Взбитые сливки

Квартира встретила Олега полной тишиной и холодящей свежестью воздуха. Мужчина, обессиленный насыщенным днём, даже несмотря на нескончаемые грёзы о душе и тёплой кровати, вообще-то, был не очень этому рад. Ощущение пустоты лишь усугубляется, когда он уставший возвращается домой, а перед взором лишь безлюдный тёмный коридор… При том-то что Олег, вообще-то, живёт не один. Олег любит, когда его встречают. Когда целуют ласково и вешаются на шею, ведь только ради томных согревающих объятий и стоило беречь последние крупицы сил весь путь домой… Но сегодня, видимо, не положено. И это огорчало, потому что он был уверен, что его Саша сейчас определенно находится дома. У них дома. Они живут с братом вместе уже достаточно давно, только вот старший всегда встречался Олегом чуть ли не с хлопушками и танцами с бубном. Олег всегда бросал любое дело, когда слышал звук поворота ключа в замочной скважине, и бежал, стискивал в объятиях и лез целоваться, мыча о том, как тяжело вынести день, когда его Саша уезжает делать дела, оставляя младшего одного. Но вот в этом деле равнозначной взаимностью и не пахло. Саша встречал Олега, как получится. Иногда не встречал. Не встретил и сегодня. Олег разочарованно выдохнул, по-детски хмурясь и обиженно надувая щёки, да так эмоционально, как будто кто-то может это увидеть. Он снимает куртку, обувь и проходит в гостиную соединённую с кухней, где сильно сквозит из приоткрытого окна. Он повернул ручку в диагональное положение, чтобы воздух и дальше поступал, но без излишеств. Всё-таки не май месяц. И по привычке поставил чайник, кинул куда-то свою сумку, в тот же момент забыв о ней бесследно, и последовал в ванную комнату, снимая одежду прямо по пути. Горячий душ как и всегда подействовал бодряще. И Олег понял, что брата всё-таки не было дома, только когда вошёл в их с Сашей спальню, включил телевизор, и в ту же минуту услышал звук открывшейся входной двери. Он дёрнулся, по привычке собираясь бежать встречать, но в итоге отказался от этой идеи. Пожалуй, ещё не прошло достаточно времени, чтобы осознание отсутствия брата в квартире перекрыло собой маленькую обиду на то, что его сегодня не встретили. И какая разница, что в этом нет никакой логики. Вот раз появятся претензии — так пусть Саша придёт в спальню, и Олег с удовольствием их выслушает. Олег около получаса залипал в телефоне, краем ухом слушая телевизор и негромкую возню на кухне. Он улыбнулся мысли, что Саша всё-таки никогда не упускает возможности погонять чаи, если в чайнике достаточно воды. И особенно, если чайник недавно кипел. Младший даже не любит чай, но знает, что Саша пьёт его буквально чтобы занять руки. Олегу нравилось заботиться о брате таким образом, но вот не нравился тот факт, что тот отдал предпочтение компании горячего напитка, когда мог бы пойти поискать младшего по квартире, и наконец-то вернуть должок. Вскоре звуки с кухни прекратились, сменяясь на звуки из ванной, где струи воды захлестали по стенкам душевой кабинки. Они по привычке ассоциировались с приятным предвкушением, и у Олега прямо ощутимо улучшилось настроение. Он решил даже не одеваться. Ожидая, когда брат придёт к нему, он продолжал полулежать на кровати, облачённый в одно только полотенце, повязанное на бёдрах. Самым приятным моментом за этот вечер стал тот, когда брат появился на пороге спальни в домашнем халате, с каким-то белым шуршащим пакетом в руке. — С возвращением, любимый, — радостно мурлычет Саша, проходя вглубь помещения. Он подходит к кровати и целует Олега в губы. — Привет, Саш, с лёгким паром, — говорит Олег, но продолжает усердно залипать в сенсорный экран. Видимо, его совсем увлёк видос, который он смотрел в телефоне, доводя до экзистенциального кризиса работающий телевизор. Саша подобрал откуда-то пульт, убавил громкость, а затем отложил его подальше и забыл о нём напрочь, чтобы потом вместе с Олегом искать его до победного. Привычка мгновенно забывать, где находятся сумка и пульт — те самые бытовые грабли, на которые наступали братья изо дня в день. — И тебя, котёнок, — отвечает Саша, очевидно обратив внимание на чужой незамысловатый аутфит. Вообще-то, старший даже очень рад тому, что брат уже принял душ… Значит, его планы на вечер обойдутся без излишних церемоний и томительного ожидания. Саша ставит пакет на прикроватную тумбочку и снова склоняется над Олегом. Снова целует, но уже более требовательно. Он двигает губами, втягивая в поцелуй младшего. Вплетает одну руку в его влажные волосы… Но вскоре скользит ею вниз, по чужому лицу, оголённой шее и груди, даже таким жестом вынуждая Олега забыть о том, чем он занимался минуту назад. Потому что понимание, к чему это всё идёт, не на шутку вгоняет в жар и провоцирует приятное тянущее ощущение внизу живота. — У меня для тебя подарок, отвлекись пожалуйста, — слова Саши опаляют губы человека напротив, разнеженные поцелуем и уже чуть покрасневшие от такой напористости. Олег улыбается. — Вау, ну-ка, — младший наконец-то окончательно откладывает телефон, и рефлекторно бросает взгляд в сторону пакета. Но через секунду он снова смотрит на Сашу, когда рука, что оглаживала грудь, вдруг оказывается на внутренней стороне бедра. Старший скользит ею выше, слегка задирая ванное полотенце, в котором Олег вышел из душа полчаса назад. Но ладонь задерживается на опасном расстоянии, и Олег весь сжимается от томительного предвкушения. — Кто у меня полночи мяукал, что хочет вкусняшек, и умрёт, если мы прямо сейчас не встанем и не пойдём круглосуточный? — Саша шепчет это, подстрекательски касаясь губами уха… и Олегу уже совершенно не до вкусняшек. — Ты всё-таки купил мне белый сникерс? — спрашивает Олег самым невинным детским голосочком… Хотя сейчас ему уже едва есть дело до содержимого пакета. Всем нутром он сконцентрировался на опаляющих поглаживаниях в районе внутренней стороны бедра, в ожидании Сашиных решительных действий. Член младшего очень быстро налился кровью от таких манипуляций, и сам Олег теперь смотрел куда-то вниз. И он уже не хотел слушать ни о каких сладостях, и взглядом, обращённым на выступающий бугорок под тканью полотенца, беззвучно взывал к брату: «Тут как-бы… Эм, обрати внимание?» — Конечно купил. Я смёл целый прикассовый стеллаж с твоими любимыми шоколадными батончиками. Всё для моего любимого мальчика… — Саша зарывается куда-то в шею Олега, скользя по ней губами. Периферийным зрением старший видел, как в нетерпении задвигался чужой кадык от множественных нервных сглатываний. Олегу становилось всё жарче… А Саше нравилось. Он бы солгал, если бы взялся утверждать, что не отыгрывается за потревоженный ночной сон. За такой проступок было особенно приятно так беспощадно раззадоривать его и дразнить. — …Но это тебе на ночь. Я уже раскидал их по кухонным шкафчикам, захочешь есть — спать можешь остаться там же. После этих слов Саша быстро убирает и руку, и свои губы от чужой шеи… Ну это уже ни в какие ворота не лезет. Олег аж содрогается от ощущения пробежавшего по телу холодка. Он уже был готов высказать все свои претензии, но Саша перекидывает ногу через брата, садясь на него в районе бёдер, и Олег временит. — На вечер у нас кое-что другое… — говорит Саша и тянется к пакету… И только когда старший вынимает оттуда баллончик взбитых сливок, тогда Олег понимает, что же он натворил… Похоже, брат всё-таки окончательно спятил от критической нехватки ночного сна. И Олегу, похоже, ничего не остаётся, как сойти с ума сегодня ночью вслед за ним. — О, боже… — выдыхает Олег и кусает губы, смотря на то, как брат развязывает пояс халата, — какой порнухи ты насмотрелся? — Я не смотрю «порнуху», — говорит Саша. Он пока не снимает с себя халат, только приспускает его с плеч, оголяя ключицы и гладкую грудь. — Но я рад, что тебя впечатляет многогранность моей фантазии. Он встряхивает баллончик и оставляет пробный мазок на носу Олега, улыбаясь. Наблюдает за тем, как тот снимает его указательным пальцем. Младший смотрит на палец, на брата, и совершенно не долго думая тянет в рот. — Ну что, вкусно? — спрашивает Саша, вздёргивая бровями. Олег улыбается дико смущённо, понимая, что сейчас будет. — Что ж, я готов скормить его тебе целиком, — говорит Саша не дожидаясь ответа, да и подносит злосчастные сливки к себе… и вырисовывает краем насадки подобие сердечка прямо на своей оголённой груди. Олег с невероятной смесью обескураженности и любопытства наблюдает за этим зрелищем. Но это не отменяет того, что было и правда вкусно, он голоден, он дико возбуждён, и, пожалуй, ему просто не остается выбора… Он приподнимается с подушек, примятых к изголовью кровати. Склоняется над грудью брата. Левую половинку он томительно сцеловывает, наслаждаясь сладким таянием во рту и Сашиной слабой дрожью… Но когда понимает, что процесс затягивается, потому что брат начинает дышать уж очень нетерпеливо и настойчиво, и его колом стоящий член выпирает под тканью боксер с халатом, остальную половину Олег просто слизывает. И приступает к не менее сладкому, чем был исчезнувший белоснежный крем на чужом теле — к соскам. Вбирает один в рот, ласкает языком, стенками щёк, с провоцирующим мокрым звуком втягивая, отпуская, и целуя несколько раз. Проделывает то же самое с другим, пока Саша, громко дыша, возводит новую башенку из сливок у себя на ямочке между ключиц. Эта приманка тоже срабатывает, и Олег скользит языком от ямочки почти до Сашиного подбородка, размазывая крем по всей длине шеи. Затем, он мокро сцеловывает оставшиеся сладкие разводы, особенно задерживаясь под кадыком и где-то слева сверху, под самым уголком челюсти. Потому что почему-то именно эти участки чужой шеи чуть более чувствительны, чем другие. Он множество раз целует там, полируя кожу губами и языком, не оставляя и следа как от крема, так и от крупиц Сашиного самоконтроля. — Нравится? — спрашивает Саша, довольный и в самой крайней степени возбуждённый. Сливки оказались самой что ни на есть хорошей затеей. Ещё никогда его не ласкали с такой степенью мотивации и усердия. — Нравится… Только очень липко, но мне очень нравится. Саша постепенно теряется в пространстве от этого томного и возбуждённого голоса брата. У самого аппетит разыгрался. Старший притягивает Олега, целует в губы с чувственной напористостью, изо всех сил пытается распробовать оставшийся на чужих губах вкус сладкого крема, сминая верхнюю и нижнюю губу, проникая в рот языком… Но понимает, что этого мало. Он упирается ладонью в грудь Олега, вынуждая лечь назад на кровать. — Дай и мне попробовать, сластёна, — Саша приподнимает ноги Олега, разводит и усаживается между них. Кладёт его разведённые бёдра на свои, и стягивает с них полотенце, скидывая ненужную ткань прочь с кровати. Окидывает взглядом обнажённое, горящее от возбуждения тело под собой, и сам постепенно теряет способность связного мышления. Он берёт сливки, и хаотично композирует на груди и животе Олега какую-то сладкую каляку-маляку. И сам склоняется, целует долго, вылизывает, особое внимание уделяет рёбрам и соскам. Когда вбирает один в рот, Олег начинает скулить от нетерпенья. — Пожалуйста… — выстанывает Олег попросту не выдерживая. Потому что когда Саша сам берётся зачинать предварительные ласки, каждый раз младшему приходится сдерживаться, чтобы не кончить только от этого. — Что? — мурлычет Саша, с чмокающим звуком высвобождая сосок изо рта. — Пожалуйста, ещё, мне нужно больше… Мне так нравится… Я готов хоть каждый день так, Саша… Саша… Старший послушно прерывается, и даёт Олегу время, чтобы отдышаться от стонов и всхлипываний… и чтобы самому в полной мере упоиться этими потрясающими звуками. — Так и до диабета недалеко, — с усмешкой говорит Саша, вновь опускаясь и выцеловывая Олегу живот. Что не удивительно, младшего эти слова не вразумили: — Нет, далеко… Я хочу ещё… — Ну открой ротик… — Саша быстро оказывается над его лицом, уже целясь насадкой, готовый выдавить новую щедрую порцию сладкого. Олег послушно открывает и даже высовывает язык. И порнографично прикрывает глаза, когда Саша наполняет его рот сливками. Только вот по итогу Олег проглатывает их даже быстрее, чем следовало бы. Потому что Саша, переместившись вниз, обхватывает его член рукой и прикасается губами к намокшей головке. И хищно смотрит вперёд, опаляя налитый кровью орган горячим глубоким выдохом. Олег с голодным предвкушением смотрит вниз, но в итоге с громким стоном опрокидывает голову назад на подушку, когда Саша вбирает в рот максимум длины возбуждённого органа. А там, где не дотянуться губами — помогает стимулировать кольцом пальцев, двигая ими у самого основания. Сосёт умело, мокро, вкладывая весь энтузиазм, словно возбуждённый член и чувственные стоны слаще любого на свете белого сникерса. Олег выгибается в спине и одной рукой сминает свою грудь, потому что нуждается в большем количестве прикосновений, ему совсем недалеко до разрядки. Поворачивает голову, приоткрывает глаза и находит взглядом забытый баллончик. — Хочешь сливки? — спрашивает Олег, хотя этому усердию сосания и без сливок можно только позавидовать, — хотя, я вижу, тебе и так очень сладко… Саша урчит в ответ на эти слова, и вибрация по члену дарит очередной разряд блаженства, доводя Олега почти до звёздочек перед глазами. Это предел. Олег понимает, что самое время отступить: — Всё, Сашенька, любимый, остановись пожалуйста, — взмаливается Олег, мысленно минуя реальность, где внутренние стенки щёк брата мокро скользят по члену вверх и вниз, и только это удерживает младшего на самой грани. Густые брови сведены от удовольствия, серые глаза закатываются... Но будет действительно обидно, если всё закончится так быстро. — Мне ещё рано кончать! И Саша слушается. Олег почти всхлипывает от холодка, пробежавшего по влажному возбуждённому органу, когда Саша выпускает его изо рта. Но сдерживается, не проявляя и намёка на неудовольствие. Не зря же Олег весь вечер готовился… И всё-таки остаткам сливок нашлось применение. Пока Саша тянется за новой упаковкой презервативов, лежащих в том же пакете на прикроватной тумбочке (проницательности продавца, который это всё пробивал, любой экстрасенс бы позавидовал), Олег выдавливает сливки на себя. На свой живот, грудь, шею, выдавливает очень обильно и щедро. Он оставил по мазку даже на щеках с обеих сторон. В это время Саша, снимая с себя всю одежду и надевая презерватив, как-то уж очень обречённо наблюдал за всем этим безобразием. — Как бы мне тебя не съесть случайно, — с усмешкой комментирует старший. — Потрахаемся, и на здоровье. Я весь твой, Саш. Саша проводит двумя пальцами по груди и животу Олега, собирая на них крем. Он подносит их к его губам. Младший быстро сообразил, что нужно делать, и пока он вылизывал чужие пальцы, обильно смазывая их слюной, Саша целовал и вырисовывал дорожки языком по всей досягаемой площади тела брата. Пожалуй и сейчас, и по окончании ночи они оба согласятся с тем, что это был самый приятный предварительный процесс… Самый приятный за всю историю совместных ночей на их памяти. Кто бы знал, что такие яркие впечатления им подарит именно то, что в народе вообще-то «белой смертью» зовётся… Хотя, спросите тех, кто пробовал, и вам без малейших колебаний ответят, что после такого и умереть не жалко. Наконец, Саша немного отстранился, отвёл руку и приставил смоченные пальцы к колечку мышц. Увидев нужную готовность в глазах Олега, он медленно проник внутрь сразу обоими. Двигая пальцами вперёд и назад, он поглаживал свободной рукой внутреннюю сторону его бедра, дразня и доводя до грани. Но Олег хорошо держался. Он упорно молчал, а по удовлетворённой улыбке на его лице ведь и не скажешь, что он прямо сейчас где-то внутри беззвучно распадается на атомы от серьёзной нехватки контакта. Хотелось больше прикосновений, поцелуев, хотелось, наконец, члена Саши внутри себя, но он терпеливо ждал. — Я смотрю, ты готовился, — с изумлением отметил Саша, потому что и два, и три его пальца свободно входили в разработанное отверстие. — Ага, готовился. — И лишил меня одного из самых приятных процессов. Олег хотел пошутить, что теперь, наконец-то, счёт сравнялся, потому что вчера ночью Саша сделал то же самое. Они ведь так и не сходили в магазин, потому что: «Отстань, Олег, я хочу спать блять». Это был серьёзный проступок. Такое расценивается почти как предательство, если бы только не милосердие Олега, готового простить любимому человеку всё, и не аргумент Саши: «Мне рано вставать, а вот ты мог бы сходить и один, уже не мелкий». Однако окончательно лёд растаял только сегодня вечером, от оказанной заботы, креативной идеи со сливками и предельно хорошей работы ртом. Ну как после такого можно обижаться? Наконец, Саша наигрался. И Олег чувствует, как вместо пальцев в него медленно проникает налитый кровью член, обтянутый ароматной клубничной резинкой. Старший по опыту с первого раза входит под нужным углом, и перед глазами у обоих снова ослепительно заискрилось. Олег громко задышал, его глаза блаженно закатились… Теперь он только и чувствовал, как эти движения с каждым новым толчком по простате доводят его до окончательного исступления… Такие яркие ощущения действительно забирали последние остатки трезвого рассудка. Дымка в голове вытесняла все мысли, и росла так же стремительно, как и жгучее тепло внизу живота. Саша опустился вниз и вгрызся в чужую шею, кусая, но тут же целуя и вылизывая повреждения. Ему просто нужно было занять рот, чтобы самому не разразиться стонами, потому что очень хотелось послушать мелодичный голос младшего брата. Стоны Олега в ответ на ласки и стимуляцию чувствительных точек стали лучшей наградой за старания. И весомой мотивацией, чтобы только ускорить темп. С каждым движением, с каждым новым сдавленным выдохом оба Шепса приближались к разрядке. И чем сильнее нарастал жар в голове и области паха, тем теснее казалось помещение. Это заставляло их только больше тянуться друг к другу, и Саша наконец всем телом опускается на Олега, прямо в липкую сливочную лужу, но даже это было приятно. Даже липкость десерта, размазавшегося по телу — приятно. А про Олега и добавить нечего — его член оказался зажат между их животами, и его, как обычно, накрыло первым. Когда он изливается, стоны превращаются в негромкие вскрики. Казалось, даже звуковые вибрации обостряют чувствительность эрогенных зон, всё ближе подводя старшего к кульминации. Но что больше всего на свете любил Саша в такие моменты — это непроизвольно сжимающиеся мышцы тела под ним, и сладостный тремор, который особенно хорошо чувствовался, когда старший находился внутри. После оргазма Олега, внутри него всегда особенно тепло и тесно. За это он всегда занимал у Саши почётное первое место в рейтинге сексуальных партнёров, которые были у него за всю его жизнь. Кончить одновременно — действительно большая редкость, но вот с Олегом получалось каждый раз. Кто бы мог подумать, что его человек на самом деле всегда был так близко… Не проходит и двух минут, как Саша с заключительным стоном утыкается носом в шею Олега, изливаясь в презерватив. И младший ласково поглаживает чужие острые лопатки, пока обвалившееся на него тело окончательно не перестанет вздрагивать от пережитого экстаза. Через какое-то время Саша приподнимается, напоследок целуя брата, и с особым трепетом — его покрасневшие, измазанные в сливках щёки. И любоваться удовлетворённым, взмокшим и обессиленным Олегом, смотря на него сверху вниз, пока он ещё лежит под Сашей с разведёнными ногами и смотрит в ответ самым невинным взглядом — просто бесценные мгновенья. Они определённо стоят того, чтобы жить эту жизнь изо дня в день. И сегодня даже такое горячо любимое зрелище выглядело по-особенному… Смесь белых жидкостей, в которых вымазались их тела, просто радовала Сашу тем, что в его жизни есть человек, готовый разделить даже настолько ебанутые идеи. А это значит, что Саше уже повезло чуть больше, чем всем остальным людям на этой планете. Саша проводит пальцем по животу младшего брата, собирая им смесь из сливок и его спермы. Подносит к своему рту, и с невозможным удовлетворением во взгляде облизывает палец, пробуя своего мальчика на вкус. — Ну что, вкусно? — с усмешкой спрашивает Олег… Хотя, Саше всё же стоит быть поосторожнее с такими махинациями. От такого зрелища зловеще приятно потянуло в паху. И если у младшего снова встанет, Саше ещё и придётся завершать начатое. — Ну, я всегда любил сочетание сладкого и солёного… Вполне привычно. Олег притягивает Сашу к себе, цепляясь пальцами в затылок… И долго, трепетно и нежно целует в губы. — Я просто безумно тебя люблю, …