Топагнозия

      Солнце было настолько жарким, что казалось, еще немного, и растает сам воздух. Точнее, затвердеет до такой степени, что превратится в пыльное желе. Абсолютно голубое, бесконечное и душное небо, дрожащее в этом знойном Денверском мареве.       Вейлон Парк ощущал себя рыбой, выброшенной на берег. Последняя бутылка воды кончилась еще десять минут назад, но выпитая залпом жидкость сыграла с ним злую шутку — вместо приятного охлаждения он еще больше вспотел. Сейчас можно было только мечтать о прохладе океана Калифорнии и прекрасной тени, которую отбрасывали деревья на кампусе в Беркли, ведь в магазинчике стояла такая духота, что даже открытые настежь окна в кладовке не помогали.       — Что там с нашим кондиционером? — страдальчески всхлипнул Ларри, в очередной раз доставая голову из «холодильника», в котором охлаждались букеты. — Какого черта мы тут помираем?       Вейлон покосился на допотопный кондей. Кажется, кое-кто экономил на состоянии своих работников. Ну, или хозяйка здраво рассудила, что с Денверской погодкой охлаждение вряд ли будет необходимо.       — Неуместный вопрос. — Парк схватил самодельный веер из газеты и принялся изо всех сил обмахиваться. — Чувствую, вечером опять будет гроза…       — Вот где оно, блять, это ваше глобальное потепление!       Эльсону все же пришлось прикрыть «холодильник». Если погибнут цветы, у них обоих не хватит и трех зарплат, чтобы покрыть весь ущерб. Тем более, он самолично буквально час назад опрыскал их необходимой химией — в камере охлаждения сильно воняло.       Парк вздохнул. Был полдень буднего дня, до обеда еще далеко. Посетителей ТЦ было немного, в основном — дети и подростки на каникулах. А клиентов их магазинчика и вовсе можно было пересчитать по пальцам. Сидеть в этой жарище было просто отвратительно, тем более, что в самом ТЦ царила приятная прохлада.       — Я бы сейчас все отдал, чтобы оказаться на вершине горы, где-нибудь поглубже в снегу…       — Там, между прочим, тоже жарко.       — Ой, да завались…       Телефон напомнил о себе уведомлением. Вейлон не сразу сообразил, что это его — все никак не мог привыкнуть к определенному сигналу, который означал только одно — с ним связался его бывший куратор. Джереми Блэр сдержал обещание и помог ему тогда с новым средством связи. Парк, конечно, пытался отказываться, но тот заверил, что это исключительно для того, чтобы он мог «достать» своего подопечного из любой точки, где тот вздумает скрыться от своих должностных обязанностей. Но Вейлон никогда не бывал достаточно готов к таким звонкам, от того и поставил определенный сигнал (однако это мало помогло). Он потянулся и взглянул на экран: чего и следовало ожидать.       «Выходи».       И все.       Это было и спасением и поводом встревожиться одновременно. Во-первых, просто уйти посреди рабочего дня он не имеет права. Во-вторых, что Блэру может быть нужно? Вейлон, конечно, догадывался, но эти догадки заставляли его трепетать, не то в предвкушении, не то в страхе и смущении. Он поднял глаза на Ларри, который подошел с явным намерением спихнуть на него работу с розами (самое неприятное).       — Слушай, тут такое дело…       — Парк, если это не новость о том, что мы с тобой выиграли поездку на Северный Полюс, то я даже слушать ничего не хочу.       — Нет… Короче, мне надо отойти. Прикроешь, если Энн заявится?       Эльсон скривился, закатил глаза. Ему это предложение показалось абсурдным.       — С какой стати ты, блять, съебаться решил? Мне что, этой жары мало?       — Это срочно, Лар. — Вейлон поднялся на ноги. — Я серьезно, можешь сказать, что мне стало плохо, и я пошел… Ну… Блевать, или типа того? Обещаю, что завтра же буду прикрывать тебя!       Ларри задумался. Видно было, что он уже рассматривает перспективу завтрашнего прогула. Тем более, что это была пятница. Такое событие казалось ему очень соблазнительным.       — А что, собственно, случилось? Куда ты подорвался?       Вейлон поколебался. С одной стороны, ему крайне не хотелось выслушивать выговоры Блэра, а с другой — хоть в чем-нибудь признаваться. Но с Джереми ему еще работать и работать, поэтому…       — У меня… — он вдохнул поглубже. — Свидание, короче.       Стоило пойти на эту ложь во благо. Другой причины, которая смогла бы убедить Эльсона, Вейлон не придумал.       Эльсон рассмеялся. Он оперся о прилавок и с издевочкой подергал бровью.       — Вали уже, романтик. Завтра весь день проработаешь один.       Вейлон покраснел и тут же покинул цветочный, уже предчувствуя будущие подколки друга. А если он расскажет Лизе? Они с ней не так хорошо общаются, но мало ли…       Но только лишь завидев недалеко от входа черный «Ауди», Парк тут же отмел все посторонние мысли и внутренне подобрался. Супервайзер находился поблизости, одетый в уже знакомую легкую рубашку.       — Парк. Почему у меня дежавю? Каждый раз, когда я приезжаю за тобой, ты находишь способ заставить меня ждать. Это крайне хуевое качество для работника.       — Извините. — Вейлон порадовался, что сейчас жарко. Иначе бы покраснение его скул выдало бы его с головой. Теперь, после всего случившегося, он не мог спокойно смотреть на Джереми. Совсем недавнее прошлое ввинчивалось куда-то на уровне сердца и путало мысли.       — Садись в машину. Я, чтобы ты знал, в городе официально по делам. Не трать мое время.       — Но, работа…       Джереми хмыкнул. Он знал Парка как облупленного. Вон как глазки заблестели.       — Я сильно сомневаюсь, что тебе так хочется вариться в духоте. Не строй из себя праведника, садись уже.       Вейлон не решился перечить. Джереми был прав. У того, чтобы сбежать с работы, было куда больше плюсов, чем минусов. Он сел рядом с водителем, отмечая, как же в машине приятно прохладно. Выехали со стоянки. Судя по всему, они направлялись в сторону дома бывшего куратора, но не совсем. Парк ждал объяснений от Блэра, но тот молчал, все так же холодно и бесстрастно глядя вперед. И чем дальше они уезжали, тем сильнее напрягался Парк — что его ждет? Почему же Блэр никогда ничего не объясняет…       Они вдруг свернули в какой-то глухой тупик и машина остановилась. Сюда не выходили окна близлежащих домов — просто глухой кусок улицы.       — Ты бы, блять, еще больше задержался. — раздраженно бросил Джереми и вдруг резко потянул Вейлона на себя. Последний даже охнуть не успел, как уже оказался лицом на чужом паху. Пальцы Блэра с силой впились ему в волосы, жестоко стягивая. — Приступай к своим непосредственным обязанностям, работничек.       Вейлон не бывает к такому готов. Никогда. Его сознание и тело выдергивают из безопасной зоны и кидают туда, где ему придется отказаться от всех норм и правил, просто отпустить себя и окунуться с головой в постыдную страсть. Джереми плавно потирается членом сквозь штаны о его губы, вынуждая нежную кожу гореть. Парк тратит еще несколько драгоценных секунд, осмысливая, а затем пропускает затвердевший бугор в рот, обхватывая его губами.       Немыслимо просто, и одновременно так… Отвратительно прекрасно. Кажется, прохлада в машине враз пропадает, раскаляясь до сотни градусов по Цельсию. Вейлон натирает языком шершавую ткань, не решаясь на глубокие вдохи через нос, но понимает, что терпение Джереми не железное, Его толчки становятся более грубыми, жадными. Дыхание сбивается, в нем ощущаются хриплые нотки.       Парк возбуждается. Как будто бы только одно осознание того, что он в такой близости с объектом своих мокрых снов, своих мыслей, обладает способностью пустить по его телу сотни электрических разрядов. Он сам снимает очки — они слишком больно впиваются в переносицу.       — Возьми его целиком…       Плевать, что теоретически их могут тут увидеть. Вейлон расстегивает ширинку зубами, с ремнем Джереми расправляется сам. По его рваным движениям считывается нетерпение. Программист оттягивает белье, глубоко вдыхает этот особый запах разогретого тела, который кто-то мог бы пошло обозвать мужским запахом. Большой, плотный член супервайзера еще не настолько крепок, но на головке уже проступают капли предэякулята, которые оказываются немедленно растерты по лицу Парка.       — Прояви себя, студентик. Я знаю, ты умеешь…       Вейлон не спорит. Сейчас его не заботит ни пренебрежительность, ни принуждение — его нутро собралось в единый ком, а в голове — только пошлости. Очевидно, что сейчас они оба этого хотят. Он проводит всей длиной языка по головке, надавливая. Блэр ощущает каждый его миллиметр, эту влажную шершавость, которая заставляет выдохнуть. Во рту Вейлона так горячо, так мокро, что найти сейчас сравнения этим ощущениям не возможно — даже эти зубы, которыми программистишка таки прихватывает немного кожи, не мешают, а лишь подстегивают толкнуться глубже.       У Вейлона уже есть некоторый опыт. Он знает, что нужно постараться расслабить горло, но в таком положении, пока он все еще сидит на кресле, полубоком и согнувшись, расслабиться крайне тяжело. Он отрывается от уже здорово набухшего члена с пошлым хлюпом, оставляя на нем разводы собственной слюны. Умудряется встать коленками на свое сиденье, но еще лучше ему устроиться просто не дают — Блэр нетерпеливо выругивается, тянет его за волосы обратно, а сам медленно опускает водительское, практически ложась.       Одной рукой программист хватается за бедро Джереми, другой — помогает себе, надрачивая член у основания. И чем быстрее он двигается, тем больнее впиваются пальцы в его макушку.       Разгоряченный, Вейлон прикусывает кожу под самой головкой и оттягивает ее, одновременно пропуская пальцы ниже, к яичкам.       — Блять! Сука, Парк…       Джереми стискивает зубы — резкий укол боли отрезвляет, но как же ярко ощущается!       — Еще раз так сделаешь, я заставлю тебя задохнуться на моем хуе, мать твою! Рра-хах…       Вейлон опускается гораздо ниже, чем раньше. Головка уже неприятно упирается ему в небо, подкатывает тошнота, но он делает над собой усилие и берет его до основания. И тут же ощущает, как задыхается — желание кашлять рвется из груди, а толстый ствол раздражает горло. Он делает непроизвольное глотательное движение — Джереми ощущает его раскаленными нервами и глаза его подкатываются — они еще не заходили настолько далеко. Кажется, он даже вырывает программистишке несколько волос, ну и похуй — супервайзер толкается в эту трепещущую глубину, трахая нутро Парка без капли осторожности.       И останавливается только тогда, когда мир перед глазами темнеет, а оргазм заставляет тело содрогнуться. Сперва выплескивается в горло инстинктивно сглатывающего Вейлона, потом на его язык и губы. Член выскальзывает и от раскрасневшейся головки к лицу тянутся тонкие белесые ниточки.       Парк начинает судорожно кашлять, пока Джереми пытается восстановить дыхание. Он тянется к сигарете, не поднимая сиденья, снова ложится. Его рубашка мокрая от пота — Блэр рывком расстегивает несколько пуговиц, приоткрывает окно. Сквозь еще не выветрившийся дым он наблюдает за Парком, который пытается привести свое горло в порядок. Его джинсы топорщатся — возбуждение упирается в них, абсолютно явное.       — Парк.       Тот поворачивает красное лицо к нему. На нем снова есть очки.       — Подрочи себе.       — Сэр…       — Я сказал — подрочи себе. — в голосе звучат приказные нотки.       Ах, как сладко видеть эти зеленые глазки в стыдливом недоумении! Даже после горлового минета они умудряются казаться невинными, чуть ли не ангельскими.       Вейлону требуется пара секунд, чтобы принять решение. Ему болит горло, но лавину похоти уже не остановить. Если Джереми Блэр хочет, чтобы он на него подрочил, он будет. Расстегивает джинсы, касается пальцами члена. Он не такой большой как у Джереми. Да и волос на его паху куда меньше, но Парк, наверное, впервые радуется, что он не ноль в этом плане. Его достоинство стоит колом, едва не касаясь живота.       Джереми действительно наблюдает за ним со своего места. Берет вторую сигарету. Интересно, чего он ждет? Вейлон нерешительно проводит пальцами по розоватой коже, чуть сгибаясь от спазмов, сладко натягивающих мышцы. Как же хочется кончить! Программист не может больше держать себя — он плюет на стыд и разворачивается к Джереми всем корпусом, начиная двигать пальцами все активнее.       Мысли несутся галопом. Парк пытается подумать хоть о чем-нибудь, кроме этого сильного, влажно тела перед ним. Кроме этих сосков, которые видны на волосатой груди, кроме члена, который наверняка все еще очень плотный…       Джереми ощущает, как внутри разгорается пожар. Сейчас все его внимание приковано к этому парнишке, который выглядит слишком юно в свои двадцать три. Эти его порозовевшие пальцы, которыми он всего несколько минут назад ублажал его яйца, теперь на члене, быстро мелькают, в попытке освободить Парка от сладкой муки. И ведь он ласкает себя, глядя на него, думает о нем…       Нет, это уже слишком.       — Ебаный… Блять, Парк! Сними с себя уже эти тряпки.       Вейлон задыхается. Ему не хватает всего немного до пика, но он слушается, неловко раздевается, будто совершая насилие сам над собой — его член требует внимания, но программист намеренно оттягивает момент. Джереми с нескрываемой похотью пожирает глазами открывшуюся картину. Он видит ее не в первый раз, но слишком уж она прекрасна.       — Хочу выебать тебя, Парк. Не поможешь мне в этом деле?       Джереми стаскивает брюки ниже колен, немного приподнимает сидение.       — Обслужи себя сам, шлюшка. И не тяни, потом будет больнее.       Вейлону понятно, что нужно делать. Блэр намекает взглядом на бардачок, в котором находится смазка. Это было неизбежно. К этому все и шло. Выдавив немного на два пальца, Парк входит в себя сзади, прикусывая губу, чтобы не выдать болезненный стон. После их прошлого раза прошло уже несколько дней, но задний проход все еще побаливал.       Это было более чем сексуально — возбужденный донельзя Вейлон Парк тянет себя в его машине.       Если бы Джереми мог, то точно сделал бы себе такую фотографию. Даже алкоголь, даже наркотик не способен так сильно разогнать кровь как этот блондинчик, чьи торчащие соски подергиваются от каждого движения. Блэр видит, как влажно у него между узкими бедрами, и с остервенением проводит по своему стволу снизу вверх, уже предвкушая, как войдет между ними.       Вейлон и сам уже не может больше ждать. Решив, что такого растяжения с него достаточно, он обильно смазывает член бывшего куратора, а затем переползает на его бедра. Машина довольно большая — в таком положении ему хватает места, чтобы не касаться макушкой потолка. Не очень удобно. Но супервайзера это мало заботит.       Он как зверь впивается пальцами в бедра, тут же оставляя на них отметины, и толкается между ними, проводя головкой по горячей влажности.       — Не смей… Себя трогать… Понял? — хрипло рычит Джереми, плавно трахая между ногами. — Ты меня, блять… Понял?       — Да…       Вейлон только сильнее сжимает член супервайзера ногами, ощущая, какими до хлюпанья мокрыми они стали. Он хватается одной рукой за поручень над стеклом, другой упирается в бедро Блэра позади себя. Его разбухший донельзя орган болезненно ноет, но это не сравнится с той болью, которую он испытал уже через секунду, когда Блэр вошел в него.       Охрипшее горло не дало закричать, а лишь сдавленно захрипеть. Член уперся в его самую дальнюю глубину, мгновенно заполнив до основания. Парк пристукнулся головой о крышу машины, но и этого он не ощутил — из глаз брызнули слезы, он инстинктивно сжался вокруг, заставив Джереми болезненно шикнуть       Последний дал ему на привыкание всего несколько мгновений, а затем нетерпеливо повел бедрами, ловя взгляд Вейлона.       — Двигайся, мать твою!       Вейлон медленно приподнялся и сел, громко застонав. Но не от наслаждения, а от боли. Казалось, его бедра и ягодицы горят огнем. Потом еще раз, и еще… Джереми выгибался при каждой его попытке, а руки уже перешли выше, беззастенчиво лапая тело и грудь. И больше никто не проронил ни слова — Вейлон вдруг ощутил, как очередной толчок задел новую точку в нем, которая врезалась в мозг внезапным извращенным удовольствием. Влаги было уже так много, что член входил в него немного легче, позволяя сосредоточиться хоть на чем-то, кроме боли.       Парк начал подмахивать бедрами, практически не приподнимаясь, с некоторым удовлетворением отмечая, что Блэр тоже стонет, выпуская сквозь зубы слитные ругательства, которые больше походили на рык голодного животного.       В блондинчике было так узко, что супервайзер сперва едва не лишился дыхания, ощущая уж очень болезненное давление. Но оно быстро сменилось диким возбуждением от нежных, очень влажных стеночек, в которые хотелось толкаться до хрипа. И Джереми толкался. Вейлон едва ли мог поддерживать этот темп — он просто стонал и всхлипывал, двигаясь навстречу.       Блэр вдруг потянул его на себя. Он еле-еле нащупал рычаг, немного приподнял спинку кресла, и вот они уже прижаты друг к другу. Слишком плотно. Слишком жарко. Вейлон трется своими взмокшими сосками о его грудь, а Джереми впивается в его губы, увеличивая темп. Член и наполовину не выходит из программиста, ведь места слишком мало. Их стоны уже смешались в диком мокром поцелуе, между языками — слюна, с привкусом сигарет Блэра. Влажные от пота тела трутся друг о друга, а член Вейлона пульсирует между их животами. Казалось, что теперь все тело целиком — сплошная эрогенная зона, и стоит прикоснуться к любому его участку — внутри взорвется сверхновая ощущений.       Слишком сексуально. Блэр опустился на шею Парка, слизывая с нее солоноватые капли. Тело на нем вздрогнуло, передав этот импульс между ними двоими, и Джереми с силой прикусил раскрасневшуюся кожу, ощущая пульсацию крови в самые губы. И в этот самый момент Вейлон кончил, расплескав сперму по темной дорожке волос у него на животе. Парк на секунду поверил, что потерял сознание — его глаза подкатились, а по телу прошла сильная дрожь. Он уже слабо понимал, что происходит, только сильнее вцепился в плечи супервайзера, а тот уже опустился с поцелуями на его грудь, прихватил зубами сосок. Как же сильно ему хотелось это сделать!       — Ну давай, Парк… Проси меня кончить в тебя… Давай, шлюха ты сраная…       Джереми чувствовал, что уже на пике. Он отстранился от груди и посмотрел прямо в зеленые щенячьи глазки.       — Давай, блять…       — Сэр…       Вейлон, кажется, действительно немного утратил рассудок. Из его члена все еще выплескивалось семя.       — Прошу…       Он громко простонал, запрокинув голову — Джереми яростно толкнулся в простату.       — Кончите… Мммхх… В меня!       Это было более чем достаточно. Пальцы Парка вцепились Блэру в растрепавшиеся, мокрые волосы, а сам он припал к программистской груди, изливаясь внутрь. Это было больше, чем просто хорошо. Казалось, что второй оргазм вышел даже сильнее первого, но Блэр способен был сейчас лишь мысленно посылать на хер всех богов, настолько хорошо ему было…       Джереми не думал, что его так сильно заводят грязные разговоры. Однако, это выяснилось опытным путем.       Вейлон же рассеяно перебирал его волосы, прислушивась к ощущению заполненности. Казалось, в нем уже не осталось пустого места — все теперь принадлежало Джереми. А было ли по-другому?       Расцепились они еще не скоро. Блэр сделал несколько толчков в свою же сперму, и с вязким, влажным звуком вытащил, тяжело дыша. Вейлон едва ли смог переползти на соседнее сидение — дрожь была слишком сильной, а по ногам тут же потекла вниз белесая жидкость вперемешку со смазкой.       Какое-то время они сидели молча. Вейлон готов был попросту отключиться, ему смертельно хотелось пить. Джереми чуть больше опустил стекло, и жара полудня внезапно показалась приятной прохладой       Иронично.       Оба очень хорошо понимали, что то, что сейчас произошло — невозможно описать простыми словами. Они словно два взрывоопасных элемента, которые уничтожают друг друга при каждом прикосновении, без возможности сохраниться.       И эта энергия куда мощнее этого жалкого Денверского солнца.       О будущем не думал никто.