Клетка

В город пришла война, разграбили дома. Причуды объявили вне закона. Одаренных детей, подростков и взрослых отлавливали, чтобы ставить на них опыты, стариков убивали сразу. Изуку вместе с другими согнали в лагерь для пленников. Они были слишком избиты и напуганы, чтобы сопротивляться. Их загнули в большое железобетонное здание без окон. Мидория вывел из себя надзирателя тем, что отставал от других и заплетался в ногах. Последним, что он запомнил, стал большой кулак, прилетевший ему в глаз. Омега очухался на кровати в шуме. Он испугался и сел, оглядываясь; ужасы бойни всплыли перед глазами, его пробил озноб. Маленькая серая комната с одинокой желтой лампой. Окон нет, только мелкая вентиляция под самым потолком. Дверь. Заперта. Помимо него в комнате находилось семь человек: Изуку пересчитал их невольно. Все омеги, примерно его возраста. Четверо сидели каждый на своей койке, ещё трое ютились на одной, прижимаясь друг другу. Плакали. Глаз пощипывало, но это было меньшей из бед. – Что произошло? – спросил Мидория испуганно. Два лица ему показались знакомыми, остальных он не знал. На него посмотрело пять потухших пар глаз и две растерянные. – Когда ты потерял сознание, нас принялись делить по возрастам и определять в комнаты. Потом каждому сделали укол, согнали сюда и заперли, больше мы ничего не видели, – с громким всхлипом объявил один. Изуку запомнил его: их вели практически вместе. – Я здесь уже почти месяц, – слабо проговорила другая омега, которую Мидория видел впервые. Она выглядела уставшей и больной. – Здесь есть четыре сектора, для альф, омег и бет. Каждый делится на пять отсеков по возрастам. Дети до десяти, до шестнадцати, до двадцати пяти, тридцати пяти и пятидесяти. Они ставят на нас опыты. Изуку нервно сглотнул. Он осмотрел место на руке, куда сделали укол, на коже остался красный бугорок. – Что они вкалывают? – с тревогой спросил он. – Сыворотку, которая подавляет наши причуды. – Подавляет причуды? – Они называют это «стерилизация». Несколько последующих часов прошли в ожидании. Мидория не знал, чего ждать, от этого было хуже. Обнимал себя руками, пытался согреться, но бетонные стены были слишком холодными. Комната была очень маленькая, четыре на четыре метра, с девятью спальными местами. У стен располагались трехэтажные койки. Верхним приходилось спать под самым потолком. Одно место осталось свободным. Омег, которых Изуку не знал, согнали сюда ещё несколько дней назад, а двое оставшихся прибыли вместе с ним. Он узнал их имена: Денки Каминари и Юга Аояма. С последним Мидории удалось поговорить. Остальные пятеро не торопились рассказывать, что их ждет. Распирающий изнутри страх был очень утомителен, в какой-то момент Изуку начал проваливаться в сон, но тут в комнату ворвались люди с оружием. Всех подняли и сказали выходить по одному, выстроиться в колонну. В коридоре оказалось много охраны и заключенных. По спине скатывались капельки холодного пота, но Мидория старался не показывать страха. Его спокойное лицо зацепило военнослужащего. Тот схватил омегу за шею, намереваясь ударить. Но не сумел: кто-то перехватил его руку. Изуку испуганно дернулся. Незнакомый альфа из заключенных подлетел к ним, готовый его защищать. На него тут же нацелилось несколько автоматов. – А, кто-то у нас решил стать героем? – усмехнулся охранник. Он окинул всех пренебрежительным взглядом и выстрелил альфе в бедро. Тот вскрикнул, резко осев на землю. – Кто-то ещё хочет поиграть в героя? Мидория сглотнул. Охранник перевел на него взгляд и с силой пнул коленом в живот. Перед глазами всё поплыло, Изуку не удержался на ногах, упав рядом со своим защитником. – Я Томура Шигараки, – шепнул ему альфа и сквозь боль ухитрился улыбнуться. *** Новеньких заключенных согнали в большой зал, выдали одежду с номерами, сказали переодеться. Все личные вещи – у кого они были – изъяли. А после зачитали список правил. Правил оказалось всего два: запрещалось организовывать побеги и пропагандировать причуды. За нарушение – смерть. К каждому приставили надзирателя и увели в разных направлениях. Тюрьма оказалось большой, с глубокими ветвистыми подвалами. Без карты нельзя было ориентироваться: все стены казались одинаковыми. Изуку мерещилось, что они прошли по одному и тому же месту несколько раз. Тело сковывал страх, но он шел, боясь ещё раз получить в живот. Не знал, что его ждет, от этого становилось ещё страшнее. Они вышли в коридор, откуда веяло холодом. Перед Мидорией открыли дверь, свет из комнаты ослепил его. Это оказалась большая лаборатория. Навстречу им вышли двое: охранник и заключенный, – последний еле держался на ногах. Омега побоялся угадывать, что с ним сделали. – Проходи, ложись, – послышался чей-то спокойный голос. Изуку нерешительно прошел. По периметру располагались приборы, названия и способы применения которых он не знал, плиты, колбы. Посреди стоял операционный стол с широкими ремнями. Омега сглотнул. Всё естество вопило о том, что он должен бежать, но страх отрезвлял: дернется – убьют. У стены со шприцом в руках стоял человек в белом халате. Мидория медленно подошел. Он боялся, что его снова начнут бить, но ничего не произошло: присутствующие – двое ученых и двое надзирателей – терпеливо ждали. – Не надо бояться, – повторил человек. – Мы не желаем вам зла, – его голос был мягким и уверенным. Внушал доверие, обладал необъяснимым успокаивающим эффектом. Изуку нерешительно лег на стол и тут же зажмурился от света ламп, что был направлен строго в его глаза. Чьи-то холодные руки застегнули ремни. – Мы не желаем вам зла, – повторил голос; Мидория постарался хоть что-то рассмотреть, но от света глаза слезились. Он почувствовал прикосновение к локтю и неожиданную боль. Укол. Ему опять что-то ввели. – Что это? – вырвалось у него. – Что вы со мной сделаете? – Избавим тебя от заразы. Причуда – это болезнь, от которой мы тебя вылечим. Сейчас нам нужно проверить, насколько сильно твой организм заражен. Будет немного больно. Но тебе нечего бояться. Изуку хотел что-то ответить, но не смог: каждую клеточку тела пронзила боль, Мидория вскрикнул. Он почувствовал внутри жар, почувствовал активацию своей причуды, «усиления». Напряжение скопилось в руках и ногах, но он не мог пошевелиться. Причуда не была ему подвластна. Звуки доносились словно через толщу воды, пространство перед глазами плыло. Он слышал пиликанье приборов, стук клавиш, отголоски чьего-то разговора. Боль нарастала, омега стискивал зубы и кулаки. Неожиданно тело подчинилось, он смог двигаться, забился, но тугие ремни крепко его держали. Воздуха начало не хватать. Но вдруг всё закончилось. Изуку почувствовал прикосновение холодного ко лбу, боль резко прошла. Он смог отдышаться и только тогда понял, что полностью взмок. Глаза с трудом сфокусировались. – Чем сильнее прогрессирует в тебе болезнь – тем сильнее боль, – услышал он. Ученый с доброй улыбкой стоял рядом. – Что вы в меня вкачали? – слабо прохрипел Мидория. Ремни отстегнули, и он тут же сел. Голова резко закружилась: Изуку схватился за край стола. – Сыворотка для определения стадии заболевания, – спокойно отозвался человек. Невысокий, лысый, в больших круглых очках. – Она пробуждает вашу причуду и позволяет нам её проанализировать. Омега с трудом кивнул. Он чувствовал в себе причуду. Прежде (после введения подавляющей сыворотки) причуды словно не было, Мидория не ощущал её внутри своего тела, а при попытке использования не выходило ничего. Её будто бы не существовало. Сейчас же приятное тепло наполняло его изнутри. Его причуда многократно увеличивала его физические показатели: силу, скорость. Мысль сама собой закралась в голову: надо использовать её. Ученому подали новый шприц со светло-зеленым содержимым. – Это подавитель болезни, – спокойно объяснил он. – Я сделаю укол и отпущу тебя. Давай руку, – мягко улыбнулся. Изуку посмотрел на него с отвращением. Тело подрагивало от недавней боли, но он чувствовал, что сможет атаковать. Стоило только подумать об этом, как кулак оказался в воздухе, руку наполнила сила. Но удара не произошло. Его тело пронзила ужасная боль: Мидория взвыл и рухнул на пол. Ученый спокойно объяснил ему, что препараты, которые они используют, помогают им изучать болезнь и полностью её контролировать. Контролировать. Сам Изуку больше не хозяин своей причуды, а только носитель. Ему вкололи подавитель и отпустили. Перед глазами всё растекалось, он с трудом перебирал ногами. Надзиратель вывел его на этаж с заключенными и оставил в коридоре, сказав дойти самому. Всюду были расположены видеокамеры, не было окон. Двери, ведущие к выходу или к рабочим помещениям, заперли. Коридор тянулся очень далеко, комнаты располагались одна за другой, из многих доносился плач. Мидории не хватило сил дойти до своей койки, он прижался спиной к стене и съехал на пол. Таких же, как он, в коридоре оказалось немало. Он сидел довольно долго, не способный подняться. Руку всё ещё покалывало от боли. Неожиданно перед его глазами появилось чье-то лицо. Изуку не смог даже вздрогнуть от испуга: настолько тело было неподъемным. – А, Томура, – Мидория его узнал и улыбнулся. – Что ты делаешь в этом секторе? – Все комнаты на этаже соединены одним коридором, – объяснил альфа и присел рядом с ним. – Я захотел пройтись. – Спасибо, что вступился за меня, – тихо сказал омега. Он был очень впечатлен этим фактом. – Я был рад помочь. – Спасибо всё равно! – Изуку обернулся к нему и беспричинно смутился. Новый знакомый казался очень милым. – А ты только из лаборатории? – Шигараки внимательно его осмотрел. – Да, – омега вздохнул. Они разговорились, оказалось, Томуру держат здесь уже больше месяца. – Изуку, – альфа неожиданно серьезно посмотрел на него, – вечером все переходы между комнатами закрываются решетками. Они думают, что мы сбежим. Если не дойдешь до своей комнаты – будешь ночевать в коридоре. – Спасибо, что предупредил, – Мидория кивнул. Он отвечал очень сдержанно из-за слабости. Шигараки странно посмотрел на него. – Знаешь, почему я помог тебе? – шепотом спросил он. Омега удивленно на него посмотрел. Они сидели очень близко, Изуку мог чувствовать тепло его тела через тонкие тюремные футболки. – Почему? – затаив дыхание, спросил Мидория. – Потому что ты мне очень понравился, – улыбнулся альфа и блеснул глазами. Изуку вспыхнул и отвернулся. Томура усмехнулся уголками губ. – Я смотрю, ты совсем без сил. Давай я донесу тебя до твоей комнаты. Прежде чем омега успел возразить, его подхватили на руки. Мидория стремительно начал пунцоветь и вцепился в шею Шигараки. Его сердце забилось быстрее, а живот свело: раньше альфы никогда не проявляли к нему такого интереса. – Здесь моя комната, – смущенно сказал Изуку, и Томура, несущий его на руках, осторожно опустил его на пол. Они стояли очень близко, и Мидория боялся, что альфа услышит, как быстро стучит его сердце. – Впервые жалею о том, что коридор такой короткий, – усмехнулся Шигараки. Омега вспыхнул. – Спасибо, что донес меня, – пробурчал он, стесняясь. – Мне было совсем не тяжело, – весело объявил Томура и подался в его сторону, прижав к стене. – Изуку, – позвал он шепотом. – Что? – тихо уточнил тот, замирая от предвкушения. – Можно тебя поцеловать? – альфа приблизился к его лицу. Мидория почувствовал, как к щекам прилила кровь. – Что? – переспросил он; голос пропал. Шигараки принял это за согласие и неожиданно впился в его губы с поцелуем. Изуку растерялся и замер, широко распахнув глаза. Он не умел целоваться и отпрянул, когда альфа попытался пропихнуть свой язык в его рот. Томуру это совсем не смутило. – Ты очень красивый, – сказал он. Мидория покраснел ещё гуще. – Спасибо… – Не хочу с тобой расставаться, – прошептал Шигараки и прижался губами к его виску. Изуку почувствовал, что ладони вспотели. – Я… я с тобой тоже, – пробурчал он, жутко стесняясь. У него не было ни отношений, ни близости раньше. – Не хочешь зайти ко мне? – неожиданно предложил Томура. Он добродушно склонил голову набок, улыбаясь. – Ночью закроют все переходы. Не хочу, чтобы ты был так далеко. Останешься со мной? Мидория неуверенно на него посмотрел. Он оглядел Шигараки с ног до головы, ему нравились его телосложение и лицо. Запах тоже был довольно приятным. – Ну, – Изуку качнул неуверенно головой, отводя глаза, – я никогда не был с альфой, – признался он очень тихо. – Тебе вряд ли со мной понравится. Томура усмехнулся. – Не думай об этом. Мне с тобой уже нравится. И я не имел в виду ничего такого. Просто не хочу переживать, что с тобой ночью случится что-то. Омега густо-густо покраснел. Он не долго думал, прежде чем застенчиво ответить: – Хорошо, я приду, – чмокнул альфу в щеку и убежал в комнату. Он упал на койку с бешено стучащим сердцем. И дело было вовсе не в страхе. Раньше Мидория никогда не испытывал таких чувств, интереса и трепета. Омеги расспросили его, что с ним сделали, рассказали, что происходило с ними. Одна и та же лаборатория, один и тот же кабинет, один и тот же жуткий профессор. По догадкам Изуку пленных в здании было не больше двухсот, большинство из которых сидело в клетках не первый день. Через несколько часов по камерам разнесли съедобные пайки. Больше всего Мидории хотелось пить, а вот аппетита практически не было. Его подташнивало от мысли о еде. Изуку почти не боялся, знал, что они спасутся. Не мог считать по-другому. По мере приближения вечера всеми его мыслями овладевал один альфа: ни о чем другом думать у омеги не получалось. Он строго высчитал время, когда переходы должны были закрыться, вышел из комнаты, тихо направился вдоль по коридору. Сокамерники рассказали ему, что за происходящим на их этаже никто не следит. Видеонаблюдение установлено, но ещё ни разу не случалось, чтобы охрана являлась к заключенным из-за нарушения порядка или медицинских причин. Стены давили на него: ни окон, ни солнечного света, ничего. Только треск электричества в лампах, шум воды в трубах под потолком и человеческие голоса. Изуку старался абстрагироваться. Шигараки назвал ему номер палаты, омега без труда отыскал её и неуверенно замер у стены. Даже из-за закрытой двери разило альфами. Он сомневался некоторое время и даже думал пойти обратно, но неожиданно в коридор выглянула пепельная голова. – Изуку! – руки Томуры обвились вокруг его талии. – Я так рад, что ты всё-таки пришел, – он наклонился, чтобы поцеловать его, но Мидория смущенно отвернулся. Шигараки зарылся носом в его волосы, глубоко вздохнул и принялся рассказывать о своем бывшем доме. А затем с чрезвычайным интересом узнавал у Изуку о его любимых сладостях и музыке. На несколько минут омега позабыл, где находится. Неожиданно желтый свет ламп сменился на красный: Мидория вздрогнул. – Это что? – Не бойся, – Томура прижал его к себе. – Это просто перекрывают проход. В подтверждение его слов из стен выехали металлические решетки под потолок. Несколько секунд, и коридор разбился на два или три десятка фрагментов. – Больше ничего не произойдет? – Наконец-то, – Шигараки не ответил на его вопрос. Схватил за руку и толкнул в комнату. – Гляньте, кого я притащил! – весело объявил он. С коек на них уставились похабные взгляды. – Милашка! – Очень симпатичный. – Не согласна, плоский во всех местах. – Томура, хорошая работа! – послышалось из разных углов. Изуку почувствовал, как леденеют от этого конечности, он быстро понял, что происходит, и попытался отступить назад, но его стремительно окружили. Шигараки толкнул его вглубь комнаты, и легкая фигура омеги влетела в чьи-то руки. Его тут же принялись лапать, хватать за запястья и задирать одежду. Мидория вырвался, но тут же попал в новую пару рук. Сердце заработало на пределе возможностей, волоски по всему телу встали дыбом. Изуку непроизвольно попытался использовать причуду, но от этого стало хуже: всё тело пронзила боль. Он закричал, зная, что это бесполезно, но его схватили за горло, не позволяя дышать. Мидория захрипел, отчаянно пытаясь вырваться, но со всех сторон к нему тянулись руки. Изуку чувствовал их на своих ногах, заднице, груди, в паху и волосах. Если вырвется, то всё равно не сможет убежать: до утра перекрытия по всему коридору закрыты. Его глаза намокли, а ладони вспотели и похолодели. Лица и руки мелькали, омега не успевал следить за происходящим. Когда с него сдернули штаны, он попытался использовать причуду ещё раз, но боль, пронзившая тела, была сильнее прежней. – Отпустите его, – послышалось неожиданно с койки под потолком.