Fever

      Если спросить любого студента Сеульского национального университета кто такой Ли Феликс, он ответит, что это самый популярный студент их университета, являющийся горячим танцором и самой настоящей булочкой с корицей.       И он действительно такой. До невозможности милый и притягательный парень, с очаровательными веснушками, которыми усыпано его красивое, словно у модели с глянцевой обложки журнала лицо. А в танцах с ним могут тягаться только Ли Минхо и Хван Хёнджин. К слову, они втроём являются самой сильной танцевальной командой университета, при этом ещё и лучшие друзья.       Хёнджин и Минхо, знающие его куда лучше других людей, могут описать его в двух словах: солнышко и ангел. Ну, потому что Феликс действительно самый настоящий ангел. Добрый и светлый человек, который всегда рад помочь и дать совет, когда его об этом просят.       Сынмин встречается с ним уже два года и без сомнений скажет, что хоть Феликс и солнышко с другими людьми, на самом деле он совсем не такой каким его привыкли видеть.       Нет-нет, не подумайте, он всё такой же добрый и милый, но о другой стороне его личности знает только Сынмин. И не сказать, что того это не устраивает, наоборот, извращённая натура Ли Феликса ему очень даже по душе. Особенно, когда вкупе с настоящим извращенцем он становится ревнивым собственником.       И сейчас, Сынмин наслаждается видом взмокшего и разгорячённого старшего перед собой. Точнее над собой.       — Нравится, Сынмин-и? — шёпот, переходящий в протяжный низкий стон, заставляет Кима вздрогнуть и в очередной раз прогнуться до хруста позвонков, потому что ощущать в себе Феликса — до коликов на кончиках пальцев приятно.       Младший доволен проделанной работой, потому что грубый и не сдерживающий себя Ли настолько сексуален, что он готов хоть на четвереньках ползать за ним, как послушный пёсик, коим он и является.       — Нравится.. нравится-нравится! Пожалуйста, Ликси, не останавливайся... — вновь уткнувшись лицом в подушку, Сынмин продолжил мило поскуливать и тихо стонать, кусая угол уже мокрой от его пота и слёз подушки.       Но старший, не послушав его просьбы, начинает двигаться мучительно медленно, а после и вовсе останавливается, выходя из растянутой и горячей дырочки.       Ким в замешательстве отрывает лицо от подушки и поворачивается назад, чтобы увидеть, как Феликс садится на край кровати спиной к нему.       — Феликс? — пищит Сынмин, чувствуя как его дырочка нервно сокращается вокруг пустоты, пока горячая смазка тонкими струйками стекает вниз по бёдрам.       — Иди сюда, — Ли облокачивается назад, ставя руки за спиной. А его тон, не терпящий возражений, словно эхом расходится по комнате, от чего младший несильно вздрагивает.       Внутри всё трепещет от низкого голоса Феликса. Он всегда становится будто на тон ниже, когда старший возбуждён, а от милого Ликси — как Ким любит его называть — не остаётся и следа. На его место приходит властный, грубый и до невозможности сексуальный Ли Феликс.       Сынмин аккуратно и медленно подползает к Феликсу, который откинув голову назад, прикрыл глаза. Его дыхание всё ещё немного учащённое.       Ли поднимает голову, и с не читаемым выражением лица рассматривает младшего, скользя голодным взглядом по соблазнительным изгибам его тела. Сынмин немного смущается, но виду старается не подавать. А когда старший похлопывает по своей ляжке, он сразу понимает, что ему нужно сделать и как-то слишком нетерпеливо запрыгивает на колени парня.       — Знаешь, хёны так смотрели на тебя, пока ты бесстыдно вилял перед ними своей блядской задницей, — маленькая, но при этом сильная ладошка опускается на бедро и сразу же сжимается. Ким прикусывает нижнюю губу, чувствуя, как короткие ноготки впиваются в кожу. Он уверен, что позже на месте, где ладонь Феликса крепко сжата, проявятся синяки в виде пальцев. Младшего буквально ведёт, ведь представив как его молочная кожа будет украшена следами чужих пальцев, он уже не сможет спокойно смотреть на свои бёдра. От одного только вида на них он будет возбуждаться.       Поток мыслей резко прерывается, когда ладонь, что до этого находилась на его ноге, перемещается к затылку и Феликс волосы с силой тянет назад, заставляя открыть своему взору лебединую шею. Сынмин вскрикивает, ведь точно не ожидал этого, но член отчаянно подёргивается от такого действа, прося к себе внимания, которым его обделили. Но у Феликса на данный момент другие планы.       Сынмин прекрасно помнит эти голодные и изучающие взгляды со стороны Минхо, Чана и Чанбина. Он даже наслаждался этим вниманием, что уделяли ему старшие. Не наслаждался только его парень, сжимающий ладонью ткань джинс на бедре.       Ким знал, что его это бесит до чёртиков. Он не раз убеждался, что Феликс очень ревнивый. Тот, конечно, доверяет ему, но когда младший делает это нарочно, старшему хочется втащить хёнам по их красивым лицам, что так беззастенчиво палятся на его парня.       Но как бы зол не был Феликс, ему приходится держать себя в руках, хотя, очень хочется на глазах у всех студентов подойти к Сынмину, схватиться руками за его чертовски идеальную талию и смачно поцеловать. Чтобы каждый видел, что этот человек уже занят. Друзья прекрасно осведомлены, что они встречаются, но это не мешает им так нагло щупать Кима своими похотливыми взглядами. Как было сказано выше, Ли бы им втащил, но пока они ничего не сделали, влезать в конфликты не стоит.       А пока, Феликс может отыгрываться на Сынмине, чью шею он сейчас терроризирует, одновременно приподнимая его за талию и без какого-либо предупреждения резко "насаживает" его на свой член.       — Феликс! — младший хватается руками за веснушчатые плечи и жмурится до белых пятен перед глазами. Он абсолютно не был готов к такому, наслаждаясь грубыми покусываниями, которыми блондин атаковал его любезно предоставленную шею.       — Тебе нравилось ощущать на себе их взгляды, так ведь? — опасно спокойно шепчет Феликс и нежно целует в чувствительное местечко за ухом — Ты был бы не против, если бы кто-нибудь из них... Нет, если бы они все сейчас наблюдали за тобой. За тем, как твоя жадная дырка поглощает мой член. Да ты грязная шлюшка, Сынмин-и.       Ким откровенно стонет, представляя впивающиеся в кожу взгляды. Хёнов здесь нет, но он чувствует их, сука, взгляды буквально под своей кожей. Жадные и пристальные. Не упускающие из виду ни один изгиб стройного тела, скользя по бледной и поблёскивающей под приглушённым красным светом коже.       — Тебе же мало одних взглядов, ты хочешь большего, — вновь шепчет старший, стискивая в ладонях талию своего парня, который уже, видимо, отключился от реальности и только стонал, пока покорно принимал в себя его член, позволяя управлять собой, словно безвольной куклой — Стонешь как самая настоящая блядь.. Ммх, продолжай...       Сынмина даже просить не нужно, ведь он и так голосит что есть силы, срывая свой прекрасный голос.       Феликс откидывается назад, чувствуя, как простынь неприятно липнет к влажной от пота спине. Но ему сейчас так плевать, ведь вид перед ним просто бесподобен. Он в какой раз убеждается, что Сынмин настоящее произведение искусства. У него идеальное, стройное тело, милое личико и острый язык, которым он умело управляет, используя не только для того, чтобы кидать язвительные шутки.       Ким активно приседает и с каждым попаданием в простату, чувствуя приближение желанного оргазма. Судя по тому, как сильнее напрягся пресс Ли, младший делает выводы, что тот тоже близок к своему пику, переходя на более размашистый и быстрый темп.       И он не ошибся. Старший действительно был близок, поэтому спустя всего пары движений он излился в презерватив и сильнее сжал пальцы, покоящиеся на аппетитных и разведённых в стороны половинках.       Сынмин заканчивает следом, не заставляя себя долго ждать, украшая всё ещё напряжённый пресс и подтянутую, благодаря тренировкам грудь блондина белыми пятнами и полосами.       Он наваливается на Феликса сверху, наплевав на собственную липкую сперму. Тот аккуратно выходит из него, завязывая презерватив и кинув на пол. Потом уберёт, сейчас важен только затраханный, но до жути довольный Сынмин.       Ли зеркалит его выражение лица, расплываясь в широкой улыбке. Он любовно осматривает уже давно родное лицо, убирая со лба прилипшие и влажные прядки чёлки и чмокает в слегка надутые губы.       — На самом деле, я бы не позволил им смотреть на тебя, — они встречаются взглядами, и старший немного хриплым, но всё таким же приятным голосом добавляет — Люблю тебя, my favorite and lovely tomboy.       Сынмин хихикает, нежно целуя любимого в щёку и тихо, почти шёпотом проговаривает:       — И я тебя, my jealous boyfriend.