Как за каменной стеной

— Сердишься? – спросил мужчина, заходя в кабинет своей начальницы Екатерина Викторовна Кулик стояла у окна, рассматривая высотки "каменных джунглей". Она сердилась не только на него. Скорее всего в списке тех, на кого она злилась в данный момент, он занял бы далеко не первое место. Екатерина была зла на мать, которая столько лет держала в тайне от неё отца. Зла на Никиту за то, что знал и молчал о существовании отца. Вот только на Ростика она никак не могла злиться. — Сердишься, я понимаю, – сказал Виктор Петрович. – И правильно делаешь. Женщина молчала и продолжала стоять к нему спиной. Виктора пугала её безэмоциональность. Он ожидал, что она накричит на него, выгонит из кабинета, уволит — чего угодно, но только не молчания. — Мы с твоей мамой познакомились на фестивале молодёжи в 85. – начал Виктор Петрович. – Тома. Она сразу мне понравилась. Бойкая, смешная, красивая. Рядом с ней было как-то легко, что-ли. Не поверишь, но я ей предложение сделал в первый же вечер нашего знакомства, правда вместо кольца была сушка. Мужчина краем глаза заметил, что её уголки губ дрогнули в едва заметной улыбке. Это был хороший знак. — У нас все закрутилось, завертелось. Но фестиваль подходил к концу и сказка закончилась. Мне нужно было вернуться в Зауральск. Как сейчас помню, мы стоим на вокзале, Тома плачет, суёт мне в карман бумажку с адресом, а я обещаю, что напишу. Вернулся я тогда домой, а там повестка. Ну думаю, всё, конец. Я ведь адрес Томкин в поезде потерял. Мужик какой-то жену свою побить хотел, ну я и вступился. Так бумажка эта и вылетела где-то. Потом я и слова сказать не успел, как меня в автобус, да в часть. И здравствуй, армия, на два года. Молодцов ненадолго замолчал, подошёл к кулеру с водой и выпил немного воды. Говорить обо всем этом было трудно, но сделать это было необходимо. — Ты спросишь, почему я потом маму твою не стал искать, — продолжил Виктор. – Испугался. Что я мог ей предложить? Обычный пацан из Зауральска, без роду и племени. Найти её и сказать, мол, поезжай-ка, Тома, со мной. Будем жить в коммуналке, работать на заводе, а там, глядишь, в очередь на квартиру станем? Нет, обрекать её на такие мучения я не хотел. А переехать в Москву не мог, пока был в армии, родители начали сильно сдавать, со здоровьем было плохо. Если бы я только знал, что она беременна, Катя. Если бы только знал. Я бы обязательно что-то придумал, но был бы рядом с тобой. Разговор давался Виктору Петрович нелегко. Что бы хоть немного успокоиться, мужчина присел на окно. — Я же все пропустил. И беременность Томкину, и роды. Твоё первое слово, первое сентября, выпускной. На велосипеде не учил тебя кататься, от парней плохих не оградил. Да я даже жизнь внука пропустил, вон он, взрослый какой уже. Я боюсь представить, как вам было тяжело. Как тебе было тяжело. Прости. Прости, если сможешь. Я понимаю, что общаться со мной ты не захочешь, заслужил. Прошу тебя только об одном – не лишай меня общения с Ростиком. Наконец выговорившись, Виктор замолчал. Он смотрел на дочку и ждал ответа. — А на велосипеде я так и не научилась кататься, – наконец, прервав молчание, сказала Екатерина. — Что? – переспросил мужчина, удивлённый её ответом. — Папа, — шепнула Катя и положила голову на его грудь. – Мне ведь тебе так не хватало, Пап. Виктор Петрович обнял свою дочь, а та разрыдалась. — Ну всё, тихо-тихо. – он успокаивающе поглаживал её по спине. — Всё будет хорошо, Катюш. А на велосипеде я тебя ещё научу кататься, обязательно. Они сидели так ещё долго. Они много говорили и много молчали. Только сейчас Екатерина поняла, как ей не хватало его. Не хватало человека, за которым она могла бы чувствовать себя "как за каменной стеной". Человека, рядом с которым можно быть маленькой и слабой девочкой. Увлеченные разговором, они так и не заметили, что всё это время рядом с ними кто-то был. Тамара Николаевна, притаившись за дверью, внимательно слушала рассказ мужчины. И даже она — "Железная Леди", не смогла сдержать слез.