Триумвират

      Вечер. Сидят в каком-то дорогущем ресторане. Шумно. Они находятся в затемненном углу подальше от любопытных глаз. Душно. Интерьер ресторана выполнен в кричащем красном, чистом белом, блеклом бежевом и глубоком черном цветах.       Осаму покачивает ногой и смотрит в меню. Ему не нравятся цены, но платить сегодня будет не он. Выбор обширен, всё выглядит интригующе вкусно. Прикусывает губу. Выбрать просто салат? Слишком скучно. Ему не каждый день выпадают такие предложения, так что возможностью нужно пользоваться до конца.       Закажет мясо. Да, мясо. Средней прожарки, с каким-нибудь красным вином. Почти что то же самое выбрал Огай, только он отдал предпочтение мясу с кровью. Очень непохоже на него. Юкичи же остановился на остром удоне со свининой, а также запросил зеленого чая.       «Какого черта мы вообще делаем здесь втроем?» — хотелось было вскричать, а затем рывком встать и уйти. Странный стыд окутывал Осаму, Фукудзава выглядел смущенным и напряженным, лишь Огай казался относительно спокойным. Он улыбался, незаметно осматривался, игриво щурился. Кажется, вся эта атмосфера удовлетворяла его, но нет, сердце билось быстрее обычного; он тоже волновался.       — Вы готовы сделать заказ? — улыбчивый официант подходит к столу.       — Да-а-а… — тянет задумчиво Мори и снова открывает меню, чтобы назвать всё необходимое. Пока он четко называет блюда, Юкичи нервно стучит пальцами по столу, а Дазай в который раз вздыхает и просто пялится в стол.       — Через двадцать минут будет готово. Вино предпочитаете холодным? — учтиво кланяется официант; в ответ ему негромко «дакают», затем отпускают. Оставшись втроем, они переглядываются.       — Наверное, нам нужно познакомиться чуть ближе, — уголок рта Огая неуверенно дергается. Его ухмылка дрожит, но не слетает с лица. Он старается выглядеть презентабельно.       — Кажется, мы уже знакомы, — хмыкает Осаму. Имеет наглость наклониться вперед и опереться грудью на стол. Лишь бы быть ближе к ним, к Юкичи и Мори, которые в этот вечер привели его сюда.       — Безусловно, но я думаю, что найдутся такие тонкости, которых мы друг о друге не знаем. Если это, конечно, важно, — урчит Мори и всей своей ехидностью походит на сытого кота. Но нет, Огай еще не получил то, что рассчитывал получить этой ночью.       — Сколько стоит то вино, которое мы сейчас заказали? — у Дазая нет желания переходить на личности, обсуждать себя или их. Они знакомы достаточно, но сейчас так тяжело сидеть рядом и поддерживать зрительный контакт. Осаму сделает вид, что не замечает ни напряженные плечи Фукудзавы, ни излишне похотливый взгляд Огая. А еще он постарается не обращать пристального внимания на кольца на их пальцах. Почему-то до сегодняшнего дня парень и подумать не мог, что эти двое обручены. Это не скрывалось, но и в глаза не бросалось.       — Это неважно, — отмахивается Мори.       — Как твоя почка, — серьезно отвечает Фукудзава. Он не язвит, он называет цену. После нескольких лет работы в мафии Осаму еще должен помнить стоимость человеческих органов на черном рынке.       — Чуть больше, — щурится Мори и склоняет голову к плечу.       — Отрабатывать придется долго, — Дазай хотел непринужденно вздохнуть, но из себя получилось выдавить тихий огорченный стон. Все трое заострили на этом больше внимания, чем нужно было.       — Конечно, но ты не думай об этом, иначе станет слишком скучно и напряженно, — покачал головой игриво Мори.       — Почему именно я? — хмурится Осаму.       — А почему нет? — ерничает Мори. Подобно Дазаю, он склоняется над столом, чтобы быть ближе к нему.       Юкичи, наблюдающий за всем этим со стороны, лишь устало прикрывает глаза. Он смущенно сжимает губы и даже легко краснеет, но лишь на пару секунд. Как же его угораздило согласиться на это, а после сесть между ними двумя.       — Было много иных привлекательных… мальчиков?.. если вам так угодно? — ухмыляется Осаму, а в улыбке Огая появляются какие-то недобрые нотки. Сегодня ему за эти слова точно воздастся.       — Иных не было, — отрезает Юкичи. — Огай хотел кого-то незнакомого, я же настаивал на известном. Мори выбирал среди незнакомцев, чтобы после одного раза забыть и не портить репутацию. Я подыскивал человека, которому можно довериться как на раз, так и на несколько. И пускай ты не подходишь под обе эти категории… выбор пал на тебя, — объясняет он. Такие простые слова отчего-то даются так сложно. Наверное, говорить не нужно. Нужно показывать. Они бы подробно показали на теле Осаму, если бы вокруг не было столько людей.       Но нет, ресторан — это обязательный этап их сегодняшней встречи. Нужно разогреться перед ночью — либо разойтись. И они почему-то всё никак не расходятся.       — А если бы я отказал? — Осаму выпрямляется, нагло облокачивается на спинку стула и старается выглядеть таким гордым, благородным, недоступным.       — А ты бы отказал? — ухмыльнулся Мори и любопытно вздернул брови. Он сел поудобнее, выпрямился, затем выгнулся, гордо поднимая грудь и подбородок. В статности осанки Осаму не смог с ним соревноваться.       — Быть может… — мычит парень и отворачивается. Скрыть легкий румянец не выходит. Дыхание сбивается то ли от нервозности, то ли от интереса и предвкушения. Под столом кто-то носком обуви гладит его ногу. Наверное, Огай.       — Посмотри на нас, — буквально требует он и опирается на спинку стула. А нет, под столом с ним заигрывает, как оказалось, Юкичи.       — О чем ты сейчас думаешь? — спрашивает Фукудзава, скептично вздергивая бровь.       — О том, что не ожидал, что в этой жизни мне выпадет возможность переспать одновременно со своим бывшим и нынешним боссами, — признается Осаму. Он произносит это почти шепотом, но они его слышат.       — О, милый, у нас такое часто бывает, — мурчит Мори. Конечно, он шутит. Они нечасто спят со своими подчиненными, но если сегодня Осаму хорошо себя покажет, то они обязательно попробуют снова.

***

      — Что тебе нравится? — спокойно и строго уточняет Юкичи. Они уже не в ресторане, а в частном доме. Осаму удивлен быть здесь. Он ожидал, что они приведут его в гостиницу на одну ночь или на съемную квартиру, но нет, он именно у них дома. Спросить язык не поворачивается. Парень осматривается, попутно стягивая с себя верхнюю одежду и обувь.       — Нравится в плане? — непонимающе хлопает глазами.       — Твои фетиши, дорогуша, — хихикнул Мори. Он разделся быстрее всех и убежал куда-то вперед по коридору. Осаму мог предположить, что там, куда ушел Огай, располагается спальня или ванная.       — Мои фетиши?.. — застопорился Дазай. Он сжал в руках шарф, ранее снятый с шеи, и стоял так пару минут, пока из раздумья его не вывел рядом стоящий Юкичи. Он любезно забрал шарф и пальто, рукой указал куда-то вперед, толсто намекая, что туда стоит идти.       — Да, твои фетиши. У тебя же появились какие-то предпочтения за… двадцать три?.. года жизни? — мурчит Мори, но мнется. Он совсем не помнит, сколько сейчас лет Дазаю. Готов разделить с ним постель, но не может вспомнить такую мелочь; иронично. Но Дазай подобному не смущается. Он ведь тоже не помнит возраст бывшего опекуна. Знает только, что разница между ними большая, но от этого попробовать хочется только сильнее.       — Не могу ничего вспомнить, — он отворачивается и краснеет. Стоит в дверях спальни и не может сделать шага вперед.       — Ой, серьезно? Давай тогда методом подбора? Связывание? — конечно, хочется знать предпочтения партнера до того, как это всё попробовать. Сегодня они не настроены на эксперименты, но… быть может… им будет мало одного раза?       — Не люблю, когда мои движения контролируют, — отнекивается Дазай. Благодаря легкому пинку в спину, полученному от Фукудзавы, он проходит вглубь комнаты и садится на массивную (наверное, безумно дорогую, как подумал Осаму) постель. Темные простыни, мягкие подушки; изящество и роскошь.       Дом в принципе выглядит роскошно и больше подходит под стиль Огая, нежели Юкичи. Наверное, именно Мори подбирал оформление.       — Вы спите на этой постели? — уточняет Осаму и прямо в одежде ложится. Мори на такое корчит носик, но молчит. Он терпеть не может, когда кто-то лежит в чистой постели в уличной одежде.       — Нет, это гостевая комната. Или ты бы хотел заняться этим в той постели, в которой мы обычно спим? — Юкичи падает рядом с Осаму, а Огай только брезгливо фыркает. Он-то хотел раздеться и принять душ перед тем, как лечь, но этим двоим как-то все равно.       — Быть может, — ухмыляется Осаму и уже не выглядит таким смущенным.       — Не увиливайте от темы. М-м-м… доминирование? — продолжает угадывать Мори. Он повернулся к ним спиной, чтобы снять галстук и рубашку. И пока Юкичи на него даже не смотрит (чего он там, собственно говоря, не видел), Дазай с нескрываемым интересом следит. Все-таки не каждый день удавалось ему увидеть своего учителя, пусть и бывшего, в таком виде. Интересно же.       — Быть может. Только если доминировать буду я, а не надо мной, — складывает ногу на ногу Осаму. Выглядит теперь расслабленным и заинтересованным одновременно. Взглядом голодно скользит по бледной спине Огая, подмечая каждый неровный шрам, каждую незаметную царапину или явное увечье. Бывший военный врач, но эти полосы не делают его некрасивым. Об этом Осаму подумал сейчас, в первую встречу. Об этом постоянно думает Юкичи, когда касается спины Огая.       — Ну нет, тогда скучно, — хмыкает Огай. Он опускает плечи, покачивает ими. Будто бы разминается. Затем несильно прогибается. Красуется. Он знает, что на него смотрят. Не упускает возможности покрутиться.       — Асфиксия? — тяжелая рука Юкичи ложится на шею Осаму, заставляет обратить внимание на себя и отвлечься от чужой привлекательной бледности и худобы. А парень уже представил, как на этой тонкой фарфоровой коже оставит пару ярких укусов, даже если ему не позволят этого сделать.       — М-м-м… возможно? — игриво щурится. После подобного высказывания Фукудзава сильнее сжимает его горло, но лишь на пару секунд. Потом он расслабляет пальцы, затем вовсе убирает ладонь.       — Ну не знаю… порка? — предполагает Огай, а в ответ ему только противно «бекают».       — Какие-то игрушки? — Фукудзава меняется в лице. Произнеся это, он вздергивает брови, а лицо его вытягивается. Выглядит удивленным и раздосадованным одновременно.       — Вы хотите попробовать на мне сейчас всё? — пугается Осаму. На самом деле ему, скорее, интересно, нежели страшно. Огай оборачивается. Лукаво улыбается, виляет бедрами. Осаму, конечно, цепляется взглядом за эту деталь.       — Конечно, нет. Просто немного нездоровый интерес, — ерничает он и снимает брюки. А после подхватывает полотенце и с ним идет на выход. — Я жду вас в ванной, — продолжает и покидает комнату.       Юкичи, подобно Осаму, тихо вздыхает. Они оба не хотят идти, но оба вынуждены в неловком молчании раздеться и пойти в ванную. Там, в почти пустой и холодной ванной, их ждет Мори. Сидит, поджав к груди колени. Дрожит, оттого очень радуется, когда эти двое садятся к нему. Ванна большая, они все уместились.       Огай с тихим фырчанием лезет к Юкичи, усаживается на его коленях, прижимается к его груди и сидит так. Греется. Дазай смотрит на это с немым смехом. Конечно, он не сдерживается и лезет к ним. И его не отталкивают, а наоборот обнимают и согревают. Спина Огая ужасно холодная в сравнении с горячей грудью Юкичи. Осаму про себя подмечает эту несхожесть и думает над тем, в чем еще эти двое совершенно разнятся.       — Так… как вы решились позвать совершенно незнакомого человека в свой дом и в свою постель? — неуверенно уточняет Осаму. Ему еще не верится, что он правда здесь, что у них есть какие-то планы на сегодняшнюю ночь.       — Да вот так. Пальцем в небо, — восклицает Мори. Огай никогда не был импульсивным в своих решениях. Он продумывал каждый ход. Быть может, сегодняшний эпизод тоже продуман по ходам и тоже является частью какой-то системы?..       — На самом деле Огай не врет, — Фукудзава поспешил прервать вопросы Дазая. — Решение переспать с кем-то еще было совершенно спонтанным, но долго замалчивалось. А потом оно всё вскрылось и… мы подумали, что это будет интересным опытом. А про то, почему именно ты, я уже говорил, — они и правда достаточно долго рассматривали кандидатуру Осаму перед тем, как привести его сюда. Оттого смущение сведено к минимуму, ведь весь их разговор и возможные варианты ответа были продуманы. Но при встрече всё забылось.       — Вы не боялись, что я убью вас? — хлопает глазами парень.       — Нас вместе? Смешная шутка. Или мучительный способ суицида, — усмехается Мори. Действительно, на них двоих одновременно не стоит лезть.       — Так… — выдержав паузу примерно несколько минут, начинает Дазай. — Когда мы начнем? — уточняет он и ерзает. Ему хочется; он восхищен тем, что видит. Бледность Огая, его астеническое телосложение, гибкость. Загорелость Юкичи, атлетическое тело, напряженность мышц, непоколебимость. Их совершенно разные взгляды, сине-серые и красные глаза. Строгий, хладный, терпеливый. Пылкий, ехидный, заигрывающий. Их губы, изогнутые в разных ухмылках и выражающие разные эмоции. Осаму тянет руки, чтобы коснуться одновременно обоих, но его запястья перехватываются и сжимаются.       Раньше времени коснуться нельзя.       — Да можем хоть сейчас, — спокойно отвечает Фукудзава, свою ладонь укладывая на живот парня.       — Да хоть здесь, — продолжает Огай, оставляя невесомый поцелуй за ухом Дазая. Это заставляет вздрогнуть, смутиться и невнятно застонать.       Но они продолжают не в ванной, а в удобной кровати. По пути пару раз прижались друг к другу, пару раз поцеловались и, конечно, поцарапались. И вот они уже в постели. Искренне не понимают, как им нужно лечь, но всем телом желают подобного.

***

      Его ноги согнуты в коленях, призывно раздвинуты. Он сам прижат к постели. Прогибается, улыбается. Огай, нависающий над ним и сидящий меж его ног, выглядит довольным и приятно удивленным. Ему нравится тело Осаму, нравится эта покорность, открытость, доступность.       Руками ползет по его телу. С надплечий на ключицы, затем грудь, косые мышцы живота. Он убирает руки, а Дазай ерзает, ведь ему так понравились нежные прикосновения хладных пальцев. Хочется еще, но стыдно просить.       К спине Огая грудью прижимается Юкичи. Крепко обнимает и своим весом давит, склоняет, заставляет прижаться грудью к телу Дазая. Мори охает и прогибается под ним. Выглядит смущенным. Тянется к лубриканту.       — Ты сможешь принять сегодня обоих? — хмыкает Фукудзава, сжимая руки на чужой талии.       — Я не настолько экстремал, — качает головой Огай и пристыжено улыбается. — А ты, Осаму? — продолжает Мори, с интересом вздергивая бровь. Он открывает новый флакон, обильно поливает смазкой пальцы и очень голодно поглядывает на Дазая. Раньше Мори не думал о том, что может затолкать в своего ученика свои пальцы, а сейчас этого хочется безумно. И даже больше, чем пальцы…       — Не думаю… Мне будет достаточно одного, — Дазай вздрагивает и шумно выдыхает. Ощущать в себе пальцы странно, необычно, возможно даже неприятно. Осаму не думал, что сегодня ему удастся доминировать, но и принять сразу двух не планировал.       — В таком случае остаемся в этой позе, — кивает Юкичи. Властно уложив руку на живот Мори и грубо притянув к себе, он пропихивает три смазанных пальца в его тело. От такого Огай тихо всхлипывает, сначала напрягается, а после устало опускает голову к плечу и расслабляется. Рот приоткрывает, часто и шумно вздыхает. Смотрит куда-то в сторону, но не забывает работать рукой и медленно, трепетно растягивать Осаму.       Его же подготавливают не жалея. От каждого резкого и грубого проникновения пальцев в свое тело Огай ощутимо вздрагивает, медленно качает бедрами и будто пытается сбежать, но его держат.       «Ему же больно?» — тихо говорит Осаму и сводит брови к переносице. «Ему так нравится», — отрицает Юкичи и не меняет темпа. После объяснений Дазай уже не так сильно волнуется за Огая, но все равно с некой жалостью следит за чужими изгибами, вздрагиваниями и всхлипываниями.       «Все хорошо», — улыбается ярко, но вымученно. Кажется, что врет, но нет, ему правда нравится. Юкичи тоже сначала не понимал этой наклонности.       Вытащив пальцы, Мори с трудом склоняется над Дазаем, целуя его куда-то в щеку. Затем мажет губами по скуле и хочет отдалиться, но ему не разрешают. Ловят за руки, сплетают пальцы, тянут к себе, к своим губам. Дазай целует осторожно, боязливо, пробно. Огай тоже не смеет проникнуть языком в чужой рот, не углубляет поцелуй, не кусает чужие губы.       Под громкий вздох он проникает в чужое тело. Дазай изгибается красиво, улыбается, выглядит довольным и удовлетворенным. Вопросы про то, девственник ли он, а если нет, то как часто ложится под мужчин, тактично отброшены. Пока Огай выцеловывает шею парня, Юкичи до боли сжимает бедра Мори. Кусает его плечи, прижимает к себе, чтобы тоже проникнуть. Глубоко и резко, больше чем на половину длины.       — Я с ума с вами сойду… — мычит Огай, когда в него толкаются, а Осаму скулит и взглядом вымаливает еще один поцелуй.       «Еще»… И Огаю кажется, что он скоро разорвется между ними двумя. Между той нежностью, которую нужно оказать Осаму в их первый общий раз, и между той грубостью, которую Мори привык получать от Юкичи.       Все его тело оплетено их руками. Горячими, любимыми, принадлежащими Фукудзаве. Неуверенными, но наглыми и любопытными, принадлежащими Осаму. Они блуждают, гладят, сжимают, царапают. Огай подстраивается под ритм, выбранный не им, а партнерами. Умудряется в своих движениях сочетать нежность и резкость, прогибаться и подминать под себя.       И он в каком-то смысле и правда сходит с ума, перенасыщаясь этими ощущениями. Ему нравится, он не готов остановиться.       Постепенно его сдавленные всхлипы переходят в полноценные требовательные стоны. Мори уже не стесняется, не зажимается, не кусает губы в попытках замолчать. Осаму в принципе не сдерживался, он был громким с самого начала. Только Юкичи утыкается в плечо Огая и тихо, сдержанно выдыхает.       — Не пожалел… что попробовал? — уточняет Фукудзава, оставляя осторожный поцелуй на шее Огая. Вопрос адресован Осаму, но ни Дазай, ни, тем более, Мори не услышали. Они слишком заняты друг другом. Кажется, Юкичи должен ревновать, но он с плохо прикрытым интересом следит за тем, как эти двое жмутся друг к другу сильнее, как дышат медленнее, как замолкают, напрягаются и заканчивают с разницей примерно в полминуты. Осаму кончает себе на живот, Огай куда-то внутрь него.       И если после этого Дазай наконец-то может выдохнуть, то для Огая еще ничего не закончилось. Несмотря на приятную и едва контролируемую судорогу после оргазма, его прижимают к себе и не планируют отпускать. Фукудзава двигается грубее, быстрее, заставляет жалобно всхлипывать и устало вскрикивать. Одна его рука невесомо гладит чужой живот, пока вторая цепко смыкается на шее.       Мори извивается и, кажется, старается оттолкнуть партнера, но все его попытки тщетны. Выгибается, дрожит. Осаму с сытым любопытством следит за этим и улыбается. Пару импульсивных толчков по простате, пару спешных надрачиваемых движений, и Мори с громким вскриком опять кончает, а после сжимается в сильной неконтролируемой судороге.       Закончив куда-то на его бедро, Юкичи нехотя отпускает его, позволяет отдышаться и прийти в себя. Осаму тянет к нему руки, обнимает, целует. Надеется, что это поможет успокоиться и расслабиться.       — Точно с ума сойду… — повторяет Огай, когда дрожь ослабла и он наконец-то смог вздохнуть полной грудью.       Под тихую усмешку они пытаются отдохнуть, чтобы потом подняться и пойти в ванную.

***

      Наверное, им стоило прерваться на этом. Для первого раза вполне достаточно. Но почему-то сейчас Осаму опять тянет к ним руки, показывая, что он готов к еще одному разу, что согласен отработать то вино (которое, как сказал Фукудзава, стоит как его почка).       Для него подобное желание вполне нормально. Молодой организм, здоровье и энергия в каждом движении. Хотя данное выражение весьма спорно, если смотреть на Осаму. Несмотря на возраст, Юкичи чувствует себя прекрасно. А вот Огай… Он всё еще не может отойти от двойного оргазма, всё еще не может отдышаться и попросту расслабиться. Ему бы кто массаж лучше сделал…       Оттого он сначала отталкивает руки Осаму и опять проваливается в полудрему, в попытках отдохнуть, только вот Юкичи предложение принимает. Пару минут Мори ревностно поглядывает на то, как они целуются, а после решает присоединиться.       Как это они будут заниматься такой похабщиной и без него?       А еще Огай, в отличие от того же Юкичи, является собственником. Да, он не только согласился переспать втроем, а даже был инициатором подобного, но… Но делиться своим партнером и стоять в стороне он тоже не станет. Это другое. Всё внимание должно быть оказано либо ему, либо другим с его позволения.       Так думает сам Мори, поэтому ревностно хмыкает и валит Дазая на постель. Его и только его, ничье больше. Прижимает за плечи, выглядит недовольным и будто бы хочет укусить. Своим пристальным взглядом выбирает место для укуса.       За его плечом тихо смеется Юкичи. На вопросительно-возмущенно вздернутую бровь Огая он реагирует нежными объятьями. И Осаму тоже привстает на локтях, а после кидается на чужую шею и повисает.       Столько лет сохраняли формальное отношение друг к другу, местами даже холодное, но почему-то сейчас они уже как минуту обнимаются и не хотят останавливаться. Именно сейчас ощущается приятное тепло, легкость, странная сентиментальность. Огаю не нравится последнее чувство, он спешит разорвать объятия.       Они опять лежат рядом и смотрят куда-то в потолок.       — Так мы будем продолжать? — поднимается на локтях Юкичи. Хочется, но вполне можно обойтись без этого.       — А надо? — серьезно уточняет Осаму.       Огай не удосуживает их ответом. Прикрыв глаза и поудобнее устроившись, он опять старается заснуть. Стоит пойти в ванную, но свои ноги его точно не удержат. Если только кто-то любезно решиться помочь и донести на руках.       — Лучше отдохнуть, — отвечает Фукудзава на свой ранее оглашенный вопрос. И Мори даже тихо «мыкает», соглашается.       — Думаю, остальное мы… — Осаму делает паузу и выделяет интонацией слово «мы». Уместно ли так говорить сейчас? Или после этой ночи нет никаких «мы» и быть не может? — попробуем позже. Когда-нибудь позже. Если еще встретимся, — он не обидится, если им более не удастся коснуться друг друга в таком ключе и с такими мыслями. Но ему (им всем) понравилось.       — Думаю, да, — соглашается Юкичи. Огай лениво приоткрывает один глаз и оценивает их. Его ревность сейчас сыто молчит. Он не боится, что Осаму как-то постарается отнять у него Фукудзаву. Не боялся, но все же. Оттого сейчас он кивает, показывая, что тоже настроен на продолжение.       — Дазай… — впервые за день зовет его по имени. Лицо Осаму вытягивается от удивления, всё слишком официально. — Тебе вызвать такси?.. — неуверенно продолжает, а парень как-то грустнеет. Но ведь они не вправе задерживать его здесь. Это простая вежливость.       — А я могу остаться ненадолго? — с надеждой уточняет Дазай, сжимая губы от легкого стыда и грусти.       — Конечно, — на губах Юкичи расцветает легкая улыбка. Удивительно видеть подобное, но ему идет. Кажется, он рад, что Осаму остался. — Сделать чаю? — предлагает, чтобы хоть как-то развлечься.       — Лучше кофе, — не может сдержать ответную улыбку. И пока они любезничают, Мори закидывает ногу и руку на Осаму, показывая, что с этого дня Дазай тоже немножко собственность Огая и что парень на это сам согласился.       — Хорошо, — Юкичи поднимается, халат накидывает на плечи и спешит на кухню. Осаму смотрит ему вслед, а после принимается убаюкивать Огая. Удивительно немного видеть своего (бывшего) учителя, такого строгого и принципиального раньше, таким нежным и открытым сейчас. И сонным. Мори не похож человека, который засыпает рядом с теми, кому не доверяет.       Но его все равно гладят и теплее укрывают. А еще Осаму замечает, что Огай на самом деле не спит, а искоса подглядывает за ним. Это заставляет улыбнуться снова.

***

      Так они проводят остаток ночи. В обнимку на одной большой горячей постели. Ванну тоже принимают вместе, но молча. И завтракают за одним столом в полной тишине. Осаму освобожден от работы на один день; Юкичи решается не идти «по болезни», о чем уведомляет Куникиду; а Мори долго массирует поясницу и думает над сменой.       Решается не идти. Обедают они тоже вместе. Это вызывает какой-то дискомфорт и удовлетворение одновременно.       Затем Огай получает долгожданный и такой необходимый массаж спины.       Они разошлись под вечер, когда начало смеркаться. Поговорили о том, что стоит встретиться как-нибудь через недели две-три, но точной даты не определили.