***
Она идёт по всё ещё окутанным утренним туманом улочкам Сторибрука. Холодно. Она проснулась даже раньше, чем солнце, раньше, чем Эмма, хоть обычно всё было наоборот. Но ей нужно побыть одной. Почти одной. Дорога привела мэра на Сторибрукское кладбище, туда, где воздух и время оставались неподвижны, хоть главные часы давно уже возобновили свой бег. Она направлялась к склепу, конструкции устрашающей и печальной. Она направлялась к нему. «Генри Миллс. Любимые отец» - надпись позолоченными буквами. Реджина подошла ближе, задумчиво очертила буквы тонким пальцем правой руки, а левой возложила на гроб два белых тюльпана. Гулким эхом от стен отдался сдавленный всхлип. Женщина уткнулась лбом в холодную плиту. Мрамор отрезвлял. Мрамор не давал ей упасть на колени, сотрясаясь в рыданиях, его ледяное спокойствие держало на плаву и всё же не могло сдержать потока непрошенных слёз… — Мам? Реджина резко обернулась. На входе в склеп стоял Генри, с причёской, больше напоминающей воробьиное гнездо, заспанный, а потому немного всклокоченный. — Генри, — Миллс попыталась натянуть на лицо улыбку и при этом незаметно утереть с лица остатки слёз, но по лицу сына поняла, что смысла это иметь уже не будет. — Генри, что ты здесь?.. — Мама за тебя беспокоилась, сказала найти с помощью поисковых чар, — он рассеянно взмахнул одним из шарфов Реджины. — А почему же сама не пришла? — поинтересовалась Миллс, пытаясь перевести разговор в безопасное русло. — Она думала, что ты на неё злишься, — пожал плечами Генри. — После вчерашнего. — Вчерашнего? — Я слышал ваш разговор, — вздохнул мальчик. — Я думал, мне только кажется, но правда… Что с тобой происходит? Ты сама не своя последние дни и… Постой, ты плачешь? — Нет-нет, я просто… - Реджина запнулась, понимая, как глупо прозвучат её слова, если она станет отрицать столь очевидное. — Мам, — Генри подошёл ближе и ободряюще коснулся её плеча, явно сбитый с толку происходящим. — Почему ты здесь? — прошептал он, словно боясь, что кто-то подслушивает их разговор в столь ранний час в семейном склепе. Реджина не ответила, лишь молча повлекла сына к выходу из склепа, словно сам воздух здесь заставлял непонятный ком сжимать её горло, наполняя взгляд непрошенными слезами. — Генри, — после недолгого молчания начала женщина, присев на ступеньки склепа рядом с сыном. — Я не знаю, поймёшь ли ты то, что я тебе скажу, но… — Я пойму, — уверенно кивнул мальчик и ободряюще сжал руку матери. Реджина горько улыбнулась, не оставляя в Генри сомнений в правильности его действий. — Ты читал книгу сказок, — медленно произнесла она. — Поэтому знаешь, что кончина моего отца лежит на мне… — Генри не ответил, лишь молча кивнул, на мгновение опустив взгляд в землю. — Я сделала это для того, чтобы заклятье грянуло, чтобы отомстить твоей, — она усмехнулась, — твоей бабушке. И вот теперь заклятье пало, герои приняли меня… Вы приняли меня в свою семью, не сразу, но приняли… И теперь я знаю, что мой отец погиб… Напрасно? — Ясно, — смущённо ответил Генри, прежде никогда не видевший маму… такой. — Но почему ты вспомнила об этом именно сейчас? — Двадцать второе октября, — тихо произнесла Реджина. — Годовщина его смерти? — Первая, когда я не могу убедить себя в том, что его жизнь не была отдана зря, — уже почти спокойно закончила за него Миллс. Они просидели так ещё несколько минут в полном молчании. Солнце понемногу поднималось из-за горизонта, озаряя одинокие могилки своими первыми лучами… — Прости, — быстро, в манере любого подростка выпалил Генри. — За что? — нахмурилась Реджина, словно звучание его голоса пробудило её от полудрёмы, в которую погрузил её рассвет. — Вчера я сокрушался о том, кем буду на Хэллоуин, а у тебя были проблемы куда серьёзнее глупого детского праздника. — Праздник вовсе не глупый, — серьёзно возразила Реджина. — И раз уж ты всё равно здесь, может отвлечёмся от мрачного и подумаем, кем ты мог бы быть этой ночью? — Не стоит, — улыбнулся Генри, услышав наконец в голосе матери её обычную интонацию. — Я уже придумал. — Правда? И кем же? — поинтересовалась Реджина. — Воспоминанием, — таинственно ответил мальчик. — Правда, не совсем счастливым… Хотя нет. Самым счастливым.***
Этот вечер не похож на все предыдущие вечера в тихом городке на окраине Мэйна. Он пропитан запахом тыквенного пирога, а в кафе «У Бабушки» собрались не жители Сторибрука, но те, кем они были задолго до своего появления в этом мире. На один вечер отбросив свою излюбленную тросточку, мистер Голд вновь предстал в таком узнаваемом образе — весь покрытый чем-то отдалённо напоминающим позолоченную крокодилью шкуру. Под руку с ним шла Белль, в своём старом голубом платье служанки Тёмного мага она выглядела особенно волшебно. Ава и Николас Зиммеры давно уже сидели за барной стойкой, за обе щеки уплетая разноцветные пряники, теперь больше не опасаясь Слепой Ведьмы. Фурор произвели Белоснежка и Принц Джеймс — ни у кого язык не поворачивался назвать их здешними именами — а следом за ними появилась и сама Злая Королева, приведя в невольный трепет собравшихся. Чёрный Лебедь, уже ждавший свою королеву за одним из столиков, с беспокойством взглянул на неё, убеждаясь в том, что она всё ещё мрачна и выглядит отстранённо… Но теперь Эмма знала тому причину — Генри рассказал ей об их с Реджиной разговоре, но вряд ли Миллс будет в восторге от того, что сейчас шериф заведёт разговор на эту тему, здесь, в кафе, где любой сможет их услышать. — А где Генри? — как можно непринуждённее поинтересовалась Злая Королева вместо приветствия. — Не знаю, думала вы придёте вместе, — растерянно пожала плечами Эмма. — Постой, так он не с тобой? — Может, решил не идти, помнишь, вчера он не знал, кем будет? — предположила Свон, поспешно доставая из кармана телефон, так неестественно выделявшийся среди всей этой сказочной суеты. Но не успела она поднести трубку к уху, когда на пороге появился именно тот, чью пропажу они только что обнаружили. Разговоры сошли на нет. В кафе воцарилась мёртвая тишина. Генри был одет в костюм, который в обычный день не надел бы ни за что на свете — чёрный, на вид тяжёлый и жаркий старомодный жакет, поверх которого был накинут такой же чёрный плащ с поднятым воротником. Но и это ещё было не самое удивительное — на его шее висело белоснежное жабо с приколотой к нему брошью, при том, что обычно мальчика едва ли можно было заставить надеть галстук… — Генри? Мы тебя потеряли, а… — Эмма улыбнулась, разглядывая образ сына. — Можно поинтересоваться, кто ты? Граф Монте-Кристо? — Нет, — решительно ответил Генри, с важным видом поправляя жабо. — Объясню позже. А сейчас нам нужно кое-куда отойти. Втроём, — он кивнул Злой Королеве, которая и сама меньше всего ожидала от него такого появления. — Отойти? Но ведь праздник… — Это очень важно. Идём. Непонимающе переглянувшись, Эмма и Реджина отправились следом, порядком заинтригованные, провожаемые взглядами десятков собравшихся. — Да, сегодня же полнолуние, Руби и костюм-то не понадобился, — последнее, что услышали они прежде, чем выйти из переполненного кафе. — Нам сюда. — В машину? — нахмурилась Реджина, разглядывая ничем не примечательного жёлтого жука Эммы. Генри лишь таинственно улыбнулся в ответ и первым залез на заднее сидение машины. Да, сегодня он точно настроен удивить своих мам… — Хорошо, таинственный незнакомец, — усмехнулась Эмма, когда дверь захлопнулась за королевой. — И куда же мы едем? — Прямо до конца Главной улицы, а там видно будет. Через несколько минут они оказались в местности, которая была всё ещё в пределах Сторибрука, хоть Эмма и не бывала здесь ни разу. Ведомый указаниями Генри, скоро жук остановился у продолговатого и низкого деревянного здания. — Конюшни? — вскинула брови Реджина. — И зачем же мы здесь? Генри не ответил, лишь молча вышел из машины, уверенный, что мамы последуют за ним и без лишних объяснений. Через минуту он появился, ведя за поводья благородного бурого коня… И внезапно Эмма услышала слева от себя судорожный выдох. Обернувшись, Свон увидела, что Реджина улыбается, улыбается искренне впервые за последние несколько дней, хоть слёзы на мгновение и блеснули в её взгляде… — Генри… — прошептала она, от переизбытка эмоций неспособная сказать ничего более. — Генри, ты… — Да. Я понял, что тоже один из вас, недаром ты назвала меня в честь него, — он со снисходительным спокойствием ответил на объятия матери. — Герои давно тебя простили. И он тоже. Не хочешь прокатиться? — мальчик протянул ей поводья коня, так трогательно напоминающего Росенанта. Мгновение — и брюнетка, теперь ничуть не похожая ни на строгого мэра, ни на Злую Королеву, но на саму себя много лет назад, смеясь и плача, мчится по высокой траве, навстречу закатному солнцу, в этот вечер больше напоминающему рыжую хэллоуинскую тыкву. Так давно забытое ощущение безоблачного детства… Оглянувшись назад, Реджина увидела одобряюще махавшего ей вслед Генри. Не своего сына, но своего отца...