Моя хитрая, маленькая шезму.

Ночь. Небо полностью заволокло тёмными тучами, сквозь которые даже не было видно звёзд. Уже давно не было видно лунного света, хотя в ближайшие дни, а может быть, и месяцы, дождя не ожидалось. Ветер вовсю играл с волосами мужчины, идущего по неосвещенной улице. Его настроение полностью соответствовало погоде, стоящей на данный момент. Его злости не было предела. Мышцы были до боли напряжены. Казалось, что от сжимающихся кулаков его вены вот-вот лопнут, а скривлённые губы буквально через несколько минут разомкнутся в оглушающем крике, но на улице было мертвецки тихо, и в лишний раз беспокоить мирных, отдыхающих жителей ему не хотелось. Хотелось только побыстрее дойти до своего дома, чтобы с помощью сна на время забыться о произошедшем, за которое ему очень-очень стыдно. Он — верховный эпистат, один из лучших членов группы охотников, которому фараон поручил охотиться на шезму, проваливший задание в самый ответственный и подходящий момент, когда черномаги стояли прямо перед ним, прямо перед его носом, вместе с каким-то красноволосым мудаком, из-за которого он так и не успел поймать их. Так еще и подверг смерти своего товарища. Отличная ночь, а самое главное — успешное выполнение задуманного — Бог, ничего не скажешь. Но прежде всего, он понял точно то, что одной из всех шезму являлась однозначно девушка. И благодаря этому круг подозреваемых будет постепенно сужаться, потому что он, со стопроцентной вероятностью, уже где-то, да видел ее. Через полчаса ноги Амена сами привели его в огромное помещение, где располагались высокие и широкие полки, заполненные книгами всех направленностей и жанров: синие, черные, красные, фиолетовые, зеленые… На стенах красовались наскальные рисунки, сродни произведениям искусства, а по бокам в ряд возвышались колонны, идущие прямо к самому потолку. Библиотека. Всё вокруг освещалось лишь небольшими лампами, в которые вставлялась восковая свеча, оставлявшая на себе капли желтоватого мягкого воска. Было абсолютно пусто, даже практически тихо, если не считать девушку, склонившуюся над пожелтевшими папирусами, на которых она старательно выводила пером иероглифы из лежавших перед ней старых книжек. Старается. В воздухе витал только звук скрипящего наконечника с чернилами и треск цикад, сидящих в траве, вблизи самого здания. Руки Эвы дрожали, еле-еле сжимая основание пера. Дыхание было прерывистым, ведь после такого долгого и опасного забега оно ещё не скоро придёт в норму. Она всем своим телом чувствовала, кто стоит позади её спины. Капелька пота быстро скатилась с её лба, оставляя за собой влажную дорожку на щеке, смывающую пыль и грязь дорог, оставшихся от погони. Зубы нервно покусывали нижнюю губу, которая и без того кровоточила. Видимо, где-то поранилась, пока скрывалась во тьме ночной. Волосы были заплетены в небрежную косу, из которой торчали мелкие волоски с «петухами», а туника, надетая впопыхах, выглядела словно мешок, забытый в погребе. Мужчина подошел к девушке, слегка шурша по плитке своей обувью. Носом он вдохнул запах, витавший вокруг, долго и протяжно. Амену почувствовался аромат дикого мандарина вперемешку с глухими нотами базилика. Такой знакомый запах, такой манящий и такой одурманивающий… Его руки мягко опустились к Эве на плечи так, что та аж вздрогнула от неожиданности. Её корпус резко подался назад, а голова повернулась через правое плечо, чтобы взглядом уловить силуэт эпистата. Амен наклонился близко-близко к уху девушки, тихо проговорив, едва касаясь губами её мочки: — А почему это мы так пугаемся? — Его шепот щекотал кожу, заставляя покрываться тело мурашками. — Я настолько для тебя страшный и опасный? Эва лишь мотнула головой в разные стороны, так как боялась сказать лишнего в присутствии него. Она нервно сглотнула слюну, смачивая горло с языком, и осипшим голосом ответила на заданный ей вопрос: — Нет, а почему я должна тебя бояться, Господин? — Эва постаралась произнести это крайне уверенно и твёрдо, чтобы не вызвать лишних подозрений со стороны охотника. — Просто я не ожидала тебя здесь увидеть… Уже поздно, да и я собиралась идти спать… Амен резко развернул девушку к себе на все сто восемьдесят градусов, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. Шезму опешила от такой неожиданности, что даже её рот разомкнулся в немом звуке. Мужчина долго и пристально вглядывался в ее выражение лица, ища любую зацепку, любую неточность. Её глаза выражали страх, а плечи под руками эпистата била легкая дрожь. — Так что же ты тогда трясешься, как осенний лист от ветра, словно вот-вот упадешь здесь без памяти? — брови его поползли вверх, а сам он ожидал чего-то более вразумительного от собеседницы, ведь не желал верить до последнего. — Мне холодно… Уже глубокая ночь на дворе, и ветер дует, как сумасшедший, разве это не очевидно? — руки Эвы под напором теплых ладоней постепенно начали расслабляться. — А ты почему такой нервный и взволнованный? Случилось что-то? Мужчина с прищуром глянул на девушку, но больше лишних вопросов задавать не стал — что с неё взять, ведь и не расскажет ему ничего. — Случилось, но тебя это волновать не должно. Подойдет время — сама обо всем узнаешь. И думаю, что очень и очень скоро. Насколько я помню, ты не только борзая, но и еще и не глупая. Эва на колкость только хмыкнула, грозно посмотрев в глаза напротив. Её губы расплылись в хитрой ухмылке, обнажив свежую рану, из которой небольшими капельками текла кровь. — Что с губой? — нахмурился мужчина, чуть сильнее сжав плечи девушки, тряхнув её слегка в разные стороны, чтобы та хоть немного отвлеклась от мыслей в своей голове. — Опять перепила вина и мертвым сном повалилась на стол, расшибив всё то, что только могла? — Нет, неправда! — черномаг начала возражать, сбрасывая с себя руки охотника. — Зачем выставляешь меня в каком-то аморальном виде? Ты и без меня знаешь, как я тут батрачу днями и ночами, не зная отдыха. Из-за тебя же не высыпаюсь! Амен опустил свои руки. — Ну, тогда пошли со мной. Обработаем тебе твою несчастную ранку, и ты со спокойной душой уйдешь на заслуженный отдых, — эпистат направился к выходу и со спины прикрикнул. — Отказы я не принимаю. Не заставляй меня тащить тебя силком. Девушка лишь закатила глаза, затушила фонарь и направилась вслед за своим «предводителем». Дорога в дом Амена не заняла много времени, но при этом каждый из них успел насладиться ночной тишиной. Ветер уже потихоньку начал стихать, превращаясь в теплый морской бриз, колыхающий волосы. Песок приятно щекотал ступни ног, которые были прикрыты одними сандалиями, пропускающими мелкие крупицы. Вокруг пахло свежестью, словно где-то, совсем недавно, прошелся небольшой, прохладный дождик. На финиковых пальмах сидели экзотические птицы, напевавшие тихую мелодию. Было спокойно. Хотелось остаться здесь, а не идти вперёд за «каменной спиной», ожидая наихудшего расклада событий. Может, он уже обо всем догадался? И так пытается в свое жуткое логово с пытками? Войдя в нескромное жилище, в котором Эва была уже не раз, она присела на высокий стул, располагавшийся рядом со столом. Эпистат направился к шкафу, где располагались различные медикаменты и приспособления для оказания первой помощи. На полках показались скляночки и колбочки разных цветов, при этом переливающиеся на свету каким-то волшебным сиянием, рядом лежала стопка кипенно-белых полотенец, а чуть ниже — одежда самого охотника. Амен подошел к Эве, попросив ее пересесть на что-нибудь повыше. Ему было бы неудобно орудовать принадлежностями. Ну да, с его-то ростом. Шезму молча переместилась на крышку стола, опиравшись руками за свободные края мебели. Она приподняла подбородок ближе к лицу мужчины и приготовилась. Губу сковала сильная боль. Эва резко вдохнула воздух и напрягла пальцы рук словно ей не помогали залечить рану, а, наоборот, только ее углубляли. Амен принялся дуть, но от этого легче не стало, и девушка шмыгнула носом от неприятных ощущений. Повозившись еще парочку минут, охотник принялся любоваться проделанной работой. Эва выдохнула. — Ну вот и всё! А ты боялась, еще и слезу пустила! А с виду такая стойкая девушка, — эпистат специально выводил ее на эмоции, ему нравилось смотреть, как у той слетает крыша от переполняющих ее чувств. — Я, конечно, всё понимаю, что ты здесь самый главный, самый умный, самый влиятельный, но не мог бы ты закрыть свой р… — Девушка не успела договорить, как вдруг ее рот заняли не грязные словечки и оскорбления, а губы стоявшего напротив неё мужчины. — Кажется, сегодня рот закроет кое-кто другой, пока я не заставлю тебя умолять меня о том, чтобы я разрешил его открыть. Эва не ожидала такого поворота событий. В её голове прокручивалось несколько раз то, что вообще на тот момент происходило, но перестав на этом зацикливаться, она выкинула все мысли из головы, поддавшись искушению. Руки Амена уже вовсю блуждали по телу девушки, поглаживая её изгибы сквозь голубое платье. — Красивая… Пара начала томно дышать, переходя от более нежного поцелуя к более страстному. Губа ныла и, кажется, снова начала кровоточить, но язык мужчины ласково прошёлся по свежей ране, опускаясь ниже к шее. Эва откинула голову назад, открывая всё больше и больше места для удовольствия. Он оставлял после себя влажные следы вместе с красными засосами, которые через пару часов будут уже синими. Ноги девушки обвили торс эпистата, а тот лишь сильнее прижался к ней, глубоко вдыхая кислород, которого вот-вот не хватит, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок. Он уже не мог сдерживать себя, поэтому ее яркий элемент одежды полетел вниз, вместе с вещами самого Амена. Шезму чувствовала его возбуждение, но он лиш, в свою очередь только дошёл до её груди. Эва выпустила наружу свой первый, приглушённый стон, стоявший в горле комом с самого начала. Мужчина поднял на неё свой взгляд, уверенно и страстно, смотря черномагу прямо в глаза. Его губы обхватили женскую грудь, играясь с ней шершавым языком. Он комбинировал движения, словно дразня ее, начиная с самых быстрых, как полет бабочек, и резко заканчивая пленительно-медленными, словно ему нравилось пытать и себя, и её. Соски перенапряглись от острых ощущений, повышая чувствительность ещё больше. Одна рука охотника легла на место чуть ниже поясницы, а вторая уже вовсю поглаживала заветное место сквозь ткань намокших трусиков. — Я уже больше не могу… Я хочу тебя, Амен, — простонав вполголоса, сказала девушка, потираясь о твёрдый пах сквозь его бельё. Мужчина лишь рыкнул на это обращение и одним легким движением руки сбросил мешающуюся ткань в сторону. Он осмотрел её тело с ног до головы, довольно улыбнувшись. Такая стройная, такая хрупкая и такая желанная… И такая неправильная… В их глазах играла горячая, красная, поглощающая друг друга похоть. Она накрывала с головой, дурманя разум, но глубоко внутри, в душе, они испытывали совсем другие эмоции — нежные и чувственные, с которыми не сравнится даже самый ранний цветок наипрекраснейшей плюмерии. — Скажи мне это громче, Эвтида… — Весь запыхавшийся и разгорячённый Амен, держа девушку за бёдра, произнес ей это прямо в губы, улавливая их в простом, но одновременно обжигающем поцелуе. — Я хочу, чтобы ты это произнесла, глядя мне в глаза. Глаза. Вот что по-настоящему цепляло в Амене — его глаза. Дерзкие. Властные. Уверенные. Чарующие. Манящие. Выразительные. Яркие… Леденящие. Они каждый раз прошибали ее током, как только она встречалась взглядом с ним. Он был словно айсберг, который невозможно преодолеть. Такой холодный, неприступный, но при этом дававший надежду на весеннюю оттепель в сердце мужчины. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. И сейчас, поймав его взор, Эва была уверена — ледяная глыба треснула под натиском её горячего дыхания. — Я хочу тебя, Амен! — уже громче проговорила девушка. — Не испытывай моё терпение, ты же знаешь, какая я… — Несдержанная. Знаю, — тихо посмеявшись, продолжил фразу эпистат. Больше не сказав ни слова, он незамедлительно вошел в неё. С каждым толчком мужчина набирал темп, а Эвтида прогибалась в спине от удовольствия. Амену нравилась её реакция, её стоны, её телодвижения. Спустя время шезму сама начала насаживаться на член охотника. Их тела окропляла мелкая испарина, отражавшая свет в комнате и, наконец, вышедшую из облаков луну. Пальцы девушки сжимали плечи мужчины, царапая в нескольких местах ногтями нежные участки кожи. Волосы у обоих растрепались, прилипая мокрыми от пота прядями ко лбу. Движения Амена внутри Эвы приносили непомерный восторг. Он уже входил в неё во всю длину, издавая стоны в унисон вместе с девушкой и теребя ее набухший от возбуждения клитор. Они оба ощущали, что совсем скоро их накроет волна оргазма, и они, удовлетворённые процессом, повалятся друг на друга. — Я люблю тебя, Амен, — прошептала Эвтида на ухо мужчине. Тот лишь в свою очередь слегка сжал фалангами подбородок Эвы, погладив его подушечкой большого пальца, и посмотрел упрямо ей в глаза. Его лицо было раскрасневшимся, а губы то открывались, то закрывались от частых вздохов, но, совладав с собой и ощущениями, произнёс: — И я тебя, моя хитрая, маленькая шезму.