Мнимая тень

Тилль проводит пальцем по грязному полу. Его пустые глаза вглядывались в одну точку, а из нутра вырывались смешки. Он снова запер себя вместе с отцом. Неужели судьба циклична? Он был пойман в кафе. Линдеманн был снова счастлив с кем-то близким, но снова всё разрушил. Вместо Петера перед ним оказался худощавый старик с обугленной частью лица. Он лишь тихо проскрипел, словно в фильме ужасов: «Ты так вырос, Тилли! Я тебя не узнаю…» Тилль не вырос. Он никогда не был ребенком, ведь судьба предначертала ему муки — жить в страхе за свою никчёмную жизнь, чувствовать, что его никто не ждал и не хотел, быть обузой для семьи, а также чувствовать движение в своей голове. Словно тысяча червей перемалывает его мозг в кашу… «Тилли, а почему твоя мама назвала тебя именно так?» «Я не знаю… Но мама говорила, что хотела аборт» «Папа мне рассказал, что аборт — это процесс лишения матери эмбриона. Твоя мама не хотела тебя?» А кто хочет иметь маленького паразита, из-за которого ты терпишь унижения? Ведь юная Сента была готова бросить бремя прямо с корзинкой с моста. Кому понравится, когда в милой пелёнке принесут мальчика, с чертами лица, как у виновника. Грубые и неказистые, словно ученик мастера впервые взял топор и сотворил такой портрет. Тилль медленно встал с пола и направился в гостиную. Старик держит в руках одну книгу и трепит страницы. Он прочитывает отрывки, улыбаясь. — А я помню, как учил тебя читать, Тилли, — улыбнулся мужчина, — Ты был таким капризным. Я ведь старался ради тебя. — Зачем ты пришёл ко мне? — А разве нельзя? Ты же мой сын — Почему сейчас? Ты просто вспомнил, что у тебя есть я? — Глупости! На следующий день Тилль явился на репетицию. Он проверял новые тексты и зачёркивал по его мнению лишнее. Снова оглядев песню Тилль тяжело выдохнул. — Ого, что-то новенькое! — подал голос Рихард, протягивая руку. — Можно мне взглянуть? В ответ получил кивок. Брюнет берет в руки текст и суживает глаза от почерка. — Ты под коньяком это писал или под водкой? — Круспе нахмурил брови и снова пробежался взглядом по тексту. — А название какое…ка-кали-коли-что? — Klavier — Да? Интересно, конечно. Хорошо, что ты поёшь. — Уверен, тебе понравится. — Ага, Тилль настолько много думал над этим, что его лоб увеличился! — неказистая шутка Пауля звучала как сарказм. — Я говорю, что вижу. Линдеманн выгнул вопросительно бровь. Что этот панк имеет в виду? — Как я давно не общался с Блекки, — всплыло у него в голове, — Он перестал появляться после встречи с Петером. Это не похоже на него. Линдеманн перевёл взгляд на кучу бумаг на столе. Мужчина начал искать среди всего завала ту самую тетрадь. Её нет. В шкафу и сумке тоже. Тилль выругался и продолжил искать тетрадь. Опять пусто. Неужели её кто-то забрал? Кристоф добрался в свою квартиру и, бросив ключи, упал на диван. Он сильно устал за время репетиции. Его взгляд приковала тетрадь Тилля. — Чёрт, я её забыл положить! — разозлился Шнайдер и взял предмет в руки. — Только зачем Олли отдал её мне? Так, я точно отдам её! Не нужны мне проблемы с Тиллем. Барабанщик закатил глаза и непроизвольно открыл тетрадь. — Читать чужие дневники это плохо, но… — мужчина открыл случайную страницу. — Мне хочется узнать Тилль поближе. Может я узнаю кто такой Блекки или что общего между Флаке и Линдеманном. Запись была написана 22 июля, но год был зачёркнут. На полях были оставлены бордовые пятна, а детской рукой было написано: «Сегодня самый лучший день! После зарядки я с Криси решили придумать себе совместное развлечение. Сначала мы насобирали цветов, а потом поймали красивого жука. Я решил назвать его Юнгер. Жук оказался очень привередливым и ползал только по мне (если б я был б жуком, то тоже ползал по мне, ведь Криси громко визжит при виде жука)…» — Похоже ему было весело, — брюнет заулыбался и перевернул пару страниц. Его встретил разворот с большими красными кляксами и размашистым текстом: «Я ударил его… Моя рука посмела причинить близкому человеку боль. Это разве нормально? Я похож на папу. Он тоже бьет маму, хотя должен любить её. Из-за этого я сломал Кристиану очки. Они сильно потрескались, а стекло разбилось. У мамы и папы не хватит денег на компенсацию… Сейчас он злится и рвёт наш рисунок… Наша дружба закончилась…»