Согласно сердцу

Меня учили испокон лет: сердце своё послушай, только его и слушай. Да только если и лелеять это чувство, С е д р и к! — так в подреберной клетке. Говорю привет, когда лижет инеем окна стужа. Мы с нею водим дружбу: уносит тогда морское буйство (в бутылке) еще один корабль: налегке. Так всегда в тех сказках, коими напитана наша земля. Золушке — прозрачный хрусталь, алый от её крови, Ариэль — согласие статься немой. У Авроры бледнеет краска на щеках под тон февраля. Мулан не мила даль, и дамокловы мечи над нею суровы. Истории обнажаются одна за другой. Их правила просты, концы — счастливы. Принцессой мне не быть такой, — дочерью башмачницы в лавке, чей отец под бухтою бессмертен. Да и вы (иль ты?) не похожи на увековеченный фреской образ принца святой. Да… Не сообразно указке ума, а согласно одному лишь сердцу. Лелею под замком. Тому не время — расколот мир перстом колдуньи. Много ли лун минуло с тех пор, как в Авалоре — не тот, не тот амулет, что когда-то тайком (ли?) вожделением не меньше гирь весу тяготил, — подобен бури королевский приговор — в безвзорье, отзвуками ли комет, успели сгинуть вы? Читала письмо. «Лучше так! Чем прозябать сам с собою наедине! Лучше так, чем терпеть, чем скрывать, врать и тлеть!» С е д р и к! — живи. Молю: живи. И словно Знак или на устах печать, скрепляя реквием саркофаг — без него суждено (от-оро)петь — «София, прощай». Меня учили испокон лет: свою душу нараспашку открывай, открывай. Да только что мне с того, если не сирень грудь обвила, а репей? Когда горький грай вместо напева прорвется наружу, всем заветам будет край: спрячь далеко, глубоко! Пусть укутает светотень, всех вещей мерою любовь. Не отречется тополевник от тополя, но роза забудет корни, чтоб им вернуться сторицей, угнездившимся в каштанах у Белль. Королева следов из червей с Алисою в карты с нуля сыграет без «вздёрни головы с плеч». Так и птицей гордою парить вам в оттепель. Отпускаю! Чтоб жить мне и уповать, явь и быль в ряд. Где-то драконы из ненавистника обратят должником рыцаря, что клялся их низвести щитом. Беспорядки в Стране чудес, стены и флаги горят. Не щедрясь на поклоны крапивница в одеянии золотом кроет розовый с уст, точно карандашом, — с принцессы подола ссыпаются стрекозы, в такт бабочкам летят на свет, колдуны и ведьмы зовут гильдии. Эпидемия царствует мертвецких снов. Энчансия раскола не выдержит, словно сорняк прорастают — вот так сюжет! — тёрн и шипы во всем величии. Из ночи в ночь, вновь и вновь вас теряя, избегаю постель. Ей не познать тепла мужа. Счёт дней лентою длинной тянется из года в год. Затяжны дожди… из лягушачьих голов. Измельчаю асфодель, мешая с полынью. Стужа стучится в окно с легендою. Мы не дружны. От холодов, что позади, порог двора ещё лилов. Думаете, слепа? Не вижу, как глаза полны бурой тоски, что не охра в них и не пламя из-под ребра, а кармин? Что стынет в жилах таллий для короля? Эта же тьма в них, когда б улыбки ваши так хрупки. За своих, лишь за своих вырвалась из её паутин, ровно как говорила, не сгорев до угля. С е д р и к! Учат меня, учат: забудь же о горечи потерь! Когда же, чтоб оно замолчало, сердце своё в печь выброшу и забуду в тени капелл, всё иное — стойкость кремня, столкновение атмосфер, зелья в испарении дымном, лучи затменного солнца у плеч, церковный ладан и кедр — мел, что испишет о том, как, не вестимо никому, узы крепки. Докажи (те), что просты правила и сказки не равно корабли: не тонут, когда грядет их финал. В мастерской бардак и тишина, крыша стоит вопреки. Спасите (иль спаси?). Сказ не о расчете, а любви, которую разлучить бессилен бал. У Люсинды кипяток в котле: рецепт — сонный отвар и лавандовые ветви. Со мною Пульсар Эмберино. Со мной как вассал верный Клевер. Тени, канувшие в древнем зле, не скалятся. Кошмар покинул. На четверть — на замену молниевых цепей картина. Избрал зелени угодья и путь на север. Пишу «прощай» всем, кого время запечатлит в янтаре. Коль быть вам парусником без ветра, пусть бездна в поиске ответов не упокоит до срока. Ей не собрать урожай. Ступая за завесу, лишь сестре скажу: это последняя мера. Я иду к вам в ночь, что темна, за вас стоять одна никогда не —одинока.