1:28
С губ невольно сорвался мученический стон. Ей тут торчать до самого утра, а может и дня, пока не проедет какой-нибудь сердобольный водитель и не подхватит ее. Черт, на этой тачке еще до Москвы ехать. Дядя ей голову открутит, если узнает. — Гребанное дерьмо. Медведева устало потерла воспаленные глаза. От резкой смены холода на тепло нестерпимо захотелось спать. Под влиянием сонливости неестественная тревога притупилась и ушла на второй план. Мысли в голове растекались как кисель, и она, послав всё к черту, разложила сиденье. Может быть на утро она проснется простуженная, ведь всё тепло из машины выветрится, но ей уже плевать. Спать хотелось нестерпимо. По крыше машины стал мерно накрапывать мелкий дождь, убаюкивая и отвлекая. За окном по-прежнему свистел ветер, усиливающийся с каждым порывом. Он пригонял жухлые листья прямо в лобовое стекло и мчался дальше. Но никакие природные явления уже не волновали тихо посапывающую Медведеву.***
Холодно. Ужасно холодно. Стуча зубами Кира сонно приоткрыла глаза и протянула окоченевшие пальцы к телефону.3:16
— Какого хрена… — изо рта вырвался пар. Всё тело будто сковало ледяной коркой и проморозило до самых костей. Она с трудом разогнулась из скрюченного состояния эмбриона, которое приняла во время сна и, стуча зубами, огляделась. Лобовое стекло было поддернуто тонким узором инея, который никак не смог бы образоваться пусть и поздней, но осенью. Кира провела по нему пальцами, морщась от колючего холода, пробирающегося с каждой секундой все глубже внутрь. Чем дольше она бодрствовала, тем четче ощущалась тревога. Ее щупальца разрастались и захватывали все внутренние органы в свое подчинение. По спине пробежался табун мурашек. — Блять, я больше в эту Карелию никогда не поеду, как бы Крис не уговаривала, — раздраженно прошипела, почесывая зудящий затылок. Снаружи что-то хрустнуло. Медведева резко замолчала и затаила дыхание. Шорох травы напоминал шаги, и она с ужасом вспомнила о своих мыслях про диких животных. Волосы на загривке встали дыбом и она замерла, надеясь, что неизвестная живность пройдет мимо, либо просто окажется не сильно опасной, например, каким-нибудь оленем. Да, она определенно не отказалась бы от оленя. Клубы пара изо рта вырывались реже, она почти задержала дыхание. Животное медленно приближалось к автомобилю, неаккуратно ступая и производя неестественный в этой тишине шум. Внутри у Киры всё сжалось от напряжения, и она зажмурила глаза. В голове проносились все возможные молитвы, хоть в Бога она и не верила. Но когда тут такая возможность встретиться с диким медведем, то поверишь и в Иисуса, и в Кришну, лишь бы пронесло. Шаги прекратились. Слышно было только собственное поверхностное дыхание и завывание ветра снаружи. Тело резко сковало парализующим страхом, и она еле приоткрыла глаза, чтобы попытаться разглядеть обстановку в этой кромешной тьме. Стук собственного сердца казался оглушительным. Проморгавшись, она воззрилась на лобовое стекло, за которым была абсолютно пустая дорога. Из груди вырвался вздох облегчения. Видимо животное решило уйти, не доходя до ее машины. Тук. Кира подпрыгнула на месте и резко обернулась налево, в боковое стекло рядом с собой. В горле застрял задушенный крик. За окном стояло нечто. Темный, почти черный силуэт, с ртом искаженным в кривой улыбке, открывающей заостренные пожелтевшие зубы. Медведева замерла в ужасе и закрыла руками глаза, остервенело их растирая и шепча: — Это не правда, не правда, не правда. Я просто еще сплю. Да, это только со- Тук-тук. Она вскинула голову на звук и встретилась взглядом с двумя распахнутыми зелеными глазами, которые смотрели на нее в упор прямо через стекло. Грудь покинул панический крик, когда она поняла, где эти глаза находятся. От лица отлили все краски, и она неуклюже отпрыгнула на соседнее пассажирское кресло, не в силах оторвать взора от ужасной картины. Нечто склонило голову на бок, оголяя тонкую лебединую шею. Черные волосы его растрепались под дуновением ветра и приоткрыли вид на верхнюю часть лица, лишенную совершенно каких-либо признаков глазниц. Вытянутое, приплюснутое лицо украшал только безобразный оскал и две тонкие прорези. Но не это так сильно напугало Киру. Из прижимающихся к стеклу ладоней на нее неотрывно смотрели глаза. Лишенные ресниц или признаков людского строения, они пялились на нее сквозь отверстия в руках и неестественно подрагивали, словно не могли сфокусироваться. Белок был покрасневший, с сеткой лопнувших капилляров, а зрачки то расширялись, то сужались, блуждая по салону. — Какого хуя, — вырвалось сдавленно из спазмированного горла. Инстинктивный страх кричал бежать, но Кира даже сдвинуться нормально не могла, словно окаменевшая статуя молча наблюдая, как зрачки упираются в одну точку — в нее. — К-ии-ра, — выдавило нечто, с трудом двигая тонкими губами, и снова растянуло их в подобие улыбки. Медведеву затошнило, комок кислой желчи уперся прямо в горло. Волосы на загривке встали дыбом, а в голове красной диодной лампочкой замигало «беги». Не помня себя от страха, она резко дернула ручку двери и кубарем вывалилась из машины прямо на дорогу. Быстро вскочив на ноги, она метнулась в сторону густого леса, надеясь там скрыться. Ее уже не волновала возможность встретить там дикое животное, ведь самое страшное, что можно было встретить, она уже встретила. Асфальтированная дорога вскоре сменилась прокатанной лесной местностью. От недавнего дождя тропу развезло и Кира несколько раз чуть не поскользнулась на грязи. За спиной не слышалось никаких звуков погони или даже шагов, но она просто не могла остановиться. Ее гнал страх, и он же не давал ей обернуться. Она могла только бежать вперед. Легкие горели адским пламенем, по спине струился холодный пот, а ноги переставлять с каждым шагом становилось всё тяжелее. В горло словно горсть гвоздей насыпали. Каждый вдох оседал металлическим привкусом во рту. Перед глазами мелькали толстые стволы старых деревьев, которые сейчас казались единственным убежищем от чудища. Не заметив в темноте вытянувшейся коряги, Медведева грузно плюхнулась в кусты. Ногу прошило вспышкой боли, и она, сцепив зубы, тяжело выдохнула. Нельзя привлекать чудовище своими криками. На четвереньках, не обращая внимания на склизкую грязь, она отползла от дороги за ближайший толстый ствол и прислонилась к нему влажным от пота затылком. В ноздри забился запах сырой древесины. Рот открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы, в попытках ухватить в спазмированные легкие побольше кислорода. По листьям звонко забили капли дождя. Замерзшее мокрое тело мелко затрясло. Кира обхватила себя руками и подавила смешок на грани истерики. Неужели это правда было? Может она просто тронулась головой и это ей все причудилось? Крис часто говорила сходить к психологу. Надо было слушать. Кира ущипнула себя за руку. Картинка осталась той же. Под ногами утративший свою зелень мох, а вокруг только темнота леса. Импульсивное бегство на поводу эмоций уже не казалось таким выигрышным вариантом. По липкой от испарине коже пробежались мурашки, когда очередной порыв ветра поднял в воздух лиственную труху. Звук стука пальцев о стекло машины всё еще бился в ушах, словно отсчет. Кира зажмурилась и зажала их ладоням. — Всё хорошо. Всё будет хорошо. Скоро наступит утро и всё будет хорошо, — шептала себе под нос, стараясь не вспоминать омерзительного лика чудовища. Но перед глазами, словно отпечатавшись, стоял только его образ. Густые темные волосы, где-то криво обрезанные, а где-то торчащие клоками. Бледная, скорее пепельного цвета кожа. И раскрытый в оскале рот, запах из которого она не почувствовала, но очень живо представила. Живот скрутило в узел, Кира подавила приступ тошноты. Лицо скривилось, и она сплюнула кислую слюну на траву. Пальцы на подвернутой ноге она не чувствовала, а на здоровой они закоченели настолько, что в пору переживать об обморожении. Медведева потянулась к лодыжке, чтобы пощупать наверняка раздутую ступню и оценить размер ущерба. Треск. Протянутая рука так и замерла в воздухе, скованная ужасом хозяйки. Сердце зашлось галопом от поступившего адреналина. В голове беспорядочной кучей пробегали мысли, но в какой-то момент их все отодвинула на второй план всего одна эмоция. Ужас. Кира не боялась так, ни когда на нее в малом возрасте замахивалась мать. Ни когда она подралась с дядей. Такое всепоглощающее мерзкое чувство, сопровождающееся тошнотой и окаменением всех конечностей, она чувствовала впервые. Треск-треск. Звук хрустящих под ногами веток и чавкающей дорожной грязи подбирался всё ближе. Девушка зажала себе рот грязной от глины рукой, чтобы не закричать и даже малейшим шумом не привлечь внимание. «Уйди, пожалуйста. Просто пройди мимо». Шаги приближались и с каждым новым она чувствовала, что сейчас отключится. Кира не понимала, зачем сдалась этому существу и откуда оно знает ее имя, но осознавала, что ничего хорошего от их личной встречи не выйдет. Лес снова погрузился в тишину. Ни звука ломающихся веток, ни чавканья грязи. Но Медведева всё равно не осмелилась сдвинуться ни через минуту, ни через две. Только спустя десять минут лесного безмолвия она-таки взяла себя в руки и решилась высунуться из-за толстого ствола дерева, чтобы посмотреть на дорогу. — На-шш-ла. Прямо перед лицом выскочила ладонь с отвратительным дергающимся глазом, а следом и всё тело. Рот девушки раскрылся в немом крике, но чудище и так не дало ему вырваться, сразу же зажав чужие губы костлявой рукой. — Ш-ш-ш, — оно приложило палец к тонким губам. — Дол-шно б-ыть ти-х-хо. Слова звучали шипяще и как-то нескладно. Будто младенец учился произносить свое первое «мама». Кира свистяще выдыхала через нос и пыталась подавить волнами пробегающее отвращение и панику. Понимание, что ее рот находился в прямой близости к чужому склизкому глазному яблоку, вызывало дрожь и помутнение перед глазами. По щекам покатились слезы прямо на сжимавшие мягкую кожу тонкие костлявые пальцы. Острые ногти так сильно впились в лицо, что Медведева была уверена, что после них останутся красные борозды. — Крас-с-ива-я, — чудище склонилось прямо над раскрытыми в ужасе глазами девушки и растянуло тонкие серые полоски губ в устрашающей улыбке. Запах гнили сразу же забился в ноздри и Медведева, скинув оцепенение, вырвалась из крепкой хватки, тут же скрючившись над землей и опустошив свой желудок. Тело содрогалось в спазмах, пока в нем не осталось ничего, кроме желчи. Закашлявшись, она автоматически вытерла рот рукавом одежды и отползла настолько далеко, насколько позволяла больная нога, пока чудовище, протянув ладони в ее сторону, с интересом рассматривало эффект своего присутствия. Не в силах сдвинуться, Кира смотрела в ответ. Глубокие царапины на лице пекло, и она ощущала, как по подбородку скатывается обжигающе горячая в этом холоде кровь. Время будто замерло. Она больше не слышала шума листьев и не видела ничего, кроме стоящего рядом силуэта. Медведева не могла оторвать взгляда от зеленых выпученных глаз. Очертания окружающего мира начали плыть. Темные стволы деревьев словно обзавелись своими копиями, а пара глаз отчего-то превратилась в целых три. Очень не кстати в голове мелькнуло воспоминание. Размытый силуэт в этой веренице мыслей, словно выныривая из глубин океана на поверхность, стал обретать четкость. Тонкие пальцы заправили за ухо выбившуюся челку и вернулись к перелистыванию пожелтевших книжных листов. Воспоминание обернулось и, прищурив травянисто зеленые глаза, растянуло губы в кривой ухмылке: «Медведева, опять опаздываешь? Я скоро прекращу тебя перед преподавателями прикрывать» — Лиза… — еле слышный шепот сорвался с посеревших губ девушки. Страшная ассоциация прошила сознание словно выстрел. Она не могла наложить образ своей бывшей старосты из универа на то, что видела сейчас перед собой. Кира надеялась, что эта мысль окажется ошибкой. Но ее надеждам не суждено было сбыться. Чудовище вздрогнуло и радостно оскалилось на заветное имя. Кривые ноги, укрытые мешковатым куском ткани, которую можно назвать платьем только с большой натяжкой, сделали пару шагов навстречу оцепеневшей жертве. Похожие на палки руки схватили Медеведву и дернули с земли, заставляя встать всем весом на пострадавшую ногу. Девушка с силой вцепилась зубами в губу от прострелившей ступню боли и попыталась оттолкнуть мерзкое существо, по ошибке обладающее глазами Лизы. Попытка успехом не увенчалась. Длинные ногти вспороли тонкую осеннюю куртку и вцепились в бока. — Хватит! — вскрикнула, чувствуя как веки снова жжет от слез. — Мне больно! Чудовище озадаченно склонило голову, но на удивление послушалось. Клешни чужих ладоней немного разжались и Кира почувствовала, как по талии поползли тонкие ручейки крови, стекая прямо за кромку джинсов. Не дав девушке выдохнуть, существо потянуло ее на себя, крепко обвивая конечностями и вжимая до треска в ребрах. — Ж-ш-дала, — оно положило руку на светлую макушку Медведевой, пачкая комками глины волосы, и провело вверх-вниз, имитируя поглаживания. — Да-авно-о ш-ш-шдала. Кончик носа уперся прямо в плоскую грудную клетку. Нечто было выше ее на две головы и выглядело скорее как обтянутый кожей скелет. Где-то проступали узкие жгуты мышц, но не было даже намека на жировую прослойку, которая должна быть у каждого человека. Не в силах больше сопротивляться, Кира обмякла в нежеланных объятиях. Чужие конечности сжимали всё крепче, словно пытаясь вдавить ее внутрь костлявого тела. Казалось, что она слышала треск собственных ребер. Воздуха стало категорически не хватать. Легкие горели от нехватки кислорода, а рот немо раскрывался. Разум медленно начала затуманивать паника. Медведева попыталась дернуться в стальной хватке и ударить существо, но безуспешно. Она чувствовала, как посинело ее лицо, а перед глазами начали проплывать фиолетовые круги. — От…пусти… — кряхтя, еле выдавила из себя, понимая, что еще чуть-чуть и отключится. Существо либо не слышало, либо игнорировало ее. С каждой секундой она чувствовала, что теряет зрение все больше. Стволы деревьев пошли черными пятнами, которые расплывались с каждой секундой сильнее, заполняя весь обзор. Последнее, что она услышала перед тем, как отключиться, было шипящее: — Мо-я…***
Университетский коридор был переполнен галдящими студентами. Все разбились по группам и стояли у своих аудиторий, дожидаясь преподавателей. Легкий мандраж присутствующих был почти осязаем. Тут и там кто-то нервно постукивал пальцем по стене или дергал ногой. Шелестели страницы исписанных конспектами тетрадей, а особенно отчаянные проверяли работу гарнитуры. Среди всей этой беготни Кира чувствовала себя отрешенно и словно не к месту. Такие базовые вещи, как волнение перед экзаменами, всегда проходили мимо нее. Она либо знала, либо не знала. И смысл волноваться в обоих вариантах? Она прислонилась затылком к стене и, взглянув в потрескавшийся от времени высокий потолок, тяжело вздохнула. Как же хочется свалить. Уйти прочь от этого роя истерящих студентов и посидеть в тишине где нибудь на лавочке в парке. — Скучаешь, Медведева? Маленькое одиночество было нагло прервано. Кира резко обернулась и раздраженно подняла бровь. — Также как и ты, Андрющенко. Оценивающий взгляд пробежался сверху вниз по всегда спокойной и собранной старосте и смягчился под прищуром зеленых глаз. Лиза прижала к груди учебник по философии и заинтересованно склонила голову на бок. — Готова? — она кивнула на аудиторию, в которой будет проходить экзамен. Медведева фыркнула и закатила глаза. — Нет. — Не скажу, что рассчитывала на другой ответ, — произнесла с улыбкой Лиза. — И не волнуешься? — Нет. А смысл? — Медведева развела руками. — Всё равно результат один. Староста понятливо замолчала, но потемневшего взгляда не отвела. Кира вопросительно вздернула бровь, но девушку это словно не смутило. Она продолжила пялиться на нее, как завороженная, и кажется даже не моргала. — Лиз, ты че? — голос посетили нотки неуверенности. Кира сглотнула появившийся в горле ком и оглянулась по сторонам. Все вокруг словно резко смолкло. Никто больше не обсуждал недостающие конспекты и не пытался вызубрить полгода материала за десять минут. Всё будто в момент замерло. Сердце сжалось в неприятном предвкушении. Вдруг Андрющенко стремительно метнулась к ней, пригвождая своим весом чужое тело прям к стене. Лопатки больно впечатались в крошащийся бетон, из груди вырвался сдавленный вздох. Медведева перевела ошарашенный взгляд на почерневшие глаза старосты и гневно спросила: — Какого хрена ты творишь?! Бесстрасное лицо девушки резко поддалось вперед, оставляя между кончиками носов лишь несколько миллиметров, и замерло. Непонятно откуда взявшийся запах сырости и гнили начал забиваться в ноздри и Кира сморщилась. — Волнуйся, — словно под властью кукловода рот Лизы неестественно двигался, не совпадая со словами. — Тебе стоит волноваться. Ты должна уйти отсюда любой ценой. От нестерпимой вони, которая усилилась, как только староста раскрыла рот, у Киры заслезились глаза. Она непонимающе взглянула на Андрющенко, которая была явно не в себе и чисто для галочки сказала: — Отсюда это откуда? Из университета? Извини конечно, но у нас тут последний курс и отчисляться на нем я не планировала. И вообще тебе бы отдохнуть побольше, а то совсем с этими экзаменами крыша едет. Медведева уперлась руками в узкие плечи и попыталась отодвинуть от себя Лизу, но та даже на сантиметр не сдвинулась. — Уйди. Отсюда. Слова выходили вместе с заунывным хрипом и с каждым слогом окружающий мир темнел и обрастал совершенно иными деталями. Пара секунд и Кира оказалась в темном лесу, а перед ней, почти упираясь в лицо, стояло безглазое нечто и отвратительно скалилось, дыша зловонным запахом прямо на девушку. — Уй-ди, — проскрежетало оно, выворачивая рот в неестественной гримасе. Медведева резко села, пытаясь угомонить свое бешено бьющееся сердце. Жуткий сон липкими щупальцами обвил все тело и не желал отпускать даже после пробуждения. Девушка оглянулась в кромешной тьме и судорожно выдохнула. Это не сон. Оно настоящее. Воспоминания о прошлых событиях посыпались, как из рога изобилия. Она закрутила головой в попытках разглядеть хоть что-то, но тщетно. Вокруг лишь тьма без единого просвета. «Я ничего не вижу» Отголоски истерики снова начали пробираться на поверхность и ее затрясло. Темнота давила на только пробудившееся сознание, и оно дорисовывало новые страшные картинки. По щекам непроизвольно покатились слезы. Кира обняла себя руками, пытаясь успокоиться, но получалось прескверно. Она впилась в свои бока ногтями и вскрикнула. Свежие раны на талии еще не успели до конца затянуться и Медведева только содрала еле как запекшуюся на краях корку крови. Боль притупила эмоции отчаяния и паники. Окоченевшие пальцы слепо начали шарить по земле в попытках найти, за что ухватиться. Ей нужно было хоть что-то, что докажет ей, что она жива. Хоть какой-то предмет, похожий на прошлую жизнь. Руки зацепились за продолговатый железный цилиндр. Она не смогла сдержать радостной улыбки. Это было хоть что-то. Девушка ощупала полностью предмет и обнаружила что-то напоминающее резиновую кнопку. Недолго думая, Кира нажала на нее и отшатнулась, когда яркий свет фонаря ударил прямо по глазам. Ошарашенно моргая, она поднялась и обвела взглядом свод большой пещеры. Каменные стены уходили далеко под потолок и даже свет фонаря не помогал разглядеть, где они кончаются. Пространство было наполнено запахом сырости и плесени. Прислушавшись, Кира распознала тихое журчание воды где-то за стеной этой крепости, но какой-то щели или проема, который бы послужил выходом, найти не смогла. Под ногами была разбросана куча одежды, по которой она уже ненамеренно успела потоптаться. Пестрые рубашки чередовались со старомодными платьями, которые были популярны, казалось, еще в прошлом веке, но на удивление сохранили свой первозданный вид. Медведева непонимающе посветила на чистую, без налета времени, ткань, и откинула кучу в сторону носком кроссовка. По углам валялись металлические, явно походные котелки с кружками, которые видимо представляли меньшую ценность для чудовища, чем гора тряпок. Рядом с ними, будто стараясь отвести от себя внимание, лежал единственный не идеально чистый тут предмет. Обложка тонкой то ли книжки, то ли тетрадки была вся заляпана грязевыми подтеками и где-то бугрилась от влажности. Недолго думая, Медведева присела рядом с ней на корточки и подцепила кончиками пальцев край, раскрывая книгу. Ее взгляд скучающе прошелся по пожелтевшим страницам. Она не ожидала увидеть там ничего особенного. Ей просто нужно было на что-то срочно отвлечься, чтобы не впасть в очередную панику. Горькая усмешка посетила потрескавшиеся губы. Раньше она даже представить не могла, что будет такая ситуация, которая выведет ее из равновесия настолько. Но судьба оказалась азартной женщиной. Исписанные от руки витиеватым почерком страницы оказались дневником. Видимо кто-то из жертв предпочитал все мысли запечатывать в бумаге. Кира лениво, почти не вчитываясь, пробежалась по строчкам. «…в итоге мне пришлось помочь Медведевой на экзамене, а она мне даже спасибо не сказала.» — Что? — невольно вырвалось из пересохшего горла. Кира замерла, впечатывая взгляд в размазанные буквы. Осознание приходило по нарастающей, пока не превратилось в цунами, захлестнувшее ее с головой. Она впилась ногтями в тонкие страницы и перечитала предложение еще раз. Еще. И еще. Судорожно пролистала дневник, вглядываясь в каждую букву, в попытках найти подтверждение своим догадкам. Дыхание перехватило, когда она начала замечать все больше совпадений. На грязной бумаге то тут, то там всплывали имена знакомых одногруппников и преподавателей. Но больше всего там было ее. «…Кира сегодня все-таки пришла на пары…» «…от Киры снова пахнет сигаретами…» «…Кира опять не сдала зачет…» Не веря своим глазам, Медведева снова и снова переворчавила страницы, встречая свое имя. Кира. Кира. Кира. Кира. Кира. Кира. Кира. Кира. Кира. Это было похоже на одержимость. Словно автор этих слов думал только о ней. Жил ею. Тревожные мурашки пробежались от загривка и до копчика. Осознание что такой человек был совсем рядом, знал ее адрес, ее увлечения, знал всё о ней — пугало. Она раскрыла форзац, в поисках имени автора или каких-то опознавательных знаков, и вцепилась взглядом в две единственные буквы «Е. А.» Ее словно током ударило. «Елизавета Андрющенко» — Да быть того не может… — Медведева неверяще уставилась на злосчастные буквы. Кира не могла даже представить, что образ всегда холодной и отстраненной старосты был лишь фасадом и прятал внутри себя на самом деле нездоровую одержимость ею. От таких мыслей стало тошно и противно, ее снова замутило. Живот скрутился в тугой узел и жалобно проурчал, как бы напоминая хозяйке тела, что последний прием пищи был преступно давно. Девушка обхватила его руками и поморщилась. Мысли о пирожках тети Жанны соблазнительно проплыли мимо и канули в лету, когда к горлу подступил очередной комок тошноты. Сейчас ее организм от стресса не справился бы даже с супом. Чтобы отвлечься от мыслей о еде, она пролистала дневник до конца и с интересом вчиталась в резко изменившийся на последних страницах почерк. Буквы перестали напоминать собой изящуную линии, а приобрели углы и неровности, словно у писавшего дрожали руки. «…уже тысячу раз сказала родителям, что в этом лесу что-то есть и оно нам не очень радо, но они всё крутят у виска и говорят наслаждаться отдыхом. Но как я могу наслаждаться, если постоянно чувствую себя загнанной добычей, на которую охотится хищник?» «У нас начали пропадать вещи. Папа говорит, что это местные мелкие животные буянят, но я не понимаю его оптимистичности…» «…эти следы были не такие, как от простого животного. Кору словно погрызли огромными челюстями.» «…я видела отпечатки человеческих ступней на дороге…» «Мы остались без основного фонаря. Он просто исчез за ночь из палатки…» «Мы же в лесу, черт возьми. Откуда этот отвратительный запах гнили?» «…страшно. Оно больше не будет терпеть нас…» На этом записи оборвались. Кира, словно завороженная, провела пальцами по медным пятнам на листах, с ужасом осознавая, что это кровь и с силой захлопнула дневник, откидывая его в дальний угол. Она зарылась пальцами в грязные волосы, с силой оттягивая их у корней, пытаясь вернуть себя к реальности. Сомнений никаких нет, Лиза встретила это существо. Теперь понятно, что именно случилось в их семейном походе на каникулах, что она не вернулась на учебу. А ведь они все числятся пропавшими без вести за отсутствием трупов. Спасатели так ничего и не нашли, кроме покореженной палатки и абсолютной чистой местности. Тогда весь поток гадал, что же действительно случилось с их великолепной старостой и строил теории от нападения медведей до похищения пришельцами. Медведева горько скривилась. Кто же знал, что на самом деле всё куда плачевнее. Жаль только рассказать никому скорее всего не получится. Как только это существо вернется, вряд ли от нее что-то останется. Грудь начало распирать непроизвольное хихиканье. Оно отскакивало тихим эхом от стен и уходило в холодную землю. Кира обхватила себя руками, пытаясь успокоиться, но тщетно. Плечи ходили ходуном, а хихиканье превратилось в полноценный смех. Она умрет сегодня. Ее сегодня не станет. Даже никто не будет знать, почему и где. Никто не найдет тело, потому что существо их не оставляет. Она просто и с ч е з н е т. Смех прервался также резко как начался. Полностью вымотанная она свалилась на землю, не обращая внимания на пульсирующие болью раны на боках и просто уставилась в чернеющий свод. В глазах замерла горячая влага, но ни одной слезинки не скатилось по ее щеке. Смысл плакать? Всё предрешено. У нее изначально не было шансов. С того самого момента, когда существо обратило на нее внимание. Зачем она ему? Почему реагирует на имя Лизы? Почему не убило сразу? Неясно. Вопросов уйма, но получит ли она на них ответ? Вряд ли. Ей остается только мучительное ожидание в темноте пещеры в компании надежд о безболезненной смерти. Где-то за стеной капли воды разбивались о камень. Кап-кап. Кап-кап. Мерное звучание даровало успокоение. Оно было стабильным, его легко предсказать. За первым ударом через секунду следовал другой. Именно через секунду и никак иначе. Баланс идеально выдержан. Кап-кап. Кира цеплялась за этот звук всей душой. Он держал ее на грани между кошмаром и реальностью. Делился своей предсказуемостью, показывая, что хоть что-то сегодня можно предугадать. Сожалела ли она о чем то? Наверное, да. Надо было все-таки не жалеть денег и купить другие кроссовки, потеплее. Да и котенка того у подъезда можно было забрать себе. Да, хозяйка квартиры верещала бы как сирена, но разве теперь это имеет значение? Мысли носились в голове со скоростью локомотива. Медведева зажмурилась и с силой потерла слезящиеся глаза. Надо было сказать бабуле с дедулей, что она их любит. Всю жизнь эти слова застревали рыбной костью поперек горла, и теперь она их и вовсе никогда не произнесет. В груди потяжелело, словно к сердцу привязали железную наковальню, и оно вот-вот грозилось упасть вниз. Кап-кап. Кап. Баланс нарушен. Кира резко села. Трясущиеся пальцы судорожно нашарили лежащий рядом фонарик. Она вцепилась в него мертвой хваткой и выставила словно меч. Словно чудовище прямо как в детских сказках боялось света и рассыпется от попадания лучей. Глаза лихорадочно заметались по темным углам пещеры, дыхание перехватило, и она замерла, прислушиваясь. Тихо. Слишком тихо. Ни звука текущей воды. Ни ритмично падающих капель. Абсолютная тишина. Девушка начала медленно сдвигаться спиной к стене. Шаг за шагом, чувствуя, как в пещере становится холоднее. Рот покинуло маленькое облачко пара, и она невольно вздрогнула, когда уткнулась лопатками в ледяной камень. Сердце билось так, словно она бежала марафон уже несколько часов, и грозилось отказать в ближайшее время. Желудок заныл и выдал оглушающее, словно крик в этой тишине, урчание. Темнота расступилась. — Хо-шешшь е-сть? — всё также прошипело существо, подходя ближе. Свет фонаря метнулся в сторону звука и Кира еле подавила в себе вскрик Одежда существа была заляпана свежими красными пятнами, а темные волосы слиплись в бурые сосульки. С расстянутых в улыбке тонких губ капала вязкая кровь, стекая прямо по лебединой шее на воротник. Чудище качнулось в сторону, словно пытаясь уйти от навязчивого света и вытянуло вперед руку. С костлявых пальцев сочились темные капли и Кира почувствовала, как тошнота снова затягивает свой удушающий узел на горле. В нос ударил отвратительный железный запах, который сразу же осел на корне языка. Нестерпимо захотелось прополоскать горло. Существо склонило голову на чужую реакцию и убрало руку. Оно постояло пару секунд, словно ему не нужны были глаза, чтобы рассмотреть свою добычу. Оно ее чувствовало. Кира прерывисто выдохнула, когда темный силуэт сдвинулся в сторону другой стены. Она даже не заметила, что задержала дыхание в этот момент напряжения. Тело не сдвинулось ни на миллиметр, язык прилип к нёбу и вся девушка будто окоченела. Казалось малейшее движение прервет эту недолгую передышку и приблизит ее смерть. — Еш-ш-шь, — сквозь панические мысли сиплый голос расстекался густым ядом. Кира вскинула голову, присмотревшись к вновь протянутой руке. По серым пальцам и до локтя тянулись темно бордовые ручейки, а на ладони лежал кусок мяса. Живое, сырое, с синеватыми прожилками и венами. С него ошметками свисали куски мышц и хрящей. Знание анатомии не было ее сильным качеством, но она не могла не узнать. Сердце. Человеческое сердце. Нижняя губа предательски затряслась, а в голове помутнело от сильнейших рвотных позывов. Окружающий мир затонул в липком мареве, свет от фонаря задрожал в ее руках и Кира только сильнее вжалась всем телом в стену, намереваясь избежать соприкосновения. — Е-шь, — интонация голоса существа стала тверже и требовательнее. Девушка отрицательно замотала головой, всё еще не в силах выдавить из себя хоть слово. Вся она представляла сейчас собой скорее каменное изваяние, каждую мышцу сжало спазмом от страха и всепоглощающего отвращения. На языке уже только от вида окровавленного сердца фантомно начал растекаться металлический привкус. Она попыталась задержать дыхание, но это оказалось тщетным. Словно удушливый аромат крови уже впитался в ее тело. Лик существа пошел рябью и слабовыраженные надбровные дуги недобро съехались. Вместо новых просьб поджарое тело метнулось к ослабленной девушке и с силой прижало ее к стене, жестко фиксируя. Кира сдавленно охнула, а легкие покинул весь воздух. От встречи с камнем затылок обожгло болью и по шее потекло что-то вязкое и теплое. Девушка скривилась и инстинктивно раскрыла рот, чтобы ухватить хотя бы небольшую дозу кислорода. Не теряя времении, толкнувшая ее тварь, цепко сжала челюсти, не давая Медведевой закрыть рот, и начала настойчиво проталкивать несоразмерно большой и склизкий кусок мяса в глотку. Потоки густой темной жидкости заполнили горло и не давали нормально вдохнуть. Из покрасневших глаз брызнули слезы. Кира панически вцепилась в костлявое предплечье и попыталась что-то сказать, но из горла вышло только задушенное бульканье. Она пыталась вертеть головой и бить по существу, но тому было всё равно. Оно без эмоций смотрело, как девушка не может сдержать рвотные позывы и через край рта вместе с кровью стекает пузырьками слюна. В какой-то момент поняв, что попытка накормить свою жертву успехом не увенчалась, тварь раздраженно отняла руку и отошла на полшага, наблюдая как Кира, вся вымазанная в крови сползла по стенке, судорожно кашляя и хрипя. Медведева, трясясь, встала на четвереньки, склонилась над землей и высвободила содержимое желудка полностью. Она пыталась избавиться от въедливого железного привкуса, сплевывая розовую слюну раз за разом, но это не помогало. Кира до сих пор ощущала, как по горлу стекает вязкая жидкость, как склизкая, почти теплая плоть касается ее языка и пробирается дальше. Живот снова скрутило, но из открытого рта спустилась только тонкая ниточка слюны. Нечему было выходить больше, но она всё равно хотела избавиться от всего. Даже от иллюзорного ощущения. От самой мысли, что чья-то кровь попала в нее. Чья-то человеческая кровь. На человеческом сердце. Ей хотелось разорвать грудную клетку и выскрести внутренности от этого мерзкого налета. Хотелось просто чтобы ее оставили, прекратили мучения. Прекратили эту непонятную игру, построенную на неясной привязанности и старых воспоминаниях. Вода больше не капала. В абсолютной тишине пещеры было слышно только ее бешено стучащее сердце и шорох балахона существа. Кира подняла голову на беспокойно мечущийся по пространству силуэт. Будто почувствовав взгляд, оно повернулось всем корпусом к ней. Атмосфера неуловимо поменялась. От былого спокойствия и легкого интереса не осталось и следа. Тварь шаталась из стороны в сторону, заламывала сухопарые руки и что-то беспрерывно бормотала. Весь поток слов смешивался в непонятное шипение, в котором сложно было что-то разобрать, лишь какие-то обрывки. — Не хош-ш-ет…надо ос-с-ставить…ш-с-пособ… От нехорошего предчувствия у Медведевой засосало под ложечкой. Она судорожно начала оглядываться в поисках выхода, но укатившегося света фонаря хватало только на монолитную, без единой трещинки, стену. Остальное пространство находилось в полумраке и было невозможно что-либо разобрать, даже очень постаравшись. Девушка начала медленно, не вставая с четверенек, отползать в противоположный от существа угол. Не сводя глаз с мечущегося силуэта, она углублялась в темноту стены, надеялась выиграть себе время, но оно словно имело шестое чувство. Не успела Кира отойти и на метр, как тварь резко развернулась в ее сторону, вытянув ладонь с распахнутым покрасневшим в белке глазом. — Кра-с-с-ивая, — прошипела она, пока огромный зрачок вертелся из стороны в сторону. Холодный пот заструился по и так замерзшему телу. Медведева замерла как вкопанная, не в силах пошевелиться и оторвать взгляда от направленного взора. Все инстинкты говорили бежать и прятаться, скрыться как можно скорее. Но она не могла даже вдохнуть. Не могла сдвинуться и на милиметр, когда существо начало подходить к ней. Даже когда оно провело грязной ладонью по заплаканному лицу, оставляя после себя разводы. — На-до ос-с-ставить, — сказало оно, придвинув лицо настолько близко, что Кира снова почувствовала запах гнили и затхлости. Запах смерти. Предприняв попытку уйти от этой близости, она дернула лицом в сторону, но была тут же схвачена за волосы. Пряди натянулись с чудовищной силой и ей показалось, что сейчас в руке существа просто останется вырванная с корнем копна. В носу защипало, а на глазах рефлекторно выступили слезы боли. В жизни она не плакала, только если в детстве, будучи совсем маленькой и не обросшей твердым панцирем. Но эта ночь словно разрушала все ее табу, вскрывала самую сердцевину и резала прямо по нежному мясу. Сцепив зубы, Кира схватилась за чужую руку и воззрилась на уродливый лик. Он выглядел словно пустое полотно. Словно художник схалтурил и бросил работу на полпути, оставив свое творение без выразительных черт. Тонкие прорези на месте носа трепыхались, втягивая воздух со свистом, а нитки губ растянулись в кривом оскале, уже меньше похожем на искреннюю улыбку. — Ты останешься, — чистая речь без шипящих ноток и такой знакомы голос пробрали до мурашек. Не успела Медведева задаться вопросом, как в ее губы врезался чужой рот. Существо пыталось сымитировать поцелуй, но сжавшаяся от отвращения Кира никак не помогала процессу. Тогда оно сжало сильнее волосы на чужом затылке, вызывая стон боли, а второй рукой надавило на челюсти, насильно раскрывая их и врываясь в рот длинным языком. Кире хотелось отключиться в этот момент, лишь бы не чувствовать. Не чувствовать, как к глотке подбирается кончик склизкого языка. Не чувствовать боль от принуждения и страха будущего. Страха, что на поцелуе всё не закончится. Рвотный рефлекс сработал сразу же, как чужой длинный язык забрался слишком далеко, мазнул по щекам и небу. Оставлял ощущение своего присутствия везде. Ей хотелось сплюнуть, прополоскать рот и нормально вдохнуть воздух. Но существо не позволяло сдвинуться даже на миллиметр. В какой-то момент Медведева настолько потерялась в этом тошнотворном процессе, что осталась на грани между сном и реальностью. Перед глазами поплыло, темные мушки с каждой секундой все разрастались и захватывали зрение. Оставляя ее в полной темноте наедине с омерзительными мокрыми звуками поцелуев и ощущением склизкого языка. Когда желанная потеря сознания была уже совсем близко, существо резко оторвалось от своего занятия и встряхнуло совсем обмякшую девушку. Кира словно вынырнула из воды, резко распахивая глаза и хватая воздух ртом. Чернота пропала, но она не думала об этом, остервенело вытирая губы рукавом легкой куртки и сплевывая слюну со вкусом разложения. Времени прийти в себя ей не дали, существо цепко схватило ее за плечо, роняя на пол прямо в лужу натекшей ранее крови, и навалилось сверху. Секунда и оно начало рвать на ней и так испорченную одежду, оголяя в холоде пещеры. Осознание свалилось на голову Медведевой словно наковальня. В миг затопившая разум паника начала бить тревогу и сбросила всё оцепенение. — Нет, не надо! — она с ужасом начала вырываться из цепких рук, старалась отползти, как можно дальше, но попытки не увенчались успехом. Существо методично и без особых эмоций ее раздевало. Первой полетела разодранная в клочья куртка, следом любимая толстовка. Пальцы с острыми ногтями царапали кожу, гладили тонкую шею и с силой почти до боли сжимали грудь. Все это происходило топорно и механически, но легче от этого не становилось. Каждое прикосновение к коже горело клеймом, от которого уже никогда не избавиться. С каждой секундой она чувствовала себя более грязной. Спину царапали мелкие камешки на полу, а волосы все пропитались кровью, слепляя их в сосульки. Она пыталась ударить, уйти от ненавистных касаний, но сталкивалась лишь с чужой силой и своей беспомощностью. Это словно долбиться в закрытые на ключ двери — бесполезно. Склизкий язык прошелся по ушной раковине и направился дальше к ключицам. Провел свою влажную дорожку до спортивного топа на груди и уперся в ткань. За мгновение Кира была оголена по пояс. Ошметки трикотажа валялись в стороне, словно символ ее падения. Существо довольно заклокотало, обводя языком соски, и продолжило свой путь вниз. Из воспаленных глаз девушки непрестанно текли слезы. Язык прилип к небу, и она не могла из себя выдавить ни звука. Хотя это было бы бесполезно. Ее слова ничего не значат на пути к конечной цели существа. Что бы она не сказала — всё напрасно. Хотелось просто отключиться. Упасть в блаженную темноту и не чувствовать каждый запятнанный миллиметр кожи, каждую секунду этого контакта. Неужели она не заслуживает хотя бы просто отключки? С треском рвались ранее дорого купленные джинсы. Предательски расходились по швам, оголяя бедра, усыпанные фиолетовыми пятнышками синяков от сегодняшней ночи. Заостренные ногти впились в нежную мягкость бедер, ненароком вспарывая кожу и оставляя кровавые полосы. Словно в извинение юркий язык существа зализывал раны, но от этого Киру только больше тошнило. Ей хотелось исчезнуть. Просто раствориться как человек, как личность, будто ее и не было, лишь бы не чувствовать этого всего. Отчаяние поглощало собой все мысли, оставляя только страх и отвращение. Она знала, чем это закончится, но не знала, как сможет существовать после такого. Касания подбирались всё выше по внутренней стороне бедра, старательно оглаживая каждый участок, и Кира, уже ни на что не надеясь, разлепила побелевшие губы и просипела: — Лиз, пожалуйста, не надо. В эти слова она вложила последние силы, что у нее были. Упиравшиеся в плечи существа руки обмякли, распластываясь по земле, а перед глазами окружение пошло черными пятнами. Перед тем как провалиться в небытие, она успела заметить, как существо замерло. Лицо его вновь пошло рябью, а рот скривился. Последнее, что она помнила — это как ее мягко погладили по голове.***
Холодный ветер забирался под одежду, вызывая мурашки по всему телу. Кончик носа щекотала сухая травинка, а от голой земли, готовой к зиме, шел мороз. Вокруг царила тишина и лишь шуршанье листьев дополняло ее. Кира разлепила потяжелевшие веки и прищурилась в кромешной темноте. На небе одна за другой мерцали звезды, освещая своим холодным сиянием мир. Кажется, она могла даже разглядеть созвездие большой медведицы, которое ей еще в детстве показала бабушка. Очередной порыв ветра заставил встать с земли, на которой она лежала неизвестное количество часов. Воздух был таким свежим, что она не могла надышаться. Хотелось наполнить легкие им до отказа. Медведева оглянулась и заметила в паре метров свою машину, на которой приезжала к Крис в гости. По спине прошел цепкий мороз. Она вспомнила. Всё, до мельчайших подробностей, пробежало бегущей строкой у нее в голове. Сердце сжалось в тугой комок, и она в страхе заозиралась по пустынной местности. На теле были не ее вещи, видимо то, что валялось в пещере. Подвернутая ранее лодыжка не болела, а на теле не было ни единой царапины. На подкашивающихся ногах она стремительно подошла и залезла в промерзшую машину. Окоченевшими пальцами повернула ключ зажигания, с удивлением посмотрела на индикатор авто. Ранее пробитое колесо сейчас было в норме. Будто ничего и не было. Не позволяя себе зацикливаться на этой информации, девушка вдавила педаль газа в пол, разворачивая машину в сторону деревни Крис. Ей нужен был сейчас кто-то живой, с кем можно поговорить. Пальцы зашарили по пассажирскому сиденью и выцепили телефон, не выпуская руля из рук. Свет экрана больно резанул по непривыкшим глазам, и ей пришлось подождать, прежде чем она смогла различить заветные цифры.3:16
— Что… — прошептала Кира, почти выпуская управление из рук. Это что, было только сном? Но вещи не ее. Колесо точно было пробито, она помнит. Она же не сошла с ума. За стеклом с бешеной скоростью проносился лесной массив. Она стремилась попасть в деревню, убежать от этого места как можно скорее. В затылке до сих пор пекло фантомной болью от столкновенья со стеной пещеры, а на теле чувствовались грязные прикосновения. И хоть физического подтверждения всему тому, что произошло, там не было, Кира понимала, что никогда не сможет забыть эту ночь, как бы не хотелось. Машину трясло на ухабах и кочках деревенской дороги, но она не сбавляла скорости и не жалела свою старушку. Потребность убежать и избавиться от свербящего ощущения наблюдения была выше мыслей о целостности автомобиля. Подъезжая к ровному строю домиков, она боролась с навязчивым желанием обернуться, проверить, что там никого нет. Но в тоже время ее сковывал страх того, что она действительно увидит там силуэт существа. Медведева заглушила двигатель прямо у крыльца подруги и, несмотря на глубокую ночь, начала долбиться в дверь. Через пару минут ей открыла заспанная и недовольная Кристина в растянутой старой пижаме с микки маусом и ружьем наперевес. — Кирюх, ты вообще ебанулась что ли? Я уж очканула, кто среди ночи приперся к нам, — Захарова откинула оружие в сторону и уже более осознанно оглядела подругу. — Эй, ты чего? Ты же хотела смотаться поскорее. И где ты откопала этот старперский прикид? Какого деда ты ограбила? — девушка потянула за рукав старой цветастой рубашки, которая была велика Кире раза в два, и затянула ее в дом. — Ты настоящая? — прохрипела Медведева, не веряще глядя на подругу и борясь с желанием ее потрогать. Она боялась доверять своему разуму, всё казалось иллюзией и грязной игрой, которая должна была сломить ее еще больше. — Ты че, Кир? Че случилось-то? — голос начал пропитываться беспокойством. Она внимательнее оглянула подругу, подметив трясущиеся руки и красные, невидящие ничего перед собой, глаза. — Это закончилось, — Кира привалилась к стене и съехала вниз, обнимая свои колени. Из глаз против воли потекли слезы облегчения. Она убежала, избавилась от него и больше никогда не встретит. — Так, я за мамой. Она умеет готовить этот…как его…умиротворяющий чай, во. А ты пока посиди тут, ладно? И никуда не уходи! Через минуту в коридор зашла Крис вместе с тетей Жанной, сонно протирающей глаза. Женщина подслеповато сощурилась и пошарила по стене, включая свет. Кира вздрогнула от яркости, но быстро привыкла, взираясь на замерший силуэт белой сорочке. — Вот, мам, надо что-то делать. Кирюха сама не своя, напуганная так, будто за ней стая собак гналась, — Захарова указала на сжавшуюся подругу и обернулась к матери, ожидая реакции. Тетя Жанна, однако, не спешила суетиться и заваривать успокаивающий чай для девушки. Она внимательно разглядывала ее пару секунд, а после сиплым голосом спросила: — Откуда у тебя любимая рубашка дяди Вани, который исчез еще в моем детстве? Слова встали комом в горле, Кира не знала, что сказать, чтобы ее не посчитали сумасшедшей. Крис тоже напряженно замерла, смотря то на подругу, то на мать. За окном послышался протяжный вой, заставивший всех вздрогнуть. — Странно, давно волков тут не было, — пробормотала Кристина, вглядываясь в темноту дороги. — Если это вообще волки, — ответила Жанна, не спуская глаз с Медведевой. — Пойдем на кухню, тебе есть, что мне рассказать.***
В лесной глуши, среди шума листьев, освещаемых полной луной, темный силуэт скитался от дерева к дереву. Он шатался как по дуновению ветра, трясясь и заламывая тонкие руки. Нутро его разрывало от неясного чувства. Хотелось расцарапать себе грудную клетку и достать этот червячок сомнения, что поедал его уже несколько месяцев. Несвязные мысли крутились в вихре, путаясь и ведя диалог между собой. «По-ш-ему отпус-с-тила?» «Не хотела мучить» «Он-а бы о-с-с-талась с нами. По-люб-ила» «Ты ничего не знаешь о любви» «Ты тош-ш-е»