Ночь у костра

      Рыжие языки пламени старательно вылизывали сухую пальмовую кору, весело потрескивая. Ночные тени играли на лицах путников, попеременно то вытесняя отсветы пламени, то уступая им.       Сон не шёл. Возможно, оттого, что для него было довольно холодно даже у костра; а может, путники не очень-то доверяли друг другу… Тем не менее, одна легенда за другой разряжали тягостную обстановку.       Стоявший позади всех Анубис так и не присоединился к посиделкам у костра, однако по своим причинам уходить не намеревался. Сет, для вида закутавшись в плащ, украдкой глянул сначала на вора, затем на хекау, которым в самом деле было холодно. Протянув к костру ладони, мужчины сидели к нему так близко, насколько было возможно, чтобы не обжечься. Ифе же сидела в их накидках, наброшенных ей на плечи одна на другую. Отказаться было невозможно — её попросту никто не спрашивал.       — То есть, ты хочешь сказать, что первые боги появились благодаря крикам какого-то гуся? — иронично поглядел на принца Атсу.       — Я это уже сказал. Не хочешь — не верь, это легенда. Вон пусть боги подтвердят.       — По-моему, твоим рассказам не хватает остроты. — Сет резко поднялся на ноги и сбросил с себя плащ. К удивлению Кейфла и Атсу, сидевших по обе стороны от грешного бога, плащей на песке лежало два. — Утепляйтесь и слушайте не легенду, а истинное предание из уст самого бога, который видел то, что смертным видеть…       — Короче, Сетх.       — Инпу, ты всё ещё здесь?       — Буду здесь, сколько будет нужно.       — Я этому почти что рад, дорогой племянник.       Кейфл и Атсу какое-то время смотрели на «предоставленные» им плащи весьма скептично, однако пустынная ночь пробирает до костей и гордости не терпит. Сперва к плащу потянулся хекау, через некоторое время и вор.       — Рассказывай, Сет, мы слушаем, — с неподдельным интересом проговорила Ифе, выглядывая из кокона накидок, в которые её старательно завернули.       — Изволь, маленькая аментет, — самодовольно улыбнулся грешный бог, многозначительно поглядев на Анубиса — мол, вот, как надо просить. — Великий змей Апоп, символ хаоса, разрушения и зла, — главная опасность для Солнечной Ладьи в Дуате. Длина тела его — четыреста пятьдесят локтей, а оглушительное, жуткое шипение способно наводить ужас даже на богов. Одно из его имён — «Сотрясающий землю». Великому Ра, солнечному божеству, — по совместительству нашему прадеду, — со свитой приходится биться с его братом Апопом на воде. А после того, как он выпивает воды первозданного океана Нуна, то и на суше. Только при помощи магии и при поддержке всех богов свиты Ра Ладья миллионы лет продолжает свой путь, а поверженный Змей Хаоса, разрезанный на части, опускается в глубины глубин.       — Странно, что ты не похвастался, как прежде сам с ним сражался, — напомнил Анубис, всё ещё оставаясь в тени. — На тебя не похоже.       — Ты недооцениваешь мою скромность, Инпу, — улыбнулся краем губ Сет.       — Великая Эннеада… — прошептала потрясённая Ифе, кутаясь в накидки ещё больше, словно желая в них спрятаться с головой. — И это повторяется миллионы лет?       — Из ночи в ночь, — бесстрастно поддержал дядю Каратель, на пару шагов приблизившись к сидевшим у костра. — Но тебе нечего бояться, аментет, этот цикл жизни никогда не оборвётся, и Змею Хаоса не победить.       — Может, Вы тоже расскажете что-нибудь жуткое? — вклинился Атсу, явно взбодрившись под тёплым плащом грешного бога.       Анубис глянул свысока на вора, так что последний уже и не рассчитывал на положительный ответ. Однако молчание бога говорило лишь о задумчивости. Он степенно сел на бывшее место Сета и начал свой рассказ:       — Самая опасная ночь в году — это последняя ночь старого года. Сехмет, яростная львиноголовая богиня, вычёркивает из списка живых тех, кто должен умереть в следующем году. Мне этого лицезреть не приходилось, да и не касалось оно меня никогда, — но по преданию два павиана держат перед ней свиток с именами всех живых. Сехмет опускает свой красный калам в кровь и вычёркивает имена тех, кто должен умереть в следующем году.       — И смерть их неминуема, — задумчиво добавил Кейфл от себя.       — Отчего же, — пожал плечами Сет. — Маленьких павианов можно задобрить особыми подношениями, и они шустрее прокручивают свиток папируса, чтобы Сехмет не успевала вычёркивать имена некоторых смертных.       Атсу прыснул от смеха, но тут же взял себя в руки.       — Так вот для чего нужны жрецы, — едва сохраняя серьёзный вид, протянул он. — Подкупать павианов.       — В том числе, вор. — Ифе показалось, что уголки губ Карателя дрогнули.       — А я тоже слышал одно предание, — набрался смелости Атсу, видя благосклонность Анубиса. — Моя… сестра слышала при храме Гора. Чтобы достигнуть Зала Судилища, душам требуется немало времени, ведь Дуат необъятен. Они путешествуют по нему при свете Солнечной Ладьи, но она плывёт значительно быстрее. До наступления темноты души должны найти убежища — так называемые ариты, где можно отдохнуть и набраться сил. Двери арит из абсолютно живой пульсирующей плоти. Душа должна назвать имя хранителя этих дверей. В случае успеха из арит выходит дух-страж с ножом. Душа должна назвать и его имя. И только если она называет имена правильно, страж убирает нож, а дух-глашатай арит провозглашает имя души умершего, и её впускают внутрь.       — Если, — тихо и многозначительно добавил Кейфл, глядя исподлобья.       Ифе поёжилась. В кои-то веки ей не хотелось вспоминать. А принц ведь помнил всё… Аментет посмотрела на него как-то по-новому, только сейчас задумываясь, что он мог пережить среди ужасов Дуата.       Кейфл заметил, что вор так же задумчиво глядит на него, и решил продолжить сам.       — Когда Солнечная Ладья вновь прибывает в Дуат, душа выходит из арит и следует дальше… Пока ей снова не будет недоставать света.       — В Дуате есть области, где света не хватает даже самому дедушке Ра, — заметил Сет и одним взглядом распалил начинавший понемногу тлеть костёр.       — А если души не успеют скрыться в этих аритах? — не сдержала любопытства Ифе и немного спустила с плеч накидки, видимо, начиная согреваться.       — Пойдут на корм Муут, — глухо добавил Кейфл и кратко пояснил: — это проклятые души — демоны, которые не дошли до суда Осириса и потеряли свою личность и человеческий облик.       Глядя на застывший взгляд Ифе, Анубис негромко произнёс:       — Кажется, ты уже не жалеешь, что потеряла память.       — Нет, — моргнула девушка, выразительно поглядев богу в глаза. — Это ничего не меняет.       Каратель заинтересованно прищурил глаза.       Кейфл перевёл взгляд с Ифе на Атсу.       — Если вам ещё недостаточно, могу просветить, кто ещё ждёт нас в Дуате.       — Это вечер зловещих преданий. Рассказывай, твоё царейшество.       — В кромешной тьме, коей пропитана сама суть загробного мира, обитает дух с головой в виде глиняного кома, который светится огнем изнутри и разговаривает.       — Он тоже требует назвать его имя? — с напускным бесстрашием поинтересовалась Ифе.       — Он не требует, — иронично заметил Сет. — Он просто сожрёт тебя, если ты этого не сделаешь.       — За огненной рекой живёт Меджет — «тот, кто побивает; тот, кто уничтожает». Это глиняный конус с глазами, испускающими огонь.       — Я не могу это себе даже представить, — бросил Атсу, уложившись на плащ грешного бога.       — Послушаешь, так в Дуате обитают одни чудовища, — тихо вздохнула уже согревшаяся девушка и, сняв с себя обе накидки, накрыла одной Атсу, а другую постелила уже зевающему Кейфлу.       — Это загробный мир, маленькая Ифе, — без улыбки заметил Сет. — Там, где, за малым исключением, царит темнота, бенну не водится.       — Тем не менее, в Дуате обитают духи-хранители, облик которых каждый видит по-разному, — произнёс Анубис. — Человек с чистым сердцем узрит их как благих духов, а тот, кто запятнал себя греховными поступками… — бог косо глянул на застывший взгляд Ифе и решил не вдаваться в подробности, — тот видит иначе.       — Тебя уже не слушают, Инпу. — Сет кивнул на сонное царство вокруг костра.       Одна Ифе безмолвно сидела, обняв коленки.       — Что ж, вечер историй окончен, — подытожил грешный бог.       — Куда собрался? — навострился Анубис.       Сет хмыкнул.       — Напомни, ты передо мной всегда отчитываешься?       — Сейчас ты не в том положении, чтобы я перед тобой отчитывался, Сетх.       — Каратель, а Вы… лично встречаете в Дуате новые души? — тихо поинтересовалась Ифе.       Анубис внимательно посмотрел на неё, прищурив глаза, но вместо праздного любопытства увидел в лице девушки лишь искренний интерес.       — Нет, аментет, это попросту невозможно — я не вездесущ. Основную работу выполняют помощники. Я же в основном состою на служении у Царя богов.       Ифе промолчала, потупив взгляд, но Карателю удалось его разгадать.       — Ты хочешь знать, встречал ли я твою душу после смерти.       Девушка вскинула на него ресницы, но тут же опустила.       «Она словно открытый папирус», — со снисхождением подумал Анубис и поймал себя на едва заметной улыбке.       — Нет. Тебя я увидел впервые незадолго до того, как ты — меня. В тот день, когда был послан за тобой и маа-херу, чтобы бросить вас на съедение Амт.       — Я никогда не забуду этот день, — тяжело вздохнула Ифе, вспоминая свой первый день после возрождения. Её использовали и чуть не убили бессчётное количество раз.       — Но хочу, чтобы ты знала… Ифе, — вырвал её из невесёлых дум спокойный, глубокий голос бога. — Не бойся Дуата. Когда снова настанет твой час, я буду ждать тебя на той стороне.       Аментет выразительно поглядела в глаза Карателя и тут же уставилась на свои руки, боясь выдать смущение. Но за неё это сделал румянец на щеках. Девушка лишь сейчас заметила, что Сета рядом нет.       — Тебе нужно поспать. Тела смертных немощны, вам необходимо постоянно набираться сил.       Ифе хотела возразить, у неё была ещё масса вопросов, однако девушка сама не заметила, как дремота одолела её, заключив в свои объятия.       Сон Ифе был спокоен, она больше не страшилась Дуата.