Крольчонок

             Чёрные ветви деревьев, усеянные острыми листьями, старались дотянуться до падающего ближе к линии горизонта солнца, чтобы добыть для себя хоть каплю тепла. Но их покровитель предательски от них отвернулся, всё быстрее оставляя их в холодной тьме. Небосвод — верный зритель сей картины —заливался самыми разными оттенками красного, оранжевого, жёлтого цветов, формируя плавный переход от одного к другому. Чем ближе яркий закат спускался к тёмным крышам домов, тем его цвет становился насыщеннее.       Пушистые вихри облаков собирались в небольшие группы и сильно напоминали вид какого-то очень вкусного десерта, чем что-то иное. Они выглядели такими близкими, что казалось, будто бы не составит никакого труда прямо сейчас протянуть руку и коснуться их.       В воздухе, что буквально состоял из нежной прохлады вечернего времени, прямо-таки ощущалась приятная свежесть. Хотелось её вдыхать и вдыхать, пока есть такая возможность.       Он с самого детства был пленником высшего общества. О его судьбе денно и нощно мечтают сотни, но лишь только он сам понимал, что они лелеют не то.       Он никогда не знал ни голода, ни холода, ни нужды, но от чего-то был до глубины души несчастлив. Его растили с единственным желанием, которое чётко гласило, что он должен воплотить все амбиции отца в жизнь. Поэтому он чувствовал себя нелепой куклой в руках властного родителя, падкого на богатства и привилегии.       Юный аристократ, к своему ужасу, считал себя одиноким среди толпы таких же богачей, которые стремятся стать его друзьями. Ему чудится, словно его они в упор не видят. Для них существует только личное благо. И именно для себя они будут улыбаться тому, с кем наиболее выгодно заиметь дружбу.       Не во власти Иджекила что-то менять, поэтому он только нацепит на себя приветливую маску и подыграет остальным, будто ничего не понимает.       Юноша тяжело вздохнул, глядя на угасающий закат. Он немного высунулся с изящного балкона, желая вдоволь надышаться свежестью.       Пара пепельных прядей сами собой отодвинулись со лба, оголяя его. Плавно прикрывая глаза, Иджекил едва не сорвался вниз, чудом удержавшись.       Но опасная ситуация не вызвала у парня ни капли страха. Лишь потеху над своей же неуклюжестью. Он тихо смеялся, прикрывая высохшие бледные губы рукой, чья кожа скрыта под белоснежной перчаткой.       Иджекил в тот момент не стал учиться на ошибках и вновь облокотился на прочные перила балкона. Теперь он со вниманием глядел на звёзды, чьи блеклый силуэты лишь недавно стали появляться на небосводе. В его глазах, что сами по себе улыбались, как будто были видны следы его души, которые мечтательно наблюдали за небесными телами. Астрономия всегда привлекала юношу. Но то, что она изучает, манило сильнее.       Золотистые очи словно слабо заблестели, когда Иджекилу показалось, что вон та маленькая звёздочка тоже глядит на него с неподдельным интересом. Но как только юноша на мгновение отвёл взгляд, сам не понимая смысла такого действия, небесная красавица исчезла, вернее потерялась среди других. Иджекил более не поднимал глаз на небо. Он боялся застать звезду в гневе, ведь мало ли она обозлилась на него за то, что не смог узнать её.       Иджекила одолевала скука, но уходить в покои ему не хотелось. Он страшился, что в ближайшем будущем, когда погода уже не будет такой восхитительной, будет корить себя за упущение.       Ему вспомнился образ другой марионетки его отца. Дженнет он знал большую часть жизни. Иджекил действительно любил её, но не в том смысле, который старался навязать ему Роджер Альфиос. Он считал её сестрой, хорошей подругой, но никак не будущей женой. Такой исход казался ему крайне неправильным. Иджекил не хотел расстраивать ни отца, ни Дженнит. Поэтому вместо любых возражений, покорно следовал тому пути, который за него выбрали.       Он застал её совсем ребёнком. И такой она и осталась для него, как бы её внешность не взрослела. Иджекил помнил причину каждой её слезинки и содрогался от мысли, что тоже мог быть причиной.       Воспоминание о том дне, когда он рассказал ей о том, что скоро уедет учиться в Арланту, чётко осталось в голове.       Тогда она безутешно плакала, хваталась за его одежду и упрашивала не покидать её. Дженнет была тогда ещё дитя, поэтому неудивительно, что она так эмоционально реагировала на потрясение.       Когда же он вернулся в статусе выпускника, то она уже готовилась к предстоящему дебюту. Её улыбка лишилась того детского восторга и стала более сдержанной. Но в остальном она осталась прежней... Таким же жизнерадостным ангелом.       — Иджекил, — негромкий, но строгий, голос отца вырвал юношу из раздумий.       Отодвигая воздушный тюль, висящий в проёме между покоями и балконом, Роджер появился за спиной сына. Последний тут же обернулся.       — Да, отец, — кинул он заученную фразу.       — Я... — замялся Роджер, смотря себе под ноги, — я должен с тобой поговорить.       Герцог неспешным шагом подошёл к сыну, кладя руку ему на плечо.       — Очень серьёзно, — с суровым выражением лица прибавил он.       — Да, конечно. Я тебя слушаю.       Увидев ласковую улыбку сына, Роджер в миг потерял ту цепочку мыслей, которую так упорно строил, пока шёл в его покои через длинную анфиладу.       — Дай угадаю, — рассмеялся Иджекил, — это касается Дженнет?       Герцог сначала слегка удивился проницательности юноши, но потом быстро понял, как тот догадался. Завтра ведь у его воспитанницы дебют, поэтому естественно он должен что-то да и сказать по этому поводу.       — Верно, — кивая, подтвердил Роджер, — думаю, она волнуется перед первым выходом в свет. К тому же... Дженнет так мечтала встретиться с Его величеством, и ты это знаешь. Я был бы рад, если ты пойдёшь и поддержишь её. Прямо сейчас. Не находишь это правильным?       «Я бы был рад» — эхом пронеслось в голове Иджекила.       — Разу... Разумеется, отец, —нервно сглотнув, ответил юноша, —так и сделаю.       — Отлично.       Ничто не могло обрадовать Роджера так сильно, как исполнение его воли. Он победоносно улыбнулся и, похлопывая сына по плечу, сказал:       — Она будет хорошей партией для тебя.       Иджекил, сохраняя печаль на лице, задержал взгляд на отце, а после направился в комнату своего жизнерадостного ангела.