в каморке что за актовым залом

— Больше страсти, Гаара! — Кричит Джирайя с подмостков. В начале семестра многоуважаемая ректор Цунаде взяла и объявила, что весь поток третьего курса в добровольно-принудительном порядке должен поставить масштабную пьесу по современному произведению, дабы приурочить сие событие к ежегодной неделе культуры в их университете и, заодно, к пятидесятилетию их учебного заведения. Куратором был назначен Джирайя, как человек, ближе которого к искусству только его литературный редактор, и одному лишь богу известно, как тот самый Отшельник (псевдоним, естественно) уговорил Цунаде на постановку своего нашумевшего «Запретного рая», пусть и в рейтинге PG. Так что сейчас, в начале мая, все так или иначе вовлечённые в творческий процесс находятся в актовом зале на очередной репетиции. — Больше страсти, Гаара! Ну! — Лол, — бормочет себе под нос сидящий на ряд вперёд Сай, не отрываясь от телефона. — Нашёл, у кого страсти просить. Саске, сидящий рядом с ним, отзывается коронным «хм», также не поднимая головы от экрана своего мобильника. И ведь оба прекрасно знают, что Ли их слышит. Но это ничего, Рок уже привык и легко прощает: они ведь понятия не имеют, о чём говорят. А Гаара стоит на сцене и страсть свою упрямо не показывает, ровным голосом читая с листа. Вообще-то, Джирайя назначил его на роль советника главного героя, и в этот раз они даже не затрагивают сцены с его участием, но, как это обычно бывает, случился казус. Сакура, получившая роль принцессы — любовного интереса главного героя, заболела и прийти не смогла, а реплики прогнать нужно, потому что их главный герой — принц, роль которого исполняет Наруто, всё никак не может запомнить свои строчки в этом акте. Поэтому, по весьма подозрительному стечению обстоятельств, роль принцессы на сегодня взять пришлось Гааре, и у Ли есть предположение, что руку к этому приложила Ино. То ли захотела отомстить своей давней сопернице, то ли зацепить Темари, которой за выдающиеся вокальные данные досталась вторая главная женская роль — волшебницы-луны, то ли никак не простит Канкуро второе место на прошлогоднем конкурсе икебаны. А может быть, всё сразу. Хотя Ли так и не понял, к чему эти обиды. На прошлом конкурсе красоты, который их университет каждый год проводит в благотворительных целях, Ино взяла первое место, обогнав и Сакуру, и Темари, а совсем недавно её икебану оценили на высший балл, что по определению сделало её победительницей. Может быть, дело было сейчас в том, что Сакура исполняет главную роль, но Рок закономерно предполагал, что это имело смысл только пока на роль главного героя был выбран Саске. Да, изначально именно Саске Учиха в роли прекрасного принца должен был спасти свою нежную принцессу от лап великого зла и закрепить всё это полным любви поцелуем. Но Саске на короткой ноге с Орочимару, деканом биохима, а Орочимару, в свою очередь, старый товарищ Джирайи, и, видимо, ему как-то удалось договориться о смене роли с прекрасного принца на персонажа второго плана с одной незначительной репликой в самом начале. После этого Джирайя провёл повторный кастинг, и главным героем стал Наруто — к вящему неудовольствию Сакуры. Чем Ино, которую назначили костюмером, осталась недовольна, никто так и не понял, но факт остаётся фактом. Потому что сегодня не просто репетиция. Сегодня назначен прогон в костюмах. И от этого ещё больше вопросов вызывает тот факт, что Гаара не просто стоит на сцене — он стоит на ней в нежно-розовом платье со струящимся, полупрозрачным подолом, небольшим белым корсетом на талии, тонкими бретелями, которые едва заметно поддерживают верхнюю часть, оставляя открытыми и плечи, и спину, и, конечно же, критически глубоким декольте. Проходя мимо гримёрки, Рок краем уха слышал звонкоголосые увещевания о том, что «он так лучше запомнит», «ты же его лучший друг», «у вас один размер», «в этом нет ничего такого», «ты что-нибудь слышал про театр Кабуки», но он даже представить себе не мог, что это закончится именно так: Гаарой на сцене в откровенном платье. Да, рейтинг PG, но за работой Ино Джирайя следил лично и такой свой выбор наряда объяснил, ни много ни мало, порывом души настоящего художника. «Так надо», говорил он Цунаде, потрясающей перед ним кулаком, «Я так чувствую!» Вот и Ли… Чувствует. С тех пор как Гаара, платье на котором село удивительно хорошо, взошёл на сцену — чувствует. Как начал зачитывать игривые двусмысленные реплики своим монотонным голосом — чувствует. А как только переместил вес на одну ногу, выставив вторую в вырез на бедре, позволив подолу легко соскользнуть и оголить кожу — чувствует особенно сильно. Року, честно говоря, к этой минуте чувствовать уже невмоготу, а репетиция всё идёт и идёт, и Джирайя всё никак не объявит перерыв даже на десять минут, ведь Наруто не может вспомнить свои слова, каждый раз начиная хохотать, стоит только обратиться к своей «принцессе». — Господи, Наруто! — Джирая возводит руки к софитам. — Ну, сколько раз тебе повторять! Что ты хватаешь её, как полено! Она же твоя любимая, она — женщина всей твоей жизни, которую ты так страстно желаешь вызволить из беды и окружить своей любовью! Нежно надо, нежно! По полупустому залу прокатываются смешки, Киба на три ряда позади уже подвывает в плечо Канкуро, который записывает на видео всё происходящее на сцене — сказал, что это для семейного архива. Рок Ли тихо вздыхает и ёрзает, в очередной раз стараясь сесть поудобнее в надежде, что полувставший член незаметно через его спортивки. В свете софитов и в этом платье Гаара красивый. Ли всегда считал его красивым и всегда стремился об этом ему напомнить, но здесь и сейчас Гаара красив просто дьявольски. Воистину — запретный рай. Яркий свет бросает на его лицо чёткие тени, превращая невозмутимое лицо в маску, а скованный чёрной подводкой взгляд отсюда кажется магнетическим. Расслабленно выставленная в вырезе подола нога выглядит бесконечно длинной, а природно светлая кожа под сценическим светом буквально сияет. Рок Ли сходит с ума. Рок Ли хочет сорваться со своего места, подхватить окутанное розовым шифоном тело на руки и унести куда-нибудь очень далеко. Как можно дальше от требовательного Джирайи, хихикающего Наруто, едких комментариев Сая и от всего мира вообще. Куда-нибудь, где они смогут побыть только вдвоём — и Ли уверен, что Гаара тоже этого хочет. За последние пять минут они пересеклись взглядом уже трижды, и, боги, за что вы так немилостивы. Как бы между прочим Гаара заправляет прядку алых волос за ухо, томно прикрывая глаза, и ещё чуть отставляет ногу, чтобы подол разъехался окончательно, открыв бедро почти до самой кромки серых слипов — и, да, Ли знает наверняка, что сегодня на Гааре серое бельё. А ещё, если очень хорошо присмотреться, на белой коже с внутренней стороны можно заметить несколько очень недвусмысленных меток. И, да. Ли знает наверняка, что они там есть. — Хватит! Перерыв полчаса! — Джирая отчаянно вскрикивает, махнув рукой, в лучших традициях драмтеатра швыряет сценарий на ближайший реквизит и уходит, звучно топая. А остальные присутствующие, наконец, с облегчением выдыхают. Гаара кивает головой в жесте, который понятен только двоим: ему и Ли. Рок мгновенно считывает и поднимается, чтобы под шумок умыкнуть свою «принцессу» в сторону от какой-либо толпы. Они сталкиваются в узком коридоре на пути в гримёрку. Рок уже планирует толкнуть неприметную дверь, как Гаара вдруг хватает его за руку, уводя прочь из актового зала. — Куда ты хочешь?.. — Мастерская. О, мастерская. Вообще-то, это действительно мастерская, и там действительно мастерят: реквизит и декорации, в основном. И в связи с этим она закрыта до востребования, а ключ имеет только преподавательский состав. Но Канкуро каким-то чудом умудрился запасть Джирайе в душу (видимо, спелись на любви к искусству и эротической литературе), поэтому ему выделили копию ключа от мастерской на случай, если Канкуро вдруг захочет что-нибудь помастерить с какой-нибудь приятной девушкой. Канкуро, конечно же, мастерить большой любитель, только компании приятной девушки предпочитает сопровождение Кибы Инузуки, но это уже детали, которые Джирайе знать не обязательно. А раз уж они все — большая и дружная семья, то копия ключа превратилась в три копии, которые, как по волшебству, появились и у Темари, и у Гаары. Чтобы они тоже могли что-нибудь с кем-нибудь помастерить. Вот как сегодня. Мастерская находится в противоположном крыле того же этажа, и, чтобы до неё добраться, нужно пройти по длинному коридору. Репетиция сегодня затянулась: кругом никого нет, даже большинство преподавателей уже разошлось, а за окнами разворачивается живописный закат. Канкуро говорил, что, кажется, это время дня называется «золотой час» — лучший момент для идеального снимка. И Ли жалеет, что у него сейчас нет с собой камеры, чтобы хоть как-то запечатлеть то, что видят его глаза, поэтому он идёт чуть позади, чтобы была возможность полюбоваться. Потому что Гаара опять красивый, волшебно красивый. Противоположно софитам, солнце ложится на его кожу нежно, тушуя коричневые тени на открытой спине. Шифоновый подол, перехваченный свободной рукой для удобства, переливается маленькими розовыми искорками, а тёмно-красные волосы поблёскивают чистой бронзой. Красиво. Безумно красиво. Появление на горизонте заветной двери чувствуется, как достижение рая — в каком-то смысле. В ладони Гаары мелькает небольшой ключ без бирки, он ловко проворачивается в замке два раза, и, наконец-то. Под мастерскую отведён один из самых светлых и просторных кабинетов, в нём пахнет опилками, масляными красками и немного — клеем ПВА. Каждый метр пространства здесь служит искусству: мольберты в одном углу, манекены и композиции натюрмортов — в другом, а на подоконниках — гипсовые головы и геометрические фигуры. У окон расположились широкие столешницы, почти все стены заставлены шкафами и полками с баночками, кисточками и разнообразными инструментами, а у самой дальней стоит незаконченный ещё трон принца; Ли с лёгкостью может узнать, за что в дизайне был ответственен Сай, а за что — Канкуро: обоих назначили главными по декорациям, что спасло их от непосредственного участия в постановке. Но Гаара запирает дверь изнутри и становится уже не до окружения: всё поле зрения Ли теперь занимает он и только он. Они сталкиваются, прижимаются друг к другу, обхватывают руками — и замирают на мгновение. Это как последний вдох перед нырком в прорубь: хочется выкроить ещё одну секунду осознанности прежде чем тело и разум захлестнут рефлексы. Гаара облизывает бледные губы — это он, последний вдох. В прорубь первым рвётся Ли, прижимаясь к этим губам и тут же проталкиваясь между ними: хочется целоваться сразу глубоко и влажно. Как хорошо, что они с Гаарой сейчас на одной волне: он охотно открывает рот и встречает язык Ли своим. Не иначе, это всё магия платья. Им и раньше приходилось задыхаться от желания, не в силах друг от друга оторваться, но чтобы как сегодня — это впервые. Рок путается пальцами в складках подола, шифон скользит под ладонями и не позволяет как следует взять Гаару под ягодицы, сжать их посильнее, как тот любит. — Сука, ебучие тряпки… Давай снимем. — Тут много всяких застёжек. Боюсь порвать… — Да хоть на лоскуты их пусти… — Но Ино ведь заведует костюмами, у неё будут проблемы… — И это не моя проблема. Хоть найдёт себе нормальное занятие, вместо того, чтобы Саю хуй полировать, когда думает, что никто не видит… Как Ли смог выяснить: за бранный вокабуляр Гаары ответственен Канкуро целиком и полностью. Канкуро Песчаных — первый человек на памяти Рока, который умеет материться с таким вкусом, и, скорее всего, единственный. Чего только стоит его ругань, когда он садится за руль — это нужно слышать. — Меня заводит, когда ты ругаешься. — Я знаю. Они опять теряются в долгом поцелуе, стараясь прижаться друг к другу как можно теснее; косточки небольшого корсета впиваются Ли под рёбра, зато тонкие лямки очень легко стянуть с плеч, чтобы полностью обнажить грудь. Гаара запрокидывает голову, позволяя себя держать, пока он переводит дыхание, а Рок не упускает этот момент, чтобы зацеловать его шею и ключицы. Хорошо, но мало. В подобии вальса они добираются до ближайшего стола; как только Гаара усаживается на столешницу, подол расходится по боковым вырезам, складываясь между ног и целиком их обнажая. Намного лучше. Гаара упирается руками позади себя и широко раздвигает колени, сидя почти на самом краю — и всё ради того, чтобы Ли смог, наконец-то, плотно к нему притереться. Они целуются так, будто это их последние минуты вместе. Губы у Гаары больше не бледные: яркие, припухшие и блестящие от их смешанной слюны, и эта картина разжигает Ли ещё сильнее. Он целует в острый подбородок, в каждый уголок губ, прослеживает линию челюсти, а потом спускается на шею. Слушая тихие стоны и глядя на свои руки на раскрытых бёдрах, Ли чувствует, как до этого абстрактное «хочу Гаару» оформилось сейчас в конкретное желание. Он шепчет в покрасневшее ухо: — Я хочу тебе отсосать. — Блять, — Гаара цедит сквозь зубы и жмурится, мелко сглатывая. — А как потом хочешь сам?.. — Между бёдер. Потом позволишь кончить на тебя? Гаара берёт миллисекундную паузу на осознание, а потом быстро кивает. — Хочешь на лицо? — На задницу. — Хорошо, — он опять быстро кивает, запрокидывая голову. — Хорошо. Да. Гаара сползает со столешницы, становясь на уже нетвёрдые ноги, и поднимает подол, который сейчас кажется ещё длиннее, чем был, а потом Рок опускается перед ним на колени. Его будто магнитом тянет к тонкому белому шраму с правой стороны живота — от аппендицита. Ли его целует: это обязательно, уже почти как ритуал — попытаться загладить один-единственный изъян на этой коже, который удалось найти. У Гаары вообще кожа удивительная: гладкая, чистая, даже родинок нет, только едва заметная россыпь бледных веснушек на плечах и бёдрах. И в свете закатного солнца его кожа приобретает внутреннее, почти что мраморное свечение — и это завораживает. Ли утыкается лицом Гааре в живот — просто необходимо сейчас перевести дыхание, хоть немного остыть, чтобы захлестнувшие чувства чуть-чуть отступили. В волосы на макушке зарываются пальцы и Рок поднимает лицо вверх. — Ли? — Ты очень красивый, — шепчет он в ответ, заглядывая Гааре в глаза. Тот тушуется даже несмотря на вольтаж момента. — Я всё ещё не знаю, что на это отвечать. — Ничего не надо. Просто знай это, ладно? Гаара молчит, но кивает, и на его лице даже через слой страсти очень ясно проступает нежность. Ли чувствует это: и в том, как ласково Гаара перебирает ему волосы, не торопя и не принуждая, и в том, как он на него смотрит, вопреки обыкновению не пряча улыбку. Гаара любит его, и Ли это знает. Всё ещё в тайне удивляется этому, но не сомневается. Хотя он также понимает, почему о Гааре до сих пор говорят, как Сай сегодня. Давным давно, на первом курсе, когда все ещё надеялись, что Саске натурал, а Сай хороший парень, Рок тоже так думал про Гаару. Холодный, высокомерный, безразличный, недоступный. Но тогда Року вообще всё виделось в мрачных тонах, во всяком человеке была угроза: он переживал главную потерю своей жизни — спорт. После школьного выпускного ему не повезло попасть в аварию, которая навсегда перечеркнула и спортивный вуз, и спортивную стипендию, и спортивную карьеру. Всё, чем Ли жил, всё, о чём мечтал — рухнуло в одночасье. За три месяца реабилитации ногу удалось восстановить, но с такими травмами ему остался только любительский уровень. Поэтому он в итоге поступил именно сюда. А потом он встретил Гаару и они чуть не подрались прямо в кафетерии: так Рока задел его прямолинейный комментарий о чём-то, что сейчас он даже не вспомнит. Ли при каждой встрече злился, Гаара злился в ответ, а потом что-то поменялось, незаметное даже для них самих — и они сблизились. Гаара, с удивительной лёгкостью осев в его жизни, привёл за собой Темари и Канкуро. За ними пришли Шикамару и Киба, которые познакомили его с Наруто, а тот, в свою очередь, перезнакомил со всем универом. Именно тогда Ли понял, что его жизнь не закончилась, а совсем наоборот. Что весна юности, о которой так часто говорит Гай, наконец наступила и для него. И всё это благодаря одному только Гааре, который из всех вокруг выбрал именно его, Рока Ли. Доверился и раскрылся так, как его не знают даже родные брат с сестрой. С Гаарой Ли чувствует себя по-настоящему особенным, он чувствует себя собой. Не номером на дорожке, не результатом в турнирной таблице, не призовым местом и медалью — а просто Роком Ли, обычным парнем, которому досталась роль третьего слева зеваки в предисловии и больше он на сцену не выходит. Обычным парнем, которого это вполне устраивает. — Ли? Точно всё в порядке? — В голосе Гаары начинает сквозить беспокойство: в самом деле, это не совсем похоже на Рока — вот так вот замирать в самом разгаре, уходя в себя. — Всё хорошо, всё просто прекрасно, — Ли снова заглядывает ему в глаза и, почему-то, становится так хорошо на душе. Говорят, любовь живёт три года, но вот уже конец третьего курса, и, казалось бы, все бабочки в животе давно должны были растерять свои крылья, но у Ли этого так и не произошло. В порыве он легко говорит: — Я люблю тебя. — Да что на тебя нашло? Платье это блядское так повлияло? — Гаара выглядит так, будто хочет одновременно и улыбнуться, и нахмуриться, но не может определиться. Глядя на него, такого смущённого, Ли улыбается сам. — Не думаю, что дело в нём, — Рок Ли, наконец-то собравшись, подмигивает Гааре и возвращает свои горячие губы на его бледный живот, который тут же поджимается от щекотных прикосновений. Ли поцелуями спускается от пупка до кромки белья, и, прежде всего, накрывает губами тёмное влажное пятнышко на ткани — Гаара реагирует на это мгновенно, шумно вдыхая, его пальцы в волосах неосознанно сжимаются крепче. Рок принимает это, как сигнал к активным действиям, и без лишних мыслей стягивает с Гаары бельё сразу до щиколоток. О, если всё, что видел Рок Ли до этого, было красивым, то открывшийся сейчас вид не описать ни одним существующим словом. В золотых лучах заходящего солнца, в сверкающем шифоне, собравшимся в живописные складки, откровенно возбуждённый, Гаара похож на видение из самой сладкой эротической сказки, томный, пленительный, сулящий невыразимое удовольствие. Если бы Рок уже не стоял перед ним на коленях — тотчас упал бы ему в ноги. Ибо ему явился сам Эрот, не меньше. С нахлынувшим благоговейным трепетом Ли оглаживает крепкие бёдра, соскальзывает на ягодицы, сжимает их в пальцах, разводя в стороны, и не может поверить, что всё это — ему одному. Уже и собственное желание невозможно сдерживать, так что Рок и не пытается, с лёгкостью поддаваясь этому жару. Он берёт член в рот без лишних прелюдий и устремляет взгляд вверх, считывая малейшие реакции Гаары, стараясь запомнить всё до последней чёрточки. Грудь его тяжело вздымается, голова запрокинута и острый кадык ходит под кожей, словно резак — того гляди вспорет горло вдоль. А когда Рок ли сильнее обнимает губами его плоть, прижимая к нёбу языком, то в воздухе, словно патока, растекается утробный стон. С этого момента Ли смотреть на Гаару не успевает — слишком занят тем, чтобы закрепить уже полученный результат и достичь новых высот. Гаара ведь такой отзывчивый на самом деле, такой чувствительный, и вот так вот ублажать его, даже в одну сторону — уже приятно. Хотя бы потому, как уязвимо он начинает цепляться за шею и плечи, как заметно старается контролировать тело, не позволяя себе толкаться навстречу, чтобы не навредить, как зовёт своим, но всё-таки не похожим на себя самого голосом: открытым и вдруг ставшим высоким. Он вздрагивает, когда Ли надавливает языком на щёлку уретры, и раскрывает в немом стоне зацелованный рот, когда головка заходит за щёку. — Боже, блять, Ли!.. Пожалуйста! Я вот уже!.. Рок подбадривает его своим усердием, начиная активнее работать головой. Мастерская наполняется совершенно неприличными звуками, и разбавляет их только пошлый шёпот Гаары, когда у него получается проговорить хоть что-то между стонами и вздохами. Ли языком чувствует, что его парень вот-вот кончит — кончит прямо ему в рот, и этот факт, помноженный на то, что он совершенно не против такого исхода, практически доводит до оргазма его самого. Изливается Гаара неожиданно для них обоих, согнувшись почти пополам и с протяжным матом на губах. Рок чудом успевает подхватить его, чтобы тот не свалился прямо на пол из-за подогнувшихся ног; Гаара, переживая острейший момент удовольствия, опирается руками на его плечи всем весом. — Гаара? — Ли откашливается, и хрипловато начинает снова. — Ты как? — Охуительно, — выдыхает тот, откинувшись руками на стол позади и избавив тем самым от груза своего тела. — Я люблю тебя, Ли. Рок Ли улыбается, рассеянно поглаживая Гаару по бокам. С ответом он не находится. — Иди сюда. Гаара тянет его наверх, но приходится делать это осторожно из-за травмированной ноги Ли — в неподходящей позе она дала о себе знать, но Рок ни о чём не жалеет. За такие моменты он готов отдать и больше, потому что, как только их лица поравнялись, Гаара утягивает его в глубокий поцелуй, в котором нет даже тени брезгливости. От этого так хорошо, от этого очень хорошо; Рок ли даже почти забывает, что ему тоже не помешало бы разрядиться. Но ему напоминает Гаара, без стеснения сжимая в ладони упёршийся в бедро член. Рок Ли задыхается прямо в поцелуй — кажется, даже такого воздействия сейчас достаточно. Но Гаара слишком хорошо его знает, чтобы закончить всё так просто. — Я весь твой. Шёпот оседает на губах Рока, а потом перед ним разворачивается ещё одна невероятно соблазнительная картина: Гаара, повернувшись спиной, опирается на стол, прогибаясь. Приглашает. Року кажется кощунством медлить хоть сколько-нибудь дольше. Он ловко развязывает ремешок на спортивках и одним движением стягивает их сразу с вульгарно вымокшим бельём. Может, и правда, во всем платье виновато? Но саморефлексией заняться он успеет и позже. Сейчас же куда важнее другое. Надо признать очевидное: задница у Гаары худосочная, как и он сам. Но это никогда не было для Ли чем-то значимым, ему всё равно. Его просто безумно заводит вид узкой поясницы, маленьких ямочек на ней, этих аккуратных, бледных ягодиц — и своего тёмного, перевитого венами члена прямо между ними. Ли проезжается пару раз по ложбинке, дразня себя в порыве характерного мазохизма, а потом одним движением протискивается между бёдер. — Сожми сильнее… — Так? — Да, отлично… Рок утыкается носом во влажный затылок Гаары, окружая себя уже ставшим родным запахом, и подаётся бёдрами вперёд. Боже, он так возбудился, что хватает одной только естественной смазки, чтобы скольжение стало приятным… Долго он не продержится. Ли крепко держит Гаару за бёдра, чтобы своим напором не толкнуть его в жёсткий край стола ненароком, и, кажется, потихоньку сходит с ума. — Мне так хорошо с тобой… — Ли… Рок наращивает темп. По ощущениям это не похоже на секс с проникновением, однако очень напоминает его внешне, и ему ничего не стоит додумать всё остальное прямо в моменте. Живьём встаёт перед глазами, какой Гаара узкий сначала, и как это чувствуется вокруг члена; как он сам старается поскорее принять сразу до основания, и как замирает, не дыша, когда у него это получается; как двигается навстречу, как льнёт всем телом, будто хочет срастись в одно целое, а потом позволяет семени смешаться с потом и стекать по своей безупречной коже… Ли стонет гулко, почти болезненно — нет сил терпеть это напряжение, хочется быстрее, горячее, сильнее… Кажется, Гаара чувствует Ли, как себя самого, и умело добавляет необходимого огонька. — Тебе ведь нравится моя дырка, да?.. Хочешь кончить внутрь? — Чёрт, Гаара… Да!.. Такую грязь Гаара позволяет себе не часто. Видимо, и правда, это всё чёртово платье, которое обоим так снесло головы. — И я хочу… Но тебе нельзя. Не сейчас. Сегодня я останусь у тебя, и тогда ты сделаешь это, да, Ли? — Да, Гаара… Чёрт, я сейчас… — Да, вот так… И ты сделаешь это столько раз, сколько захочешь… Я разрешаю, Ли… Давай… Кто там говорил, что у Гаары страсти не допросишься? Получите, распишитесь. Ли давит Гааре на поясницу — тот послушно выгибается, подставляя зад. Несколько быстрых движений кулаком, и, наконец-то, Ли заливает белую кожу своим семенем. Это тоже очень красиво, думает он; в этом что-то есть. И, поддавшись спонтанному порыву, берёт на пальцы несколько капель, чтобы мазнуть по ложбинке и ещё чуть ниже. Гаара весь поджимается, почувствовав прикосновение, втягивает голову в плечи — и это кажется таким милым. — Ты… Только что сделал то, что я думаю? — Думаю, что да. — Ли… Не дразни меня. Ты хоть знаешь, как это было горячо? — Рок не видит его лица целиком, но ему достаточно и взгляда из-за плеча. — А это… Было горячо? — Очень, — водянисто-голубые глаза хищно сверкают, но это длится всего мгновение: Гаара моргает и приобретает раздосадованно-усталый вид. — Я хочу ещё, но у нас нет времени. Блядская постановка, чтоб рухнула эта сцена… — Ну, тише, — Ли успокаивающе гладит его по боку. — Ты же останешься у меня сегодня. — А… Можно? Я же это в аффекте сказал, не всерьёз… — Гаара, ты как в первый раз, — Рок мягко смеётся и тянется поцеловать его между лопаток. — Конечно, можно. Тем более, Гай на сборах до воскресенья. — Хорошо. Тогда сегодня я к тебе. Ли чувствует, как из спины под его губами уходит напряжение. Гаара опускает голову к груди, долго выдыхает. — Ты не представляешь, как я со всем этим театром заебался. Давайте уже сессию, лето, и наконец-то уедем отсюда нахуй. — Согласен, — Ли утыкается носом ему в затылок. — Тут где-то должны быть влажные салфетки, давай вытрем тебя. На обратном пути они заходят в туалет. Пока Гаара поправляет смазавшуюся подводку, Ли успевает умыться и прополоскать рот, а потом принимается расслабленно за ним наблюдать и думать о грядущем лете. Гай учил не забегать вперёд — в этом нет ничего хорошего, и всё-таки. Ли тоже хочется, чтобы поскорее наступило лето. Там будет сессия, но это не проблема, с этим они все справятся, зато потом… Потом свобода. У Песчаных за городом целый коттедж с видом на озеро, окружённый небольшим лесом, и уже давно решено, что они опять поедут туда вшестером. Шикамару почти каждое утро будет сидеть на маленьком причале и чисто символически удить рыбу, больше наслаждаясь тишиной и спокойствием, а потом, ближе к полудню, он и Гаара будут сидеть на веранде и играть в шоги. Сам Ли с Кибой и Акамару планирует несколько раз переплыть озеро вдоль и поперёк — это как минимум, а ещё будет здорово выбраться в лес и попытать удачу в сборе грибов и ягод. Канкуро точно будет сидеть на чердаке, в самой светлой комнате в доме, и рисовать или делать кукол по очередному заказу в чью-то частную коллекцию. А Темари будет все дни напролёт загорать в своих красивых купальниках — она очень любит солнце. Вечером обязательно будет мясо и овощи с мангала. Потом они разведут небольшой костёр рядом с берегом, Шикамару будет отпугивать комаров дымом своих сигарет и играть на гитаре, а Темари будет петь, поглаживая между ушей набегавшегося за день Акамару. Канкуро и Киба будут ей подпевать, а Гаара прижмётся Ли к боку и положит голову на плечо, задремав под их голоса, и Рок будет обнимать его, чтобы тот не замёрз. И небо над ними будет высокое и полное звёзд. Это, говорил Гай, лучшая часть юности, и Ли с ним на все сто процентов согласен. Пока они идут по коридору в сторону актового зала, Рок задаёт вопрос, мучающий его весь этот вечер. — Почему ты вообще согласился его надеть? — Была интересна твоя реакция. — И всё? Гаара отвечает не сразу. — Нет. Ещё я знаю, что Ино придётся раскошелиться на химчистку: после меня Сакура это платье не наденет. Не после того, как узнает, чем я в нём с тобой занимался. — Ты думаешь, она узнает? — Думаю, что уже. Ты особо не сидишь в соцсетях, но Сай почти сразу сторис выставил, где я в нём стою. И все определённо видели, как мы уходили из зала. Тут всё понятно. Слухи у нас быстро расходятся. — Как-то это неправильно… — Мне всё равно. Эта белобрысая стерва заебала цепляться к моей сестре по поводу и без. — То есть, ты так отомстил за Темари? — Именно. — Но зачем Саю так поступать с Ино? Разве у них там не происходит что-то? — Вот именно, что там «что-то происходит», блять. Саю всё равно, кто сидит на его члене, а Ино оказалась достаточно безмозглой, чтобы с ним связаться, проигнорировав то, какой он гондон по сути. Мне достаточно того, что она потеряет деньги, а вот Сай её растопчет — и в этом она будет виновата сама, потому что успела влюбиться. — Ты думаешь, она в него влюблена? Но ведь она первая рвалась целоваться с Саске, когда назначили роли? — Судя по слухам, которые успела собрать Темари — да. — Но это как-то нелогично. И неправильно. — Да чтоб я знал, что конкретно у этой девки в голове творится, Ли, — Гаара морщится. — Все прекрасно знают, что голубее Саске только полуденное небо, блять, а всё туда же. Может, она Сая хотела зацепить, может, ещё что-то, но ублюдок Учиха ужом вывернулся, не зря Орочимару глазки строит. — Ладно, давай не будем об этом больше, ни к чему эти сплетни, — Ли берёт Гаару за руку и тот благодарно сжимает его ладонь. — Тебе не нравится, как я поступаю с Ино. Да? Теперь очередь Ли тянуть время с честным ответом. — Да, я думаю, ты мог бы не надевать его и остаться в стороне от этой грызни, — Рок крепче сжимает прохладные пальцы в своей горячей руке. — Но Темари твоя семья, и я тоже думаю, что Ино перегнула. Ты поступаешь так, как считаешь нужным. Может, это что-то изменит. В любом случае, я с тобой. Они переглядываются, и Гааре не нужно ничего говорить — Рок легко читает «спасибо» в его глазах. — О, а вот и вы, — со стороны зала к ним идёт Шикамару. Как обычно: руки в карманах, за проколотое ухо кокетливо заложена сигарета. Он точно знает, куда и зачем они отлучались, но виду не подаёт. — Репа всё, ребята. Закончилась. Наруто уговорил Джирайю, пообещав, что обязательно всё выучит к следующему разу. — Так он же каждый раз это обещает. — И это каждый раз работает, так что мне жаловаться не на что, — Нара пожимает плечами. Шикамару, со слов Темари, самый ленивый человек на планете, но Рок считает, что он просто достаточно умён и хитёр, чтобы не создавать себе лишних проблем. Проще один раз поработать головой, чем потом возиться с очередным «геморром», как он сам говорит. Именно поэтому Шикамару смог вписаться в команду по адаптации сценария, тем самым в итоге обеспечив себе возможность к сцене даже близко не подходить. Ли немного ему завидует, по-доброму. — Давайте там переодевайтесь и по домам, я подброшу, — Шикамару уже разворачивается в сторону лестницы. — Кто куда сегодня? — Мы у меня, — отвечает Ли за двоих. — Окей. Давайте, в темпе, там Ино рвёт и мечет, хочет своё платье назад. Нара удаляется так же неспешно, как и появился, а Рок и Гаара отправляются в сторону актового зала. Чем ближе к дверям, тем чётче слышна жизнь: все убирают декорации, что-то обсуждают, смеются — и громче всех, конечно же, Наруто. Ли переплетает с Гаарой пальцы, ловит его взгляд, и толкает дверь.