Они чуют кровь

      Гермиона глянула на брата, но тут же снова вернула взгляд на тупое выражение лица манекена. От него почему-то становилось не по себе. Пустые и плоские глаза, пятно румянца поросячьего цвета и две неаккуратные, грязно-бордовые полосы губ, словно мазки засохшей крови, были криво нарисованы матовой краской на нужных выступах передней части пластиковой головы, но всё равно. Каждый раз, когда манекен случайно попадал в поле зрения, то в первые же мгновения его лицо казалось очень живым… И злым. — Даже не надейся отвертеться. — тут же напомнил о себе Эдвард. — Отец сказал, что ты должна мне помогать. — Да не верчусь я, не верчусь. Вот она, я. — ершисто, но всё-таки обречённо отозвалась девушка, передaвая брату очередную коробку.       И придумали же — помогать брату, охраннику торгового центра! Почему нельзя было наказать её как все нормальные люди — посадить на месяц под домашний арест? Когда Миона выразила своё возмущение вслух, её недружная семья дружно её проигнорировала. — Это здесь вскрыли того типа? — нагло поинтересовалась она, пока они вместе с братом тащили эти дурацкие коробки мимо старика со шваброй, натирающего пол.       Рядом с местом чистки валялись обрывки жёлтой полицейской ленты. На фото, что она видела в новостном портале в интернете, лента была цела, а за ней можно было рассмотреть очертания тела в непримечательной позе. Всего этого здесь не было, но стену между магазином одежды и магазином косметики Герми узнала сразу. — Тише ты! — шикнул на неё брат. — Не видишь, тут люди ходят. — он по-идиотски улыбался прохожим, двигающимся мимо, но замедляющихся и косящихся на место преступления.       Миона удобней перехватила коробку и поспешила протиснуться в открытую братом дверь магазина одежды.       Этот случай заставил содрогнуться весь их городок, но Гермиона про себя порадовалась, что теперь родители ни за что не пустят её к брату на работу, а они и не подумали сжалиться. — Но мааама! — ныла тогда девушка. — Я всего-то задержалась на пару часиков, а вы хотите отправить меня в логово монстра. — Не на пару. Далеко не на пару, юная леди. — весомо заметил отец, своим бесящим, поучительным тоном, от которого между словами всегда слышалось «Ты маленькая и глупая, поэтому должна меня слушаться». — И нет там ничьего логова. — встрял братец, с самодовольным видом поедающий свою овсянку на молоке (м-да уж, тошнотворное зрелище). — Этот мужик погиб где-то ещё. Из него должно было натечь несколько литров крови, а у нас в центре не нашли ни капли. — Милый, не за завтраком же. — предостерегла его мама. — Я лишь хотел сказать, что у нас безопасно. — не мог перестать умничать Эдвард. — После этого случая нам поставили новую систему сигнализации. Она не отключится с основным питанием. — Так он и правда прокрался к вам во время грозы? — не удержала любопытства Гермиона. — Миа! — возмутилась мама.       Её вообще такие истории всегда ужасали, от чего она даже новости смотреть не любила, а, услышав их случайно, долго потом причитала «Как же такое могло произойти?!». Гермионе такое казалось жалким — в конце концов, в каком мире мама живёт? В мире розовых очков и волшебных пони? Но прямо сказать такое матери было бы чересчур грубо. — Система безопасности такого больше не допустит. — уклонился от прямого ответа брат. — Поставь здесь. — попросил Эдвард, кивнув на прилавок, а сам снова прилип к одной из консультанток.       Миона шмякнула коробку куда сказано и вяло прогулялась по магазину, разглядывая скучные, офисные наряды на вешалках. — Ну, как вы тут? — доносился до неё голос ворковавшего Эда. — Ох, — чересчур громко вздохнула его ненаглядная, явно напрашиваясь на жалость. — держимся. Сегодня, конечно, покупателей совсем мало. Босс даже принёс нам кофеварку, чтобы угощать покупателей.       «Невероятная щедрость» — саркастично усмехнулась про себя Гермиона — «Великолепный бонус к безликим брюкам и трусам со скидкой, выуженным из бадьи у входа». — Ой! — раздражённо воскликнул брат. — Ох, что же это? — запричитала его ненаглядная.       Герми не собиралась этого показывать, но её напугали болезненные нотки в возгласе брата и она поспешила выйти из-за вешалок. Эдвард стоял у кассы, держа одной ладонью другую свою окровавленную ладонь. — Как же так? — причитала консультантка, копаясь в скудной аптечке. — Берегись! — раздался совсем рядом хриплый надрывный голос и Миона только теперь заметила что рядом с ней стоит тот самый уборщик. — Они чуют кровь. — он потряс пальцем, как чокнутый проповедник, и тут же взялся за свою тележку, толкая её дальше, прочь от входа в магазин.       Брат с сестрой переглянулись и на лицах друг друга прочли «Что за?..». Этот старик всегда казался чудаковатым, хотя ничего другого Гермиона от уборщика и не ожидала.       Ещё немного потерпев сопливый трёп брата с его девушкой, она выслушала наставления в стиле «никому не открывать и никуда не лезть», и закрыла за ними дверь чёрного хода. Пока Эд доведёт свою ненаглядную до дома, пока они там пососутся, пройдёт больше получаса, а ещё он должен прийти обратно. И всё это время весь торговый центр оставался полностью в её распоряжении.       Правда, центра того — всего-то два этажа. Эскалатор выключен, все магазины кофейни и кафе закрыты. По сути, доступными Мионе оставались только коморка охраны, кладовая уборщика, туалеты да общая площадь.       Оторвавшись от задумчивого созерцания темноты за зеркалящей витриной магазина игрушек, девушка развернулась и решила всё-таки осмотреться. Вдруг кто-то забыл что-то интересненькое. Или же маньяк спрятал расчленённый труп очередной жертвы в одну из мусорных урн?       Пока она медленно двигалась по просторному коридору, за ней, не отставая, следовало отражение в витринах спящих магазинов, а приглушённый, специфический шлепок каждого шага врезался в сонную тишину. Ни тени движения; ни вздоха; ни шороха; ни одной заплутавшей фигуры; ни живого взгляда, что можно ощутить где-то между лопаток… Но здание всё равно казалось наполненным жизнью, словно напиталось дыханием и мыслями, как море напитывается солнечным телом за день, чтобы потом делиться им всю ночь. — Чёрт! — выругалась девушка, наступив на собственный шнурок, и с трудом удержала равновесие.       Звучно цокнув языком, девушка присела на корточки, завозившись с ботинком. И мир померк.       Снова отключилось электричество. Для этого здания такое не редкость.       «Вот в такой темноте орудовал и тот маньяк» замерев, подумала Миона.       А потом раздались шаги. Медленные, неуверенные, словно шедший с трудом переставлял ноги.       У застывшей девушки мурашки побежали по спине. Она отчаянно напрягала слух, чтобы определить точное положение неизвестного, одновременно стараясь таить, как назло рвущееся, дыхание.       Слышалось только тихое шарканье. Может, крысы? Но разве крысы не должны попискивать? Так же их всегда показывают по телику? — Эй?! — не выдержала Гермиона. — Кто здесь?       Но ответа не последовало, только тишина.       Резко зажёгшийся свет ударил по глазам, вынудив зажмуриться и тут же дёрнуться от громкого «кланк» совсем рядом. Девушка повалилась на задницу, напугано распахивая глаза, но на месте предполагаемого источника звука обнаружила всего лишь… витрину. Перед тем как выключили свет, девушка остановилась прямо перед ней, а теперь в большое окно изнутри упирался лысой головой манекен. Видимо он упал как раз когда отключилось электричество. Оттуда и стук. — Тьфу ты. — пробормотала Миона и постаралась встать, но тут почувствовала знакомую, тянущую боль в низу живота и замедлила движения. — Чёрт! — снова выругалась она.       Ещё и эти дни начались. Только этого и не хватало для полного счастья.       Раздражённо морщась и потирая живот, как после чересчур сытного обеда, Герми двинулась к уборным.       Свет мигнул и снова погас, когда девушка выходила из кабинки, и к раковинам ей пришлось идти на ощупь. Оказалось, чтобы помыть руки, свет не был нужен, но вот сушилка… Пришлось обмокнуть их об собственный свитер. Ну, ладно — быстро высохнет.       Без освещения в уборной было темно, как в их подвале с заваленными окнами, но зато здесь не было никаких посторонних предметов (даже мебели), и на ощупь по стеночке добрести до двери не составляло труда. Только вот распахнув её и выбравшись в более просторное помещение, Гермиона обнаружила новую проблему — несмотря на огромный размер внутренних коридоров, на них выходило слишком мало окон. Здесь было так же темно, как и в уборной.       Прежде чем девушка успела понять как сориентироваться в, казалось, безмерном пространстве, новый звук заставил её затаить дыхание. А когда она поняла, что звук не новый, а старый, к нему примешался и шум в ушах, вызванный ускорившимся сердцебиением.       Что это? Снова крысы? Неужели они носятся тут везде в темноте? Или… или они почему-то идут за ней по запаху, как псы?       «Они чуют кровь!» — прозвучал в голове голос безумного старика-уборщика, притом так чётко и ясно, словно он говорил, стоя за плечом.       По телу пробежал холод, и Миона была уверена, что если бы не тьма, она бы увидела, как её руки, не покрытые подтянутыми рукавами, покрываются гусиной кожей. А противный звук всё приближался, шаркающий, скребущий. И чем ближе и яснее он становился, тем сильнее нарастала паника. Собственное дыхание, так хорошо слышное в темноте, стало сухим и сиплым.       Гермиона тяжело сглотнула. Её мысли панически метались. Что делать? Всё внутри кричало «Беги!», но в такой тьме… Куда?       Противные звуки совсем приблизились, казалось, источник в паре метров от Гермионы. И некуда бежать. Может, назад, в туалет, и держать там, изнутри, дверь?       Но прежде чем Герми успела хоть что-то предпринять, электричество снова дали. И весь кислород, что был в лёгких, вырвался с оглушительным криком. В резанувшем по глазам свете проступили уродливые фигуры, тянущие к ней свои конечности.       Секунду-другую, пока зрение не прояснилось, девушка была абсолютно уверена, что её сердце совсем перестало биться от ужаса. Потом взор стал чётким, и с шумом в ушах вернулось ощущение сердцебиения, зачастившего как отбойный молот.       Перед Гермионой стояли вовсе не монстры. Это были долбанные манекены!       Расставленные полукругом, словно размещённые каким-то новомодным художником, все они «смотрели» на девушку нарисованными глазами. А у некоторых даже глаз не было, но их гладкие, глянцевые «лица» тоже были направлены точно на девушку. И ни один из них не шелохнулся.       Ну, конечно, это же просто манекены — куски пластика на каркасе из арматуры. И двигаться они не могут. Значит, кто-то их передвинул. Быстро. В темноте. Вот откуда тот жуткий звук.       Но кто же это мог быть? Ведь Миона должна быть сейчас одна в здании. Напарник брата в очередной раз просил его прикрыть, из-за чего девушке и приходится помогать брату, а сам он, наверное, только довёл свою девчонку до дома. И он не отказался бы от шанса ещё с ней пососаться ради глупой шутки над сестрой.       Кто же тогда стал бы в потёмках таскать манекены? Неужели… Тот маньяк?       Они всё твердили, что его нет, а он где-то здесь прятался и теперь запугивает Гермиону перед тем, как напасть и убить. Играет в свои игры — она о таком читала.       За отступившем испугом и лёгкой, приятной лихорадкой, вызванной выброшенным в кровь адреналином, пришла новая волна ужаса. Что же теперь делать?       Взгляд девушки заметался среди застывших фигур манекенов, выискивая притащившего их убийцу. Несколько раз ей казалось что она заметила движение, но каждый раз это оказывалось лишь воображением.       Надо бежать! Выбраться из этого проклятого торгового центра и бежать домой… полиция… Точно — позвонить в полицию! Пусть они сами разбираются, ищут этого безумца и выясняют, зачем он устроил всё это представление с манекенами? Как он из магазинов-то их повытаскивал? Они же все заперты. — Чёрт! — вырвалось у Гермионы, хотя до этого она даже дышать старалась как можно тише.       Телефон остался дома!       «Ну родители!.. Выберусь, посмотрим, что вы скажете… Отправили свою родную дочь в лапы к убийце!» — возмущалась девушка про себя, тихонько отходя к стене, и, прижавшись к ней, стала осторожно двигаться вдоль, нагибаясь под торчащими руками манекенов.       Как же вызвать полицию? В каждом магазине есть стационарный телефон, но Миона никогда не спрашивала, можно ли с него позвонить, или он только для внутренней связи. Да и все магазины сейчас заперты. Но внешний телефон есть в комнате охраны! Может, и ещё что-то — какой-нибудь способ вызвать полицию в случае ограбления… Значит, надо бежать туда!       Вот только этот убийца мог подумать о том же. Что если это ловушка?..       Тряхнув головой, Герми постаралась отогнать панику, хотя её сердце всё равно разогналось в грудной клетке, словно под рёбрами вибрировал двигатель байка, который был у её последнего парня. Из-за байка они и встречались. Иначе зачем Гермионе возиться с парнем, который даже голову вымыть перед свиданием не может?       Отвлечённые мысли помогли чуть-чуть успокоиться, но возникла новая проблема. Один из манекенов привалился к стене, и просто обогнуть его не получилось бы. Придётся пробираться сквозь ненадёжно стоящие, крупные, пластиковые фигуры, как через баррикаду; мимо расставленных пластиковых рук и ног, которые в любой момент могут дёрнуться и схватить её! Словно в хорор-игре какой-то.       Отступившая было паника накатила новой волной. Во рту сделалось так сухо, что стало трудно дышать. Глаза метались между замершими телами в поисках безопасного маршрута отхода. Взор замутился, и Миона спешно стёрла слёзы рукавами, опасаясь случайно не заметить движение.       Позволив себе и высморкаться в рукав — сейчас не до брезгливости — девушка покосилась на перекрывший проход манекен.       «Да что это я?..» — упрекнула себя она, готовая рассмеяться от собственной глупости.       Решительно ухватившись за плечо манекена Герми вскрикнула и отдёрнула руки — ластиковая конечность с мерзким «хрум» выскользнула из сустава и теперь повисла в рукаве противной коричневой кофты. Явно из шерсти, потому и никто не купил эту колючку.       Эхо разнесло вскрик по пустым коридорам, и всё затихло. Ни шороха, ни движения.       Взяв себя в руки Гермиона снова схватилась за перекрывающий путь манекен и, легко оттолкнув его от стены, опрокинула на пол, под ноги его собратьям. Завалившись, он задел два других, создавая эффект домино. Игнорируя грохот, девушка чуть подождала, позволяя всему неустойчивому упасть, и только тогда, уже гораздо увереннее, двинулась вдоль стенки дальше       Ещё несколько шагов, и вот она свободна.       Гермиона огляделась в поисках опасности, но теперь, когда толпа манекенов осталась позади, просторный коридор казался совершенно пустынным и безлопастным — по такому открытому пространству не подкрадёшься. Страх отступил настолько, что Миона почти забыла о телефоне и полиции, но оглянувшись, вспомнила, что кто-то всё-таки притащил сюда столько манекенов. И она не хотела ждать, пока он сделает что-то ещё.       Неуверенно оглядываясь, девушка медленно посеменила в сторону каморки охраны. Раньше казалось, что всё здание можно было обойти за три минуты, но сейчас дорога всё тянулась и тянулась.       Освещение снова мигнуло, Миона только успела вытянуться в струну, и свет погас совсем. До этого она шла прямо по центру прохода, подумав, что так сможет заметить, если кто из-за угла выпрыгнет, то теперь она ощутила себя совершенно незащищённой и поспешила быстрей подойти к стене. Только память, видимо, её подвела, потому что вместо стены, за которой располагается один из магазинов, она наткнулась на что-то твёрдое бедром.       И тут снова шаги. Шаркающие, скребущие звуки, словно кто-то не шёл, а тащился. Или тащил манекен в сторону Гермионы.       Но зачем?! Зачем, чёрт возьми, так париться, чтобы запугать её? Если он так хорошо ориентируется в темноте, то почему просто не накинется на неё? Почему он просто не схватит и не сделает, что хочет? Зачем так заморачиваться?!       Миона пыталась отойти в сторону, думая, как бы ей защититься. Под ногами путались стулья: видимо, это была уличная мебель кафе. Где-то здесь ещё должны быть столики с зонтиками, которые всегда заставляли Гермиону удивляться — зачем здесь зонтики, если всё под крышей, а света, проникающего в окна, едва хватает для естественного освещения днём? Но сейчас это может сыграть на руку. Неважно: видит убийца в темноте или нет — столики стоят так плотно, что среди них будет непросто пробраться, не говоря уже о том, чтобы тащить с собой манекен.       Может, взять один из стульев, встать спиной к стене, выставить стул вперёд ножками? Ему будет сложно подкрасться бесшумно. И ещё сложней подтащить манекен…       Пока девушка замерла в раздумьях, дальний звук с того места, где остались манекены, вдруг удвоился и она вздрогнула, затаившись, задерживая дыхание и вслушиваясь, пытаясь представить, что это может быть? Появился ещё один звук, и ещё.       Что это может быть? Убийца не один?       Всё ближе и ближе, быстрей и быстрей. Оно… Они надвигались, и нервы Гермионы не выдержали. Она метнулась прочь, совсем потеряв ориентацию в пространстве, повалила что-то, запнулась и упала сама, вскрикивая. Бедро обожгло резкой болью, словно какой-то адский пёс вцепился в него в темноте. И пару секунд девушка была уверена, что так и было. Она даже слышала какое-то рычание.       Но тут по глазам резануло белым — дали свет. Боязно щурясь, опасаясь остаться беззащитной, Миона поспешила распахнуть глаза. Где же этот бешеный пёс, что её тяпнул? Где же его сумасшедший хозяин, что охотится на неё в темноте, запугивая манекенами?       Внимательно осмотревшись, она не обнаружила ничего живого. Только толпа манекенов у самой ограды, очерчивающей внешнюю территорию кафе. А то, что Герми приняла за укус, было куском стекла длиной в сантиметр, торчащим прямо из её бедра. Видимо, падая, она опрокинула и разбила один из массивных, стеклянных столиков, и, похоже, он был не из «безопасного стекла», раз осколок не просто оказался острым, а ещё и сумел прорезать ткань джинс.       Машинально схватившись за торчащий край осколка пальцами, Гермиона дёрнулась и застонала. Пока рану не беспокоили, она просто нещадно ныла, но стоило её тронуть, и в ногу стреляло болью, словно кто-то, используя зубила и молоток, пытался переломить там кости.       И как же его тогда вытащить? Девушка не была уверена, что ей хватит силы воли себя заставить дёрнуть за осколок сильней. И надо ли? Пока что из раны лишь слабо сочилась, медленно расплываясь бурым пятном на джинсе, вокруг раны, но если выдернуть стекло, наверняка же хлынет, как из крана, и никакая скорая не успеет.       Может, именно так и умер тот мужик — был ранен и куда-то сбежал, спасаясь, а маньяк подождал, пока он истечёт кровью, и притащил обратно? Потому в нём и не было крови.       «Они чуют кровь» — голос уборщика вспомнился с новой ясностью.       Тряхнув головой, Миона чуть откинула её назад — ногу пронзило разрядом боли, стоило только чуть-чуть двинуть телом, поэтому она напрягла все мышцы, чтобы не делать лишних движений — и попыталась вспомнить что-нибудь из правил оказания первой помощи. Надо ли выдёргивать этот чёртов осколок или нет? Но в голове роились только боль, страх и отчаянье.       Неужели она умрёт вот здесь, вот так?       Хотелось уже расплакаться. Не просто выдавить слезу, как говорила её мама, когда Миа ещё совсем малышкой заставляла себя плакать, чтобы выклянчить лишнюю шоколадку в магазине, а по-настоящему разрыдаться: размазать тушь, пустить сопли, а потом растереть всё это рукавом по лицу. Но тут снова погас свет.       В этот раз странный шаркающий звук, причём сразу с нескольких сторон, раздался практически сразу. И, нарастая, он неумолимо приближался. Так быстро, что Герми в любое мгновение была готова ощутить прикосновение или удар.       Секунда, другая, звук уже был на расстоянии вытянутой руки. Инстинкт самосохранения кричал «Беги!», и девушка не выдержала: она вскочила, опираясь спиной на стену и используя только здоровую ногу. Вторую пронзило болью, несмотря на все попытки ею не шевелить, но Миона не обратила на это внимание, готовая вот-вот ощутить удар, когда они её коснутся… Когда он их в неё кинет.       В последний миг снова зажегся свет, и ночь пронзил оглушительный крик, отражаясь от стен пустынных коридоров и возвращаясь к испустившей его девушке, как не нашедший себе пристанища родственник.       Они!.. Они тянули к ней руки. Они до неё добрались. Они дотянулись!..       Прошла секунда, вторая, и Гермиона смогла заполнить лёгкие снова и чуть не взвизгнула вновь, когда у одного из манекенов отвалилась не укреплённая рукавом одежды рука.       Ужас заполнил все мысли, в голове было лишь одно «Бежать!» и, дёрнувшись, как от выстрела стартового пистолета, Миона рванула в сторону, игнорируя боль в ноге и снося по пути столики и стулья. Сама она даже не смотрела, куда идёт, опасаясь сводить взгляд со столпившихся неподвижных фигур.       Конечно же, она запнулась через пару метров и неуклюже повалилась на углы и рёбра поваленной мебели. Что-то захрустело и затрескало. «Хорошо бы, если не кости» — единственное, что пронеслось в голове девушки, прежде чем она неуклюже поднялась, опираясь на ненадёжную кучу ножек, спинок и сидушек и тут же двинулась дальше.       Вот-вот в любую секунду свет могут вырубить снова. И тогда!.. Здесь не спастись.       Стоная и подволакивая раненую ногу, Гермиона достигла края низенького ограждения из пластика, имитирующего дерево и отделяющего «дворик» кафе от общей внутренней территории, и неуклюже перевалилась через него. Случайно приземлившись всем весом на больную ногу, девушка громко застонала. Вокруг места, куда воткнулся осколок, всё вспыхнуло адским пламенем, раскалёнными спицами вкручиваясь в кости всего тела, и несколько секунд Миона от боли даже шевельнуться не могла. Её бросило в пот: сначала в жаркий, но на кондиционированном воздухе он тут же превратился в холодный. Это немного прояснило голову, и стоило боли немного отступить, Гермиона сжала зубы, ухватилась за край ограждения и подтянула своё тело вверх.       Осмотревшись она обнаружила группу грозно замерших фигур всё на том же месте. Всё их внимание было обращено к тому месту, где была Герми до того, как включился свет. Отсюда манекены казались безвредными пустышками, если бы не их жадно протянутые руки.       «Они чуют кровь» — снова всплыли в памяти слова уборщика, и взгляд девушки невольно метнулся на побагровевшие вокруг раны джинсы. Оставаться на открытом месте было нельзя…       Засунув руки в карманы куртки, Эдвард прогулочным шагом возвращался к торговому центру. В такой поздний час на улице не было ни души, только раз минут в десять проезжала одна-другая машина, высвечивая фарами всё ещё влажный после дождя асфальт. Поэтому Эд не особо-то и смотрел перед собой, больше занятый своими мыслями и воскрешая в памяти миленькое личико своей девушки; каштановый завиток пряди, выбившейся из причёски и свисающей над виском. Пальцы ещё помнили шелковистость, когда Эдвард легонько накручивал прядь на палец, заглядывая в глубокие, карие глаза и говорил те забавные, милые глупости, которые положено парню говорить своей девушке. А потом они так долго и упоительно целовались. Он бы мог, наверное, остаться на ночь: в этот раз она явно была не против, но чёртова работа… Если бы напарник не отлынивал в который раз, Эд мог бы и сам отлучиться, но нельзя оставлять там Гермиону одну.       Может, запал не угаснет и к следующей встрече?       Уже на подходе Эдвард мельком глянул на дорогу, которую собирался переходить, и взгляд невольно зацепился за здание торгового центра. Что-то было не так.       Через пару секунд парень понял, что в окнах не горит свет. Первым делом он разозлился на сестру — что она там вытворяет? Он же просил ничего не трогать! Но тут сообразил, что Миа просто не знает, где и как отключается освещение во всём здании, и на смену злости пришло беспокойство.       Хотя всё должно быть хорошо — это всего лишь очередное отключение электричества. У охраной системы свой собственный аварийный источник питания, да и Гермиона должна быть в порядке, максимум испугалась или заблудилась где-то в тёмных коридорах. Скоро питание снова дадут, и всё будет в порядке. Но вопреки здравым размышлениям какое-то неясное беспокойство только нарастало.       Когда Эд отварил дверь чёрного хода, свет уже снова горел. Ну вот, всё, как он и предполагал. Только беспокойство не отступало. Даже захотелось окликнуть сестру, прокричать её имя во всё горло, но он тут же отмёл эту идею — даже если она его услышит, то не поймёт, откуда звук. По своему опыту Эдвард знал, что в этом здании, в отсутствии толп людей, звуки разносились очень странным образом. Поэтому, не тратя сил на пустые крики, после которых сестра решит, что он просто спятил или перетрусил из-за темноты, как пятилетний, Эд направился к комнате охраны. Гермиона должна была ждать там, а если нет, то её будет легко найти по камерам.       На полпути внимание парня привлекло что-то странное: какое-то столпотворение у женского туалета, словно кто-то там засиделся дольше положенного. Ох, сколько раз Эдварду приходилось разбираться с такими случаями во время дневного дежурства. Успел насмотреться на грязные задницы и кровавые пятна, а подносить не вовремя кончившуюся туалетную бумагу стало его второй работой. Одна чокнутая однажды чуть не сломала ему палец дверью…       Только какие очереди, если торговый центр закрыт?       Подойдя ближе Эд обнаружил, что кто-то выстроил разные манекены у входа в женский туалет. Причём расположили их всех лицом к входу в довольно естественных позах, словно они все сами шли туда, но кто-то вдруг поставил мир вокруг них на паузу, остановил время. — Сайман! — укоризненно пробурчал себе под нос Эдвард.       Сайман — напарник Эда, олицетворяющий триумвират «Н» — неопрятный, ненадёжный, неуклюжий — и который, помимо пренебрежения личной гигиеной и приёмов пищи в стиле свиньи. Так же он любил иногда таскать из подвального помещения, выделенного в общее пользование для всех магазинов, оставленные там кем-то манекены и расставлять их в разных позах, словно сценки создавать. То он окружал полуголыми фигурами один из столиков кафе, то утыкал их в какой-нибудь тёмный угол, то пытался засунуть в урну, то вообще свалил в кучу посреди коридора. Сколько Эдвард ни жаловался, Сайман всё отрицал, и шеф ничего не делал. Даже уборщику, котором тогда пришлось вытаскивать из одной из урн застрявшие там три руки манекена, казалось бы, было всё равно.       Но в этот раз Сайман явно переборщил, вытащив из подвала все манекены. И что же вообще он сегодня делает здесь, если сам же просил его прикрыть?       Ситуация всё больше нервировала. А ещё Эдварда беспокоило отсутствие сестры. Хотелось скорее её найти, но вместо того, чтобы продолжить путь в комнату охраны, Эд прошёл мима странной инстоляции, которую его друг-скульптор мог бы назвать «манекены в движении» — к женскому туалету, куда все эти бегущие куклы словно бы стремились.       На улице снова стало мелко накрапывать, но даже сквозь тихий шорох дождя по крыше автобусной остановки, расположенной через дорогу от торгового центра, здесь был слышен отголосок душераздирающего вопля ужаса, донёсшегося оттуда.       Через пару мгновении в здании снова погас свет.