Не сметь касаться

В их общей комнате светло и много воздуха. Низкая уютная кровать и большое окно до самого пола с лёгкими светлыми занавесками. Остальной мебели по минимуму, из важного — мольберт, письменный стол в углу, на котором рисует Хëнджин, и большой телевизор с игровым джостиком. Вечером часто включена мягкая подсветка, плавно меняющая цвета с одного на другой. Всё здесь пропитано спокойствием, уютом и постоянством, но именно сейчас это нисколько не снимает напряжения. В такие моменты кажется, что ничего уже не будет как прежде. — Мне надо сказать тебе, — сразу поворачивается Феликс, как только они остаются за закрытой дверью. — Я не могу больше держать это в тайне и при этом смотреть тебе в глаза. — Ты хочешь рассказать мне о том, как провёл прошлую ночь? — устало опустив сумку на пол, Хëнджин смерил его холодным взглядом. Феликс заметно сглотнул и утвердительно кивнул. Тогда Хëнджин продолжил. — К сожалению, я уже знаю слишком много. Больше не хочу. — Ты следил за мной? — Ликс внезапно возмущается, хотя в его голове их разговор был построен совсем иначе. — И это хрень с моей кожей — что это? Почему ты думаешь, что имеешь право распоряжаться моим телом? Брови Хëнджина взлетают вверх. Феликс напуган и эмоционально истощëн, но это не повод так себя вести и делать ещё больнее. А Хëнджин тоже смертельно устал и уже не хочет ни за что бороться. Поэтому говорит он тихо, стараясь закрыться от боли, которую снова приносит ему любимый человек своими неосторожными словами: — Это защита. Можешь распоряжаться ею, как хочешь. Но вздумаешь предать опять — разорвëшь нашу связь навсегда. Так необычно, но на глазах снова навернулись слëзы. Хëнджин поспешно отворачивается, чтобы его боль не стала заметна Ликсу. Мало ли, какие там решения он захочет принять. Он уходит в ванную, а когда возвращается, Феликса в их комнате уже нет. *** Ночью в их комнате совсем прохладно. Это мерзкое чувство сквозняка проникает через кожу прямо в душу, заставляя мëрзнуть изнутри. Хëнджину никогда так не хотелось ничего не чувствовать, как за последние сутки. Феликс спит рядом с ним, но они почти не разговаривали, за исключением каких-то бытовых коротких фраз. Между ними будто пропасть, шириной с ладошку, но глубиной в бесконечность. И Хëнджин не уверен, что даже со своей силой, сможет эту пропасть преодолеть. Особенно если на той стороне его больше не ждут. — Нет! — Феликс вскрикивает, взмахивает руками и резко садится, просыпаясь. Он оглядывается, осознаёт границы реальности и сна и с болезненным стоном закрывает лицо руками. Хëнджин садится рядом и мягко обнимает его за плечи, буквально ощущая в воздухе, как внутренняя защита Феликса трещит по швам. Он разбит, и явно не собирался никуда уходить. — Убери это из моей головы, пожалуйста! — отчаянно шепчет Ликс в темноту. — Я будто проклят каждый раз возвращаться туда. — Я не могу, — вздыхает демон. — Я сам был бы рад забыть, — он переползает по постели и садится перед Феликсом, настойчиво заглядывая в покрасневшие глаза. — Но это должно остаться... здесь, — Хëнджин мягко касается указательным пальцем его светлого виска, а затем своего, — и здесь. — Я всё испортил, — убито вздыхает Феликс. — Я всё разрушил своей тупостью. — Всё поправимо, — Хëнджин поддерживающе проводит ладонью по его щеке. — Мы справимся. — Не ври! Ни себе, ни мне! — Ликс повышает голос, но потом снова стихает и продолжает шёпотом. — Ты холодный. Моё присутствие больше тебя не греет. Ты больше меня не любишь. Из глаза скатывается слезинка по веснушчатой щеке. Она переливается разными цветами от меняющейся подсветки и медленно сползает к подбородку, когда на ресницах уже топчется следущая. Хëнджину хочется сжечь весь мир, лишь бы предотвратить это и после точно знать, что эти глаза больше никогда не будут плакать. Он стирает слëзы мягкими движениями пальцев и шепчет в ответ: — Тшш, малыш. Я люблю тебя. И, поверь мне, это одна из тех вещей в мире, в которой тебе точно не стоит сомневаться, — Джинни совсем чуть-чуть улыбается, и сердце трепещет от того, что уголок губ Феликса тоже едва заметно дрогнул. — Я защитил тебя — теперь мы связаны. И это не я — холодный, а ты — тёплый. А иногда и очень горячий, хотя это было в тебе и прежде. Взгляд Ликса медленно вновь становится лучистым. Его внутреннее солнышко прорывается сквозь бурю и тучи и чуть заметно отражается смущëнной улыбкой на лице. Он мягко обнимает Хëнджина впервые с самого утра, желая раствориться полностью в нëм в благодарность за его понимание и принятие. Этот напряжённый день, с большим количеством перелётов и отвратительных мыслей в голове, показался смертельно долгим, и объятия любимого человека были чем-то ужасно нужным и важным для них обоих. Джинни отстранился, снова заглядывая в глаза напротив и стирая слëзы с покрасневших щëк. Но оттуда его пальцы неумолимо тянутся к приоткрытым губам, сминая их и внутренне загораясь от увиденного. Феликс податливо выдыхает, опаляя его кожу тëплом. И потом тянется навстречу, чтобы заменить прикосновения пальцев губами, по которым скучал больше всего на свете за эти бесконечные сутки. Хëнджин отвечает, вкушая тихий стон облегчения. Проведя рукой по светлым волосам, он притягивает Феликса к себе, обнимая за шею и с наслаждением  вдыхая этот сладкий воздух между ними. А Ликс растворяется и готов отдать себя целиком, чтобы его Джинни никогда больше в нём не сомневался и не отпускал. — Уверен? — тихо спрашивает Хëнджин, когда Феликс настойчиво тянет его на себя. Тот активно кивает. — Я должен спросить, извини, — неловко замялся Джинни, боясь всколыхнуть неприятные воспоминания. — Было ли что-то кроме минета? Взгляд Феликса померк, но лишь на мгновение. Хëнджину захотелось ещё раз попросить прощения, но было действительно важно узнать, какие взаимодействия могут снова причинить боль. Ликс спрятал взгляд, но уверенно ответил: — Нет. И пообещал себе забыть, как отпуская его из номера, мужчина намекнул, что их "дальнейшее сотрудничество" обещает быть невероятно приятным. В этот момент было страшно до дрожи. Вздохнуть без этого отвратительного липкого страха Феликс смог только после выпуска утренних новостей в аэропорте. — Обязательно сразу скажи, если что-то напомнит, — Хëнджин аккуратным прикосновением возвращает его в реальность и отзывается ласковым взглядом на его чуть заметную улыбку. Нежным поцелуем возобновив волшебство между ними, Джинни плавно следует за Феликсом до подушек, осторожно укладывая его и нависая сверху. Ликс встречает это движение почти кошачьим мурчанием и улыбкой в поцелуе, а как только касается спиной кровати, сразу обхватывает демона за тонкую талию и прижимает к себе. Проведя языком по расслабленным губам, Хëнджин с жаром проникает им в рот, разжигая пламя между ними. Оно быстро уничтожает ненужные мысли за пределами их собственного костра. Феликс вздыхает и подаётся ближе, встречаясь с его языком своим, а ладонями забираясь под футболку и оглаживая тёплую кожу. Джинни переключается вниманием и губами на его шею, одной рукой проводя по боку и бедру. Ликс нетерпеливо стонет, но отстраняет демона, вцепляясь пальцами в пряжку ремня на его штанах. — Хочу сгореть с тобой, — шепчет он, прикусывая губу и наслаждаясь желанием в тёмном взгляде напротив. А Хëнджин уже горит: одежда Феликса расползается прожжëнными дырами под его пальцами, а кожа, непривычно горячая и такая мягкая, упруго проминается от прикосновений. Слух ласкают томные вздохи. Феликс запрокидывает голову, подставляя красивую шею под хищный взгляд. От одежды избавляются пожалуй даже слишком быстро, и совсем не жалко прожжëнные дизайнерские шмотки. Пусть те горят в аду вместе с создателем. Мгновение разлуки, чтобы откинуть штаны и добраться за смазкой, и вот уже Хëнджин возвращается. Нависает сверху, проводит ладонью по шее, а Ликс смотрит на него снизу вверх, зеркаля огонь во взгляде. Джинни медленно целует шею и ключицы, опускаясь губами ниже, а длинными смазанными пальцами мягко, но нетерпеливо проникая внутрь. Выцеловывает на груди ноты на музыку Ликсовых вздохов, упиваясь его теплом и желанием. Феликс тянется телом к его губам и толкается навстречу пальцам, нетерпеливо кусая губы и сжимая ладонями плечи своего демона. Шире разводит ноги и выгибается навстречу, упираясь призывно торчащим членом Хëнджину в грудь. Тот держится из последних сил, трепетно растягивая и чуть покусывая кожу на рёбрах. Феликс сладкий. Их любовь всегда оседает сладостью на губах. Хëнджин зависим от этого вкуса, хоть демонам и не свойственно быть зависимыми. — Давай уже, — требует Ликс, со стоном насаживаясь на пальцы. Пытается отстраниться боком от особенно дерзкого укуса, призывающего не срывать Хëнджину крышу, и расстроенно вздыхает, ощутив пустоту внутри. Феликс сам закидывает ноги ему на плечи и нетерпеливо цокает на нежный поцелуй в коленку. Хëнджин улыбается, подбрасывая дровишек в их костëр и намеренно медленно раскатывая презерватив. — Я сейчас сам тебя трахну, — угрожает Феликс, прожигая Джинни требовательным взглядом. Кажется, это тот самый момент, когда с ним уже лучше не спорить. Хëнджин мягко проникает, но Феликс плотно насаживается, выгибаясь и срывая с губ короткий стон. — Что творишь... — шипит демон, придерживая его рукой за талию. — Люблю тебя, — выдыхает Ликс и хватается руками за плечи, притягивая его к себе. Губы сталкиваются, искрясь и обжигая друг друга. Хëнджин глубоко целует, а Феликс пошло обхватывает его язык губами и посасывает, причмокивая. — Ты просто невозможный, — шепчет Джинни, плавясь от его напора. Феликс улыбается, сходя с ума от их близости. Движения внутри настолько выверенные и потрясающие, что его стремительно несëт к краю. Хëнджин впивается мокрым поцелуем в его шею и обхватывает ладонью член, лаская в том же ритме, что движется сам. Феликс задыхается от жара их тел и закатывает глаза, которым вдруг горячо от собственных век. Его пальцы жадно мнут упругие плечи, а их тела двигаются в унисон навстречу друг другу. В комнате душно и сияюще, до искр и огня по коже. Хëнджин сжимает его чуть сильнее и входит резче и глубже, со стоном срываясь в бездну и утаскивая за собой Феликса. — Это было вау, — шепчет Ликс ему на ухо и откидывается на подушку, прикрывая глаза, пока Хëнджин максимально расслабленно прижимает его своим телом к постели и пытается восстановить дыхание. Его ответ пропадает в громком противном свисте пожарной сигнализации. Джинни тут же закрывает уши Феликсу и жмурится от неприятного звука, пока тот также не кладёт свои миниатюрные ладошки на его уши. Тогда Хëнджин открывает глаза, встречается с игривым и весёлым взглядом Ликса и вслед за ним оглядывается вокруг. Вся их комната в плотном душном дыме. Подсветка изящными всполохами ложится на витиеватые клубы, выхватывая замысловатые узоры. Феликс улыбается и начинает смеяться, вызывая лëгкий смех и у Джинни. Сигнализация орëт невыносимо, и чтобы обозначить, что они совсем не собираются сейчас выходить, чтобы решить эту проблему, Хëнджин громко кричит: — Отключите кто-нибудь грëбанную сигнализацию! По коридору мимо слышатся торопливые шаги и отборный мат остальных разбуженных тревогой мемберов. Но и они не успевают нажать на кнопку выключения, как звук прекращается, но с лёгким пшиком под потолком включается вода, заливая задымлëнную комнату. Феликс морщится и прячется под Хëнджином от холодных капель, а демон раскрывает крылья, пряча их обоих. Внутри их кокона очень тянет на поржать от нелепости ситуации. И что они скажут остальным? Ликс спонтанно целует Хëнджина и стирает с щëк капли, скатывающиеся с его намокшей головы. Поток сверху прекращается также внезапно, как начался. Но парни ещё целуются какое-то время, пока в их дверь не раздаётся требовательный стук. — У вас всё в порядке? — встревоженный голос Чана за дверью. Феликс пытается сдержать смех, зажав рот ладонью. — Да, всё нормально, — отвечает Хëнджин. В комнате включается свет, заставляя зажмуриться на время. Привыкнув к яркости, Джинни садится на постели, смешно отряхивая капельки с растрёпанной чёлки и недовольно ворча: — Прекрасно, блять. — Ты похож на мокрого воробья, — заливается смехом Ликс, щурясь от умиления. Но потом оглядывается и уже более обеспокоенно отмечает. — И, кажется, мы прожгли дыру в матрасе...