The first time when...

Впервые он слышит имя «Моракс» в двенадцать. Было уже за полночь и маленький Аякс должен был спать в кровати. Но он сидел на подоконнике и смотрел на ночную улицу, стараясь разглядеть в темноте знакомый отцовский силуэт. Отец всегда приходил поздно — задержался, чтобы помочь коллеге; срочно нужно было доделать какую-то работу, о которой сказали в последний момент. Мама всегда прижимала руки к груди, слушая отца, кивала и говорила, что понимает. Только в голосе маленькому мальчику, который осторожно выглядывал из комнаты, слышалось отчаяние и обречённость. Отец пропадал на работе дни, а иногда и ночи, и Аякс уже не помнит, когда тот проводил время с ним или с младшими. Даже в выходные, когда семьи его одноклассников вместе ездили на дачи или просто совместно проводили время, отец ещё с утра уходил, а мама на вопросы только печально смотрела и говорила, что отца срочно вызвали по какому-то важному делу. Аякс привык. Привык сидеть у окна ночью и ждать отца. Привык слышать от мамы повторяющиеся объяснения. Привык слушать восторженные рассказы детей и в тайне мечтать, чтобы и его отец взял на рыбалку, или чтобы они всей семьёй пошли в небольшой поход. Привык, только почему-то всё ещё обидно. Аякс зевает, плотнее закутываясь в клетчатый плед, который когда-то давно принадлежал его бабушке, и хмуро смотрит в окно. Луна сегодня практически полностью скрылась за тёмными облаками, и лишь фонари освещали улицы своим тусклым светом. Не было слышно ни привычного гудения машин, ни человеческих голосов. Не было даже пьяниц, которые иногда заходили в их двор. Улица была полностью пуста, безлюдна. Тревога начинает появляется, когда на электронных часах у кровати мальчик видит яркие цифры «2:30». Отец никогда раньше не задерживался так надолго. Бывало, что он приходил в двенадцать часов или даже в час ночи, но не позже. Аякс ёжится от тревожных мыслей. Пальцы нервно сжимают край пледа, пока мальчик щурится, надеясь увидеть родную фигуру. Но улица всё также пуста. Постепенно сон начинает притягивать мальчика в свои тёплые объятия. Аякс старается сопротивляться желанию закрыть глаза и уснуть, но веки тяжелеют, а под пледом так тепло и уютно… Он просыпается резко, то ли от хлопка входной двери, толи от отцовского голоса, который в тишине квартиры звучит практически оглушающе. Аякс понимает — что-то не так. Отец шумит, ругается и это так не похоже на него. Обычно он приходит тихо и они с мамой шепчутся о чём-то в коридоре, а потом идут спать. Но сегодня всё иначе. Аякс осторожно приоткрывает дверь и выскальзывает из комнаты. Из кухни, дверь в которую не до конца закрыта, льётся мягкий свет, и мальчик на цыпочках подкрадывается ближе, замирая у двери и настороженно вслушиваясь. Сначала ему кажется, что родители о чём-то спорят, но мальчик не понимает о чём именно. Отец говорит о деньгах, о работе, а мама что-то негромко отвечает и, как кажется Аяксу, звучит испугано. А потом он слышит это имя. — Моракс настроен серьёзно. Он не оставит всё это просто так, в конце-концов с Доктором у него что-то личное, — Аякс слышит, как при этих словах отца мама судорожно вздыхает. Но его внимание цепляется за незнакомое имя и он с любопытством вслушивается, желая узнать, кто такой Моракс и почему отец говорит о нём с волнением. — Они обещают, что смогут защитить нас в случае, если что-то пойдёт не так, но я не верю в это. Репутация Моракса идёт впереди него, и сомневаюсь, что этого человека удастся подкупить или убрать, — мама что—то тихо говорит и отец тоже переходит на шёпот. Аякс старается разобрать слова, но взрослые говорят слишком тихо. Он стоит у двери ещё несколько минут, тщательно вслушиваясь, надеясь узнать что-то. Но родители продолжают шептаться и Аякс уходит так же тихо, как и пришёл. Перед тем, как уснуть, он думает о незнакомце с таким необычным именем. *** Впервые он видит Моракса через два месяца. В огромном здании суда скопилось столько народу, сколько Аякс никогда прежде не видел. Здесь он замечает и людей в дорогих и строгих костюмах, с золотыми часами на одной руке, с портфелями, набитыми бумагами; замечает людей в тёмных пальто, лица которых скрыты за птичьими масками; замечает двух девушек — блондинку в платье со слишком глубоким декольте и головным убором, похожим на древнюю корону, и девушку с белоснежными волосами, среди которых ярко выделяются чёрные пряди. Но его взгляд задерживается на всех этих людях на доли секунды. Аякс нервничает, сильнее сжимая материнскую руку, ищет взглядом отца, стараясь разглядеть его в людском потоке. Ему страшно. Очень. Аякс помнит, как несколько дней назад в их дверь позвонили странные люди, лица которых скрывали маски. Помнит, как испугалась мама, как она велела ему забрать младших и посидеть в другой комнате. Помнит, как потом она быстро собирала их вещи, украдкой вытирая слёзы, пока незнакомцы ждали в коридоре. Помнит машину с тонированными стёклами, которая увезла их далеко от дома. Той же ночью он подслушал разговор мамы и странного человека в маске. Он сказал, что отец уже вряд ли вернётся; что им придётся плохо, потому что отец сделал что-то, что лишило их семью защиты Доктора и Десяти. Холодный мужской голос говорил об этом равнодушно, а мальчик прижал руку ко рту, чтобы не выдать себя слишком громким всхлипом. Глаза начали слезиться и по щекам потекли первые ручейки. Он тихо вернулся в крошечную комнату, которую теперь делил с младшим братом и сестрой. Осторожно прилёг на старый матрас, который использовался вместо кровати, и позволил себе тихонько заплакать, дрожа всем телом и комкая в руках старый плед. Аякс поднимает голову, встречаясь с материнским взглядом, но видит в нём не прежнюю уверенность, а тот же страх. Тогда он окончательно понимает — всё очень плохо. Мальчик жмурится, наивно думая, что, если закрыть глаза, всё снова будет хорошо. Отец вернётся и они вместе поедут в знакомую квартиру, а эти несколько дней забудутся, как страшный сон. Только хор голосов никуда не пропадает. Только ничего уже не закончится хорошо. Аякс чувствует, как материнская рука тянет его в сторону, и открывает глаза с надеждой, что мама увидела отца и они все сейчас поедут домой. Но вместо фигуры отца мама смотрит на высокого человека в коричневом фраке. Мужчина стоит чуть дальше, разговаривая с девушкой со странной шляпой и таким же необычным костюмом. Помимо фрака он одет в бежевую рубашку и коричневый жилет с золотистыми вставками и чёрный брюки. Аякс засматривается на красивые узоры, вышитые на одежде золотом; на яркий камень, которым к шеи прикован галстук. Едва Аякс собирается спросить у мамы, кто этот человек и почему она смотрит на него, как женщина тихо говорит, обращаясь к нему: «Это Моракс, Аякс. Из-за него…» — мама запинается, мальчик отчётливо слышит гнев в её голосе, отчаяние. Он осторожно касается её руки и отводит взгляд от загадочного мужчины. — Из-за него мы оказались в такой ситуации, — увереннее заканчивает мама и отворачивается, сжимая детскую ручку. А Аякс не может отвести взгляда от Моракса. И тот, возможно, чувствуя на себе пристальный детский взор, оглядывается. И смотрит прямо на мальчика своими прекрасными золотистыми глазами, от вида которых по спине бегут мурашки. Аякс сглатывает и чувствует, как алеют кончики ушей. И пока мама тянет его в сторону, Аякс никак не может отвести взгляд. В этот раз засыпая на неудобном матрасе, он представляет перед сном прекрасные золотые глаза и мечтает заглянуть в них ещё один раз. *** В следующий раз он встретит Моракса через десять лет. Аякс уже не мальчишка. Он вырос в красивого юношу, с непослушными рыжими волосами и синими, словно океанское дно, глазами. Он улыбается другим — игриво и открыто, чтобы в следующий момент ударить в слабое место. Аякс уже не мальчишка. Он перестал смотреть на мир с детской наивностью и верой, что всё поделено на чёрное и белое. Он видел всю гниль людской натуры и вобрал в себе всё это. Он больше не плачет под пледом и не ждёт никого у окошка. Аякс уже не мальчишка. Он несколько дней не появляется дома, ночуя где придётся, но только благодаря его «работе» они все ещё не умерли от голода. Он научился правильно держать нож, стрелять и попадать в цель. Он общается с людьми, от одного вида которых многие захотели бы убежать. Но только не он. Сейчас и его многие боятся. Он заслужил свою дурную славу — самый молодой член группировки Предвестники, но уже один из самых решительных и опасных. Его руки покрыты кровью от кончиков пальцев до самых плеч; он не знает пощады к своим врагам, убивая без тени сомнений. Он внушает страх, ужас и отвращение. Аяксу или Тарталье, как он теперь себя называет, на это всё равно. Его не волнуют злобные взгляды, шепотки за спиной и презрительные ухмылки. Он делает всё это ради семьи, чтобы его младшие не знали той нужды, в которой пришлось расти ему. Тарталья тенью скользит по пустынной улице. На нём — чёрная кожаная куртка, тёмные джинсы и кеды. Ничего слишком приметного или мешающего. Только отличительный знак Предвестника приколот на куртку, прямо напротив сердца. Его задача проста — караулить и наблюдать. Никто не удосужился передать больше сведений, но Тарталье они и не нужны. Он привык работать без информации, привык самостоятельно добывать её, не надеясь на других. Парень останавливается, прислонившись к стене какого-то дома. Свет фонаря, освещающего улицу, не достигает до его укрытия, оставляя Тарталью в тени. Он достаёт из кармана пачку сигарет, затягивается, пуская колечки дыма. Взглядом скользит по улице, ожидая. Расслабленная поза не скрывает напряжения, с котором он стоит, вцепившись руками в край куртки. Этот район — один из самых благополучных. На стенах домов нет граффити, фонари не побиты и ярко светят, мусор не валяется где придётся. Даже газоны ровно подстрижены, а мощенные тротуары убраны. Стекла в тёмных окнах не побиты, штукатурка не осыпается и дома не идут трещинами. Тарталья выдыхает струйку дыма. Среди этого порядка он чувствует себя странно неуютно. Пятно, запачкавшее идеальную картину, испортившее чистый холст. Время неуклонно течёт, и холод начинает пробирать до костей. Лёгкая куртка не спасает от ночного холода. Но Тарталья продолжает стоять, терпеливо ожидая. Если понадобится — он простоит на этом месте всю ночь. Свет фар одинокой машины очертил фигуру парня, и Тарталья морщится, прикрывая веки от яркого света. Автомобиль останавливает рядом с ним, заставляя парня напрячься и спрятать одну руку в кармане, судорожно сжимая спрятанное там оружие. Тонирование стекло опускается и сердце Тартальи замирает в грудной клетке. Из машины на него смотрят золотистые глаза. Такие же, как те, что смотрели на маленького мальчика десять лет назад. Тарталья судорожно сглатывает, всматриваясь в глаза незнакомца, не смея отвести взгляд. — Не слишком ли позднее время для прогулок, молодой человек? — глубокий бархатистый голос Моракса нарушает неловкую тишину между ними. Тарталья вздрагивает, вновь чувствуя себя всего лишь маленьким ребёнком, который хотел вернуть отца, но вместо этого оказался в толпе людей, равнодушных к его потере. — Я просто жду… одного знакомого, — Тарталья пожимает плечами, демонстративно отводя взгляд и снова закуривая сигарету, надеясь, что Моракс не заметит дрожь его пальцев, слишком сильно сжимающих бычок. — В таком случае, вы его дождались, Чайлд Тарталья, — Моракс говорит спокойно, почти равнодушно, но Тарталья всё равно нервничает сильнее, нервно сглатывая и сжимая холодный металлический ствол пистолета в кармане. — Тогда вы немного задержались, — Тарталья выдавливает из себя смешок, кривит губы в фальшивой улыбке, смотрит куда угодно, только не на мужчину. — Но, знаете, кажется я совсем забыл ваше имя, — Тарталья закусывает губу, слыша тихий смешок Моракса, сам себя ругая за эту глупую фразу. В голове набатом стучит единственная мысль — не смотреть в глаза. Никогда не смотреть. — Чжун Ли. Но, полагаю, вам я известен как Моракс, — спокойный голос мужчины на миг приобретает насмешливые нотки, и Тарталье кажется, что тонкие губы изогнулись в подобие улыбки. — Да-да, точно. — Ну, Чжун Ли, это место кажется не слишком приятным, а? — Тарталья по лисьи улыбается, подходя ближе к автомобилю. — Верно, к счастью, я знаю одно хорошее место, — Моракс указывает рукой на машину в приглашающем жесте и смотрит своими невероятными золотистыми глазами. Тарталья замирает в свете фар, нерешительно переводя взгляд с машины на руку Моракса. Разум твердит, что принимать приглашение — плохая идея, но ноги сами несут его к автомобилю. В следующий миг он уже вальяжно располагается на переднем сиденье, искоса смотря на Моракса. Тот практически не изменился, только между бровями залегла едва видная морщинка. В остальном он остался таким, каким Тарталья его помнил: длинные каштановые волосы, собранные в аккуратный хвост с золотыми прядями; со вкусом подобранная одежда: чёрный плащ с красной отделкой, такие же чёрные брюки и жилетка с серой рубашкой. Тарталья засматривается на этот образ, ёрзая в кресле от желания дотронуться до одежды и волос. Ему хочется узнать, действительно ли каштановые пряди такие мягкие, как он думает. Действительно ли ткань приятная и шелковистая на ощупь. Предвестник судорожно сглатывает, сжимая в ладонях ткань джинс, стараясь не обращать внимание на дрожь пальцев. Никто не произносит ни слова и машину окутывает тишина. Тарталья отворачивается к окну, лениво наблюдая за улочками, по которым они проезжают. Все они похожи друг на друга — идеально убранные, с аккуратными декоративными деревцами. Нигде не валяется мусор, нет трещин, в которых растёт трава. Идеальный порядок. Тарталья вспоминает детство, когда он с матерью, отцом и младшими жили в благополучном районе, с похожими улицами. Когда он мог без страха выходить во двор и играть на детской площадке, копаться в песочнице или качаться на качелях. Когда дома его ждал аромат домашней еды, приготовленной мамой. Когда главной проблемой было невыполненное домашнее задание. Он скучает по тому времени. По своим детским мечтам. По прошлой жизни. Машина плавно останавливается у двухэтажного дома, на который Тарталья при других обстоятельствах не обратил бы внимание. Мгновение оба мужчины просто сидят в тишине и каждый думает о своём. Тарталья со слабой злостью думает, что вытрясти из Сказителя и Синьоры всё дерьмо, когда встретится с ними. Если встретится. — Пройдём внутрь, Тарталья, — слишком спокойно говорит Моракс открывая водительскую дверь. Тарталья криво улыбается, ловя себя на мысли, что Мораксу как раз не о чем беспокоится. Это не он оказался у незнакомого дома, в котором, скорее всего, их уже ждут. Тарталья даёт себе десять секунд, чтобы собраться и оценить ситуацию, а затем открывает дверь и выходит из машины. Отчасти он ожидал, что на него в этот же момент накинутся люди Моракса. Или сам Моракс, если захочет испачкать руки в чужой крови. Но ничего не происходит. Тарталья слегка разочаровывается и молча следует к дому. Моракс ждёт его у чёрной резной двери с непонятным выражением. Тарталья отводит взгляд, с мнимой заинтересованностью изучая фасад дома. Три поворота и дверь беззвучно открывается, приглашая внутрь. Тарталья колеблется доли секунды перед тем, как шагнуть в прихожую, освещённую ярким белым светом, от которого начинают болеть глаз. Моракс снимает плащ, осторожно убирая его в шкаф и жестом предлагает невольному гостю следовать за ним дальше по коридору. Тарталья тихо выдыхает и быстро нагоняет Моракса, так и не сняв куртку с оружием. Моракс открывает двери из тёмного дерева и первый заходит в комнату, похожую на гостиную. Свет заливает пространство и Тарталья тихо ахает. Комната огромна — больше его квартиры в несколько раз. С окном в тёмной раме на всю стену, с полом из, вероятно, натурального дерева и и стенами, отделанными светлым мрамором и тёмными панелями. Огромная люстра, с сотней свисающих звёзд, висит под потолком. У окна расположился длинный стол из тёмного дерева, рассчитанный, по мнению Тартальи, минимум на десять человек. Огромные бежевые диваны придвинуты к стене из тёмных панелей, а перед ними — круглый столик из тёмного стекла. — Проходи, садись, — голос Моракса возвращает Тарталью в реальность, в которой эта гостиная может быть последним, что он увидит. Сжав пальцы в кулаки, Тарталья заставил себя сделать несколько обманчиво непринуждённых шагов к дивану и сесть на него. Предательская дрожь охватила руки, а взгляд упорно продолжал бродить по убранству комнаты, только бы не встречаться с золотистыми глазами. — В первую очередь я бы хотел поблагодарить тебя, что не выстрелил, — опуская на противоположный диван начинает Моракс и растерянный взгляд Тартальи тут же останавливается на нём. В голове Предвестника — сотня, если не тысяча вопросов. Он знал с самого начала? Почему тогда так спокоен? Почему не потребовал избавиться от оружия? — Так вы знали? — Тарталья растягивает губы в усмешке, скрывая за наглостью и беспечностью встревоженность и непонимание. Откидываясь на спинку дивана, Предвестник запрокидывает голову, закрывает глаза, пока на лице проступает хищный оскал. — Разумеется, но подозревал, что просить тебя оставить оружие было бы бессмысленно, — ровный голос Моракса не меняется ни на тон, как, наверное, и его выражение. Тарталья хмыкает, не открывая глаз, прислушиваясь. Ткань шелестит, когда владелец дома встаёт, звук шагов практически неразличим, но чуткий слух Предвестника улавливает тихое цоканье каблуков дорогих туфель. — Не боитесь, Моракс? Пистолет всё ещё у меня, вдруг, — пылкая речь прерывается мелодичным смехом. Близко. Очень близко. Тарталья хмурится, кусает губы до крови, ощущая на языке металлический привкус крови. Распахивая глаза, он подаётся вперёд, смотря на возвышающуюся фигуру снизу вверх. — Ты этого не сделаешь, — с тем же спокойствие говорит Моракс, чуть наклоняя голову. Прожигая растерянного Тарталью уверенным взглядом. И Предвестник наконец смотрит в золотистые омуты. И тонет в них. — Я хочу заключить с тобой контракт, Аякс, — Тарталья часто дышит, сводит брови и сжимает губы в тонкую линию. Он не может сказать, что злит больше — то, что Мораксу известно его настоящее имя, о котором известно не всем Предвестникам или красивые слова о контракте. — Ты и сам уже понял планы Предвестников, и я не удивлю тебя, если скажу, что они планировали избавиться от тебя, — Моракс продолжает свою речь, но Тарталья не хочет слышать продолжение. Он трясёт головой, опускает взгляд, дыша тяжело и загнано. Часть его хочется по детски закричать, что это ложь. Только в глубине души Предвестник признаёт — это правда. Правда, в которую он не хочет верить и о которой догадывался уже давно. — Условия моего контракта просты: ты помогаешь мне найти доказательства на Доктора и остальных Предвестников. Взамен я обеспечу не только твою безопасность, но и сохранность твоей семьи, — ровный голос Моракса доносится словно из-под толщи воды, и в тоже время Предвестнику он кажется слишком громким. Оглушающим. Стискивая зубы, сглатывая отвратительный комок в горле, Тарталья поднимает взгляд, твёрдо смотрит в золотистые глаза и отчётливо произносит: « Я согласен, Моракс» *** Через два года всё заканчивается. Аякс снова стоит в коридоре суда. Он снова ждёт. Только в этот раз в руках он сжимает стопку бумажек, которые ему передала Янь Фэй перед тем, как скрыться за тяжёлыми дверьми. Синие глаза сияют и губы нет-нет да растянутся в лукавой и счастливой улыбки. Двери открываются, люди бездумной толпой покидают зал суда. Но среди этой толпы Аякса волнует только один человек. Человек в белом плаще с золотой брошкой в виде цветка цисин. Расталкивая людей, слыша за спиной возмущённые вскрики, Аякс проходит сквозь толпу, выискивая нужного человека. И сталкивается с золотыми глазами. — Всё прошло так, как мы и рассчитывали. Янь Фэй виртуозна использовала всю доступную информацию, а собранные доказательства поставили точку в решении судьи, — Чжун Ли не скрывал облегчения и гордости в голосе, улыбаясь подошедшему Аяксу краешком губ. — Кто бы мог сомневаться! Мы проделали потрясающую работу, сяншэн! — Аякс широко улыбается Чжун Ли. Давно он не испытывал такой искренней радости, такой лёгкости и такого трепета. — Эй, Чжун Ли, как насчёт отметить успешное дело? М-м, я мог бы остаться на ночь у тебя, мы бы открыли бутылку того вина, которое принёс Венти и провели бы время вдвоём, — Аякс тихо хихикает, приобнимая Чжун Ли за плечи и лукаво подмигивая ему. — Ты и так поселился у меня, — Чжун Ли как всегда спокоен, но Аякс видит в глубине золотистых глаз тот же огонёк, что и у него. Замечает, как сяншэн прикрывает рукой рот, скрывая улыбку. — Так было удобнее работать! — наигранно возмущаясь, хмыкает Аякс и притягивает Чжун Ли ещё ближе, опуская голову на чужое плечо и заглядывая в глаза. — Но, если хочешь, я перевезу остатки вещей в твой милый домик, — Чжун Ли ничего не отвечает, но в золотистых глазах Аякс легко находит ответ. И этот ответ всегда «да». — Завтра же соберу вещи! Правда, прощаться с Тевкром и Тоней будет тяжело, я так привык к ним! Но ничего, буду чаще их навещать, — уже сидя в машине вслух размышляет Аякс и слышит негромкое хмыкаете со стороны Чжун Ли. Уезжая от здания суда, Аякс улыбается. Искренне и счастливо.