жизни и… Ты сам все увидишь.»
Сэм смотрел на телефон, в частности на открытый с Кастиэлем чат, отсчитывая минуты: пять минут на подготовку боя, затем сам бой в течении трех раундов по пять минут. Кас не успеет приехать, чтобы отговорить Дина. Он просто не успеет… И Сэм будет смотреть, как страдает его старший брат в одиночестве, боясь сделать вдох. Он стоял прямо около ринга — почетное вип-место, которое позволительно только кураторам по типу Локи, тренерам и ему как родственнику бойца.«Уже выезжаю. Буду в течении десяти минут.»
Толпа гудит, вскакивая с мест. Бойцы подходят друг к другу — ведущий объявляет их имена, перечисляя заслуги. На фразе про десять нокаутов, Дина пробирают мурашки — у него самого их максимум три за все пару лет на ринге, а побед две трети всех боев. Азазель же — абсолютный чемпион, у него нет проигрышей. Дин выглядел безумным мальком по сравнению с опытным бойцом. Рефери начинает обратный отсчет до начала, а у Сэма потеют ладони: он не хочет смотреть на то, что будет происходить. Локи рядом стоит, скрестив руки на груди и расставив ноги на ширину плеч, будто наслаждаясь всем уже заранее. — Не понимаю, — протяжно говорит он Сэму, — почему ты настолько не веришь в своего брата? — Я верю в то, что он идиот! Локи улыбается, дружелюбно закатывая глаза. Бой начался резко — с выпада Дина в сторону Азазеля в попытке попасть тому сразу в челюсть, но противник уклоняется, будто в танце, перехватывая руку Дина и со всей силы толкая того прямо в сетку ринга. Прижимается всем телом и ударяет по голове три раза, когда Дин вырывается укладывая бойца на бок и уже он начинает серию ударов туда, куда видит. Перед глазами кровавая пелена ярости, когда рефери кричит разойтись и сойтись вновь. Азазель, сначала не воспринявший мальца за соперника, подобрался и перестал лыбиться — сосредоточился полноценно. Дин бьет его по колену, но слишком открывается, когда его хватают за ногу и протаскивают по рингу вновь к ненавистной сетке. — Сдайся в первом раунде, я буду нежен. — Пошел нахуй, — выдыхает зло Дин, локтем ударив под руку противнику и таки заломав ноги под коленями. На этом первый пятиминутный раунд подошел к концу. Когда Кастиэль приезжает на место, гнав на Линкольне почти максимальную для него сотню в час и не боясь штрафов, его просто не пускают дальше бара. Кас начал практически угрожать невозмутимым амбалам-охранникам, что уложит здесь всех на лопатки, когда из дверей вышел Локи. — Вот это я вовремя на перекур вышел, — шепчет он с незажженной сигаретой в зубах. — Касси, каким ветром? — Габриэль, что происходит? Друг мне сбросил адрес твоего бара, я не понимаю. — Друг? — удивляется тот. Его вид становится задумчивым. — Тот, что лохматый, — он лохматит показательно волосы, будто это все объясняло, — с братом-коротышкой? — Сэм и Дин Винчестеры. — В наших рядах второго зовут иначе, — ухмыляется Габриэль. — Парни, его можно пропустить, под мою ответственность. Касси, — серьезным тоном окликает, — бой срыву не подлежит, понял меня? Кастиэль теряется при слове «бой», забегая в двери. До улыбающегося Габриэля доносился только гулкий топот друга по лестнице и пощелкивания его собственной зажигалки. Чуйка его не подвела — сегодняшний день становится все интереснее. Кастиэль приближался к гулу голосов за большими дверями. Распахивая их настежь, Кас замечает знакомую фигуру за сеткой до потолка. Сбылись главные его переживания — Дин действительно боец на ринге и… О, сейчас он сидел верхом, добивая какого-то другого бойца. Кастиэль бежит вниз по лестнице вдоль рядов со зрителями в самый низ. Безмолвно его останавливают подошедшие два амбала. — Да что ты будешь делать? Парни, я уже устал от этого! — Кас! Боже, наконец, иди сюда! — появляется Сэм позади, перенося ответственность за Кастиэля помимо Габриэля еще и на себя. Кастиэль даже не хочет комментировать происходящее, полностью поглощенный Дином, который прижимал к сеточной стене своего оппонента. — Я весь извелся, Кас. Это только второй раунд. — А сколько еще осталось? — Финальный. Я боюсь, как бы Азазель не копил энергию на последние пять минут — Дин уже выдохся. Кастиэль замечает это после слов младшего Винчестера: Дин уже менее энергично бьет соперника, замахи ногами скорее для показательности, чем для реального удара. Такими темпами, ему грозит проиграть в финале, уложенным на лопатки. Кастиэль хочет подойти ближе и схватиться за сетку, когда его останавливает Сэм и качает головой. Ах да, сучьи правила безопасности для зрителей, охрана не дремлет: они только и ждут ошибки Каса, чтобы его выгнать. Кастиэль хмурится и смотрит, как Азазель прижимает Дина — видимо, все еще больным — копчиком к полу, тот кричит злобно, перехватывая по бокам ногами и толкая бедра в целях скинуть с себя этого назойливого клеща. Рефери вновь зовет бойцов и объявляет конец второго пятиминутного раунда. Перерыв на попить воды и вытереть с себя пот максимум минута. Дин скашивает взгляд на Сэма, чтобы ободряюще ему улыбнуться, когда теряется. Рядом с Сэмми стоит Кас. «Меня так огрел Азазель, что у меня галлюцинации? Я вижу и слышу его голос». — Дин! — Кас налетает на сетку с разгона, когда с обратной стороны Дин повторяет его движение. Он касается пальцев Кастиэля своими, нежно поглаживая. Вероятно, у него под подбородком наливается большой синяк от падения на челюсть и выглядит он совсем плохо. Он говорит рефери, что откроет калитку на пятнадцать секунд и тот позволяет такую вольность. Под взглядами как минимум пятидесяти человек Дин в порыве притягивает Кастиэля к себе за затылок и крепко целует. От удивления тот раскрывает рот, пуская и разрешая углубить поцелуй. Затылок Каса горит от прикосновения горячей руки в бинтах, то, как Дин зарывался в волосы пальцами, не прекращая прикусывать поочередно губы Кастиэля, — ощущалось изумительно. Толпа гудела от восхищения храбростью Рыцаря Ада, Азазель только хмыкал насмешливо, а Сэм не знал куда деть взгляд. — Дин, пожалуйста… — Кас? — Будь аккуратен. Кастиэль гладил нежно его щеку, не переставая улыбаться. В реальности прошло отведенных тридцать секунд, а по ощущениям — голова кружилась словно от получаса ласк. Дин возбужденно поднял кулаки в перчатках перед собой, на лице играла ухмылка. Рефери объявляет финальный, третий раунд. И Азазель бросается с атакой на Дина, чередуя удары ногой и руками, пока тот пытался защищать лицо от атак. Дин упал еще раз — в целом, он не считал, сколько падал за эти почти пятнадцать минут — толпа завыла, разделившись на два лагеря, и скандировала их имена по слогам. Оставалось две минуты. Дин сосредоточился бить по ногам, Азазель — по телу и голове. В какой-то момент Винчестер бьет с колена по челюсти — коронный прием, но оппонент только улыбался, показывая свою желтую капу на зубах в цвет пугающих глаз. Счет шел на секунды на большом циферблате. Рефери разгоняет бойцов, хватая их за руки. Следует напряженная тишина, казалось, каждый боялся дышать. Дин не мог отвести взгляда от лица Кастиэля, пока все боялись сделать вдох, он боялся моргать, чтобы не потерять ни на миллисекунду из виду его прекрасного ангела. Толпа в один момент взрывается овациями, но рука Дина все еще внизу, а глаза Каса выглядят растеряно. Дин проиграл бой со счетом три-два.***
Дин не помнил, как добрался до раздевалки с душем, а после до машины Каса — было принято решение, что Линкольн был ближе ко входу, а поскольку Дин все равно не поведет машину из-за ушибов многочисленных и отеков, он кинул ключи Сэму с напутствиями в дорогу. Сэм так и понял, что брата этой ночью ждать домой нет смысла. Кастиэль всю дорогу что-то говорил своим успокаивающим голосом и убаюканный Дин не хотел лишний раз открывать глаз, поэтому если звучал вопрос, он отвечал чем-то похожим на фырчание или мурлыканье. Кас только посмеивался. Когда Континентал заехал в гараж дома Каса, тот вышел и открыл дверь со стороны задремавшего Дина, будя его чмоком в губы. — Знаешь, — сонно моргает тот, — я готов выйти за тебя замуж, лишь бы ты будил меня так каждое утро… Ночь. Да, точно, сейчас ночь. — Я с удовольствием, Дин. Как они добрались до спальни, оба также не помнили. Только момент с обработкой ссадин и полноценных ран. Рассеченная губа также являлась серьезной проблемой, когда Дин не выдерживал и тянулся за очередным поцелуем. Кастиэль с марлевыми тампонами в руках только беспомощно скулил, чтобы тот позволил наконец помочь себе. В какой-то момент Дин оказался на лопатках, нежно уложенный с подушкой под копчиком — чтобы раненый чувствовал себя чуть лучше. Он прослеживал дорожку поцелуев Каса: начиная от глаз, чуть начинающих отекать, по щекам к шее. Поднимая футболку Дина, поцелуи шли по груди, обводя соски под аккомпанемент тихих стонов — они заставляли Каса нежно мурчать в ответ от ощущения удовлетворения партнера. Дин медленно терся пахом о пах возлюбленного, за волосы потянув его на себя за поцелуем: нежно кусая за нижнюю губу, он постанывал прямо в рот Касу, заставляя того сходить с ума без возможности ответить на прикосновение — Дин шипел из-за раны, и Кастиэль позволял ему делать все самостоятельно. Кас расстегивает поочередно их ремни, когда Дин обнимает коленями его бока. — Дин, у меня перед глазами сцена твоего боя, где ты… Дин не дает ему договорить, одним точным движением переворачивая их на кровати и садясь на пах Каса самостоятельно. Он закатывает глаза от этого невыносимого трения, пока его возлюбленный улыбается, показывая зубы. — Ты хочешь так? — заигрывающе качнув бедрами, спрашивает Кастиэль. — Я просто хочу, Кас, пожалуйста. Всего тебя во мне. Кас тянется рукой в тумбочку, доставая тот самый пакетик и смазку. — Так ты часто кого-то приводишь? — Я надеялся только на тебя, Дин. Дин на грани безумия тянется с поцелуями вновь, плюя на боль в губах. Он просто хотел ощущать губы любимого человека под собой. Дин выпутывается из штанов и белья и тянет также все с Каса, швыряя всё вглубь спальни под тихий смех: — Донельзя нетерпеливый. — Да. Кастиэль заводит руку за спину Дина, проводя линию с копчика до ягодиц. Нежно и ненавязчиво проталкивая первый скользкий палец. Дин от неожиданности практически падает на его грудь, сильнее раскрываясь. Второй спустя пару минут, а затем и третий. Кастиэль — не самый опытный любовник, но до невозможности ласковый и нежный, словно разнеженный котенок, как и Дин на нем, изъявивший желание оседлать член Каса и сейчас настойчиво его же в себя и проталкивающий, громко постанывая. — Твоя спина… — Все нормально, Кас. Кастиэль поддерживает его за бока, мягко направляя, пока полностью весь не входит глубоко в Дина. — Прошу тебя, — шепчет тот, — двигайся. — Вместе с тобой, Дин. От звучания своего имени этим возбужденным голосом, Дин страшится сделать вдох, боясь кончить только от голоса Каса — как кой-то подросток, ей-богу — и вида длинных пальцев на своем члене. Те ритмично двигались, вторя движениям внутри. — Такого нежного секса у меня еще не было, — делится Дин, обмякнув. — Все бывает впервые, верно? Дин закатывает глаза, внезапно опускаясь на грудь Кастиэля, и ощутимо кусает того в плечо. Затем опускается влажной дорожкой поцелуев к ключице и долго посасывает кожу. В нем внезапно проснулась собственническая жилка, которая задумалась, кто был первым у Каса, кто посмел еще скакать на этом члене, помимо него. Хотелось закусать и оставить метки по всему телу, во всех видных местах. Дин отнимает руку Каса от своего члена, выдохнув от неудовлетворенности. Но у него есть дело поважнее. — Дин? — удивленно. — Что ты делаешь? Дин кусает кожу запястья, сразу же зализывая укус, и улыбается осоловело. На утро — по идеальному плану Винчестера — Кастиэль обнаружит на себе красные пятна, которые не скроет ни одна рубашка. Это заставляет его довольно мычать в запястья, перебирая пальцами чужие пальцы, длинные и во всех старых стереотипах по-настоящему музыкальные. По спальне разносились непрерывные шлепки кожи по коже и не скрытые стоны: Кастиэль жил один уже пару лет — с тех самых пор, когда Анна впервые изъявила желание жить со своим новоиспеченным возлюбленным, он не отговаривал ее от этого решения. Хотя все еще скучал периодически по общим ужинам в ее обществе. До чего же достало одиночество, — думалось ему, пока он хватал Дина за подтянутые бока, бедра, прижимая разъезжающиеся ноги ближе к себе. Может быть, это шанс наконец обрести счастье? Дин опасно близко к концу, когда томным голосом шепчет Касу на ухо: — Прикоснись, пожалуйста… Кастиэль не отказывает, молча возвращая руки на член парня. Он наращивает темп, чувствуя пульсацию под пальцами. И Дин кончает, сокращаясь вокруг Каса, заставляя того кончить следом за собой. Кастиэль нежно подталкивает Дина лечь рядом с собой — тот поддается, слепо тычась губами в губы партнера, разнеженно улыбаясь. — Будь со мной? — пробует Кастиэль, когда Дин укладывается на его плечо головой. — Хорошо. Кастиэль целует Дина в макушку, зарываясь носом в его волосы, закрывает глаза и засыпает спокойным сном до следующего утра.***
— Как это, мне отказано? Сэм неверяще смотрит в бланк с красной печатью, а дамочка с рыжей шевелюрой за столом раздражающе улыбается в ответ, мол, «там же написано, молодой человек». Винчестер ощущает холод по всему телу. У него самая лучшая успеваемость среди группы и потока — ему просто не могли отказать. Дамочка протягивает устало руку за документом в руках парня, надевает очки и вчитывается. — Сэм Винчестер, вы должны были подумать о том, чтобы найти партнера для второго этапа конкурса. То, что вы — лучший, все согласны, но только вас мало. — То есть, — нервно смеется Сэм, — вы не могли сказать мне раньше о том, что мне всего лишь нужно найти партнера для совместного этапа? В самом деле? Почему мне было это не известно? — Молодой человек, вы не один здесь, я не обязана отвечать на ваши вопросы весь рабочий день. Если вы сами не посмотрели, обвинять кого бы то ни было — худший вариант. Всего хорошего! Сэм оскорбленно щурит глаза, открыв было рот затем, чтобы съязвить что-то в ответ, но просто разворачивается, выходя из кабинета. Ругаться не было смысла, и, по крайней мере, он узнал причину отказа его заявки. Всего-то найти кого-то, с кем можно выступить. Делов-то. Он тяжело вздыхает, оседая на скамейку в коридоре. — Найти музыканта моего уровня в кратчайшие сроки… Звучит невозможно, боже, — размышляет вслух и внезапно замирает, осознавший. — Погодите…«Кас, позвони мне, когда будешь свободен. Есть небольшой разговор».
***
— Ты предлагаешь что? — Знаю, звучит дико, но… Кас, ты моя последняя надежда, честно! — Я приеду сегодня к вам с Дином, и ты все мне расскажешь.***
Сэм впервые видит Кастиэля с футляром, такого серьезного и собранного музыканта, коим он был. Кажется, Кас преподавал курс игры на скрипке где-то в их городе, честно говоря, они почти не касались темы музыки: Сэму не хватало сил обсуждать ее еще и в свободное от репетиций и учебы время. Во время отдыха (которого у него почти не было после проигрыша Дина на бое полнедели назад) Сэм — с его повышенной ответственностью — все равно повторяет про себя его конкурсную программу. — Сэм, — зовет его Кас из гостинной. Он присаживается на диван, футляр приоткрытый лежит на столе перед ним, и оттуда виднелась скрипка из светлого дерева. Винчестеру безумно хотелось взглянуть на инструмент полноценно. — Я… Честно говоря, я уже долгое время думаю искать пианиста для аккомпанемента. Ты предложил свою роль, потому что хочешь участвовать в конкурсе — я не против помочь тебе, но с одним условием. Что, если я предложу тебе поменять композицию на другую? Сэм нерешительно смотрит в сторону своего фортепиано, хмурясь: он так долго репетировал именно конкретную мелодию. Замены за месяц до конкурса слишком увеличивают вероятность ошибиться и проиграть. — Ладно. Кастиэль светлеет лицом и берет в руки смычок, являя Сэму красоту своего инструмента. — Я сыграю тебе сейчас, чтобы ты в целом видел картину, а завтра привезу твои ноты. Радость на чужом лице слишком заразительна.***
В вечных репетициях проходит месяц. Заявку Сэма одобрили в самые последние дни подачи, поэтому они с Касом со спокойной душой разбирались с новой композицией. На вопросы вроде значения именно этой мелодии Кастиэль не отвечал, улыбаясь задумчиво в ответ, но интерес Винчестера подогревался и тем, что он никогда не слышал ее прежде. Вопрос, где Кас откопал такой шедевр, оставался открытым почти до финальных дней перед конкурсом, когда Кастиэлю пришлось отдать бланк с нотами, подписанные именем некой Айрис Новак. — Кас, это имя… — Да, — кивнул тот, — моей матери. Она автор. Я рад, что ты согласился сыграть со мной именно это, даже отказавшись от долгорепетируемого варианта. Спасибо тебе, Сэм. — Мы должны выступить лучше всех! — кричит Сэм в ответ, а Кас кивает. Дин присутствовал на каждой репетиции удаленно, преимущественно будучи на кухне или на лестнице, потому что ощущение раздевания глазами действовало на Кастиэля смущающе, а на Сэма — скорее раздражающе. Потому, что они сбивались, и также потому, что Дин не прекращал предпринимать попытки закончить все пораньше и уединиться с Касом. В один из таких дней Сэм умудрился закрыть Дина за дверью, но тот скребся в дверь — вроде надоедливого кота — с вкусными пирожными в руках в качестве извинения за срывы репетиций. Конечно, Дина простили, но в гостиную, ставшую концертным залом, все еще вход был воспрещен. Кастиэль чувствовал себя наконец дома: с ребятами было тепло и уютно. За прошедшие пару месяцев они сроднились. Сэм стал и братом Каса тоже, а Дин… Дин, кажется, стал еще ближе после той ночи, он даже пару раз намекал на возможный переезд Кастиэля к ним, но Кас всерьез боялся за нервы Сэма, вынужденного слушать… Просто слушать. И видеть. Нет, вариант переезда Каса в дом Винчестеров был закрыт даже не открывшись. Возможно, он думал о другом. Это всего лишь немного мечтаний, что Дин — навечно, только он один и больше никто; что у них будет домик с белым забором, собакой и всем, чем положено в семьях. Кастиэль в такие моменты ловил искрящийся нежностью взгляд Дина, безбожно краснея от мысли о чем-то намного большем, чем секс. Перед глазами: коробки, укрытая новая мебель, светлые стены — и они, целующиеся и знающие о своем будущем вдвоем. Это было бы прекрасно. Кастиэль заставлял себя заново отыгрывать резкое начало мелодии — и Сэм без слов вступал следом за ним. Поезд, на котором троица должна была доехать до Вашингтона («А ведь можно было доехать на Детке!» — язвительно от Дина), ломался в пути дважды, поэтому к вечеру они уже еле перебирали ногами, уставшие тащить багаж на три дня. Решили взять один номер — так дешевле и никто не был против. Кастиэль и Дин в обнимку заняли большую кровать, Сэму пришлось кантоваться на полу, взяв обещание с хмурым взглядом, что завтра — очередь Дина лежать на полу, пока они с Касом будут спать вместе на кровати. Стоит ли говорить, что тому прилетело подушкой от Дина под звуки смеха Кастиэля, а после возмущенное «Отдай!», потому что Сэм решил забрать эту подушку себе на всю ночь. В день конкурса лил сильный дождь. Футляр скрипки пришлось надежно обкрутить плащевой тканью во избежание влажности и промокания, и Кастиэль в очередной раз пожурил себя, почему скрипка, а не фортепиано. Но с другой стороны — Сэму предстоит знакомство с чужим, конкурсным инструментом, в то время, как сам Кас нес свою незаменимую красавицу, обнимая ее под зонтиком. Дин решил отпустить брата и возлюбленного самих, а сам куда-то пропал из зала. Кас, в своем излюбленном плаще все еще нерешительно сжимал в пальцах чехол своего смокинга — бежевого; Сэм уже переодевался за кулисами в свой белый, а на Дине был его черный еще с гостиницы, потому что в гримерную закулисья вряд ли бы его пустили. Да и в целом, старший Винчестер не хотел идти с ними за сцену, он хотел посмотреть на все с его места в зале: встать с места самым первым и аплодировать сильнее всех — это же его любимые люди, как иначе. — На сцену вызываем двух прекрасных музыкантов. Скрипача Кастиэля Новака и фортепианиста Сэма Винчестера с концертной программой авторства Айрис Новак! Поаплодируем же новым конкурсантам. Кастиэль ободряюще улыбается Сэму, который идет занимать свое место у инструмента, когда перехватывает свой же смычок. Время пришло. «Мама, смотри же на нас и помоги выиграть, хорошо?» Во время выступления зрители затаили дыхание, а по окончанию встали абсолютно все — кажется, это была безоговорочная победа. Кастиэль улыбался, держа руку на сердце, Сэм вышел из-за фортепиано и встал рядом. Они принимали овации вместе, когда внезапно сквозь ряды, расталкивая всех, выбежал Дин с большими букетами роз, поочередно вручая обоим прилюдно. — Видели? Это мой брат и будущий муж! Кастиэль стоял шокированный, пока толпа свистела на фразу, а Дин ломился на сцену. Да, победа, приз, признание, а потом была по плану, конечно же, свадьба, где свидетелем со стороны Дина — радостный Сэм, а со стороны Кастиэля — Габриэль, он же знакомый ребятам Локи. Свадьба бы не закончилась одним днем, а может, ознаменовала бы новую пару. Но все это было в недалеком будущем, сейчас же они стояли втроем на сцене, крепко обнимаясь и смеясь. — Шикарная вышла симфония! — говорит восхищенно Дин на ухо обоим. — Это соната, Дин, — звучало ему в ответ.