В прохладе брызг древних вод

      Солнце в Стеклянной Пустыне всегда было злым, обжигающим. Беатрикс смахивает пот со лба, чувствуя саднящие раны, липкость кожи и одежды, новые ожоги, от которых не спасает ни один крем. Пустыня опасна и непредсказуема. В любой момент может начаться огненная буря, приносящая разрушение и ещё больше жары. Слаймы-вьюнки, что совсем не такие милые хищники, какими кажутся на первый взгляд, с голодухи могут напасть на тебя и попытаться попробовать. А мозаичные слаймы и вовсе вызывают солнечные аномалии, под которые ты наверняка попадёшь, если подойдёшь слишком близко. Но Беа каждый раз возвращалась. Ради плортов, загадок, слаймов, руин…       Ну и ради Виктора.       Она оборачивается, смотрит на него, не менее уставшего и запыхавшегося. Плотная ткань халата не допускала случайные порезы или зацепки, лишь слегка запылилась, но Беатрикс была уверена, что одежда никак не спасала Виктора от синяков, которые тот с непривычки наставил себе в больших количествах.       — Не перегрелся?       Виктор усмехается, покачивая головой:       — Нет, я… — он обрывает свою собственную речь, поворачивая голову в сторону. — Ты слышишь это?       Беатрикс прислушивается. Тихий ветер под шелест песка доносит лёгкие и тихие звуки колокольчиков.       — Это то, что мы ищем.       Она метнулась на звук, ловко перелезая через полуразрушенную стену. Слышит, как Виктор вздохнул, но тоже оживлённо и довольно шустро перелез следом. Беатрикс падает на колени перед позолоченным имбирём, озирается, в поисках черепка или чего-то ещё, чем можно аккуратно выкопать его, желательно так, чтобы потом не выковыривать песок из-под ногтей, но ничего подходящего не нашла. Задумалась. Вакпаком точно не вариант, легко повредить столь хрупкое и нежное растение, которое она любезно согласилась отдать Виктору на изучение.       — Позволь, я сам выкопаю, — вытаскивает её из размышлений Виктор, присевший рядом.       Он разрывает скудную землю, присыпанную большим слоем песка, прямо руками, благо, что на них были перчатки. Осторожно вытаскивает имбирь, помещает его в заранее подготовленный контейнер, закрывает его и убирает в вакпак. Когда Беатрикс во время их первой совместной «охоты» на кукадобу (в тот день Огтену потребовалось очень много этого специфичного фрукта, и Беа впервые прибегла к помощи) увидела, как он использует контейнеры с различными вещами и оборудованием, и его вакпак спокойно их всасывал, то очень удивилась. На это Виктор лишь пожал плечами, объяснив, что немного модифицировал инструмент под себя. 7Zee очень недовольны его «самодурством», но никаких удобных и безопасных переносных устройств для колб и образцов предложить не могут, поэтому, скрипя зубами, молча наблюдают, как он снова и снова «портит» их технику, перерабатывая под собственные нужды.       — Ну, вот и всё, — говорит он, вставая с колен. — Домой?       Беа покачала головой:       — До телепорта слишком далеко. Если не ты, то перегреюсь я. Предлагаю передохнуть до вечера, когда жара начнёт спадать.       — Здравая мысль, — Виктор задумался. — Можно остановиться в одном из оазисов. Слаймы будут докучать, но там достаточно свежо и приятно…       — У меня есть идея получше, — Беатрикс встаёт следом, отряхиваясь от песка. — Здесь совсем недалеко.       — Веди, — Виктор заинтересованно улыбнулся.       Беатрикс быстро дошла до разрушенного пола, спрыгнула на уровень ниже, махнув ему рукой, чтобы он следовал за ней. Глубоко вдыхает. В воздухе чувствуется приятная свежесть. Как она и помнила, они близко. Осматривает желтоватые кирпичи, проводит по ним пальцами, на которых остаётся немного прохладной влаги. Она хмыкает, идёт вдоль стены, а затем осторожно просачивается в щель в стене, каким-то чудом протаскивая за собой несуразно большой рюкзак вакпака. Пара кирпичей со скрежетом слегка съехали, но остались на месте.       — Сюда!       Виктор просачивается следом, удивлённо выдыхает, глядя на древний фонтан, из которого тихо плескалась вода, журчание которой он услышал только сейчас, рассыпалась на мелкие радужные капли. Вокруг росла приятная тёмно-зелёная и изумрудная причудливая зелень, похожая на цветущие кактусы и нечто среднее между баобабом и пальмой.       — Какое удивительное место. Ты позволишь мне ещё раз прийти и изучить его?       Беатрикс оторвалась от просмотра карты и выставлении отметок в слаймопедии, улыбнулась:       — Договоримся на то время, когда нам двоим будет удобно. А то ещё потеряешься.       — Это трудно. У нас полно работы, и наши графики редко совпадают.       Беа неопределённо повела плечами на его утверждение. Да, выбить целый свободный день далеко не лёгкая задачка, но отпускать сюда кого-либо без присмотра не хочется. Даже Гобсона, который в этом деле собаку съел. Нет, ей не жалко ни плортов, ни имбиря, которые здесь можно собрать. Она попросту хотела быть уверенной, что все будут живы и здоровы. К сожалению, на столь милой планете с не менее милыми существами очень много пропадает людей, желающих наживиться на, казалось бы, нетрудном деле.       — Давай, так. Я сообщу тебе, когда составлю нормальную карту и расставлю телепорты. А до этого только под моим присмотром. И поверь мне, — она наиграно недовольно прищурилась, присаживаясь на край фонтана, — я узнаю, если ты здесь будешь.       Виктор усмехается:       — Ладно, ладно, как скажешь. Просто хотел лишний раз не беспокоить тебя, грузить тем, что даже не оплачивается, у тебя же… так много слаймов. Ужасно много. Я представить себе не могу, что было бы, будь у меня их столько. На всех нужно время и уход, и, хоть у тебя полно дронов и других приспособлений, проблем от этого меньше не становится.       — Я уже привыкла, и не вижу в этом ничего тяжёлого. Ты мне помогаешь с дронами и их настройкой, поэтому я тебе очень за это благодарна, откупиться одними ужинами совесть не позволяет, — Беа молча наблюдает, как Виктор снимает с себя свой вакпак, осторожно ставит его на пол, а затем он, хорошенько потянувшись, садится рядом с ней. — А вот твоя работа выглядит куда трудней. И скучней. Без обид.       Он фыркает, но легко кивает головой, будто соглашаясь с её утверждением. Она облегчённо выдыхает, закрывая уставшие и пересохшие глаза. Наконец-то передышка. Недолгая, всего часа на два, но такая долгожданная. Беатрикс ещё раз глубоко и рвано выдыхает, ощупывая мозолистыми ладонями бортик фонтана. Камень, из которого он был сделан, был более плотным, чем кирпичи, менее пористым и песчаным, холодным от влаги и непрогретого полумрака. У фонтанов всегда было тихо и так спокойно. Безопасно. Слаймы не забредали, вихри пламени во время бури до сюда не доставали. И Беатрикс всегда была уверена, что в этом месте она найдёт воду и временное пристанище. Она ведёт пальцами дальше, касается ими водной глади, что постоянно ей кажется ледяной, будто из глубин холодного океана. Очерчивает ногтем стык между кирпичей, поднимает руку выше, натыкаясь на… ладонь Виктора. Лёбо смущённо охнула, когда он накрыл её ладонь своей. Он часто предпринимал до одури милые, но неловкие попытки сближения, после которых делал вид, что ничего не было. Она замерла, чувствуя, как его рука слегка подрагивает.       — Виктор, — Беатрикс открыла глаза, повернув к нему голову.       — А? — его голос звучал растерянно, он улыбнулся.       Беатрикс знает, что он наблюдает за ней, что его глаза хаотично бегают под очками, улавливая малейшие изменения в её чертах лица. Несколько секунд тянутся вечность. Она сдаётся. Если у него, логичного человека, возникло столь нелогичное желание, чтобы она сделала первый шаг, то так и будет.       Нетерпеливо причмокивает, приподнимается с места, чтобы их лица были на одном уровне, ноги заныли от болезненной усталости, но Беатрикс сейчас сосредоточена совсем на другом. Виктор дышит через приоткрытый рот. Тяжело, учащённо, горячо. Оставляя на её щеках и обветрившихся губах лёгкое покалывание и мурашки, которые тут же разбегаются по всему телу. И она от этих ощущений чувствует себя глупо и одновременно с этим её распирает от эйфории.       — Беатрикс…       Слов для ответа не нашлось, поэтому она, покраснев ещё сильнее, целует его, мягко и тактично, прямо в губы. Виктор осторожно подаётся навстречу, свободной рукой оглаживая её щёку, и недовольно вздыхая, когда она отстраняется.       — Беа, — она потерялась в его голосе с хрипотцой.       А Виктор осторожно притягивает к себе, по-детски касаясь уголка её губ, прежде чем по-настоящему поцеловать, со страстью, жадностью, которые, может, и были чем-то естественным, но Беатрикс даже не задумывалась над тем, что такие чувства могут проявиться по отношению к ней.       От нахлынувших огромной обжигающей волной эмоций, которых вмиг стало слишком много, она чувствует, как подкашиваются дрожащие ноги. И ей ничего не остаётся, кроме как бездумно упереться руками в его плечи, цепляясь короткими ногтями за стыки швов халата, как за последнюю надежду. Осознание своей ошибки приходит лишь на полпути полёта в ледяную воду фонтана. Ей остаётся только зажмуриться, ощущая, как она погружается вместе с ним в неспокойные, но неглубокие воды.       — Прости! — вскрикивает Беатрикс, почти сразу же отрываясь от него и вскакивая, нависает над Виктором, беспокойно глядя, как он приподнимается на локтях, откашливаясь. И плевать, что одежда насквозь промокла и прилипла к телу. — Сильно ударился?!       — Н-нет, я в норме. Только воды наглотался, — он тихо смеётся, поднимает руку, убирая намокшую чёлку с её лица. — Чувствую себя… прекрасно.       Беатрикс смущённо краснеет от услышанного, прекрасно поняв тон и смысл его слов, которые явно обозначали нечто большее, чем просто извещение о том, как он себя чувствует после не столь приятного падения. В голове снова каша и непонимание, что стоит говорить, поэтому она просто снова падает на него, обнимая и утыкаясь носом в оголённую шею, чувствуя, как он приобнимает её свободной рукой. И, кажется, им всё равно на то, что потом они заболеют.