Джек в коробке

      Рухнув в кресло, Юнги потушил свет. Единственным его источником остался ночник на столике. Слабый и бледный свет проливался на его бесстрастное лицо. Это немного пугало, но вместе с тем интриговало. Чонгук взволнованно подсел ближе, хотя ближе было уже некуда — они и так сидели прямо друг напротив друга. Ещё немного, и можно было столкнуться лбами. На столике рядом с ночником стояла небольшая музыкальная шкатулка со сломанной ручкой. Она уже давно не работала и не могла выдавать мелодии. Чонгук смотрел на шкатулку блестящими от интереса глазами. Как жаль, что он не мог сейчас услышать то, что однажды слышал Юнги. — Поверь мне. Ты этого не хочешь, — будто прочитав мысли младшего, Юнги недобро усмехнулся и помрачнел. Эта тема делала его особенно нервным. — Ты обещал мне показать историю, связанную с ней, которую закончил писать ещё на прошлой неделе. — Ага. И я это сделаю прямо сейчас. Ты первый, кто видит ее прямо из рук автора. — Повезло мне. — Возможно.       Всё началось пасмурным вечером. Я бы сказал, очень отвратительным и зябким вечером, под проливным дождём и леденящим ветром. Каждый шаг сопровождался неприятным звуком слякоти, которая прилипала к подошве белых кроссовок всё сильнее. Это раздражало. Всё раздражало. Я чувствовал себя уставшим или даже изнуренным. Разве что музыка могла бы оживить остатки бодрости во мне. Не глядя под ноги, я шёл стремительно и в итоге чуть не споткнулся из-за предмета на дороге. Словно то была воля небес: на земле лежала небольшая музыкальная шкатулка. Вскинув брови, я поднял её. Она была черно-белая как шахматная доска, влажная и грязная от дождя (и черт знает, что ещё ее могло потрепать за это время). Однако выглядела она рабочей, хоть в глубине души я в этом и сомневался. В любом случае, любопытство взяло верх и я понёс находку домой. Переодевшись в сухую одежду, я принялся отмывать шкатулку. Постепенно на очищающейся стороне стали появляться выгравированные буквы. Это сбило меня с толку. Я был готов поклясться, что букв до этого не было, и даже грязь не могла их скрыть так хорошо, чтобы я их не заметил. Я настойчиво продолжил мыть шкатулку. Буквы собрались в одно короткое, ёмкое слово. А точнее, имя. «Джек» — вот что было написано на ней. Я хмыкнул, размышляя, что это могло значить. Возможно, ничего, а возможно, всё и сразу, но понять мне это было не суждено. Я подумал о том, что ответ мог скрываться в музыке, поэтому аккуратно взялся за боковую ручку шкатулки и медленно прокрутил. Сначала один раз, потом второй и с небольшой паузой, наконец, третий. Я сомневался, что что-то могло произойти, и почти оказался прав: шкатулка издала неприятный слуху скрип и затихла. Я посчитал ее сломанной, но следом раздался щелчок, а за ним мелодия. Я застыл на месте и даже задержал дыхание, прислушиваясь к ней. Неторопливая, нежная музыка напоминала колыбельную и невольно успокаивала, но вместе с тем заставляла напрячься. Что-то в этом было жуткое. В звенящей тишине, нарушаемой только мелодией, я услышал чье-то тяжёлое дыхание. Я наклонился к шкатулке, прислушиваясь ещё лучше, и понял, что звук исходил именно из неё. Это было поистине устрашающе и так по-дурацки от того, что я вёлся на это как маленький ребёнок. Я усмехнулся, качая головой, но тревога от этой показушной беззаботности не исчезла, даже напротив. С тем же неприятным скрипом мелодия закончилась. И я в ужасе раскрыл глаза, понимая, что дыхание до сих пор раздавалось в тишине и это был далеко не плод моей фантазии. Или же я все-таки сошел с ума и даже не заметил этого. Хотелось спросить «кто здесь?» и при этом не чувствовать себя последним идиотом, но я не решился и старался сохранять спокойствие до тех пор, пока носки белых ботинок не оказались в поле моего зрения. Я резко поднял взгляд с пола и наткнулся на человека, от чего невольно вскрикнул и выронил шкатулку из рук. — Ты кто, нахрен, такой? — выдавил я из себя не своим от страха голосом. Человек мне не ответил. Он продолжал смотреть на меня стеклянными бездушными глазами.       Джек. Вот что значило это имя — то, что я ужасно влип. Высокая, худощавая и неестественно бледная фигура в белоснежном обугленном костюме преследовала меня вечно. Я мысленно прозвал его Джеком, посчитав, что это имя ему вполне подходит. Джек не пытался меня убить или что-то вроде этого, как я думал сначала. Я не был во сне, не сошел с ума и не попал в хоррор. Он просто-напросто наблюдал за мной. Он видел всё, что я делал: как просыпался и засыпал, как принимал душ, готовил себе завтрак и шёл на работу. Он всё время был рядом и ещё ни разу мы друг с другом не заговаривали. Я принял его как должное, хоть и не сразу. Конечно, сначала я перепробовал всё. Был и экзорцист, и таблетки. Но он был рядом со мной каждую секунду моей жизни, чем доказывал всё более убедительно, что он вполне реален и уходить не собирается. Он действительно совсем не хотел уйти, даже когда музыкальная шкатулка оказалась в мусорном баке. Я выбросил её темной ночью, выбежав в одной пижаме, дрожа от холода или не совсем. Следующим утром она оказалась прямо в моей постели. Как и он сам. Черт возьми, он был одновременно самым жутким и самым завораживающим существом. Мне удалось разглядеть его поближе, когда он лежал напротив меня в полуметре с закрытыми глазами. Мертвецки бледное лицо оказалось настолько неестественно белоснежным, почти прозрачным, что было видно тонкие тёмные вены, такие же неестественные и жуткие. Но его внешность не соответствовала этому ужасу. Я в мыслях иронично отметил, что мой ночной кошмар был вполне себе симпатичным парнем. Хотя кого я обманываю, он был идеальным, как фарфоровая кукла с пухловатыми бордовыми губами, но искусанными и иссушенными, как сама смерть. В нем не было ни капли жизни, но было вдоволь красоты, которая привлекала и болезненно пожирала, словно коварная сирена. Я поражался собственным мыслям и ощущениям, когда смотрел на него и физически ощущал его тихое, размеренное дыхание. Его грудь спокойно вздымалась и опускалась с небольшими паузами. На секунду он показался мне даже более очеловеченным, чем я сам, но только на секунду. Мне было интересно дотронуться до него и узнать, какая его кожа на ощупь, но я не смел пробовать, это пугало слишком сильно. Однако чтобы переубедить себя, мне понадобилось лишь пара минут. В тот момент я, кажется, впервые пожалел о своей склонности к рискам. Пальцы медленно легли на чужую щеку, и я с ужасом обнаружил, что нечто перед моими глазами имело мягкую, но ледяную как сама смерть кожу. В ту же секунду, как только я прикоснулся к нему, Джек резко распахнул глаза. Это заставило меня крупно вздрогнуть и отдернуть руку. Сердце сжалось, а вместе с ним и все остальные органы, всё сразу по ощущениям упало мне в пятки, а следом душа словно покинула тело, как только произошло то, чего я точно не ожидал: Джек резким движением поднялся, возвысился надо мной на кровати и больно сжал морозными руками мои запястья над головой на подушке. Дыхание участилось, когда я смог увидеть свое испуганное лицо в его зрачках — настолько близко он ко мне наклонился. — Что ты делаешь? — с усилием произнёс я и обнаружил, что будучи не в себе, говорил хриплым и будто чужим голосом. Джек молчал. Его ответом послужили его действия. Я почувствовал, будто в один миг лишился кислорода и больше не мог его вдохнуть, когда бархатные губы прикоснулись к моим и стали плавно обволакивать, принося острое, но чертовски приятное ощущение удушения. Этот поцелуй, казалось, высасывал из меня жизнь. Я не шевелился и лишь смотрел раскрытыми глазами на Джека, который собственнически обласкивал мои губы и пробовал их на вкус языком. Очевидно, ему нравилось, ведь иначе он бы не стал так жадно присасываться всё ближе и крепче, будто приростая ко мне и пуская корни в мои вены. Эти действия и тихие звуки поцелуя невольно выбивали из меня негромкие беспомощные стоны, мелкую дрожь и приятно тянущее ощущение чуть ниже живота. Я боялся даже предположить, как этакая хтонь могла научиться так искусно целоваться, но готов был сойти с ума ради ещё одной секундочки этого дикого слияния. Закончилось всё слишком внезапно и смазано. Я даже не успел понять, когда и как Джек остановился и исчез из кровати. Вместо него на второй половине кровати была лишь музыкальная шкатулка. И она крутила всю ту же мелодию… Музыку Джека. Вперемешку с моим бешеным сердцебиением слышалось тяжёлое дыхание прямо над ухом, обдающее морозным воздухом. На этот раз оно было чуточку теплее.       Закрыв рукопись на ноутбуке, Чонгук вновь восхищённо посмотрел на сломанную шкатулку, а потом на ее хозяина. От тяжёлого взгляда Юнги было не по себе, но он осмелился тихонько спросить, прерывая тишину: — Юнги… Это же просто выдумка, верно? Юнги медленно перевёл на него взгляд и усмехнулся. — Конечно. Просто выдумка.