Алёна, разберись

Ебучий Кирилл Гречкин улыбался. Смотрел с лёгким презрением, слегка тряс головой в приступе беззвучного смеха и ждал. Ждал, когда наклонишься поднять разлетевшиеся по полу письма его воздыхательниц, которые ты сортировала до его прихода ещё минут двадцать. «В аду гори, еблан тупорылый» Если бы взглядом можно было убивать... — Алёна, разберись Кивает Гречкин на пол, усыпанный конвертами, всё ещё улыбаясь, но больше не сверля своим надменным взглядом дорогой проститутки. «Пидор» — У вас съёмка через полтора часа, Кирилл. — С титаническим усилием произносишь это вместо «я тебе кишки через глотку вытяну, уёба». И он еблан, и работа ебланская. И не было б тебя сейчас здесь, если бы не деньги. Конверты собраны в коробку с красноречивой подписью "макулатура", ты подаёшь Гречкину его пальто, а он, видя твой взгляд бешеной собаки, скалится в подобии триумфальной улыбки и склоняется над твоим ухом так, чтоб ни один микрофон вокруг не уловил его голоса. — Не будешь выглядеть достойно - уволю. И резко распахивает входные двери резиденции, вылетая навстречу толпам папарацци, журналистов и фанатов разного возраста (не)согласия. — Кирилл, скажите, вы читаете все письма, которые получаете от фанатов или проводите какую-то выборку? — Гречкину почти в рот пихают микрофон какого-то новостного канала, вынуждая того слегка скорректировать маршрут, чтоб увернуться от этого орудия современной журналистики. — О, я стабильно провожу один выходной в неделю за разбором писем и подарков. Я не могу ответить каждому, поэтому не отвечаю никому ради справедливости, но знайте, что всё читаю и просматриваю! — Он подмигивает в камеру, расписывается на чьей-то груди, показывает очередной фанатке с букетом на тебя, не заботясь о том, что сама ты уже похожа на манекен из секонда, на который навесили всё, что можно и нельзя, и продолжает путь к машине. Читает. Конечно. Ты-то знаешь, как он их читает. Либо разбирает на сопливые цитаты и несколько дней заёбывает тебя их писклявым озвучиванием, подражая девчачьим голосам, либо сразу отправляет в коробку макулатуры. А подарки... Оооо, об этой распродаже на "Сито" лучше не вспоминать. — Алёна, разберись Сказал он после очередных масштабных съёмок в какой-то новомодный журнал, постучав указательным пальцем по багажнику авто. Там лежало то, что кто-то делал для Гречкина со всей душой, но то, что ему самому было нужно как саламандре зажигалка. Куда это девать - ноль идей, но на улице камеры, в кустах могут сидеть журналисты, поэтому ты затаскиваешь этот хлам в дом в четыре захода и ещё полночи фоткаешь его для продажи. — Алёна, разберись Говорит он, роняя голову на скрещенные руки, сидя за барной стойкой и борясь с желанием уснуть. Вызываешь такси. Оплачиваешь с его карты, разумеется, но это никак не успокаивает твою сонную натуру, которая могла бы с таким же успехом посидеть во время пьянки "босса" в машине или вовсе дома. — Алёна, разберись Говорит он, когда на пороге его резиденции вас встречает огромный плюшевый медведь. Ты затаскиваешь этот пылесборник в дом, разумеется, сама. Долго думаешь, как его перевезти в свою квартиру, но в итоге соглашаешься с мыслью, что деньги - лучший из подарков, и выставляешь на продажу. Трудно не узнать отправителя. Точнее, как... Узнать, как раз-таки, трудно. Он/а не оставляет ни имени, ни адреса, а на камерах каждый раз разные курьеры, но определить что это один и тот же человек - просто. К каждой посылке, к каждому подарку и даже к каждой открытке прилагалось подробное описание того кто кого где и в каких позах будет ублажать. Кирилл пару раз почитал и бросил эту затею. Идеи неизвестного с каждым разом становились всё извращённее, тексты объёмнее, но Кирилл даже этикетки, где больше трёх слов, читает с трудом, предпочитая тексту видео, а потому и эти письма в дальнейшем перелегли на твои плечи. — Алёна, разберись Говорит Кирилл, сжимая виски руками, в надежде унять зарождающуюся мигрень. Приходится включить режим мамочки, выйти к беснующейся толпе фанатов, затянувших встречу вот уже на полтора часа и требующих продолжения банкета, и рявкнуть на них великим русским гостеприимством, описанным не менее великим классиком в трёх словах «идите нахуй отсюдова» Журналисты тебя ненавидят. И тебя это сильно беспокоит, когда ты сидишь в своей двушке, ипотеку на которую, благодаря Гречкину, закрыла за три года, пьёшь вино и слушаешь американский джаз. Столь же сильно, как ненависть журналистов, тебя беспокоят проблемы освоения Меркурия и глобальное потепление на Земле. Вот как-то между затесалось. — Алёна, разберись Говорит Гречкин, хлопая какого-то парнишку (а на твой профессиональный взгляд - очередного фанатика) по плечу. Ты снимаешь им номер в ближайшем отеле, с карточки Гречкина оплачиваешь себе СПА и решаешь, что обмен равнозначен. — Так... как, говоришь, тебя зовут? — Доносится до тебя чуть пьяный голос Кирилла, почти исчезнувшего за дверью номера. — Лёша. Макаров. — Дверь за ними закрывается, ты ждёшь несколько минут, прислонившись к ней спиной, на случай форс-мажора, и со спокойной душой направляешься за полотенцем. Тебя ждёт чудесная ночь. Ты работаешь на Гречкина почти пять лет, всё это время выполняя для него роль секретаря, стилиста, менеджера, повара, домработницы, актёра, сестры, мамы, президента, охранника, клоуна, стендапера, психолога и иногда водителя. Иногда борешься с желанием послать эту самую высокорейтинговую фотомодель Необъятной наХуй, иногда борешься с желанием послать наХуй его фанатов, периодически ебёшь мозги ментам и адвокатам для сохранения чести и достоинства (и откуда только взялись) своего начальства, а в свободное время пытаешься понять, кем хочешь стать, когда вырастешь. Тебе почти скоро тридцатка, но чаще чем "Добрый день, Алёна, вот твой кофе, спасибо за твою ахуеть какую тяжёлую работу" ты слышишь только "Алёна, разберись". Вообще «Алёна, разберись» от Гречкина ты слышишь чаще, чем что-либо ещё. Звонок на мобильник заставляет тебя воскреснуть в половину третьего часа ночи, сонно потыкаться пальцами в экран и с трудом принять вызов. — Нам через час надо быть у Фролова. Алёна, разберись «Чтоб тебя трактор переехал» — Поняла, вызываю такси. «Уёба» Красишься в машине, пока едешь до Резиденции Гречкина, завтракаешь там же, стараясь не убить начальника за то, что он таскает у тебя кусочки фруктов из ссобойки, и пытаешься спасти свои красные от недосыпа глаза очками. — А что случилось? — Где? — Жуя твоё яблоко, отвлекается от телефона Гречкин, поворачивая к тебе голову. — У Фролова. К чему такая спешка? — А. — Он проглатывает пережёванный кусок и выбрасывает огрызок в окно. — Ничего. Там просто Лёша тусит, а я планировал снова с ним перепихнуться, но никак не мог поймать. «Блять» — А я зачем еду? — Так у Фролова ж дверей нет в комнаты, только занавески. Макаров мне без шухера точно не даст, поэтому постоишь, чтоб никто нас не отвлёк. — Гречкин вытирает руку твоей салфеткой для очков и снова лезет в телефон. — То есть... Постоять в дверном проёме, пока вы шпёхаетесь у меня за спиной? — На всякий случай уточняешь, правильно ли ты поняла своего не очень адекватного начальника. — Ну, не обязательно. — Почти успеваешь облегчённо выдохнуть в ответ. — Можешь и на нас посмотреть. Тебя же он знает. «Господи, я просто выплачу вторую ипотеку и уволюсь. Просто выплачу ипотеку и сбегу в тот же день, дай мне сил дожить» — Хорошо. — Максимально ровным голосом реагируешь на идеи Гречкина и отворачиваешься к окну. Водитель смотрит на тебя через зеркало заднего вида сочувствующим взглядом, но молчит. Ему за молчание платят деньги. — Алёна, разберись Кивает тебе на зашторенный дверной проём Гречкин, утаскивающий уставшего после торжественного приёма Лёшу в комнату. — Я воль, майн фюрер... — Смотреть на то, что там происходит, ты не хочешь. Достаточно того, что ты слышишь их стоны, шлепки и тихие голоса, которые от собственного недосыпа слились в единый шумовой фон. Сидишь на полу, уткнувшись лбом в колени и думаешь, где твоя жизнь свернула не туда..? Ведь когда-то закончила школу с медалью и колледж с дипломом. Тебе пророчили великое будущее! Надежда и гордость родителей, зависть всем соседям... Сидишь в каком-то чужом доме без дверей, следишь, чтоб ебущегося с малолеткой начальника не отвлекли от столь важного дела. У него дома гора чужих подарков, которые надо продать к Новому Году, чтоб они не захламляли дом, к двум часам дня надо сдать макулатуру и пластиковые бутылки, параллельно с этим успеть приготовить вам обоим что-то на пожрать... В твои неполные двадцать пять у тебя на попечении оказался великовозрастный ребёнок, отнимающий всё твоё внимание и свободное время. Нужно ли уточнять, что личной жизни в таких условиях у тебя самой быть не может? — Алёна, разберись Слегка толкает ногой задремавшую тебя Гречкин, выползая из комнаты полуголым, хотя, точнее будет сказать "кое-как одетым" и направляясь с Макаровым в гостевой душ. — С чем разобраться? С опаской заглядываешь в комнату и не сдерживаешь злобного стона. Разбросанные по полу покрывала и одеяла с подушками, одежда, лежащая на всех горизонтальных поверхностях, открытая пачка презервативов и даже несколько использованных. — Ёб твою мать, блять, Гречкин, постыдился бы! Журналисты затрахали тебя вопросами о личной жизни, фанатки Кирилла разделились на два лагеря: те, кто ненавидит тебя за отношения с ним и те, кто рад за вас двоих. Вариант того, что ты /действительно/ просто его менеджер-мамочка никто не рассматривал. Письма с угрозами и пожеланиями ты даже не открываешь, Гречкин лишь пожимает плечами и снова обнимает тебя за плечи под вспышками камер. — Заюш, я ебал вот это всё, буду изводить их на говно пока не помру, улыбайся. И ты послушно улыбаешься Самая востребованная модель России, актёр и танцор по совместительству, Кирилл Гречкин умел наёбывать людей. — Я ж не могу им сказать, что долблюсь в задницу с мужиком. Так что улыбайся, бери деньги и молчи. Вспоминать про детские мечты о великой карьере продюсера или актрисы уже было тошно. В какой-то мере ты нашла своё место в этой сфере, просто оно не совсем обычное. — Алёна, разберись Ты отвлекаешься от супа, булькающего на плите и смотришь на список имён в блокноте Гречкина. Точно, на Новый Год ему нужны подарки для родственников. — Я ещё не все подарки продала на "Сито", выберем. — Он кивает и звонит кому-то по телефону. Ну как "кому-то". Лёше. Тот снова приедет с ночёвкой, ты снова хер уедешь домой, Гречкин утром снова будет сонный и всем недовольный... Обычные жизненные последовательности. — Алёна, разберись Тебе же остаётся лишь сохранять маску невозмутимости, собирать конверты с любовными письмами, пакеты с подаркими, игрушки и цветы из рук его воздыхательниц, готовить еду, вызывать такси или возить куда-то самостоятельно, договариваться о съёмках, выплатах, интервью и отпусках, поздравлять его многочисленных родственников и зашиваться в его проблемах, потому что только ты можешь в них разобраться. Потому что разбираться в проблемах и жизни Гречкина куда проще, чем в своей собственной