Лоскут красной ленты

      Кейдж дёргается вперёд, а Такахаши внезапно вспоминает все свои навыки изучаемого тхэквондо с детства. Бьёт по лодыжке, не сильно, только чтобы сбить с равновесия; перехватывает кисти, оттесняя назад, от собственной выстроенной компьютерной гарнитуры. Они так нелепо дерутся ещё чуть меньше минуты, а потом валятся на кровать, вновь сгоняя бедного кота, который только шипит обиженно, выскальзывая за приоткрытую дверь.              Кенши давит рукой на резко вздымающуюся грудную клетку, удерживает Кейджа на месте, сжимая ногами итак замершие бёдра под собой.              — Успокойся. – ровно отзывается Такахаши, а Кейдж стискивает пальцами его предплечья, почти впивается ногтями.              — Я спокоен.              — Ты паникуешь, успокойся.              Джонни дышит рвано, резко втягивает воздух, пытаясь восполнить его внезапное лишение, отчего сбивается ещё сильнее. Лицо перед глазами отвлекает, и Кейдж запрокидывает голову, прикрывая глаза. Такахаши прав, очевидно, только это не первая его паническая атака. Он считает до десяти. Чувствует вес тела на себе, с силой вжимающую в кровать руку, чужие руки под дрожащими кончиками пальцев. А потом считает обратно. Под спиной сбилось покрывало, да и они сами по себе оказались в довольно компрометирующей ситуации. Отпускать шуточки по этому поводу не хочется. На это внезапно не хватает сил.              Кейдж наконец приоткрывает глаза, хоть и дышит с трудом, может контролировать собственное дыхание. Кенши руку убирает, поднимаясь. Поправляет сбившуюся футболку, прежде чем кинуть последний взгляд на всё ещё распластавшегося по кровати и какого-то помятого Джонни.              — Идём. Я поставлю чай.              Кейдж соскребает себя с места невероятно медленно, а когда доходит до кухни, вода в чайнике начинает закипать.              — Занимался тхэквондо? – через несколько минут тишины над горячими кружками спрашивает Джонни, а Кенши непонимающе вскидывает брови. – Ну подсечка. По ноге мне вдарил.              — А. – Такахаши отпивает немного чая, кивая. – Извини.              — Нет, я… Забей. – также тихо отзывается Кейдж, шурша тапком по полу. Медлит какое-то время, прежде чем наконец также приложиться к кружке чая, чувствуя, как напиток теплом разливается где-то внутри. Он молчит, смотря на кружащиеся чаинки в собственном мини-торнадо, мысли в голове крутятся точно также. – Знаешь, я просто… сказал себе, что если в этот раз не получится, то проще бросить эту идею. Это же не первые мои «пробы», понимаешь? Поэтому я не могу облажаться. На кону правда стоит почти вся моя жизнь. – произносит медленно, крутя в пальцах нитку, торчащую из толстовки. - Чересчур драматично, да? – Джонни грустно хмыкает, вновь следит за чаинками, прежде чем поднять взгляд на молчаливого Такахаши.              — Если тебе кажется это важным, то ничего наигранного нет. – пожимает плечами парень.              — Я просто не хочу потом винить себя, что не доработал, что, если бы учил лучше, дольше, усерднее, то тогда бы всё точно получилось.              — Но сейчас ты ведь понимаешь, что заучил всё идеально?              Кейдж неопределённо ведёт плечами, склоняет голову, рассматривая собственные пальцы.              — Я сбиваюсь, продолжаю сбиваться. – отвечает он, Кенши хочется сказать, что всё дело, чёрт возьми, в том, что он не спит. Однако Кейджу только нравоучений и не хватает, верно?              Такахаши медленно отпивает чай, смотря в потолок, а потом поворачивается к парню.              — Я могу помочь. Осталось два дня, так?              — Один. – отвечает Джонни и в его голосе вновь просыпается хрупкое отчаяние, Такахаши гонит его.              — Сегодня ещё не наступило. Значит два. Мы можем потренироваться разыгрывать эти диалоги. Так порепетируешь с живым человеком, да и зазубривать не удастся.              Глаза у Кейджа загораются так ярко, что Кенши становится невероятно неловко. Джонни подаётся вперёд, чудом не сворачивая кружку (Такахаши аккуратно сдвигает пиалу с печеньем из-под чужого локтя), тянет губы в улыбке и выдаёт такое громкое «Правда?!», что Такахаши на него шикает.              — Если ты будешь так орать, неправда.              — И что, за просто так? – проигнорировав последние слова, подозрительно прищуривается Кейдж, переходя на шёпот. – Денег у меня нет. – сразу спешно добавляет, но Такахаши только машет на него ладонью.              — Ты будешь спать по ночам. – отвечает парень, отставляя кружку в сторону. – Не в обнимку с тем текстом.              — Кого предлагаешь обнимать? Тебя, Такахаши? – улыбается хитро, вскидывая брови, а потом тянет вперёд ладонь. – Я согласен.              Их ладони только успевают соединиться, а Кейдж вновь открывает рот, по инерции тянет руку на себя, не размыкая пальцев. Они у него прохладные, всё ещё тревожно подрагивающие, но аккуратные и живые.              — Когда начнём?              Такахаши чуть поворачивает руку, смотря на собственное запястье так, словно там есть часы.              — Завтра, после пар. – высвобождает пальцы, наконец допивая чай. Зевает несдержанно, наверняка третий час ночи уже пошёл. Кейдж в ответ кивает, как болванчик, хрустит печеньем, легко пиная ногой ножку стола.              В темноте комнаты Кенши не включает свет, добирается до стола, отключая компьютер, а на выходе из комнаты Кейдж ловит его до боли банальным вопросом «Ты куда?».              — Спать. – отзывается Такахаши. Почти ослепляет младшего экраном, показывая отображающиеся там числа, отчего тот щурится. – Время видел? У нас пары завтра в 9.              — Ты согласился, что я буду спать с тобой в обнимку. – заявляет Кейдж, скрещивая руки (ну актёр. Актёрище!), брови Кенши вопросительно взлетают.              — Когда это я согласился? – фыркает Такахаши, также скрещивая руки на груди.              — Как когда? Неужели твои обещания не имеют веса? – тянет Джонни, а Кенши подцепляет с тумбы лампу, взвешивая её в ладони.              — Или ты не тянешь резину, или она летит в тебя.              — Как жестоко! – парень почти вскрикивает, закрываясь ладонями. Оправдывается, играючи покачиваясь на крае кровати. – Ты сам пожал мне ладонь. Когда я предложил твою кандидатуру вместо текста.              — Я соглашался не с этим, Кейдж. – кривится Такахаши, отставляя лампу, и он уже почти переступает порог комнаты, только за спиной раздаётся чуть слышный победный смешок. Вот оно как. – Хотя знаешь. Обещания исполнять надо. – кивает парень, делая шаг назад. Кидает взгляд назад на Кейджа, и, к своему удовлетворению, на несколько мгновений видит растерянность на чужом лице.              *************       Такахаши молча смотрит в потолок, пытаясь понять, как он, чёрт возьми, каждый раз оказывался в такой ситуации. Рядом, вытянувшись вдоль стенки, также молча лежал Кейдж. По ощущениям, они лежали так уже не первый час. В реальности же прошло меньше десяти минут.              — Если ты…              — Тебе когда-нибудь…              Они начинают одновременно, замолкают, словно обжегшись. И вновь повисает тишина.              — Ты первый.              — Говори.              Чёртова синхронность пугает. Кенши всё же решает начать первый.              — Если ты…              — Тебе когда-нибудь…              Кейдж, очевидно, решает также.       Такахаши хмурится, поворачиваясь к Джонни, а тот медлит только несколько секунд, прежде чем расхохотаться, толкая парня в плечо и тем самым чуть не сталкивая с кровати. Кенши шипит, зажимая ему рот ладонью, отчего бедному Кейджу остаётся беззвучно давиться смехом.              — Ржи потише, все спят. – Такахаши отдёргивает брезгливо ладонь, кривясь. – Кейдж. – шипит невнятно фамилию, вытирая ладонь о чужое плечо (по крайней мере пытаясь), которую названный успел облизать.              Джонни ещё беззвучно хихикает несколько секунд, легко толкая Кенши плечом.              — Что ты хотел сказать?              — Уже не смешно будет. – отмахивается Такахаши, а у Кейджа брови чуть ли не на лоб лезут.              — Кенши Такахаши решил рассказать шутку? Ты обязан её рассказать.              — Да не было там шутки.              — Ну же, Кенши, поделись со всем классом.              — Отвянь, я спать хочу. – бормочет парень, а Кейдж льнёт ближе, почти вжимаясь губами над самым ухом.              — Пошути, Такахаши. – шипит Джонни, заставляя дёрнуться.              — Если ты будешь во сне разыгрывать сценки, то я тебе врежу.              Кейдж отстраняется, а когда Такахаши наконец поворачивает голову, видит, что тот нахмурился, почти тревожно.              — Это больше на угрозу похоже, чем на шутку. – неуверенно тянет Джонни, кажется, и правда переживая за собственное лицо.              — Вот такое у меня чувство юмора специфическое и прикладное. – фыркает Кенши, прикрывая глаза. Кейдж, едва шурша одеждой, укладывается обратно, а спустя несколько долгих мгновений произносит.              - Тебе иногда не кажется, что ты находишься совсем не там? Делаешь совсем не то? Как будто, знаешь, — парень хмыкает без какого-то веселья, — тебе бы сейчас за мир во всём мире сражаться. Со злодеями какими-нибудь…бороться. А ты просто… ходишь в университет, смотришь на людей, которые также скучно, отвратительно скучно и однообразно проводят время. И как будто, что есть ты, что нет… Никто во вселенной не заметит исчезновение одной песчинки.              Кенши распахивает глаза, молча смотря в никуда. Скользит взглядом по очертаниям собственной комнаты, прежде чем ответить.              — Я сроднился с этим ощущением. – внезапно чересчур искренне отвечает Такахаши. – Иногда просто надо остановиться, и найти то, что заставит тебя чувствовать себя важным.              — И как, помогает?              Кенши поворачивается, с мягкой усмешкой качая головой.              — Ни капли.              Джонни кивает, внезапно серьёзно, морщится, словно ушибленный чем-то.               — А если спросишь кого-то об этом, смотрят словно на идиота. — произносит Кейдж. — Неужели так вся жизнь и пройдёт, а? Просто... здесь?              Джонни задаёт вопрос так, словно Кенши тот самый, кто сможет ответить на все его вопросы. Высшее существо, знающее всё на свете. Но Такахаши точно такой же запутавшийся, придерживающийся одной, выделенной ему парадигме, от которой отклониться, как будто опасно.              Кенши не отвечает, молча смотрит в темноту. Его самого не покидает это чёртово ощущение. Никогда не покидало, словно из каждой возможной точки выкидывало, не позволяло найти места. И от этого жутко становилось. Продолжить в этом скитании жизнь? А есть смысл?              *************        — Вставай, Кейдж. — шипит Такахаши, сдвигаясь, чтобы слепо потянуться за телефоном.               — Отвали, это твой будильник. — идентично шипит Джонни, а потом толкает его в плечо. — Да выключи ты его уже. По мозгам долбит.              Телефонная трель почти болезненно вгрызается в ухо, когда Кенши подносит телефон к Джонни. Пихает динамиком в лицо, заставляя того спрятаться носом под чужое плечо.               — Монстр. — обиженно тянет Кейдж, отталкивая ладонь. — Ты монстр, Такахаши.               — Если я из-за тебя опоздаю на пару. — недовольно отзывается Кенши, а Джонни только сонно ворчит что-то невнятное. — Что значит, при чём здесь ты? Почему ты вообще так много двигаешься во время сна? С тобой невозможно спать.               — Значит надо переспать. — в подушку отзывается Кейдж.               — Что?               — Ничего, на пары, зубрила, вали. А мне поспать дай.               — Да слезь с меня, для начала. — фыркает Такахаши, сталкивая ногу с собственных, отчего Кейдж их подтягивает, сдвигаясь в глубь кровати. Сонно моргает, вновь пряча лицо в локте, когда Кенши, кажется, ещё что-то говорит. Джонни только неуместно безразлично угукает, натягивая одеяло.              Одеяло это у него отнимают, а в лицо прилетает подушка, и Кейдж возмущённо тянет "Отвали". Когда открывает глаза, Такахаши, уже одетый и зализавший волосы, стоит, скрестив руки у кровати.               — Ничего себе ты...               — Пятнадцать минут прошло. Вставай ты, — Кенши вновь поднимает подушку, с силой ударяя того по голове. — Кляча!               — Ладно, ладно, ладно. — сдаётся Кейдж, когда силы отбиваться кончаются, и поднимается, словно живой труп. Подтягивается так, что кости с хрустом словно на место встают.              Оказавшись в ванной, смотрит на себя в зеркало, почти придирчиво. А круги под глазами и правда меньше стали, или только кажется? Выдавливает первую попавшуюся пасту на палец, хоть как-то чистя зубы. Своей зубной щётки здесь точно не хватает, мысль некорректная, неправильная, но возникает. Зачёсывает влажными пальцами волосы, выскальзывая в непривычно тихую квартиру. Точно, он так и не увидел родителей Кенши. Так и не увидит, понимает, заметив на кухне только Такахаши.              Помочь и не лезет, только вновь гладит появившегося кота, болтая ногой. Тарелка со стуком опускается перед лицом, разогретый уже приготовленный старшими завтрак. Кейдж складывает руки вместе.               — Ман ман чи! — заявляет он, запихивая наколотый кусочек в рот.               — Я — японец, придурок. — фыркает Такахаши, а Кейдж, исправляясь, взмахивает ладонью.               — Итадакимас, мистер якудза!              — Да пошёл ты. — Кенши чуть не давится, а в следующую секунду Джонни уворачивается от вилки, которая так и не летит. Плохая примета всё-таки. *************       Днём Такахаши слово не нарушает, и они вновь заваливаются к нему. Читают, отыгрывают роли, репетируя.              И Кенши, оказывается, заслуживает похвалы, потому что: "Конечно, не в сравнении с моим талантом. Но у тебя неплохо получается". Такахаши зарекается в актёры не идти.              Кейдж лишь пожимает плечами, теряя массивную долю мандража. Кенши и правда помогает, не позволяет цепляться пальцами за лист, вновь и вновь читая одно и тоже. Заставляет делать перерывы, потому что "Я не собираюсь помереть с голода/от сушняка/остаться с севшим голосом", потому что помимо этого "у нас дедлайны по проекту. делай давай".              Два дня пролетают. Джонни пропадает у Такахаши днём, ночует, конечно, у себя. Закидывает личку в ночи, и Кенши понимает, чувствует, что волнуется. Отвечает редко, односложно. Но отвечает.              В день икс Такахаши и сам поддаётся неясной тревоге. Сидит на паре беспокойно, поглядывая то на телефон, то на часы. Не следит за ходом, автоматически записывая чужие реплики, отчего конспект превращается во что-то невероятно хаотичное.              С последними словами преподавателя первым срывается с места, Джонни написал, что будет снаружи, Кенши туда и спешит. Натягивает куртку так спешно как может, а затем медленно, размеренно выходит из корпуса. Кейдж протаптывает асфальт неподалёку от лестницы, и Такахаши кривится. Выглядит одногруппник… мягко говоря, подавленно, отчего внутри что-то стынет.              Кенши подходит, не говорит ничего, пока Джонни не разворачивается, кидая короткий взгляд. Кейдж кивает головой в сторону, спрашивать, как прошли чужие пробы уже совсем не хочется.              — Как всё прошло? – всё же произносит он, а парень ведёт плечами, отворачиваясь. Несколько следующих мгновений Такахаши следует за ним в тишине. – А идём мы куда?              — Праздновать. – Кейдж отвечает вполголоса и так сухо, что Кенши брови вскидывает, переспрашивая. – Праздновать, баклан!              И лучше бы Джонни продолжал отвечать хмуро, потому что выпаливает он это так громко, что Такахаши глохнет на несколько секунд. А потом слепнет, когда тот, наконец, скидывает свою расстроенную маску и хохочет.              — Ты… — Кенши втягивает воздух, прежде чем толкнуть хохочущего Кейджа в плечо. – Мудак!              — Как я здорово тебя, да? – фыркает, отстраняясь, когда в плечо вновь летит ладонь. – Прирождённый ак…              — Говнюк! Прирожденный говнюк. – перебивает Такахаши, но улыбки уже сдержать не может, Джонни своей радостью и весельем заражает, искрится, почти загораясь от собственного счастья. – Прошёл?              Спрашивает, уже зная ответ, и Кейдж ожидаемо кивает головой, как болванчик, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.              — Ну как, они сказали, что надо будет явиться на второй, повторный этап. Но, как я понимаю, он в принципе условен. – улыбается, легко задевая плечом друга. Вскидывает голову, щурясь от яркого солнца, а затем едва склоняется, тихо произнося: — Спасибо.              Какие-то мгновения они идут в тишине, и Такахаши кажется, что солнце сегодня невероятно тёплое и яркое.              — Им понравилось, представляешь. – вновь нарушает повисшее молчание Джонни, его явно распирает от эмоций. – Сказали, что играл реалистично, искренне. – хмыкает, кидая взгляд исподлобья. Не особо замечает, когда Кенши дёргает его в сторону, сдвигая с пути возникшего перед ними каменного столба. – Круто, да? Представляешь, там вообще неподготовленные были, ну это стыдоба, честно.               — Возможно они переволновались. – пожимает плечами Такахаши, парень беспечно копирует его действие. – Ну так что, сегодня проставляешься? Куда мы, кстати, идём?              Джонни молчит и тянет губы в улыбке. В отвратительно хитрой и довольной.              *************              — Нет. – Кенши качает головой, скрещивая руки на груди. – Кейдж, нет. Я не пойду туда.              — Ну, Такахаши, где же твой дух авантюризма? – Джонни уже тянет дверь за ручку, распахивая, а Такахаши скептически хмурится, не сводя взгляда с яркой мигающей вывески с подписью «Караоке».              — Джонни, я не пойду в караоке.              — Не нуди, идём. *************       Кенши не знает, как всё же смог на это согласиться. Но сидел сейчас почти оглохший от громкой музыки и кричащего песни Кейджа. Тот, после нескольких попыток подряд заставить что-то спеть Такахаши, сдался, и, вскочив с дивана, орал уже третью песню. Шокирующе, но каждый раз он набирал сто баллов, Кенши принцип работы не понимал.              Он, честно говоря, в караоке никогда ведь и не был. Не с кем, да и некогда. А в одиночку, ну совсем ведь стрём.              — Бат фо нау, форгет эбаут вет! – у Джонни английский получается ломанный. То ли от того, что он горло рвёт, вместо того, чтоб рэп зачитывать. Либо из-за собственного кривляния, которым он, по всей видимости, пытается развлечь Такахаши.              Названный лишь глаза закатывает, тянет с маленького стола стакан с газировкой, Кейдж тянет его с дивана.              — Давай! – кричит, пихая микрофон в пальцы заместо выхваченного стакана. Перекрикивает музыку, склоняясь ближе, к Кенши ли, к микрофону. – Обожаю эту песню!              Отдать небольшой микрофон не удаётся, Джонни его удерживает у лица, глазами стреляя от экрана до лица Такахаши.              — Давай, припев! Ю пут ит даун лайк Нью—Йорк си… Да, давай, Кенши! – толкает плечом, чуть не ударяя по зубам. – Май фэнтэзи.              И у Кенши выбора не остаётся, кроме того, чтобы что-то невольно промычать в ответ под музыку. Его за голосом Джонни почти не слышно, но недоактёру хватает и этого. Он тянет губы в улыбке, путается в словах. Не так уж было и сложно верно?              На следующий день Кейдж в университете не появляется. На сообщения не отвечает, как и в сети не появляется. Кенши не понимает причину перемен, но ждёт.              А ночью получает сообщение.              «Твои дома?»