Бой окончен, капитан

«Потерял слух, ничего не слышу», — пронеслась мысль в его голове. После грохота сотен колоссальных титанов тишина была непривычной. Почему эта тишина так мучительно давила? Внутри он чувствовал опустошение. — Бой окончен, капитан, — женский голос прозвучал отчётливо. Больше трёх лет он не слышал этот голос. Только в этом голосе, в слове «капитан», он слышал нежность и надежду. Это был её голос: «Откуда он?» — он не был воспоминанием, он был реален. Леви хотел пошевелиться, но больное, измученное тело не хотело подчиняться ему. «Если открою глаза, видение исчезнет?», — задумался мужчина. Аккерман почувствовал мягкое прикосновение пальцев к своим волосам. Прикосновение было таким же реальным, как и голос. Не хотело слушаться не только тело, тяжело было поднять веки. Казалось, ему понадобилась вечность, чтобы открыть глаза. Хотя, признаться, от правого глаза уже мало толку. Пульсирующая боль в глазу отдавала в мозг, шрам горел сводя мышцы на лице. Руки ныли от напряженной битвы и долгого использования клинков. Обладательница нежного голоса, будто разделяя его боль бережно провела подушечками пальцев по шраму. Прикосновение, должно было усилить боль, но, отнюдь. Леви чувствовал, как от женских прикосновений боль постепенно притупляется. Зрение наконец-то сфокусировало образ. — Петра… — три года, три чёртовых года он не произносил её имя вслух. Разум начал убеждать его в обратном. «Мертва, изломана, брошена», — напомнил собственный голос в голове. Отчаяние, окружило и как трясина, стало затягивать в чувство собственной вины. — Капитан! В этом нет вашей вины! — строгий голос напомнил её непростой характер, — Вы сделали правильный выбор. Аккерман с трудом поднял дрожащую руку, чтобы коснуться дорогого лица, вновь увидеть румянец на щеках. Изувеченная ладонь замерла не смея дотронуться до Петры: «Какое право, ты, имеешь прикасаться своей безобразной рукой к той, которую не уберёг?» — гневно твердил собственный голос. И снова чувствуя его страдания, Рал берёт его изувеченную ладонь в свою, прильнув щекой. «Прикосновение реально. Возможно ли?» — проносится мысль, вселяя надежду. — Возможно, — отвечает Петра, начиная целовать израненную ладонь. — Видимо, я всё-таки умер, — приходит к выводу Леви. — О, нет, — из янтарных глаз стекает слеза. Мысль, что он может умереть — страшит её. Он осмотрелся по сторонам, пытаясь понять где же они. Место было знакомым, он уже был тут. — Мы в Мире Путей. Прародительница Имир позволила мне кое-что сделать для вас. Петра рыдала, молила, заклинала Имир не забирать жизнь её капитана: «Позволь ему жить»— вновь и вновь, требовала она. И Прародительница смилостивилась, увидев её нерастраченную любовь. — Что тут можно сделать? — он устал, все силы были исчерпаны в битве. Леви хотел умереть в этом последнем бою, сейчас он мог себе признаться в этом. Как же он устал тащить это бремя на своих плечах. Он хотел покоя. — Рано умирать, ещё рано, — девушка гладила его по голове, серебристых волос стало больше с их последней встречи. Головная боль уходила. — Я больше не могу, — хриплый голос осёкся, сдерживая ком в горле. — Тшш, — тихо прошептала на ухо его подчиненная, — вашу боль я заберу с собой. Девушка положив ладонь на его лоб, молча смотрела, сквозь грустный взгляд янтарных глаз пробивался надежды свет. — Для чего мне жить? Зачем? Я остался совсем один. Девушка закрыла лицо ладонями, скрывая свои слёзы. Его отчаяние переполняло её, выворачивая душу. — Посмотри на меня! Кем я стал? Кому я нужен? Жалкая тень самого себя! — не унимался Аккерман, выплёскивая свои эмоции. — Это не так! Это не правда! — слёзы уже градом лились из её глаз, — Ещё будут люди в вашей жизни, кто полюбит вас настоящего. — Посмотри! Всё разрушено! — грудная клетка тяжело вздымалась, ему было трудно дышать. — Всё отстроится, — Петра положила руки ему на грудь, дыхание мужчины начало восстанавливаться. — Вы отдали свои жизни… Ты отдала свою жизнь за чудовище. — Я отдала свою жизнь за мир без титанов, за мир без стен. — Как я могу жить в этом новом мире? Как я могу радоваться один? — Как же мы увидим этот новый мир, если не вашими глазами, капитан? Кто нам покажет за что мы отдали свои жизни? Взгляд Аккермана упал на нагрудный карман униформы, где вместо нашивки было пустое место. «Хотел сохранить, а отдал другому», — сдерживать слёзы стало невозможно. Он всё держал в себе, научился, привык, но нет больше места для этой боли. — Петра… — острая боль пронзила колено. — Капитан, — она перебила, — мой жребий уже брошен, до вашего далеко. — Этот жребий пал слишком рано. Сколько ещё могла эта девушка увидеть в этом мире? Сколько она могла ещё испытать, почувствовать, пережить, попробовать? Сколько он должен был ей сказать? «Рано, эта титаническая тварь забрала тебя. Поздно, слишком поздно, я принял свои чувства к тебе. Не успел сделать счастливой». — Я была счастлива с вами, — возразила Петра, вытирая слёзы на мужском изувеченном, но по — прежнему любимом лице. — Не ври, я знал о твоих чувствах и боялся их. Боялся, что тогда, потеря будет ещё страшнее. — Я была счастлива с вами, — повторила она, — и ни о чём не жалею, а впрочем есть одно… Румянец девушки, который Леви любил рассматривать незаметно от всех, заиграл на её щеках. Петра нагнулась и обняв капитана, прильнула к его губам. Крепко прижимая девушку к себе, Аккерман не желал отпускать её, никогда больше. Поцелуй, как исцеляющий эликсир, разлился по всему телу, заглушая боль тела и души. Время перестало существовать, прошли секунды, а возможно столетия. В Мире Путей всё существовало по своим собственным законам. Любые подсчёты были бессмысленны. Всё стало таким не важным, кроме них. Всё теряло смысл кроме поцелуя. — Живите, мой капитан. Живите ради себя. Кто, если не вы достойны жить в этом новом мире? Оставьте свою боль и отчаяние мне, я разделю вашу ношу, подставлю своё плечо и два крыла расправятся вновь. — Петра, я видел в тебе не только солдата, — чувствуя приближающееся расставание наконец-то произнёс запаздавшие слова Леви. — Не торопите следующую встречу, ведь, для меня время — бесконечность, для вас — целая жизнь.

***

Солнце ярко освещало первый день нового мира. Леви прикрыл рукой глаза, которым всегда было больно смотреть на солнечный свет — последствие жизни в Подземном городе. — Габи! Капитан Леви пришёл в себя, сообщи другим, — раздался обеспокоенный голос Фалько. — Капитан, я так и не нашла девушку, — сообщила Габи. — Какую девушку? — слабым и не понимающим голосом спросил Аккерман мучаясь от жажды. Габи нависла над ним закрывая слепящий свет. — Ту, что вы звали, пока были в бреду — Петру, — уточнила эльдийка. — Не переживай, — Леви прикрыл глаза, — я нашёл её.